БРИГАДА I
БОИ БЕЗ ПРАВИЛ

Александр БЕЛОВ

Анонс

     Знаменитый сериал "Бригада" появился на телевизионных экранах, как говорится, в нужное время. Он словно подвел итог горемычной истории России последнего десятилетия, когда в ответ на ослабление государства активная часть общества самоорганизовалась на принципах криминала. Героям фильма, а теперь и книги, довелось жить и принимать решения в эпоху передела собственности. Во времена, когда на сложные вопросы даются простые ответы с помощью кулаков и пистолета ТТ...

1989 год, Памир

     Дембель неизбежен, как мировая революция.
     А еще дембель - это праздник. Настоящий, как Новый год. Вот ждешь его, ждешь, маешься, считаешь денечки, и кажется уже, что вся радость твоя ушла в это самое ожиданье, как вода в песок.
     Но стоит только пробить заветному часу - и хлоп! - как шампанское из теплой бутылки вырвется разом все, что копилось в душе долгих два года. И нет на всей земле человека счастливей тебя. Потому что - воля, потому что - все впереди, потому что - домой!..
     Запыхавшийся салабон цвел, как майская роза.
     - Товарищ сержант, - приложив руку к выцветшей панаме, по всей форме докладывал он, - только что сообщили из отряда: пришел приказ...
     - Что?! - нетерпеливо перебил его Белов.
     - Дембель, товарищ сержант... - расплылся в улыбке паренек.
     - Зема... - Белов положил руку на пыльный зеленый погон бойца и пробормотал, еле сдерживая клокочущую в груди радость. - Спасибо, зема, спасибо... На вот, возьми, - он вытащил из кармана едва початую пачку "Родопи" и протянул солдатику.
     "Все, елки зеленые! Баста! Дембель!" - ликовал про себя Белов, шагая к казарме. Он старался не мчать, не торопиться - все-таки не пацан, не салажонок стриженный. Как-никак - солидный человек, сержант! Можно сказать - опора армейского порядка и дисциплины...
     Перешагнув порог казармы, Саша все же не стерпел и что было мочи рванул по коридору. Возле дневального притормозил и весело гаркнул:
     - Кому служишь, салабон?!
     - Служу Советскому Союзу! - козырнув, с готовностью отрапортовал боец.
     - Ты служишь дембелю, салага!! - беззлобно хохотнул Белов и рванул дверь Ленинской комнаты.
     В пустом помещении был только один человек. Спиной ко входу сидел Фархад Джураев, самый закадычный Сашин корешок, ставший ему за два года службы почти братом. Он сосредоточенно набивал травкой выпотрошенную "беломорину".
     - Белов, ну что ты орешь?! Как конь! - не повернув головы, недовольно процедил Фархад. - Не видишь - человек делом занят! - он криво усмехнулся, выстукивая "косячок" о ноготь.
     Саша плюхнулся на стул рядом с другом и, улыбаясь в тридцать два зуба, восторженно выдохнул:
     - Дембель, рядовой Джураев!!..
     Тот вытаращил глаза и, раздавив в судорожно сжатом кулаке приготовленный косяк, истошно заорал:
     - А-а-а-а-а-а!!!
     - А-а-а-а-а-а!!! - тут же подхватил этот дикий вопль Белов.
     Они голосили так безудержно-радостно, так неистово, так самозабвенно, что в казарме зазвенели стекла.
     Дневальный покосился в сторону распахнутой настежь двери в "ленинку" и не удержался от завистливого вздоха. Уж он-то прекрасно знал, какой это праздник - дембель.

***

     На следующий день они прощались. Проводили наряд, отправлявшийся на границу, и отправились бродить по заставе.
     - Что-то у меня, Фара... На душе скребет как-то... - пожаловался Саша. - Прощаемся вроде бы...
     - Да брось ты, Сань, - обнял его друг. - Знаешь, один мудрец когда-то сказал: если души не умирают, значит прощаться - отрицать разлуку!
     - Ну, началось... - усмехнулся Белов.
     Он вообще был странным, этот Фархад. Постоянно сыпал восточными мудростями, называл себя ассирийцем, знал всех своих предков чуть ли не до двадцатого колена и жутко гордился этим. Впрочем, пацаном он был классным, правильным, и при мысли о том, что они возможно больше никогда не увидятся, Белову становилось грустно.
     Фара захватил из казармы старенький ФЭД, и друзья отправились в питомник, к собакам.
     Поль безошибочно почувствовал предстоящую разлуку: он жался к ноге и тихо, по-щенячьи подскуливал. Позируя для снимка, Саша присел к овчарке и положил руку ей на загривок. Пес тут же повернулся и поднял на своего хозяина больные от тоски глаза. От этого взгляда сержанту стало не по себе.
     "Обязательно заведу дома собаку" - смятенно подумал Саша. Непонятная хандра стала еще сильнее. Его армейская жизнь подошла к концу, казалось бы - радуйся, чудак! Но сегодня дембелю Белову было отчего-то невесело.
     Да, в этой жизни хватало и трудностей и тупой армейской дури, в ней было много однообразной рутины и совсем немного радостей. Но зато в ней все было предельно ясно и просто - служба, казарма, наряды, караулы... А что его ждало на гражданке?..
     Писем от Ленки не было уже почти полгода. Ленка, Леночка, Ленок, неужто забыла солдата, неужто закрутила с кем?.. "Что там с Елисеевой?" - спрашивал в каждом своем письме в Москву Саша, но о Ленке ни слова не писали ни мать, ни ребята.
     Ребята... Ехидный хитрован Пчела - не по годам деловой и практичный, он всегда был в курсе всех слухов и знал, казалось, все и про всех. Баламут, понтярщик и приколист Космос, сын, между прочим, профессора астрофизики, - неугомонный затейник, выдумщик и большой охотник до всего нового. Невозмутимый молчун Фил, мастер спорта по боксу, - всегда готовый прийти на помощь, надежный и крепкий, как скала...
     Они вместе уже сто лет - с первого класса - и, конечно, ждут не дождутся Сашиного возвращения. Вот только... Мать как-то упомянула, что его друзья связались с какой-то шпаной, да и сам Космос в своих посланиях прозрачно намекал на какие-то левые делишки...
     В Москве предстояло все выяснить - и насчет Ленки, и насчет пацанов. А ведь еще надо было найти работу, подготовиться в институт и постараться поступить хотя бы на вечерний... Словом, хлопот - выше крыши!
     - Эй, Белов, ты чего?.. - наводя на Сашу с Полем фотоаппарат, окликнул его Фархад. - А ну-ка, сделай "смайл"!
     - Что-то все равно тоскливо, - смущенно признался Саша и вздрогнул - это Поль, вывернувшись из-под руки, лизнул его в щеку.
     - Поль, дружище... - потрепал пса по загривку Белов и широко улыбнулся.
     Щелк! - сработал затвор фотоаппарата, и довольный Фара крикнул:
     - Есть, снято!
     "Ладно, приеду - разберусь! И с Ленкой, и с пацанами, и со всем остальным!" - подумал Саша. Он встал и, отбросив невеселые мысли, решительно сказал:
     - Все, Фара, пошли собираться! Пора домой двигать, в Москву!

Книга первая
БОИ БЕЗ ПРАВИЛ

Часть 1
ЕСЛИ К ДРУГОМУ УХОДИТ НЕВЕСТА...

I

     Белов позвонил раз, другой - за дверью было тихо.
     От нетерпения у него чуть подрагивали руки. "Да что они там - спят, что ли?" - растерянно подумал Саша и припечатал кнопку всей пятерней. Ему было отлично слышно, как за дверью, надрываясь, верещит звонок. А больше - ни шороха.
     - Ле-на! - крикнул во весь голос Белов и пару раз от души приложился к двери кулаком.
     Еще раз прислушался - нет, в квартире Елисеевых была абсолютная тишина.
     Саша чертыхнулся про себя и, с досадой шлепнув напоследок ладонью по шершавой стене, подхватил свои вещички и рванул вниз, домой.
     Он открыл дверь своим ключом, тихо, стараясь не шуметь, вошел в квартиру. В большой комнате работал телевизор - шли новости. Не разуваясь, Белов шагнул вперед и замер на пороге. Мама сидела в кресле спиной к двери и смотрела репортаж о выводе войск из Афгана. Саша разглядел ее отражение в выпуклом экране телевизора - напряженное, тревожное лицо, нахмуренные брови и незнакомые скорбные морщинки у рта... Мама...
     - Ма, что ж ты замок-то до сих пор не поменяла? - вполголоса спросил он. - Разве так можно, а?..
     Мгновенно развернувшись, женщина радостно охнула и бросилась на шею к сыну.
     - Саня! Санька, мой золотой! Санечка! Солнце мое!.. - приговаривала она, смеясь и плача, покрывая лицо сына бессчетными поцелуями, - Что ж ты не позвонил, Саня... Я же ничего не приготовила...
     - Мам, мам, ну что ты... - растроганно и смущенно бормотал Саша. - Я же прямо с вокзала... грязный... Ма, ну дай хоть умыться-то! Мам...
     Когда Белов вышел из ванной - посвежевший, с мокрыми волосами и голый по пояс, мать уже вовсю хлопотала на кухне.
     - Мам, а Елисеевы здесь, не знаешь? Татьяна Николаевна замерла, закусив губу, и сделала вид, что за шумом воды не расслышала сына. Саша появился на кухне и повторил свой вопрос:
     - Я говорю, Елисеевы-то где? А то я зашел - никто не открывает...
     - Вот если б ты позвонил, я бы уже и пирожков разных напекла, и пельменей твоих любимых налепила... - Татьяна Николаевна, не поднимая головы, говорила о своем, снова оставив без ответа вопрос сына. - А сейчас будешь яичницу есть, как беспризорник какой-нибудь!
     - Мам, да я в армии гвозди переваривал, а ты...
     - Так то - в армии, горе мое, а здесь - дом! - она с улыбкой повернулась к Саше и невольно залюбовалась им.
     Служба на границе не прошла бесследно - сын сильно изменился. Исчезла мальчишеская худоба и нескладность, плечи развернулись, руки налились мужской силой. И весь он был такой складный, здоровый, крепкий и упругий - ну прямо как молоденький гриб-боровичок!
     - Господи, Саня, а это еще что за новости? - мама коснулась наколки на левой стороне груди - эмблемы погранвойск. - Ну зачем, зачем это, а?!
     - Ма-а-ам... - с укоризной протянул Саша. - Ты что? Это же память - два года как-никак!..
     И в этот момент с улицы послышался до озноба знакомый голос Космоса, усиленный мегафоном:
     - Пожалуйста, внимание!.. - он дурачился, подражая своеобразным интонациям диктора на вокзале или в аэропорту. - Военнослужащий Александр Белов, просьба спуститься вниз, вас ожидают! Повторяю...
     - Вот черти! - засмеялся Саша. - И откуда только узнали?!..
     Он рывком распахнул окно и, навалившись голым животом на теплый подоконник, высунулся наружу.
     Под окном стоял старый, потрепанный коричневый "Линкольн" с нарисованными на бортах яркими языками пламени. На его широком капоте с мегафоном в руках приплясывал Космос. Рядом с ним, задрав головы вверх, стояли Пчела и Фил.
     - А-а-а-а!!! - хором завопили все трое, увидев своего друга.
     - Здорово, братья!!! - закричал Саша, широко раскинув руки в стороны, словно хотел обнять всех троих.
     - Белый!!! Саня!!! Давай сюда!!! Дуй вниз, генерал!!! - неслось снизу.
     - Ребята, да я с поезда только! - рассмеялся Саша.
     - Не понял! - выкрикнул Пчела. - А привальная?! Ты что, оскорбить нас хочешь?.. Фил, скажи ему, - подтолкнул он соседа.
     - Сань, какой поезд, ты че?! - махнул рукой Фил. - Мы ж тебя два года ждали!
     - Спускайся скорей!
     Улыбающийся Белов повернулся к матери.
     - Мам, я пойду, ладно?
     - Никуда не пойдешь! - нахмурилась она.
     - Сейчас иду! - крикнул вниз Саша, пропустив мимо ушей слова матери. - Ловите меня!!!
     - Сань, ну что это такое! Никуда твой Космос не денется! - Космоса она немного недолюбливала - этот шалопай вечно выдвигал какие-то дурацкие идеи, большинство из которых заканчивались разными неприятностями.
     - Мам, мам, ну чего ты? Я ж соскучился!.. - Белов торопливо чмокнул мать в щеку и побежал одеваться.
     - Пока не поешь - из дома не выйдешь! - решительно заявила вслед Татьяна Николаевна. - Голодным я тебя никуда не отпущу! - она подхватила с плиты сковородку и засеменила за сыном. - На-ка вот... Ну два кусочка хотя бы... Ну давай, котик...
     Саше пришлось одновременно натягивать джинсы, глотать обжигающе-горячие куски яичницы и оправдываться перед мамой за свое скоропалительное бегство из дома.
     - Мам, не сердись, ладно?.. Ты ведь в армии не служила... Ам...
     Татьяна Николаевна улыбнулась:
     - Да уж как-то не пришлось, это верно...
     - Ну вот! Поэтому не совсем понимаешь, что такое мужское товарищество!.. Ам...
     - Ой, ну конечно, куда уж мне!.. - с ехидцей согласилась мать, протягивая сыну очередной кусок.
     - Ну все, мам, все, я побежал. Ты не волнуйся, хорошо?..
     - Саня, помни - ты обещал!.. - строго напомнила она ему в спину.
     - Ну что ты, мам! Так, пивка немножко - чисто символически!.. - ответил Саша уже с лестницы.
     Быстрая дробь молодых ног по лестнице - и Татьяна Николаевна осталась одна, с полупустой сковородкой и вилкой в руках.
     - Ох уж этот Космос... чтоб он пропал!.. - в сердцах пробормотала она и закрыла за сыном дверь.

II

     Кубарем скатившись вниз, Саша выскочил на улицу и попал в руки своих до предела возбужденных друзей. Они навалились на Белова все разом, тискали и нещадно лупили его по спине и плечам.
     - А заматерел-то как, заматерел-то!
     - Разъел будку на казенной перловке!
     - Сколько шпионов поймал, Белый?
     - С возвращением, Санек!
     Кое-как освободившись от дружеских объятий, слегка помятый, но радостный Белов воскликнул:
     - Ну что, братья, - по пиву?!
     - Какое пиво? - скривил губы Космос. - Сперва потрындим немного, а потом - по б...
     Он вдруг осекся и опасливо покосился на Фила, выразительно разминавшего свой могучий, чем-то напоминающий медный пестик, средний палец. Пчела прыснул:
     - Слышь, Сань, этот клоун, - он кивнул на Космоса, - предложил за каждый матюган - бобон по лобешнику. Так я уже все пальцы о его лоб расквасил, а Филу - ничего, нравится.
     - Так куда мы потом, а, Космик? - ласково спросил Фил.
     - Ну... по этим... как их... по девушкам... - натужно закончил тот с такой уморительной гримасой обиды, что все грохнули дружным хохотом.
     - Придурки! - потирая лоб, засмеялся и Космос. - Ну что, погнали?
     Компания мигом загрузилась в машину, и старый "Линкольн" довольно резво рванул с места.
     - Оцени тачку, Санек, - принялся хвастаться Космос. - Круто, а? А костер на крыльях видел? Энди Уорхолл рисовал! Такая вообще только у меня и у Майкла Джексона, понял?!
     - Так он же негр, и к тому же - голубой! - подколол с заднего сидения Пчела.
     - А что, у голубого негра не может быть классной тачки? - резонно возразил Фил.
     - Пчела, да ты расист! - заржал Космос. - А ну-ка, сынки, держитесь крепче за свои задницы, сейчас дядя Кос покажет вам класс!
     "Линкольн" вырулил на проспект, и Космос ударил по газам. Нарушая все писанные и неписаные правила, огромный автомобиль с аляповато раскрашенными бортами ринулся вперед, отчаянно лавируя в плотном потоке машин.
     Вслед ему неслись возмущенные гудки и проклятья водителей, но пассажиры "Линкольна" всего этого словно не замечали. Гиканьем и свистом они подгоняли своего рулевого, и тот выжимал из видавшей виды машины все оставшиеся в ней силенки. Заглушая натужный рев мотора, в салоне во всю мощь грохотала лихая музыка Си Си Кэтч.
     - Давай на смотровую, Кос! - крикнул Саша.
     - Нет вопросов, Санек! - проорал в ответ он. - Хоть на Луну!
     На смотровой площадке у Университета "Линкольн", жалобно взвизгнув покрышками, остановился. Друзья высыпали из машины и наперегонки рванули к перилам.
     Белов с ходу перемахнул через ограждение и кинулся к старому тополю. Еще в десятом классе он вырезал на развилке его ветвей сакраментальное "Саша
     Лена". Так вот, он загадал: если эта надпись сохранилась, не затянулась бесследно корой, то все у него с Ленкой будет в порядке!
     В мгновение ока он вскарабкался на дерево и сразу наткнулся на знакомые буквы. Надпись, конечно, несколько заросла, но, тем не менее, читалась вполне отчетливо.
     Саша провел ладонью по буквам, со счастливой улыбкой окинул взглядом панораму раскинувшегося перед ним города и не удержался от вздоха. Эх, блин, красотища!..
     - Эй, Сань, у нас вообще-то бананы не растут! - крикнул ему снизу Пчела.
     - Да я в курсе, родной! - рассмеялся Белов, спускаясь с дерева. - Восемьсот дней здесь не был, представляешь?
     - Ты че там делал-то? - спросил Фил, протягивая Саше уже открытую бутылку пива.
     - Яйца откладывал! - съязвил Космос.
     - Сань, а помнишь, ты на отвальной хотел на коньках с трамплина прыгнуть? - усмехнулся Пчела.
     - Не-ет... - смеясь, помотал головой Белов. - Не было такого, ты что?
     - Как это не было? - возмутился Фил. - Рыжего уже за коньками послали!
     - Да брось! Мне в армии мозги отбили, но не до такой же степени! - отмахнулся Саша.
     - Ладно, ты лучше скажи, что делать дальше думаешь? - положил ему руку на плечо Космос.
     - Ну, месяца три пошарашусь, а потом в горный институт поступать буду.
     Друзья переглянулись и разом покатились со смеху.
     - Куда?!..
     - Вулканы изучать, - попытался объяснить свой выбор Белов. - Я в армии всю библиотеку перечитал, там...
     Его оборвал новый, еще более мощный взрыв смеха.
     Космос снова положил руку на плечо друга.
     - Да, Саня, я вижу, ты там вообще от жизни отстал напрочь!
     - А ты меня сейчас учить будешь? Ну давай, попробуй, - усмехнулся, слегка напрягшись, Саша.
     Он давно уже привык обходиться своим умом и к любым поучениям относился весьма и весьма настороженно.
     - Какой институт, какие книги?! - размахивал пивной бутылкой друг. - Вот я, Космос, сын профессора астрофизики, тебя сейчас спрашиваю: знаешь, что сегодня самое главное?
     - Скажешь "бабки" - получишь в лоб! - Саша уже не улыбался.
     - Не-а... - помотал головой Космос и вдруг, резко выхватив из-за пояса пистолет, поднес его к Сашиному лицу. - Вот что сегодня самое главное!..
     С каменным выражением лица Белов отвел ствол ТТ в сторону и холодно отчеканил:
     - Никогда не наводи оружие на товарища.
     - А ты говоришь - библиотека!.. - хмыкнул довольный произведенным эффектом Космос, пряча пистолет за спину.
     - Саня, он прав, - поддержал друга Пчела. - Я сейчас в день столько делаю, сколько мой папаша на своей фабрике за месяц. В день, прикинь! Так на хрена мне институт?!..
     - Так вы по воровской пошли, что ли? - растерянно улыбнулся Белов. Этот разговор нравился ему все меньше - выходит, мама писала о ребятах правду?
     Космос приблизил к нему посерьезневшее лицо и многозначительно произнес:
     - По воровской, да не по воровской... Белов молчал.
     - Слышь, Сань, - быстро заговорил Космос, - сейчас на Рижском такие дела делаются - ты что! Пацаны со всего города подъезжают, лохов бомбят, разборы ведут... Мы с Пчелой там совсем не последние люди, скажи, Пчел! Короче, подключайся! Будем самой центровой бригадой, вон Фил тоже подтянется...
     - Ты про Фила-то пока не говори! Я еще ничего не решил, - последние слова Фил, несомненно, адресовал именно Саше. Он внимательно смотрел на друга, словно ждал от него чего-то - может быть совета?
     Пчела вытащил из кармана плотную пачку денег и протянул несколько купюр Белову.
     - На вот, возьми на первое время. Без отдачи, ты ж пустой сейчас...
     Разговор явно покатился куда-то не туда. Не взглянув на деньги, Саша отвел в сторону его руку и поставил полупустую бутылку на парапет.
     - Не нужно, Пчел... Все, братцы, поехали, мне к Елисеевой надо...
     Ребята коротко переглянулись - встревоженно и немного растерянно, - и это не осталось незамеченным Беловым. Нет, тут что-то не так!
     - Давай, поехали!.. - Саша решительно шагнул к машине.
     - Ну подожди, подожди, дядя! - преградил ему дорогу Космос. - Ну куда?.. Нас такие козы ждут, ты что! Потные и красивые!..
     - Нет, потные завтра, - упрямо мотнул головой Белов. - А сейчас мне к Ленке надо. Я ж соскучился, ребята...
     Космос вздохнул и нахмурился.
     - Ладно, брат... Пойдем-ка поговорим... Саша не двинулся с места, в сторонку отошли Пчела и Фил. Космос сел на парапет и нехотя начал:
     - Сань, во-первых, они переехали...
     - Да ты что? Так вот почему не открывали... - кивнул Белов. - А куда, не знаешь?
     - Не знаю. Да и не в этом дело... - Космос отвел глаза и принялся жевать губы. Саша еще со школы помнил, что у друга это - верный признак крайнего затруднения.
     - А в чем?.. В чем дело-то? - уже теряя терпение, спросил Белов.
     - Ты только это... не злись... Я тебе правду скажу, - Космос мрачно взглянул на друга. - Короче, она шлюха.
     "Бумм!" - Саша резко, без замаха врезал товарищу в челюсть. Тот, никак не ожидавший такого поворота событий, навзничь рухнул с перил. Ослепленный яростью Белов пулей перелетел парапет и с глухим рычанием бросился на растерявшегося Космоса. Они сцепились и, осыпая друг друга ударами, покатились вниз по склону.
     Фил с Пчелой кинулись к дерущимся, первый навалился на Сашу, второй прихватил Космоса. Через минуту им удалось их растащить, причем Филу явно пришлось труднее - справиться с взбешенным Беловым оказалось совсем непросто.
     - Ты что, охренел?! - кричал он в ухо Саше. - Что ты делаешь, Саня, ты в своем уме?!
     Космос сел и невесело ухмыльнулся разбитыми губами:
     - Ну ты и псих, Белов... Я-то здесь при чем?..
     Тяжело дыша, Саша обвел растерянным взглядом хмурые лица друзей, медленно опустил голову и вдруг резко, рывком закрыл ладонями лицо...

III

     Татьяна Николаевна отжала рубашку сына и, встряхнув, развернула ее к свету. Пятна крови отстирались полностью, а вот иззелененные рукава и спина, до конца не отошли.
     "Придется, наверное, кипятить, - вздохнув, подумала она. - Как бы не полиняла... Турецкая - бог ее знает, что за краска..."
     Новой рубашки, купленной всего месяц назад на рынке в Лужниках, было жаль. Но несоизмеримо больше и острее ей было жаль сына.
     Он вернулся домой рано - испачканный, со свежими ссадинами на лице и мрачный, как туча. Мать сразу догадалась - узнал про Лену. То, что она хотела, но боялась рассказать сама, Саше, видимо, сообщили друзья. Наверное, и подрались-то из-за этой...
     Развесив рубашку над ванной, Татьяна Николаевна на цыпочках подошла к комнате сына и осторожно открыла дверь.
     Саша лежал на спине, глаза его были закрыты, а дыхание было ровным и размеренным.
     "Спит, - решила мать. - Ну и слава богу. Ничего, все обойдется, образуется... Попереживает, конечно, но... Ничего..."
     Неслышно ступая, она вышла из комнаты.
     Едва за мамой затворилась дверь, Белов открыл глаза и уперся тяжелым, неподвижным взглядом в потолок.
     Перед ним, улыбаясь, стояла Ленка - тоненькая, стройная, как балерина, и красивая - до озноба по коже. Такая, какой она была на его проводах в армию, и какой он помнил ее все два года службы.
     Он чувствовал вкус ее губ, запах волос и слышал ее подрагивающий от волнения голос: "Ты не думай, я дождусь тебя, Саша, обязательно дождусь! Я же люблю тебя!.." И снова - губы, мягкие, горячие и чуть солоноватые...
     И вот эта самая Ленка - шлюха?! Нет, в это невозможно было поверить, это просто не укладывалось в голове!
     Но не мог же Космос соврать?! Зачем это ему?.. Да и ребята - их тягостное молчание лучше всяких слов подтверждало правоту его чудовищных обвинений.
     А может, пацаны что-то напутали? Ведь Ленка-то даже не живет здесь!.. Может, пустил кто-то со зла грязный слушок, а они и поверили?.. Или что-то узнали, да не разобрались как следует... Кос - он же балабол, трепач, ему лишь бы языком молоть...
     Да?! А почему же тогда она перестала писать?! За двадцать девять недель - ни единой строчки! Это почему?!..
     Белов подавил тягостный вздох и в который уже раз пожалел о своей несдержанности. Черт! Мало того, что друга обидел, еще и ушел, ничего толком не разузнав! Лежи вот теперь, гадай!..
     Далеко за полночь Саша забылся в тревожном сне, но стоило взойти солнцу, как он опять проснулся. Сон не помог - вчерашние мрачные мысли с новой силой овладели его головой. Он тихонько встал, вышел на балкон и, закурив, задумался, к кому из друзей обратиться за объяснениями.
     Космос? Нет, после вчерашней стычки он может и послать подальше, а нарываться на новый конфликт совсем не хотелось - не до того. Фил? Уж Фил-то наверняка зла не держал, вот только вряд ли расскажет все как есть... Пожалеет - промолчит, или соврет. Оставался один Пчела.
     Белов вернулся в комнату и посмотрел на часы - рановато, конечно, но мучиться неизвестностью было уже невмоготу. Он быстро оделся и неслышно выскользнул из квартиры.
     - Кто? - послышался из-за двери сонный голос друга.
     - Сержант Белов! - мрачно буркнул в ответ Саша.
     Щелкнул замок, и в дверном проеме появился закутанный в простыню Пчела.
     - Ты в курсе, который час? - недовольно спросил он.
     - Пчел, выйди, поговорить надо, - мотнул головой Саша.
     Хозяин оглянулся куда-то назад, в глубь квартиры и, понизив голос, объяснил:
     - Я с телкой...
     - Одевайся! - отрезал Белов.
     - Что, теперь меня бить будешь? - хмыкнул друг.
     - Не пори ерунды, пойдем.
     - Ладно, сейчас, - нехотя кивнул Пчела. - Подожди, штаны одену...
     - Давай... - кивнул Саша и, развернувшись на каблуках, зашагал вниз по лестнице.
     Пчела появился быстро, почти следом. Он неторопливо подошел к беседке и, сладко зевнув, спросил:
     - И как ты в такую рань встаешь?.. - он потер заспанную физиономию и попросил:
     - Дай сигаретку...
     Саша молча протянул ему пачку "Родопи".
     - И куришь дрянь какую-то... - затянувшись, проворчал Пчела.
     - Рассказывай, - коротко бросил Саша. Друг вздохнул и пожал острыми плечами.
     - Ну что рассказывать?.. Зря ты вчера на него накинулся. Уж лучше мы тебе расскажем, чем чужие, разве нет?.. - он поднял на Белова глаза, но тот ничего не ответил, только смотрел - мрачно и решительно.
     Пчела не спеша затянулся и, чуть поморщившись, выпустил тугую струю табачного дыма.
     - Короче, в Люберцы она переехала... Вот... Мы и не знали про нее ничего, - Пчела говорил вяло, с неохотой, словно через силу. - Ну, а у наших старших точка есть в центре, и тут из-за нее спор возник. Мы разбираться приехали - все чин чинарем, на пяти машинах... Ну, обсудили все, потом глядим - а в кабаке Ленка Елисеева. С какими-то четырьмя чертями за столиком сидит, вот... Космос подошел, что-то ей сказал - она в краску... Потом уже справки навели: она вроде как этой... как ее... манекенщицей стала, ну и аля-улю... Короче, - по рукам пошла...
     Белов слушал его, низко опустив голову. И так же - исподлобья - спросил:
     - Что за точка?
     - Да ладно, Сань, брось ты, ну... - Пчела коснулся Сашиного плеча. - Западло из-за бабы так переживать...
     Саша, откинув его руку, тут же взвился:
     - Пчел, вот только не учи отца... Где вы ее видели, ну?
     Друг взглянул в кипящие яростью глаза Белова, вздохнул и покачал головой.
     - Ну, брат, как знаешь... - Пчела присел на корточки и, помогая себе прутиком на земле, принялся объяснять Белову, как добраться до той самой злосчастной точки...

IV

     У дискотеки было многолюдно и шумно, гремела музыка, сверкали огни, у входа толпилась нарядная, возбужденная молодежь. Белов в своем старом свитере и линялых джинсах выглядел здесь белой вороной.
     Внимательно оглядев прилегающий к клубу скверик, Саша направился к скамейке, прикрытой от яркого света фонарей густой тенью старой липы. Место было подходящим - отсюда отлично просматривался и вход в клуб, и почти весь скверик, да и обе соседние улочки были как на ладони. Белов уселся на скамейку, закурил и приготовился ждать.
     Снова и снова он возвращался мыслями к разговору с Пчелой. Не верить своим друзьям он не мог. И уж если они сказали, что навели справки и все проверили - значит, скорее всего, так оно и есть: пошла его Ленка по рукам!
     И все же до конца поверить в это было невозможно! Где-то в глубине Сашиной души все еще теплилась слабая, почти призрачная надежда на то, что вся эта история - чистой воды лажа. Оно ведь как бывает? Один не так выразился или немного приврал, другой чего-то недопонял или додумал сам - вот и пошла гулять злая, несправедливая молва...
     Взять того же Космоса: у него ведь как? - Раз манекенщица, значит шлюха! И все, точка, никаких вариантов! А варианты вполне могут быть, еще как могут!
     Несмотря ни на что Саша продолжал верить в чудо: вот встретит он Ленку, заглянет в ее глаза, поговорит, расспросит - и все уладится!
     Время тянулось мучительно медленно. Видимо, он приехал слишком рано - ждать пришлось долго. Пачка сигарет быстро опустела, и взвинченному Белову жутко хотелось курить.
     У входа в скверик остановилось очередное такси, из которого вылезли две размалеванные девицы. Одергивая свои сверхкороткие юбчонки, больше похожие на широкие пояса, они громко хохотали, обсуждая какого-то Ашотика.
     Голос одной из них показался Белову странно знакомым. Он встал со скамейки и сделал несколько шагов навстречу девицам. Та, что была повыше, рассчиталась с таксистом и повернулась. Свет фонаря упал на ее лицо, и Саша похолодел - в этой крашеной мочалке он узнал свою Ленку!
     "Вот так! Значит - правда, все правда!.." - мгновенно и окончательно понял он.
     Все стало ясно. В принципе, можно было уходить. Но Белова такой вариант никоим образом не устраивал. Не в его правилах было бросать задуманное на полпути. Да, теперь действительно все ясно, но, черт возьми, он в любом случае должен с нею поговорить! В конце концов, он собирался заглянуть в ее глаза - и он это сделает!
     - Лена!.. - позвал Белов внезапно осевшим голосом.
     Одна из девушек остановилась и замерла, вглядываясь в темноту под деревьями. Саша сделал еще пару шагов вперед, выходя на свет. Стараясь держаться как можно спокойнее, он сдержанно кивнул:
     - Привет, это я.
     Лицо девушки вытянулось и застыло то ли от удивления, то ли от испуга. Ее подружка, заметив это, ткнула ее в бок:
     - Лен, кто это?..
     - Иди, я сейчас, - не повернув головы, ответила Лена. - Иди, иди...
     - Ты только недолго... - растерянно попросила девушка, переводя недоуменный взгляд с подруги на незнакомого парня и обратно, и вдруг заторопилась к дискотеке.
     - Не ждала? - спросил после паузы Саша и внезапно поймал себя на мысли, что его вопрос прозвучал двусмысленно. Получилось - не только сейчас и здесь, но и вообще, из армии.
     Растерявшаяся Лена машинально покачала головой, невольно дав предельно честный ответ на оба его вопроса. Но уже через мгновение она взяла себя в руки и с вызовом заявила:
     - Саша, давай только без скандала!..
     - А как? - без малейших эмоций спросил Белов.
     - Как? Спокойно поговорим...
     - Тогда, может, поцелуемся для начала? - все тем же наигранно-равнодушным тоном предложил Саша. - Все-таки два с половиной года не виделись, а?
     - Нет... Да ну, глупо это... - замялась Лена. - И потом, два года - это очень большой срок... Ну так вышло, прости, - с легкомысленной, игривой улыбочкой пожала она плечами.
     - Я все это время только о тебе и думал, а ты - "так вышло"? - выдержка начала изменять Белову, в его голосе зазвучали грозные нотки.
     Лена сразу почувствовала это. Улыбка вмиг слетела с ее лица, она напряглась и быстро-быстро произнесла:
     - Саша, Саша, Саша, ну зачем сейчас все это, а?..
     - Как это "зачем"?! Ленка, ты что сделала?! - он, наконец, потерял терпение и схватил ее за руку. - Ты что сделала, Ленка?!!..
     Она вырвалась и каким-то чужим - резким и визгливым - голосом выкрикнула:
     - Не трогай меня! Синяки будут!..
     Ну да, куда ж она - с синяками!.. Саша хотел сказать ей что-то еще, но в этот момент сзади раздался короткий свист и властный окрик:
     - Эй, балбес, а ну-ка отойди от нее!!
     Саша обернулся. К ним неспешной, вальяжной походкой направлялся крепкий парень в изящном костюме и галстуке. Его сопровождали Ленкина подружка и трое мрачных мордоворотов. Парень остановился у низенькой, по колено, ограды и, надменно ухмыляясь, лениво повторил:
     - Ну, чего непонятного? Подойди сюда, говорю.
     - Саша, не надо, - испуганно схватила его за рукав Лена. - Не ходи, Саш...
     Но Белов уже шагал навстречу сопернику. Этот красавчик подвернулся очень кстати - Саше было просто необходимо выпустить пар, выплеснуть переполнявшую душу обиду и злость.
     Засунув руки в карман, он пытался незаметно надеть свой старый, еще школьных времен, кастет, который еле-еле отыскал сегодня днем на антресолях. Проклятая железка никак не желала налезать на пальцы.
     Красавчик спокойно дожидался Белова у ограды. Он даже не смотрел в его сторону, крутил, не поднимая головы, массивный золотой перстень на правой руке. Саше оставалось до ограды два-три шага, когда соперник вдруг перескочил через барьерчик и нанес два быстрых, резких удара.
     Он бил без помех - Белов не успел даже вытащить из карманов рук. Он согнулся пополам и опустился на колено, а красавчик схватил его за волосы и презрительно процедил:
     - Тебе чего, других баб мало?.. Вали отсюда, придурок!
     Этой секундной паузы хватило, чтоб наконец-то надеть кастет. В следующее мгновение Белов вскочил и с разворота что было сил въехал с правой в челюсть обидчика.
     Обливаясь кровью, красавчик рухнул на газон. Оглушительно завизжали девчонки. На Сашу тут же набросились мордовороты. Первого он успел встретить мощным прямым, но второй убойным хуком свалил Белова с ног. Он сразу же попытался встать, но не сумел - трое дружков красавчика принялись яростно охаживать его ногами.
     Закрывая руками голову, Саша катался по асфальту, он и лежа старался увернуться от града обрушившихся на него ударов. Но нападавших было слишком много, большинство их ударов достигало цели, и Белов быстро терял силы. Сознание его замутилось, он почти перестал чувствовать боль от беспрерывных пинков.
     И уж, конечно, Саша не услышал скрипа тормозов старого "Линкольна" у входа в скверик.
     Первым из машины выскочил Фил и со всех ног бросился к Саше. За ним неслись остальные.
     - Я ж тебе говорил! - крикнул на бегу Пчела Космосу.
     А Фил уже подлетел к мордоворотам. Первого он с ходу свалил могучим прямым в голову - бедолага отключился сразу и надолго. Второму повезло больше - он успел поставить блок и смягчить силу хлесткого крюка Фила. Тут подоспели Космос с Пчелой, и противникам пришлось пятиться к входу в клуб, оставив на асфальте неподвижного Белова. К нему бросился Пчела, подхватил под руки и потащил к "Линкольну".
     - Едем, на хрен! - проорал он друзьям. Космос подскочил на помощь к Пчеле, а Фил, отступая в боевой стойке, прикрывал их отход.
     Но в этот момент из распахнувшихся настежь дверей клуба вывалилась толпа взбешенных парней. С яростным ревом они со всех ног ломанулись на выручку к своим. Кто-то на бегу доставал кастет, кто-то сделал "розочку" из бутылки, у кого-то в руке сверкнуло лезвие ножа... Дело запахло керосином.
     - Шустрее, Кос! - крикнул Пчела.
     Но тот наоборот отпустил Белова и кинулся к Филу. Самые резвые из подмоги были уже рядом. Космос ринулся на ближайшего и сразу же получил мощнейшую оплеуху. Он отлетел в сторону, но на ногах устоял. Его обидчик бросился вперед - добивать. Но Космос вдруг резко выхватил из-за пояса ТТ и направил ствол ему прямо в лоб.
     - Стоять! - страшным голосом рявкнул он.
     Но за шумом драки его крик мало кто расслышал, и тогда он два раза выстрелил прямо под ноги нападающим. Пули высекли из асфальта искры.
     - Стоять!!! - еще громче проревел Космос. Передние тут же осадили назад, задние навалились на них, противник смешался и замер.
     - Кто дернется - башку разнесу! - Космос стоял, нервно переводя пистолет с одного на другого.
     Пчела уже засунул Белова в машину и сел за руль.
     - Кос, резче, ну! - крикнул он.
     Фил потащил Космоса к "Линкольну", тот пятился, по-прежнему держа толпу под прицелом.
     - Тварь!! Мы тебя достанем! На мясо пойдешь! - летели оттуда бессильные против ТТ угрозы.
     С соседней улочки послышался вой приближающихся милицейских сирен. Космос рванул к машине, плюхнулся на переднее кресло, и "Линкольн" с ревом рванул с места.
     - Дворами, Пчел! - бросил он другу.
     - Знаю, - кивнул он и резко крутанул руль, сворачивая в какую-то подворотню.
     Фил улыбнулся полулежавшему Белову.
     - Ну что, Сань, жив?
     Саша кивнул и с трудом пошевелил разбитыми губами:
     - Спасибо, пацаны...

V

     Стычка у дискотеки не прошла бесследно. Люберецкие легко вычислили приметный "Линкольн", и уже на следующий день Космоса вызвали на разборку. Он укатил разговаривать со своими старшими - судя по всему, улаживать конфликт предстояло "на высшем уровне".
     В беседке у пустыря Космоса поджидали друзья.
     - Ну, где этот кент? - беспечно спросил Фил. лениво раскачиваясь на турнике.
     - Теофило, тебе же сказано - он со старшаками говорит, - отмахнулся Пчела и повернулся к Саше. - Ребра-то целы?
     - Да вроде... Челюсть только болит. Я там еще появлюсь, - мрачно пообещал он.
     - Неизвестно еще, чем вчерашнее закончится... - задумчиво пробормотал Пчела.
     Похоже, он один был всерьез озабочен сложившейся ситуацией.
     - Я тебе говорю - с Ленкой я еще не закончил! - твердо повторил Белов.
     В нем клокотала обида, короткий разговор с Леной накануне ничего не прояснил, кроме, разумеется, того, что все сказанное Космосом и, Пчелой - правда. Значит, все кончено. Но с Ленкой все равно надо было разобраться до конца.
     К беседке подкатил "Линкольн", друзья поднялись навстречу хмурому Космосу.
     - Ты где пропадал, дядька? - беззаботно спросил его Фил.
     Космос не ответил, прошел в беседку, пожал протянутые руки и со вздохом опустился на лавку. Какое-то время он молчал, нервно жуя губы. Всем стало понятно - вести он привез неважные.
     - Новость номер один, - наконец заговорил Космос. - Саня, твой кастет?
     - Мой, - Белов взял протянутый ему кастет.
     - Вчера ты разбил башку одному из основных на той земле. Зовут Муха...
     Пчела и Фил понимающе переглянулись.
     - Новость номер два, - продолжал Космос. - Два часа назад их люди встречались с нашими старшаками. Они хотят твою, Санька, голову. Срок - до послезавтра, до пятницы...
     В беседке повисла тягостная тишина. Белов обвел взглядом друзей - это что, шутка?.. Космос, прищурившись, смотрел куда-то в сторону, Фил низко опустил голову, Пчела озадаченно потирал лоб. Нет, что-то на шутку не похоже...
     Космос шумно вздохнул и продолжил:
     - Отвечаю за это я. Не получат твою голову - отвинтят мою... - он растерянно посмотрел на Сашу и покачал головой. - Что делать - сам не знаю... Хоть убей... - его друг как-то жалко, беспомощно улыбнулся и пожал плечами.
     И только тогда Белов поверил его словам и понял, что влип в очень скверную историю. Времени было мало, надо было что-то предпринимать. Он заварил эту кашу - ему ее предстояло и расхлебывать. Саша достал сигарету, жадно затянулся и с шумом выдохнул дымом.
     - Вот что, Космик, расскажи-ка мне об этих ребятах поподробнее, - спокойно и рассудительно попросил он...

VI

     В этот сентябрьский денек тепло было совсем по-летнему. На разогретом солнцем песке люберецкого карьера расположилась дружная, сугубо мужская компания. Те, что помоложе, гоняли в футбол, кто-то крутил нунчаки, кто-то просто валялся, ловя последний загар. Чуть поодаль, обставившись кружками и банками с разливным пивом, на пустых ящиках сидели трое мужчин постарше. Потягивая пивко под воблу, они вели неторопливый разговор.
     - Швед, ты на кого ставить-то будешь? - спросил самый здоровый из них у своего соседа - мрачного типа в затрапезной кожаной кепчонке.
     - На Кота, на кого ж еще? Я того пацана с Запада видел - он вообще мертвый...
     - О чем речь? - поинтересовался крепкий блондин с обширными залысинами.
     - Ты что, Володь, не в курсах? Мы ж тут бои проводим, чин чинарем, как в "Выходе Дракона", смотрел?.. - пояснил тот, что в кепке, Швед.
     Он постарался, чтобы в его голосе не прозвучала тщательно скрываемая неприязнь. Этого плешивого - Володю Каверина - он просто на дух не переносил. И не только потому, что тот служил в милиции, хотя Шведа, имевшего за плечами две судимости, коробило уже от одного этого, но, главным образом, из-за давней и устойчивой антипатии к нему. Уж больно скользким, жадным и наглым был этот мент.
     Привлечь Каверина к их делам год назад предложил Муха, двоюродный брат Володи. Иметь своего человечка в ментуре было, безусловно, выгодно, и эту идею братки приняли на ура. Поначалу все шло гладко - Вова сливал им нужную информацию, оказывал кое-какие мелкие услуги и получал за это свою толику.
     Но со временем Каверин начал борзеть - совал нос, куда не просят, повсюду лез со своими советами и даже стал требовать свою долю в делах, к которым вообще не имел ни малейшего отношения. Обнаглевший ментяра, похоже, возомнил себя центровым.
     Поставить его на место долго не решались - как никак брательник Мухи, - а когда спохватились, было уже поздно. Легавый слишком много знал, отныне из сложившейся ситуации существовало только два выхода: либо полностью принять его за своего, либо загасить милицейского Вову, как свечку на ветру. Авторитет Мухи разрешил эту альтернативу в пользу первого варианта - так лейтенант милиции Каверин стал одним из старшаков у люберецких.
     - Я говорю - кино-то видел, нет? - с едва заметным раздражением переспросил Швед у увлеченно грызшего хвост воблы Володи. - А то зашел бы в наш салон, посмотрел.
     - У меня дома свой салон, - усмехнулся блондин. - Муха совсем повернулся на видаке...
     - Твой двоюродный вообще - Безумный Джо!
     - Как он там, кстати? - спросил здоровый. - Как здоровье-то?
     - Нормально, - хмыкнул Володя. - Лежит дома, башка перевязанная, "Рэмбо - первая кровь" смотрит.
     - Это где он себе руку штопает? Классный фильм... Слышь, Швед, а когда нам лоха-то этого отдадут?
     - До завтра ждем, а потом резать поедем, - равнодушно ответил тот и протянул свою кружку здоровяку. - Плесни-ка свежачка...
     Но тот его словцо не слышал. Вытянув шею, он всматривался в пространство за спиной блондина.
     - Эй, Фома, ты что, уснул? - окликнул его сосед.
     Бугай вдруг встал и недоуменно протянул:
     - Это что за дела?..
     Двое других повернулись в ту же сторону. С гребня карьера к ним неторопливо спускался Белов.
     Швед тоже вскочил на ноги, резко свистнул в сторону и взмахнул рукой. Блондин удивился:
     - Вы что всполошились, орлы?
     - Это тот смертник, который твоему брательнику расколотил череп, - пояснил здоровяк Фома.
     К ним уже спешили футболисты, и все, как один, смотрели в сторону приближающегося Саши. Он шел, не поднимая головы, мрачный и решительный. Снял на ходу часы и сунул их в карман.
     Блондин, оценив ситуацию, тоже встал.
     - Знаешь что, - задумчиво сказал он, - поеду я наверное... Вы уж тут сами разберитесь, мне еще в райотдел надо...
     - Что, мент, запачкаться боишься? - язвительно прищурился Швед. - Оставайся - ты же наш дружбан. На цирк посмотришь, Мухе потом расскажешь...
     Блондин поморщился, но промолчал.
     А Белов был уже совсем рядом. Он остановился в каких-то двух-трех шагах от них, и его сразу же взяли в кольцо. В руках Фомы появились нунчаки, он решительно шагнул вперед, но Швед положил на его плечо руку.
     - Постой-ка. Пусть скажет, что хотел.
     - Да ты что, Швед?! - вытаращил он глаза. - Порвать сучонка - и все дела!!
     И тут заговорил Саша. Голос его звучал ровно, в нем не было и тени страха, Белов был спокоен, сдержан и рассудителен. Обращался он вроде бы ко всем сразу, но смотрел главным образом на Шведа (о нем рассказал ему Космос).
     - Вы все знаете, с чего началась эта заводка. Вы считаете, что я не прав. Я не буду ничего объяснять, потому что касается это только меня и Мухи. У вас есть два выхода: убить меня прямо сейчас или дать нам возможность разобраться один на один. Решите - сейчас, что ж, это ваше право. Но люди в городе будут знать, что вы замочили человека, который пришел к ним в гости. Пришел, чтобы решить вопрос по справедливости.
     Помолчав секунду-другую, Саша присел и зачерпнул горсть песка. Едва заметная улыбка коснулась его губ.
     - Я знаю, что делаю, когда прихожу один на вашу поляну. Потому что жизнь моя не дороже этого вот песка, - он разжал пальцы и ветерок тут же сдул с его ладони легкие песчинки. - Важно, что скажут люди, - продолжил он, вставая. - Если про меня или про кого-то из вас, - Саша прямо взглянул в глаза Шведа, - скажут, что он фуфло, - ну зачем тогда жить?.. Верно?
     Он умолк, словно ожидая ответа на свой вопрос, но никто из люберецких не издал ни звука. Саша обвел глазами кольцо вокруг себя - "братки" смотрели на него без злобы, кое-кто опустил голову, а кто-то задумчиво хмурился. Оглядев всех, Белов опять повернулся к Шведу. Тот коротко переглянулся с лысоватым Володей, с мордастым бугаем, потом почесал затылок, сдвинув на глаза свою кепку, и, наконец, нехотя ответил:
     - Ладно, пацан, мы это дело с Мухой обмозгуем. А ты... ты ступай пока, мы тебя потом сами найдем.
     Швед повернулся и решительно зашагал прочь. За ним, что-то втолковывая ему на ходу, двинулись блондин и здоровяк, а следом - и все остальные.
     Через минуту Саша остался совсем один, если не считать забытых на песке банок из-под пива.
     Гора свалилась с плеч Белова, и он поспешил домой - ему не терпелось обрадовать друзей результатами своей встречи с люберецкими. Но его рассказ о визите на карьер вызвал совсем не ту реакцию, которую он ожидал.
     - Ты вообще соображаешь, куда поперся? Саня, ты что, больной?! - возмущенно орал на него Космос, он метался по беседке, как тигр в клетке. - Ты нас-то за кого держишь?..
     - Во-первых, не ори, - хмурился Саша. - А во-вторых, что - лучше бы тебе башку отвинтили?! Нет уж, я сам это завязал, сам и развяжу!..
     - Пупок ты себе развяжешь! - в сердцах закричал Космос. - Да Муха из тебя рагу сделает!
     - Один на один - не трое против одного, - упрямо покачал головой Белов. - Все должно быть по-честному!
     - Да ты будь счастлив, что вообще еще дышишь!..
     - Слушай, отвали!! - разозлился, наконец, и Белов. - Ты достал меня уже!
     Космос, молча рубанув рукою воздух, отошел к машине. Пчела неодобрительно покачал головой.
     - Саня, ты не прав. Нельзя было одному ехать, ты этих людей не знаешь - они на всю голову отмороженные.
     - Нет, Саня молодец! - не согласился Фил. - Глупо только, что один поехал. Башку бы отбили толпой...
     - Во всяком случае сам за себя ответил - и все! - подвел итог затянувшемуся спору Белов.
     Не тут-то было - в беседку опять ворвался взбудораженный Космос. Он кинулся к Саше и, тыча пальцем ему в грудь, сердито и внушительно зачастил:
     - Запомни, Белов, - мы с первого класса вместе! И за все, что мы делаем, мы тоже будем отвечать вместе! Пойми ты наконец: мы - бригада!!! Понял?!
     - Да пошел ты со своей бригадой! Не знаю я никакой бригады! - взорвался Саша. Он выскочил из беседки и пошел прочь. Через пару шагов он обернулся и крикнул:
     - Я знаю только, что у меня есть друзья - и все! Ясно тебе?! Бригадир хренов!..
     Он с досадой взмахнул рукой и пошел дальше - больше уже не отлядываясь. Озадаченные друзья молча смотрели ему вслед.

VII

     Дома Белов не находил себе места. Нервно курил на балконе, кругами ходил по квартире, хватался то за книжку, то за альбом с фотографиями, но на месте ему не сиделось, и он снова отправлялся курить.
     Да, совсем не таким представлялось ему возвращение в Москву... То есть, он догадывался, разумеется, что жизнь на гражданке не будет такой простой и ясной, как в армии, но чтоб настолько! Навалилось все сразу - и Ленкина измена, и эта история с Мухой...
     Впрочем, теперь-то с Мухой все было более или менее понятно. Главное - удалось договориться о честном, один на один, бое. Один на один Саша не боялся никого. Он верил в себя, в свои силы, да и соперник его на Майка Тайсона никак не тянул. Так что предстоящий бой с Мухой его не слишком беспокоил.
     А вот Ленка... То, что произошло с нею, никак не укладывалось в его голове. Он снова и снова вспоминал ту, прежнюю Лену. Как, волнуясь, читала она Есенина на школьном вечере, как смеялась, запрокидывая вверх голову, как трогательно смущалась и краснела от его намеков и скабрезных шуточек. И конечно он вспоминал их первую близость, и то, как, дрожа от робости и стыда, расстегивала она пуговицы на платье.
     Все долгих два года в армии Саша был уверен в ней, как в себе. Думал: вот вернется домой - Ленку в охапку, и сразу в ЗАГС. И на тебе!
     Что же заставило тихую, мечтательную девушку превратиться в бесстыдную шлюху, в бандитскую подстилку?! И вообще, что происходит в этой жизни?! Почему Космос - профессорский сын, безобидный, в сущности, разгильдяй и обалдуй - связался с криминалом?
     Ну Пчела - ладно, тот еще в школе подфарцовывал разной мелочевкой, водил знакомства с какими-то скользкими людишками... Но Космос?!! Самое страшное преступление, на которое он был способен раньше, - это стащить из библиотеки понравившуюся книжку.
     А теперь он таскает за поясом "тэтэшник" и как ни в чем не бывало палит из него в самом центре города! Что же, черт возьми, здесь происходит?!! Почему все разом перевернулось и встало с ног на голову?! Неужели два года и в самом деле такой большой срок?..
     Из тяжелых раздумий Белова вывел голос матери:
     - Саня, иди ужинать!
     Он зашел на кухню, встал в дверях и вдруг предложил:
     - Мам, давай собаку купим.
     - Зачем нам собака? - улыбнулась она. - Стиральную машину сторожить?
     - Ну... чтоб дружить, - пожал плечами Саша. - Знаешь, у меня в армии второй пес был классный, Полем звали, - так он разговаривать умел, представляешь, мам?
     - Да что ты! - удивилась Татьяна Николаевна, накрывая на стол. - А с первым-то что случилось?
     - Он... чумкой заболел и умер, - соврал Белов. Ну не рассказывать же маме о том, что Дика в камышах на берегу Пянджа прирезал нарушитель.
     - Вот видишь... А не дай бог и этот заболеет да умрет - горе-то какое!
     - Ну так ухаживать надо: прививки там, то, се... - он задумчиво смотрел в окно. - А потом, знаешь, мам, какой у собаки самый главный плюс, который больше всех остальных минусов?
     - Какой?
     Саша опустил голову.
     - Собака не будет тебе в любви клясться, а потом по чужим койкам прыгать!..
     Он с досадой припечатал ладонью по стене, резко развернулся и ушел к себе, бросив через плечо:
     - Я не буду есть, мам...
     Дверь в комнату сына плотно закрылась. Татьяна Николаевна медленно опустилась на стул.
     - Ох, горе ты мое, господи... - тихо вздохнула она.
     Сердце ее было не на месте. Мать видела, как мучается сын, но помочь ему ничем не могла. От этого было еще тяжелее.
     Татьяна Николаевна еще долго сидела на кухне. Со стола она не убирала - надеялась на то, что Саша все-таки выйдет поужинать. Но в комнате сына стояла полнейшая тишина, и тогда мама осторожно заглянула к нему. На сей раз уставший от переживаний и нервотрепки Саша действительно спал.
     Вдруг зазвенел телефон. Сняв трубку, Татьяна Николаевна закрылась на кухне. Это была сестра, Катя, и интересовалась она племянником.
     - Нет, Кать, знаешь, совсем не изменился, - вполголоса рассказывала Татьяна Николаевна. - Ну, физически, конечно, возмужал, окреп, а рот откроет - все тот же ребенок. Представляешь, собаку завести хочет... Ага... Ага... Ой, не говори, Кать! У него же барышня что натворила... Да... А откуда ты знаешь? Ах, ну да, я же тебе уже говорила. Так вот: как узнал - ходит зеленый, подрался где-то... Я бога молю, чтобы только не влез куда из-за этой... не знаю даже, как ее и назвать... Нет, ну жизнь есть жизнь - это понятно, но мой-то Санечка чем виноват?..
     Закончив разговор, Татьяна Николаевна задумалась:
     "А может, и вправду собаку завести? Пуделя. Или болоночку... Будет со щенком возиться - отвлечется..."
     Утром Саша ходил мрачный. Мать с расспросами не лезла, наоборот - старалась больше говорить сама. А потом позвонил Космос, и сын стал куда-то собираться.
     - Ты куда это? - встревожилась мама.
     - В библиотеку, - буркнул в сторону Саша.
     - Ну прямо не сын, а Ульянов-Ленин! - улыбнулась Татьяна Николаевна, поправляя ему воротник. - Я, кстати, тебе справку в ЖЭКе взяла. Ты, правда, на вечерний решил?
     - Так на дневной-то я уже опоздал. А потом, мы же с тобой не кооператоры - надо как-то зарабатывать... Ладно, мам, я пошел!
     - Только не задерживайся, - попросила мать.
     - Хорошо, я постараюсь, - кивнул Саша и уже в дверях добавил:
     - Если получится...

VIII

     Белов спешил вовсе не в библиотеку. Космос позвонил, чтоб сообщить - через час его ждет Муха. Времени было в обрез, ведь предстояло еще как-то добраться до Нагатинской поймы, где ему была назначена встреча. А просить Космоса подвезти до места после вчерашней стычки Саша не решился.
     Он выскочил из подъезда и торопливо зашагал к автобусной остановке. На душе было муторно - не от страха, нет. Встречи с Мухой он по-прежнему не боялся, но перед боем дружеская поддержка Белову все-таки не помешала бы. Одному ему было как-то неуютно.
     Взглянув на часы, он прибавил шагу, и в этот момент из-за угла дома вырулил "Линкольн" Космоса. Он поравнялся с Беловым, и из открытых окошек машины высунулись три кулака с оттопыренными большими пальцами.
     Медленно и синхронно кулаки перевернулись пальцами вниз в характерном гладиаторском жесте - никакой пощады сопернику, только смерть!
     Белов с облегчением улыбнулся: все нормально, никаких обид - они снова вместе. Он открыл дверцу и сел назад, к Филу.
     Дорогой, против обыкновения, все молчали, словно подчеркивая тем самым важность и опасность предстоящего поединка. От этой тишины Саше снова стало не по себе. Он нахохлился, помрачнел и отвернулся к окошку.
     Это заметил Пчела, он коротко переглянулся с Космосом и развернулся к Белову.
     - Ну что, Сань, - жим-жим?.. - подмигнул он. Тот отрицательно покачал головой.
     - Ладно врать-то! - усмехнулся Пчела. - Меня самого трясет. Знаешь, в прошлом году Муха на дискаче троих пацанов из Центра так отбуцкал!.. Одного в Склифе откачивали.
     Космос, озабоченно покачивая головой, подтвердил:
     - Точно. А у другого крыша протекла. Он теперь дебил полный - слюни до земли, и все время "Мурку" напевает...
     - Да, Сань, Муха - боец серьезный, - сдержанно кивнув, согласился с друзьями Фил.
     Белов с ироничным недоумением оглядел всех троих, наклонился вперед и похлопал по плечам Пчелу и Космоса.
     - Спасибо, ребята, за поддержку! Знаете, как человека подбодрить! Спасибо, ребята, спасибо...
     Вдруг Пчела прыснул, и тут же все трое, не сдержавшись, захохотали в голос!
     - Да ты что, Сань, он же узкогрудый!
     - Там понтов больше!
     - Муха - она муха и есть!.. - наперебой заорали парни.
     - Гляди, Сань, вот он - твой Муха, - Пчела выудил из кармана игрушку - забавного скелетика на ниточке - и подвесил его над лобовым стеклом. Он отвесил скелетику звонкий щелбан и, дурачась, запел на мотив "Мурки":
     - Здравствуй, моя Муха, Муха дорогая... И все четверо друзей грянули хором:
     - Здравствуй, моя Муха, и проща-а-а-а-ай!!!

IX

     После встречи с Сашей Лена Елисеева весь следующий день была сама не своя - ей ни на минуту не давала покоя его вчерашняя драка с Мухой. Она слишком хорошо знала характер того и другого, поэтому была абсолютно убеждена - этой стычкой дело не закончится!
     Лене было тревожно за обоих, но больше, конечно, за Сашу. Муха был опытным бойцом и считался среди своих почти непобедимым. Ей доводилось видеть его в деле - зрелище, что и говорить, было эффектным. Устоять против такого мастера Саше было, безусловно, очень и очень непросто.
     Но куда сильнее ее беспокоило другое. Короткий разговор с Сашей нельзя было считать законченным - это ясно. Никакая драка Белова не остановит, а это означало, что ей еще предстоит встреча с ним. И будет тяжелый и горький разговор - от этого не никак не уйти, и он, конечно, опять потребует объяснений всему, что она натворила.
     А что она могла ему сказать?! И, главное, - как? Как найти слова, чтобы упрямый и "правильный" Белов понял, наконец, что жизнь сильнее человека, и очень часто она отправляет людей совсем не по той дорожке, по которой им хотелось бы идти...
     В институт Лена не поступила, пришлось пойти работать - приемщицей в прачечную. За копеечную зарплату она целыми днями таскала туда-сюда чужое грязное белье. Отец беспробудно пил, мама болела, денег не хватало даже на то, чтобы сносно питаться! А ведь ей было только восемнадцать, и вокруг было столько соблазнов!
     Через год умер отец, и они с мамой сменяли квартиру, переехав из престижного Юго-Запада в богом забытые Люберцы. Это была ее, Ленкина идея - на доплату от обмена можно было и приодеться, и какое-то время просто нормально пожить, не считая каждую копейку.
     С работой на новом месте оказалось труднее. Помыкавшись по разным местам, Лена, наконец, устроилась гладильщицей в кооперативное ателье. Там-то на нее и положил глаз хозяин. Не проходило дня, чтобы этот похотливый толстяк не оказал ей какого-нибудь весьма своеобразного знака внимания. То щипал за щеку, то похлопывал пониже спины, а то и прижимал к стенке в укромном уголке. Лена все это терпела.
     Но потом, посчитав, видимо, что этап "ухаживаний" закончен, хозяин пригласил ее в кабинет и открытым текстом предложил:
     - Хочешь, переведу тебя на прием заказов? Чистая работа и зарплата вдвое больше, а? Но, милая моя, тогда уж и ты будь добра... - и он, сально улыбаясь, кивнул на кожаный диван.
     Да, можно было, конечно, гордо развернуться и уйти - назад, к раскаленным утюгам и клубам пара, но... Лена, опустив голову, попросила время на раздумье.
     - Думай, лапочка! Думай хоть... до конца дня! - великодушно разрешил босс. - Только знай: глупой и упрямой работнице я не доверю даже утюга!
     Все оставшиеся три часа Лена барахталась в трясине обывательской мудрости. "Жизнь только одна", "так и сдохну в нищете", "молодость проходит", "все равно никто ничего не узнает", "да что от меня - убудет?!" - эти и подобные им мысли оказались сильнее и стыда, и чести, и верности слову.
     Вечером Лена уехала из ателье вместе с хозяином на его машине, а наутро уже сидела на приеме заказов.
     А вскоре миловидную приемщицу заметил приятель босса - художник-модельер из Москвы. В отличие от своего друга, он был хорош собой, элегантен и обходителен. К тому же предложил Лене заняться модельным бизнесом и пообещал ей на этом поприще свою всемерную помощь! Обманул, гад, конечно...
     Но это уже было не важно - денег, что давал ей модельер, не избалованной достатком Лене вполне хватало.
     Потом был какой-то торгаш, за ним - валютный спекулянт, хозяин чебуречной... Лена в полной мере поняла правильность пословицы "кого-ток увяз - всей птичке пропасть".
     Именно тогда она перестала писать Саше. Просто стало ясно - то, что с ней произошло, уже невозможно ни утаить, ни простить! Да и не нуждалась она ни в чьем прощении, в конце концов, она сама выбрала себе такую жизнь! И эта жизнь была куда интереснее, ярче и веселей, чем нищенское прозябание в прачечной!
     А Саша... Ну какое будущее могло у нее быть с Беловым? Что мог предложить ей этот вчерашний солдатик, кроме своих армейских значков? Нет, убеждала себя Лена, ей совершенно не о чем и незачем жалеть!
     И все же настроение у нее было испорчено бесповоротно. В тот день она даже не пошла на дискотеку и весь вечер провела у телевизора.
     А на следующий день Лене на улице повстречалась подружка - та самая, что была свидетельницей драки Саши с Мухой.
     - Елисеева, ты обалдеешь! - кинулась она к Лене. - Держись за меня, а то упадешь!.. Мухин и твой бывший сегодня дерутся!!!
     - Где?.. - остановилась Лена.
     - А я знаю, что ли?! - пожала плечами подружка. - Да какая разница?! Ты прикинь - ребята из-за тебя глотки друг другу грызут!.. Прелесть какая, мама родная! Мне бы так!..
     Лена развернулась и быстро, быстро зашагала прочь.
     - Ты чего, Елисеева, не рада что ли?.. - растерянно протянула ей вслед подружка.
     Какая, к черту радость! Вчерашние страхи тут же вернулись и с новой силой навалились на Лену. Надо было срочно связ0ться с Сашей и отговорить его! Отговорить во что бы то ни стало - ведь разъяренный Муха запросто мог сделать его инвалидом, а то и...
     Добежав до ближайшего автомата, Лена набрала номер квартиры Беловых. Но трубку взяла Татьяна Николаевна, а ей Лена ничего сказать не решилась. Помолчав немного (может, она догадается передать трубку сыну?), девушка нажала на рычаг отбоя.
     Поздно. Наверное, уже поздно!..
     Ей оставалось только одно - ждать Сашу вечером возле дома.

X

     Типовые, похожие одна на другую, многоэтажки широкой дугой окружали кладбище ржавых, полуразрушенных кораблей. Здесь, на берегу Москвы-реки, неподалеку от речного порта, доживали свой век разнокалиберные катера, баржи и сухогрузы. Между остовов двух довольно больших судов была небольшая, ровная площадка. Вряд ли можно было подобрать лучшее место для поединка - сюда, кроме окрестных мальчишек, никто и никогда не заглядывал, а от любопытных взглядов издалека площадку прикрывали высокие борта кораблей.
     На корме одного из них нервно курил Муха. Его скулу украшал свежий шрам - след от кастета Белова. Рана еще побаливала, саднила, и от этого желание расквитаться с обидчиком было особенно острым. Мухе не терпелось размазать зарвавшееся быдло по этим ржавым корабельным бортам, втоптать в глинистый берег реки, умыть наглую рожу его же собственной кровью.
     - Муха, едут!!! - раздался звонкий крик снизу.
     Он обернулся. От дороги, переваливаясь на неровностях грунтовки, медленно двигался старый коричневый "Линкольн". Муха отбросил недокуренную сигарету и спрыгнул на землю.
     Из "Линкольна" неторопливо вылезли Белов, Космос, Пчела и Фил.
     - Здорово, братва! - весело выкрикнул Пчела.
     С той стороны на приветствие никто не ответил. Там деловито готовились к бою. Муха стянул с плеч кожаную куртку и начал снимать свои многочисленные побрякушки - перстни, браслеты, цепочки, часы... Оставил только массивную - в полпальца толщиной - цепь на шее. Сзади ему разминали плечи, а стоявший рядом Швед давал последние наставления:
     - Давай, Муха, не тяни... Раз, два - и по пиву!.. Космос повернулся к Белову:
     - Сань, ты куртку-то тоже сними. Жаль - хорошая курточка...
     Тот, сосредоточенно жуя жвачку, кивнул и рывком снял куртку, а следом и часы.
     На его плечо опустилась тяжелая рука Фила.
     - Ты, Сань, главное не психуй, спокойнее. Пускай он дергается, а ты не нервничай! Настраивайся нормально и работай спокойно, четко... - Белов, не сводя глаз с противника, только молчал и сосредоточенно жевал жвачку.
     Было вообще непонятно - слышит он слова Фила или нет.
     - Смотри, дыхалку держи. И еще: на рожон не лезь, побегай, раздергай его. А как только увидишь, что он подсел, - сразу гаси! Понял?.. Ну все, давай, брат! - он легонько подтолкнул Сашу вперед.
     - Давай, Сань, урой бешеную обезьяну! Мы рядом, брат... - похлопали его по плечам Пчела и Космос.
     Муха тоже уже был готов. Он решительно двинулся навстречу Белову и выкрикнул:
     - Ну что, клоун, готов землю жрать?!
     - Сейчас ты ее сам жрать будешь! - ответил за друга Фил.
     Поединщики начали сходиться.
     - Космос, "тэтэшник" держи на "товсь", слышь? - вполголоса предупредил Пчела.
     - Какого хрена, там патронов нет, - мрачно буркнул тот.
     - Плевать, шуганешь хотя бы, если что... Муха, принимая боевую стойку, поднял сжатые в кулаки руки. То же самое сделал и Белов. Между ними осталось метра три, вдруг Белов резко выплюнул жеваную резинку в грудь противнику.
     - Ах ты сучонок!.. - задохнулся от ярости Муха и рванул вперед.
     Он попытался с ходу ударить ногой, но Саша поставил блок, перехватил его ногу и с правой въехал в челюсть своему опрометчивому сопернику. Муха отлетел назад, упал, но тут же вскочил и снова пошел в атаку. Но, первым пропустив оплеуху, он стал осмотрительней. Сделав ложный выпад, Муха все-таки достал Белова ногой в живот.
     Один один. Дебют оказался равным.
     - Бей!..
     - Мочи!..
     - Гаси!.. - неистово орали секунданты с той и с другой стороны.
     Страсти накалялись, удары сыпались один за другим. На лицах бойцов появилась первая кровь - у Белова была рассечена бровь, у Мухи - губа. От этого схватка становилась все яростней и отчаянней.
     Вскоре стало заметно, что Муха не только на полголовы выше, но и лучше действует ногами. Зато Саша был подвижней и быстрей. От большинства мощных ударов противника ему удавалось уходить. Муха вынужден был много двигаться, а ведь ему не приходилось, как Белову, едва ли не каждый день носиться с собакой по горам.
     В какой-то момент бойцы сошлись в клинче, Саша попытался применить удушающий захват, но Мухе удалось вывернуться. В руке Белова осталась лопнувшая в замке золотая цепь соперника. Он швырнул ее Мухе, тот поймал ее на лету и намотал на кулак.
     Постепенно оба стали выдыхаться. Схватка все меньше напоминала не лишенный изящества бой профессионалов и все больше походила на безобразную драку пьяных мужиков у пивного ларька. Сил на эффектные выпады и элегантные уходы уже не осталось. Все чаще они просто-напросто самым вульгарным образом дубасили друг друга - без всякой мысли, куда придется, позабыв о защите, из последних сил... И повинуясь одному лишь чувству - слепой ненависти.
     И все же Белов оказался выносливей. Он завалил Муху на землю и провел-таки свой коронный удушающий захват. Шея противника оказалась в тисках его железных рук. Муха захрипел, завертелся ужом, стараясь освободиться, но Саша прихватил его капитально. Дело оставалось за малым - добить обездвиженного врага.
     И тут Муха - может быть от отчаянья? - нашел выход. На его кулаке была намотана толстенная и прочная золотая цепь - она-то и пришла ему на выручку. Одним ловким движением он накинул цепь на горло Белову и что было сил дернул за ее концы!
     В ту же секунду Саше пришлось отпустить шею соперника и схватиться за свою.
     Ситуация перевернулась на сто восемьдесят градусов - теперь уже Белов беспомощно хрипел, уткнувшись носом в вытоптанную траву. Цепочка глубоко врезалась в горло - невозможно было ни вдохнуть, ни выдохнуть.
     Саша начал задыхаться. Видя его отчаянное положение, Пчела рванулся ему на помощь, но его перехватил Фил.
     А Муха все тянул и тянул за концы проклятой цепочки. Его судорожное сопение слышалось над самым ухом. И тогда Белов не глядя, ориентируясь только на это мерзкое сопение, изо всей мочи с разворота врезал назад локтем!
     Рука вниз от локтя мгновенно отнялась, и тотчас же ослабло натяжение цепочки. Саша понял - попал!!
     Он тут же скинул оглушенного Муху со своей спины и оседлал его. Не помня себя от ярости, Белов принялся оставшейся правой вколачивать его ненавистную морду в глину.
     - На! На! На! На!!! - истошно вопил он при каждом ударе.
     Наконец он выдохся и, тяжело дыша, сполз с поверженного врага.
     Саша взял его за волосы и приподнял безвольное окровавленное тело.
     Все! Муха отключился. Бой был закончен. Белов нашел силы, чтобы ногой столкнуть неподвижное тело вниз, к воде, и с трудом поднялся. Пошатываясь, он побрел навстречу бегущим к нему друзьям.
     Первым летел Фил, он проскочил мимо Саши и бросился наперерез бегущим к Мухе люберецким. Кто-то из них повернул к Белову, но у них на пути встал Фил. Широко раскинув руки, он загородил друга и закричал:
     - Хорош, пацаны, хорош! Все по чесноку, хватит!..
     Сашу подхватил Пчела, а Космос на всякий пожарный все-таки вытащил свой "тэтэшник" и, поводя им из стороны в сторону, тоже грозно заорал:
     - Пацаны, всем стоять! Все по-честному!..
     А Белов, уже у самого "Линкольна", все еще находясь в пылу драки, обернулся и крикнул поднимающим Муху люберецким:
     - Эй!.. В следующий раз встречу - буду убивать на хрен!
     Фил впихнул его в машину, Космос прыгнул за руль - и машина рванула с места в карьер.

XI

     Уже начало темнеть, когда "Линкольн" неторопливо подкатил к беседке. Разом распахнулись все двери, и из машины высыпали радостно галдящие друзья. Белов, несмотря на заплывший глаз и разбитую бровь, выглядел именинником.
     - Слышь, Сань, он тебя цепурой душит, а я чувствую - седею, блин! - балагурил Космос. - Глянь-ка - может, в натуре седина появилась?..
     - А я стою и думаю: так, гроб - тыща, оркестр - еще пятьсот... - подхватил Пчела.
     Все грянули беззаботным хохотом, а Фил дружески шлепнул Пчелу по затылку.
     - Ну ты, бухгалтер...
     Пчела отмахнулся, они принялись возиться, а Космос тем временем открыл багажник и вытащил из бездонного чрева "Линкольна" увесистый, весело позвякивающий баул.
     - Ну что, Сань, - пивка для рывка, а?.. Белов не ответил.
     - А то, может... - Космос повернулся к другу и осекся.
     Сашино лицо окаменело, от радостной улыбки не осталось и следа. Он, как завороженный, смотрел в одну точку. Космос обернулся в ту же сторону и от досады чуть не выматерился.
     У входа в беседку стояла невесть откуда появившаяся... Ленка Елисеева! Она так же неотрывно смотрела на Сашу. Просто стояла и смотрела - виновато и испуганно.
     - Я не понял, а ты что здесь делаешь? - Космос решительно направился к девушке. - Ты-то что здесь делаешь, я спрашиваю?! Ну-ка давай, давай отсюда!..
     Лена не двигалась с места, она даже не взглянула на говорившего. Он подошел к ней вплотную и зло повторил:
     - Что, неясно сказано?! Иди отсюда!..
     - Космос, остынь! - окликнул его Саша. Друг обернулся и недоуменно дожал плечами:
     - Нет, Сань, я что-то тебя не пойму! Может, ты еще и женишься на ней?..
     Белов молчал, и недовольный Космос, еще раз демонстративно пожав плечами, отошел в сторонку - к настороженно притихшим Пчеле и Филу.
     - Пойдем, - коротко бросил, наконец, Саша девушке и, не оборачиваясь, зашагал к рощице по соседству.
     Лена догнала его уже среди деревьев. Поравнявшись с ним, она тихо спросила:
     - Саш, это Муха, да? - Лена попыталась коснуться его разбитой брови.
     - Цокотуха... - отвернув от ее руки голову, мрачно буркнул Белов.
     - Саш... - Что?
     - Саш, понимаешь, два года - это, правда, слишком долго... - срывающимся от неловкости голосом бормотала Лена. - Я не виновата...
     - Да? А кто виноват? Папа Римский?.. Кто?.. - Белов развернулся к девушке и заглянул ей в лицо. - Скажи - может, я пойму...
     Она стояла перед ним, опустив глаза, потерянная и жалкая, и молчала. Сегодня на ее лице не было ни грамма косметики, гладкие волосы были собраны в простой хвостик. Именно такой, а вовсе не размалеванной фифой, вспоминал ее Саша в армии. И именно такой, прежней Лене Белову вдруг захотелось объяснить - какую боль она ему причинила.
     - Ну загуляла - да черт с тобой! Но ты напиши, поставь в известность! - то и дело пожимая плечами, с болью в голосе продолжил он. - Я как дурак... как лох вообще... Через всю страну, на крыльях... Спать не могу, есть не могу... Приеду - женюсь, думаю...
     - Саш, - Лена вдруг остановила его, положив ему на плечо руку. - А хочешь - трахни меня!
     - Что-о-о-о? - выдохнул ошеломленный Белов.
     - То! - поняв, что сморозила что-то не то, истерично выкрикнула она. - То! Правильный ты наш! Ну надо же - честно служил, а девушка изменила! Ну так трахни меня! Вот она я - здесь! Ну! Ты же этого хочешь!..
     Саша прищурился и, еле сдерживаясь, ледяным тоном отчеканил:
     - Ты из-под Мухи давно?
     - Ой, Саш, я сама не знаю, что несу! - Лена замотала головой от отчаянья и, схватив Белова за рукав, жалобно зачастила. - Ну прости меня, Сашенька! Миленький, родной, прости, прости!!! Вот видишь? - она протянула ему на ладони простенькое колечко, которое ей подарил когда-то Саша. - Я же люблю тебя, ну прости, прости пожалуйста!..
     - Бог простит, - покачал головой Белов и тут его прорвало: он схватил колечко и, зашвырнув его в кусты, яростно закричал:
     - Все! Не попадайся мне больше! Все!!!
     Развернувшись, он бросился прочь - не выбирая дороги, наобум, напролом через кусты...
     - Саша!! Саша!!. - кричала ему вслед Лена, размазывая по лицу слезы вины и отчаянья.
     Белов остановился только тогда, когда эти крики затихли. Он обхватил руками голову и опустился на землю. Его буквально трясло от злости, обиды и отвращения. В ушах эхом звучали слова Лены: "А хочешь - трахни меня!" С каким обыденным бесстыдством она предложила это? Как у нее только язык повернулся? Как она могла?!
     И тут он, наконец, понял - могла. Могла, потому что никогда не была той, какой он себе ее представлял! Она просто была другой - настоящая Лена Елисеева. Та Лена, которую он любил, никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы шлюхой. Эта - стала.
     Та, наверное, скорее откусила бы себе язык, но не произнесла бы этих мерзких слов. Эта произнесла их легко и просто, словно предложила ему не себя, а, скажем, сигарету...
     Мучительно, с болью и разочарованием Саша осознавал, что его любовь оказалась всего лишь иллюзией. Просто он был слишком наивен. Да, наивен, доверчив и глуп. Что ж, теперь он будет умнее. Как говорится - спасибо за науку!
     Итак, отныне у него нет девушки. Зато у него есть друзья, настоящие друзья, и сейчас они его ждут.
     Белов глубоко вздохнул и встал - надо идти. Вдруг он почувствовал озноб. Подтянув молнию куртки к самому подбородку, Саша поднял голову.
     Над парком вовсю гулял холодный ветер, он рвал с веток желтеющую листву, скручивал из нее вихревые жгуты и гонял их меж стволов деревьев. Все, лето кончилось.
     "Осень, - подумал Белов. - Вот уже и осень..."

XII

     Вечером, после работы, в райотделе милиции на скорую руку накрыли стол. Повод был более чем уважительный - обмывали звездочку Володи Каверина.
     Виновник торжества, смущенно посмеиваясь, поднял граненый стакан с водкой, на дне которого посверкивали три позолоченные звездочки.
     - Представляюсь по случаю получения очередного звания - старшего лейтенанта милиции, - доложил он по заведенной издавна традиции и поднес почти полный стакан к губам.
     - Давай-давай! - загалдели, подбадривая его, коллеги. - Ну-ка, за маленького полковника!.. За то, чтоб - не последняя! Чтобы генералом стал!..
     Каверин медленно выпил водку до дна и вытряхнул себе в рот все три звездочки. За столом одобрительно загудели - ритуал был соблюден в точности - и дружно зазвенели стаканами.
     В этот момент в дверном проеме показалась голова в кожаной кепочке. Каверин тут же заметил Шведа и, выплевывая звездочки на ладонь, кивнул - сейчас, мол, подожди. Он ухватил со стола бутерброд потолще, откусил от него сразу чуть ли не половину и вышел в коридор.
     - Поздравляю, - улыбнулся Швед.
     - М-м-м-м... - промычал набитым ртом Володя.
     - Можешь поговорить?
     Продолжая двигать челюстями, Каверин кивнул и показал в сторону лестничной клетки.
     - Ну что, принес? - спросил Володя, дожевав, наконец, свой бутерброд.
     Швед протянул ему видеокассету.
     - Вот, записал... "Рэмбо - первая кровь". Милиционер открыл коробку - там, вместе с кассетой, лежали несколько стодолларовых купюр.
     - Ты что, охренел?! - прошипел Каверин, воровато оглядываясь и пряча деньги в карман.
     - Твоя доля, - пояснил Швед. - Мне тут отъехать надо...
     - Что случилось?
     - Да все нормально...
     Они вышли на лестничный марш, и Швед, чуть помявшись, сказал:
     - Я что сказать хотел... Муху-то давно пора было притормозить, он уже всех напрягать начал. А теперь поспокойнее будет - поймет, что не все коту Восьмое марта! А пацан этот, я считаю, молодчик. Конфликт-то он уладил...
     - Я даже слушать ничего не хочу! - рявкнул вдруг Каверин. Его уже заблестевшие было от водки глаза сжались в холодные и злые щелки. - Муха - мой родственник, ясно?! И вообще мне этот... как его - Белов, да? Так вот, он мне не пон-ра-вил-ся! - он произнес это слово по слогам, внушительно и веско.
     Швед молча пожал плечами - дескать, смотри, дело твое... А Каверин подвел под дискуссией черту, обратившись скорее даже не к Шведу, а к самому себе:
     - Я терпеть не стану. Я найду способ и этого Белова закрою. Слово даю - закрою!

Часть 2
БОИ БЕЗ ПРАВИЛ

XIII

     Прошел месяц, но Каверин своих слов не забыл. Он вообще редко что забывал.
     Новоиспеченный старлей сидел в райотделе, в своем крошечном кабинетике, а на столе перед ним лежала папка. В нее, в эту тоненькую картонную папочку, он по зернышку, по капельке, по крупинке собирал все, что могло бы ему помочь выполнить обещанное - "закрыть" Сашу Белова.
     Почему он так страстно, так горячо желал этого? Пожалуй, Каверин и сам не смог бы это объяснить. Но с самой первой их встречи на карьере в Люберцах он понял: перед ним враг.
     Спокойствие и уверенность Белова таила скрытую угрозу, рядом с ним Каверину было как-то тревожно. Он не видел причин для этого беспокойства, и оттого нервничал еще больше.
     А потом Володя увидел полуживого после поединка с Беловым Муху. Тетка, Мухина мать, ревела белугой и насылала на обидчика сына все земные и небесные кары. Досталось и Володе - куда, мол, смотрит милиция, от бандитов прохода не стало! Вот тогда он и решил: нет, это дело оставлять нельзя!
     Муха, конечно, постарается поквитаться сам, только выгорит ли у него это дело - еще вопрос! А он, старший лейтенант милиции Каверин, будет действовать своими методами.
     В дверь кабинета коротко постучали, и на пороге появился рослый сержант.
     - Товарищ старший лейтенант, вот, как просили, - оперативочка на Белова и компанию, - он положил на стол начальника несколько машинописных листков.
     - Давай, давай! - оживился Каверин и показал сержанту на стул. - Садись.
     Он углубился в бумаги.
     - Что ж ты так официально-то? Ты проще будь, сержант, проще... С участковым беседовал?
     - Да, - кивнул сержант. - В общем, там полноценная преступная группировка получается...
     - Вот даже как? - не отрываясь от бумаг, поднял брови Каверин. - Занятно, занятно... Уж мы их душили-душили, душили-душили... - вполголоса бормотал он себе под нос.
     Наконец Каверин аккуратно сложил листы, сунул их в заветную папочку и улыбнулся сержанту.
     - Знаешь, есть такая песня: "Это очень хорошо, даже очень хо-ро-шо!.." - продекламировал он.
     - Знаю, знаю! - с готовностью закивал парень и, нисколько не смущаясь, запел:

     И под ливнем, и под градом,
     Лишь бы быть с тобою рядом,
     Это очень, оч..

     Он внезапно осекся - Каверин мгновенно стер с лица улыбку и вперил в подчиненного тяжелый, мрачный взгляд.
     - Да ты, оказывается, певец! - хмуро процедил старлей. - Прямо Муслим Кобзон!
     - Виноват! - вытянулся сержант.
     - Все, марш работать! - холодно приказал Каверин.
     Когда за сержантом закрылась дверь, он снова открыл папку и еще раз внимательно перечитал оперативку. Конечно, на основании одних этих бумажек Белова не закрыть, но...
     "Ничего, курочка по зернышку клюет, а сыта бывает! - утешил себя Володя. - Все равно доберусь до гада!"

XIV

     - Ну что, ма? - спросил Саша, усаживаясь завтракать.
     Этот вопрос он задавал матери по несколько раз в день всю последнюю неделю - с тех самых пор, как нашел, наконец, собачника, продававшего щенка мастифа.
     На щенка вообще-то Татьяна Николаевна согласилась почти сразу, но когда она узнала, сколько просят именно за эту собачонку, с ней едва не сделалось дурно. Саше пришлось начинать уговоры заново.
     Конечно, можно было поступить проще - взять деньги у Коса или Пчелы. Но делать этого ему отчего-то не хотелось. И вовсе не потому, что Белов так уж осуждал их способы добычи денег, нет. Но вот - не хотелось...
     Каждый день он звонил продавцу и просил еще денек отсрочки, и каждый день по сто раз задавал матери один и тот же вопрос:
     - Ну что, мам?..
     Сегодня был решающий день - больше собачник ждать не хотел, - и Белов утроил усилия. В успехе он не сомневался, видел, что мама уже сопротивляется, скорее, по инерции, поэтому заранее договорился и с продавцом, и с Космосом - чтобы привез его со щенком домой.
     Время поджимало, надо было еще успеть к сроку добраться до загородного дома собачника, и Саша украдкой поглядывал на часы.
     - Нет, я тебя не понимаю, Саш. Тебе о невесте пора думать, а ты все... - ворчала Татьяна Николаевна, возясь у плиты.
     - Так я думаю, мам! Вот веришь - каждое утро встаю и начинаю думать!
     - Вот и думай! - Она поставила перед сыном тарелку и пожала плечами. - И потом, ну почему так дорого? За эти деньги корову купить можно.
     - Ну мам, я же говорил - это древнейшая порода, с такими еще кельты на колесницах сражались!
     - Какие еще кельты? Она хоть пушистая? - с надеждой спросила Татьяна Николаевна.
     Саша помотал головой и, дожевывая обжигающе-горячую сосиску, невнятно ответил:
     - Гладкошерстная...
     - Это что, как такса что ли?.. - разочарованно протянула мама.
     Нет, похоже, собака за такую несусветную цену в принципе не могла вызвать у нее ни малейшей симпатии.
     - Примерно! - засмеялся он и поднял руку над полом. - Только она в холке сантиметров семьдесят - вот такая примерно - и весит как... ну почти как я!
     Татьяна Николаевна с ужасом представила себе такое чудовище в их квартире и предприняла последнюю попытку отговорить сына.
     - Нет, Саш, лучше мы эти деньги на взятку в институт потратим! Будешь у нас студентом, вулканы изучать...
     Сын взял ее за руки и заглянул в глаза:
     - Ну мам... Мамуся... Мамырлих...
     - Какой еще "мамырлих"? - засмеялась Татьяна Васильевна.
     - Мам, взаймы, а?.. Я через месяц отдам!
     - Ну вот еще! - она шутливо шлепнула сына по затылку. - Выдумал тоже - в семье деньги занимать! Мы что, чужие? Ладно, горе ты мое, когда нужно-то?..
     - Сегодня, мам! Прямо сейчас! - вскочил со стула Саша.
     - Ну-ка, сядь и доешь, - нахмурилась мать и вздохнула:
     - Сейчас принесу...

XV

     Слухи о том, что какой-то парнишка разделал как бог черепаху самого Муху, всплывали в разных концах Москвы. О самом герое никто из братвы ничего толком не знал, но о том, что он корешок Пчелы и Космоса, было известно многим.
     К ним нередко обращались за подробностями - кто он, да откуда, да с кем работает, - вот и сегодня у Космоса опять спросили про Белова.
     Сегодня они с Пчелой объезжали точки, собирая деньги, которые их люди натрясли с торгашей за неделю. Небольшой рыночек у метро был последним пунктом их маршрута. Пчела принял плотный сверток и залез в "Линкольн" - пересчитывать "капусту", а Космос неторопливо покуривал с пацанами.
     - Говорят, у вас какой-то крутой появился? Муху отбуцкал... - спросил его качок в адидасовском костюме. - Что, начнете теперь порядки наводить?
     - А что их наводить? - хмыкнул Космос. - У нас и так порядок. Это у вас там чехи волну гонят! Только и слышно - того подрезали, другого перерезали...
     - Да наверху мудрят, все разговоры с ними трут.. - отмахнулся его собеседник. - Чую, закончится вся эта байда капитальным разбором, вот и все дела! Ты мне лучше вот что скажи - этот пацан ваш... Как там его?..
     - Саня Белый.
     - Во, Саня Белый! Он как, вообще, - расти-то думает? Может, встретится с ним, потолковать, а?
     - Бесполезняк, - нахмурился Космос. - Я и сам хотел его к нашим делам подтянуть - по нулям! Он вообще пацан упертый, у него своя жизнь...
     - Смотри, Космос, только Муха это дело так не оставит, - покачал головой парень. - Это - к гадалке не ходи!..
     - Ничего, - грозно набычился Космос. - Кто с пером к нам придет - от ствола и скопытится!
     Тут коротко и резко просигналил "Линкольн", и Пчела из машины кивнул - все, мол, нормально, можно ехать. Парень в "Адидасе" протянул руку.
     - Ладно, посмотрим, как оно пойдет. Давай, Космос, береги себя и своих друзей! И удачи тебе в нашем нелегком деле...
     - Бывай, - Космос пожал протянутую руку.
     Машина медленно выбралась с рынка и вырулила на улицу. Космос, ведя "Линкольн", то и дело неодобрительно косился на друга. Слов нет, Пчела, конечно, классный пацан, но то, с каким трепетом он относился к деньгам, Космоса ужасно раздражало.
     Он посматривал, как Пчела тщательно разглаживал, перебирал и складывал мятые, засаленные червонцы и четвертные, и едва сдерживался, чтоб не высказаться по этому поводу.
     - Видал?! - радостный Пчела встряхнул толстенной пачкой перед самым носом друга. - Эх, вот если б это все - нам! Да, Космосила?
     - Может, когда-нибудь и ты будешь общак держать, - лениво предположил он.
     - А что?!. - хохотнул друг, засовывая деньги в сумку на поясе. - Легко!
     Космос скривил в усмешке губы:
     - Пчела - Великий и Ужасный!..
     - Ладно тебе... Куда сейчас?
     - Сейчас бабки сдадим - и за Белым, - взглянув на часы, ответил Космос.
     - А где он?
     - За городом где-то, по Каширке - адрес там, на пачке, - он кивнул на лежащую на "торпеде" пачку "Мальборо". - Он сегодня мастифа покупает.
     - Кого?..
     - Собаку.
     - Вот чудила! - засмеявшись, покрутил головой Пчела. - И сдалась ему эта псина!.. Он бы еще слона купил! Самому жрать нечего, а он - мастифа!.. За Филом-то заскочим?
     - Нет, у него сегодня какой-то медосмотр... Космос врубил свою любимую Си Си Кэтч и, как обычно, настроение у него быстро улучшилось. Не прошло и пяти минут, как он, уже беспечно посмеиваясь, рассказывал Пчеле о каком-то недавнем инциденте.
     - Ну, я ему тут же - а ты с кем работаешь? Этот черт мне в наглянку - с Парамоном. Ты понял, Пчел?! Какой на хрен Парамон?! Я с ним только вчера говорил - он вообще не в курсах.
     - Вот пес! А ты что?
     - А что я? - самодовольно усмехнулся Космос. - В моську ему, и все дела. Я ж пацан решительный - ты знаешь!
     "Линкольн", плавно качнувшись, остановился на светофоре, справа от них, противно заскрипев тормозами, встала серая "девятка". Пчела повернулся на звук и присвистнул:
     - Оп-паньки...
     В соседней тачке сидели люберецкие, и среди них - Муха. Пчела толкнул локтем друга. Космос взглянул направо и озадаченно пробормотал:
     - Встреча на Эльбе, блин...
     - Картина Репина "Не ждали"... - поддакнул Пчела.
     Люберецкие, разумеется, узнали приметную машину. Пассажиры "девятки" - а их было трое - тоже молчаливо и угрюмо рассматривали соседей. На обеих машинах почти синхронно поползли вниз боковые стекла. Запахло жареным.
     И в этот момент загорелся зеленый глазок светофора. "Линкольн" рванул вперед, сразу же подрезая "девятку". Нахально ухмыляющийся Пчела тотчас высунул в окошко недвусмысленно согнутую в локте руку:
     - На!!!
     - Йо-хо-о-о-оП. - завопил Космос.
     В "девятке" в первый момент оторопели. И тут же Муха яростно взревел:
     - Суки! Вот суки!!. Ну ни хрена себе!! Что вообще происходит-то?! Фома, газуй!!!
     Сидящий за рулем флегматичного вида бугай послушно вдавил педаль газа в пол. "Девятка" с натужным ревом устремилась в погоню. Но уже через пару секунд стало ясно - бесполезно! "Линкольн" без видимых усилий уходил все дальше и дальше, издевательски виляя из стороны в сторону.
     - Газуй, тебе говорят! - орал Муха на водителя. - Ну!!!
     Тот безнадежно покачал головой:
     - Нет, не догнать. У них же движок литра три, не меньше...
     К Мухе сзади наклонился третий и озабоченно пробасил:
     - Вконец оборзели. Я думаю - мочить их пора!
     Взбешенный Муха закинул руку за спину и схватил советчика за шею.
     - Думаешь?!! - разъяренно прошипел он. - Ты думаешь? Твое дело ногами махать, а не думать, ясно?! А думать за тебя другие будут!!
     Муха оттолкнул опешившего приятеля назад и, с тяжелым сопением уставился на дорогу перед собой. На его скулах перекатывались желваки.
     - Так, значит. Эти мухоморы пусть пока плавают, а с Беловым я сам разберусь, - наконец мрачно изрек он. - Всем передайте, чтоб его не трогали...

XVI

     В физкультурном диспансере было многолюдно и шумно - здесь проводился плановый медосмотр. Коридоры старого тесного здания были заполнены молодыми людьми атлетичного вида - борцами, боксерами, штангистами и пловцами.
     Такое огромное количество прямо-таки пышущих здоровьем парней здесь, в стенах медицинского учреждения, выглядело довольно странным и неуместным. Наверное, так же несуразно выглядела бы на старте марафонского забега толпа бабулек с палками и авоськами.
     Большинство спортсменов относилось к этому мероприятию как к пустой формальности, а посему и вели себя соответствующе - балагурили, смеялись, заигрывали с проходящими по коридорам хорошенькими медичками...
     - Филатов! - позвал, выглянув из кабинета, врач с наголо обритым черепом.
     Фил зашел в кабинет и плотно прикрыл за собою дверь. Здесь было неожиданно тихо и даже, из-за опущенных штор, сумеречно.
     - Здравствуйте, - кивнул он доктору и сразу прошел к креслу энцефалографа.
     Эта процедура была ему давно привычна, вот только бритоголовый врач был ему совсем не знаком. "Новенький, должно быть", - подумал Фил.
     - Будь и ты здоров, молодец! - сверкнув золотыми зубами, улыбнулся доктор. - Ну, присаживайся...
     Фил уселся в широкое кресло, и врач нацепил на его голову резиновый обруч с пучком проводов, тянущихся к ящику энцефалографа. Бритоголовый доктор нажал на кнопку, прибор, негромко загудев, выдал широкую бумажную ленту, покрытую змейками энцефалограмм.
     Нацепив на нос очки, врач принялся изучать результаты исследований, на глазах мрачнея.
     - Та-а-ак... Именно этого я и боялся, - озабоченно пробормотал он, снимая с головы пациента обруч с датчиками.
     Филу стало не по себе.
     - Что-то не так? - встревоженно спросил он.
     - Как посмотреть... - неопределенно двинул плечом доктор и шагнув к Филу, оттянул его нижнее веко. - Головные боли часто беспокоят?
     - Только когда перепью, - он попытался отшутиться, но врач и не думал улыбаться. Филу пришлось пояснить:
     - Вообще-то это шутка - я не пью, совсем.
     - Это ты своему тренеру расскажешь... Сколько лет занимаешься?
     - Давно, лет десять - это точно.
     - Ты же камээс? - доктор задавал вопросы, не отрывая глаз от бумаг пациента.
     - Там запись старая, я весной мастера получил, - Фил ткнул пальцем в значок на лацкане пиджака.
     - Молодец, - врач отложил в сторону медицинскую книжку, снял очки и в задумчивости потер переносицу.
     Фил молчал, с тревогой ожидая продолжения разговора.
     - Ну что я тебе могу сказать, Филатов... Не ты первый, у многих к этому времени в коре головного мозга происходят изменения. К сожалению - необратимые.
     - Это что значит? - растерянно улыбнулся Фил.
     - Это значит, парень, что с боксом тебе придется завязывать. В противном случае последствия могут быть самыми печальными... - доктор положил на плечо оторопевшего парня руку и заглянул ему в глаза. - Тебя сколько по голове долбили, а? То-то! А в результате - множественные микроскопические кровоизлияния и... Короче, продолжишь выступать - станешь как Мохаммед Али. Видел, как он в Лос-Анджелесе олимпийский огонь нес? Болезнь Паркинсона - это, брат, не шутка, ясно?
     - Да при чем здесь Мохаммед Али? - подскочил с кресла Фил. - Доктор, вы на меня посмотрите - я же здоров как бык! Да я головой могу стены ломать!
     - Только не у меня в кабинете. Ладно, что я тебя как маленького уговариваю? - поморщился врач. - В общем, так: я отправлю свое официальное заключение в твое общество, а там пусть решают - что с тобой делать!
     - Да пиши куда хочешь! - вдруг сорвался Фил.
     Чертыхаясь про себя, он пулей выскочил из кабинета.
     - Ну и дурак!.. - доктор, покачав головой, скомкал его энцефалограмму и с досадой швырнул ее в урну.
     В коридоре Фил быстро остыл. Ему было ясно: если в общество поступит бумага из диспансера - все, это конец. Его спишут в два счета, и никакие уговоры там не помогут. Если что-то и можно было сделать, то только здесь, в диспансере. Лишь этот бритоголовый док мог решить его судьбу. Нет, надо было во что бы то ни стало попытаться с ним договориться!
     Фил развернулся и снова открыл дверь кабинета.
     - Доктор, так что - вариантов вообще никаких? - примирительным тоном спросил он. - Неужели ничего нельзя сделать?..
     - Зайди-ка, - кивнул врач.
     Он встал из-за стола, подошел к Филу и плотно прикрыл за ним дверь.
     - Ты вот что, Филатов, ты духом-то не падай, - ободрительно улыбнулся он. - Можно ведь не только на ринге выступать, как ты считаешь?
     - Ну, наверно... - не понял тот.
     - Я вижу, парень ты хороший, жалко, если вот так пропадешь. Поверь, я многих спортсменов знал... Некоторые чемпионами были, а теперь по пивнухам пасутся, - бритоголовый доктор говорил мягко, участливо и убедительно. - Но тебе, Валера, если хочешь, я мог бы помочь. Правда, с одним условием - чтобы все осталось строго между нами...
     - А это смотря о чем говорить будем.
     - Договоримся!.. - сверкнул золотыми зубами врач и дружески похлопал Фила по плечу. - Ты что-нибудь слышал об экстремальных боях?..
     Они долго беседовали за закрытыми дверями - очередь в коридоре уже начала роптать. Наконец Фил вышел из кабинета, сжимая в руке бумажку с адресом. В дверь тут же сунулась чья-то нетерпеливая голова.
     - Можно?..
     - Минутку, - врач затворил дверь и снял трубку телефона.
     - Гришаня? Здорово, старый, - весело говорил он. - Ну что, нашел я тебе еще одного. Прикинь - боксер, мастер спорта, полутяж, не парень - картинка! Да, я его к тебе отправил, прямо сейчас. Запиши - Филатов Валерий. А?.. Нет, не думаю. По-моему, это как раз то, что надо - олух полнейший! Я, говорит, могу стену головой пробить! Так что, Гришаня, с тебя причитается... Ну да, как обычно... А? Ага... Ну давай, не кашляй!..
     Доктор нацепил очки, одернул халат и, открыв дверь, позвал:
     - Следующий!...

XVII

     Дело у собачника было поставлено по-хозяйски, на широкую ногу. Небольшой двор весь был заставлен клетками, в некоторых из них сидели собаки - причем не только мастифы. Белов успел заметить и пару доберманов, и одинокого грустного ньюфаундленда.
     Сам хозяин - плотный краснолицый мужчина лет пятидесяти - тоже производил впечатление человека основательного и солидного. Он встретил покупателя у калитки, сдержанно поприветствовал и пригласил его в дом, щенок был там.
     - Знаете, я так давно об этом мечтал, - Саша был заметно взволнован. - Это просто праздник...
     - Да это для тебя праздник, а для меня как... со слезами на глазах, - проворчал собачник. - Как дите ведь родное отдаешь в чужие руки... Ну, вот он.
     В комнате на табуретке сидел щенок - невероятно милый и забавный. По бокам его сморщенной курносой мордочки висели огромные, как лопухи, уши.
     - Ай, красавец!.. - восхищенно пробормотал Саша.
     - Красавец, - согласился хозяин.
     Белов присел на корточки перед щенком и обхватил ладонями его симпатичную морду.
     - Ах ты мой хороший, родной... Бойцовский... - радостный Саша трепал его за уши, гладил, и даже прижался щекой к его теплой шерстке. - Дай, Джим, на счастье лапу мне...
     - Квартира-то у тебя есть? - вдруг спросил собачник.
     - Двухкомнатная, - кивнул Саша.
     - Двухкомнатная? - с сомнением покачал головой хозяин. - Н-да... Это, конечно, хоромы...
     - Да вы не беспокойтесь, я в принципе знаю, что значит такую скотину в доме содержать. Мне мастифы просто очень нравятся - это моя собака, понимаете?..
     - Ладно, - вздохнул мужчина. - Я поначалу к тебе заходить буду. Помогать, там... Как кормить, чем...
     - Хорошо, я понял.
     - А насчет цены... Ты помнишь, да?
     - Ну да, как договорились - в рассрочку... Тысячу я сейчас отдам, а потом все остальное донесу...
     - Да, конечно, только вот рассрочка мне эта... - снова засомневался собачник.
     - Ну мы же уже договорились, да? - Саша заметил, как мнется хозяин, и испугался, что тот может передумать.
     - Угу... Мне, понимаешь, главное - чтобы щенок в хорошие руки попал... Ладно, все! Я вижу, ты на него запал!
     - Еще бы! - с облегчением засмеялся Белов.
     - Погоди-погоди... - хозяин глянул в окошко и друг засуетился. - Там, кажется, подъехал кто-то.
     - Так мы договорились? - опять встревожился Саша.
     - Да погоди ты! - с досадой отмахнулся собачник и быстро вышел из комнаты.
     Спустя пару минут он вернулся в сопровождении какого-то длинноволосого мужчины спортивного вида.
     - Вовремя, ну надо же как вовремя!.. - суетливо приговаривал собачник. - А то у меня тут тоже покупатель... Вот она какая! - показал он на щенка новому гостю.
     Тот протянул руку Белову:
     - Александр.
     - Саша, - представился тот.
     Александр наклонился к щенку и принялся осматривать его со всех сторон. Все это Саше совсем не нравилось.
     - Ну что, тогда я деньги отдаю, да? - Белов протянул хозяину свернутые купюры.
     - Да обожди ты... - отвел его руку собачник и шагнул к Александру. - А уши заметьте, а? Настоящие. Да вообще все - окрас, шерстка на животе, видите? Порода.
     Белов видел: щенок уплывает прямо из-под носа.
     - Нет, понимаете, я хотел бы собаку прямо сейчас забрать, - он снова протянул деньги.
     - Обожди, говорю!.. Вот, парень тоже ищет мастифа... - объяснил он ситуацию длинноволосому.
     - Подождите, ребята, здесь какое-то недоразумение, - доброжелательно улыбнулся Александр. - Давайте-ка присядем и разберемся. Не против?
     - Так мы же договорились уже, правильно? Как же так? - недоумевал Белов.
     - Ну что значит - "договорились"? - пожал плечами хозяин. - Вон человеку пес для дела нужен!
     - А зачем тебе мастиф-то? - спокойно спросил Александр.
     - Не знаю, не решил еще... Да мало ли... - не сразу нашелся как ответить Саша.
     - Ну запало ему! Вот хочу мастифа - и все тут! - ответил за него собачник.
     - Ничего подобного! - сердито зыркнул на него Белов. - Я просто про кельтов много читал. Они настоящими бойцами были и собак, опять же, любили... У них на вооружении были как раз бордосские доги и вот... мастифы.
     - А ты знаешь, сколько с ним головной боли и забот?
     - Ну конечно, представляю... Я же в погранвойсках служил, у меня там была собака - овчар, так что я понимаю...
     - Я молодому человеку сразу сказал: для меня ведь не деньги главное, главное - чтобы щенок в хорошие руки попал! - встрял в разговор собачник. - Поэтому я, когда его увидел, и цену сбавил и на рассрочку согласился... На самом-то деле такой пес полторы тонны стоит. Вы меня понимаете?
     - Погоди, мы же договорились, ты что?! - Белов начал терять терпение.
     - Ну ты же видишь - человек пришел! - хозяин тоже повысил голос.
     - Так человек после меня пришел!
     - Слушай, ну ты же не в очереди!
     - Это нечестно!
     Перепалку остановил Александр.
     - Погоди, не кипятись. Ты в этой ситуации абсолютно прав, - обратился он к Белову. - Только я не знаю, почему хозяин не предупредил тебя, что я сегодня подъеду. Вот что, у меня деловое предложение - пусть собака сама себе хозяина выберет! Ты не против?..
     - О! Действительно! - поддержал хозяин. - Давайте по закону! К кому подойдет - тот и хозяин!
     Белову доводилось слышать, что в подобных спорных ситуациях опытные собачники именно так и поступают. Ему ничего не оставалось, как согласиться.
     - Ну ладно, - неохотно кивнул Саша. - Только по-честному - собаку не звать!
     Белов и Александр расселись в разных углах комнаты, а хозяин поставил щенка между ними. Тот стоял, поджав хвост и бестолково крутил лобастой головой.
     - Ну, давай, дурачок! Ищи себе хозяина, - усмехнулся собачник.
     Щенок словно понял его, повернулся и подошел к ногам Александра.
     - Ну вот - разобрался! Чует, паршивец! - радостно воскликнул хозяин.
     - Сам выбрал, ребята! - развел руками Александр.
     Белов, не сказав ни слова, встал и вышел. Во дворе его догнал хозяин:
     - Ты чего, парень? Ты же видел - все по-честному! Не обижайся, со следующего помета самый лучший щенок твой будет, обещаю. Я и цену тебе сброшу, ну?..
     Саша даже не взглянул в его сторону. Собачник схватил его за рукав:
     - Слышь, ну что ты как маленький?
     Белов вырвал руку и презрительно процедил:
     - Да пошел ты!.. Жлоб.
     Теперь ждать Космоса не было никакого смысла - один, без щенка, Саша прекрасно добрался бы домой и сам. Поэтому он вышел на проселок и зашагал в сторону шоссе.
     Белов был зол. То, как лихо собачник сплавил щенка этому патлатому спортсмену, и как нагло кинул при этом его, Сашу, прямо-таки взбесило его. Хорошо еще, что хватило ума уйти сразу. Попадись сейчас ему под руку этот наглый жучила - огреб бы по полной программе!
     Докурив одну сигарету до фильтра, Белов тут же закурил другую. Сзади послышался шум мотора приближающейся машины, Саша, не оборачиваясь, поднял руку. Рядом с ним остановилась новехонькая иномарка, и из нее вылез Александр. Белов мгновенно напрягся.
     - Погоди, тезка, разговор есть, - Александр, огибая широкий капот своей машины, решительно направился в его сторону.
     - Не понял, - нахмурился Саша и отшвырнул сигарету, готовясь, на всякий случай, дать отпор.
     - Сейчас поймешь, пойдем, - он легонько подтолкнул его к задней двери своего авто и, открыв ее, кивнул внутрь. - Забирай!
     На заднем сидении автомобиля лежал лопоухий щенок мастифа - тот самый.
     - Я не могу, - расплылся в улыбке Белов. - У меня ведь только тысяча...
     - Давай-давай, бери, - похлопал его по плечу Александр. - А остальное отдашь потом. Вот тебе моя карточка - позвони, как сможешь.
     - Спасибо, - Саша взял карточку, отдал деньги и с чувством пожал руку своему странному тезке. - Спасибо вам...
     - Подбросить? - улыбнулся тот.
     - Да нет, вон ребята мои едут, - из-за поворота действительно вырулил коричневый "Линкольн" Космоса.
     - Ну тогда давай, забирай, - еще раз хлопнул его Александр и сел за руль.
     Саша вытащил из машины щенка и, хлопнув дверью, радостно крикнул вдогонку рванувшей с места иномарке:
     - Спасибо!!!
     Он и шага не успел сделать, как рядом с ним остановилась другая машина. Из нее вывалились Пчела и Космос.
     - У, зверюга!! - схватил мастифа за морду Космос.
     - Не хрена себе щеночек! - воскликнул Пчела, похлопывая пса по загривку. - Это каким же он станет, когда вырастет?
     - Тихо-тихо, не тискайте, вы что! - отшатнулся Саша. - Задушите, черти!..
     - Санек, а ты поднимаешься, я смотрю, - Космос кивнул вслед иномарке Александра. - Такие знакомства!..
     - Ты хоть знаешь, кто это был? – усмехнулся Пчела.
     - Кинолог, наверное, какой-то... - пожал плечами Белов.
     Космос и Пчела переглянулись и прыснули со смеху.
     - "Кинолог"? Ну да - потому что в кино снимается! Это, Саня, чемпион Москвы по каратэ, понял?! И каскадер к тому же. Ты хоть ничего ему не брякнул?..
     - Нет, он только мне визитку дал.
     - Какую визитку, что ты гонишь?! - хохотнул Космос.
     - Ну ладно, все - поехали!..
     Они загрузились в "Линкольн" - Космос с Пчелой, как обычно, спереди, Белов со щенком - сзади.
     В машине Саше пришлось подробно рассказать о своем знакомстве с Александром: и о споре из-за щенка, и о неожиданном подарке. Пришлось даже предъявить визитку, чтобы убедить сомневающихся друзей. Только после этого они отстали, дав, наконец, Белову возможность вволю повозиться со своим симпатичным приобретением.

XVIII

     Так вышло, что со своей бедой Фил остался один. Ребята мотались где-то по своим делам, и посоветоваться ему было не с кем. Решив не откладывать дело в долгий ящик, Фил, как и советовал бритоголовый доктор, прямо из диспансера отправился по адресу, который тот записал ему на клочке чьей-то энцефалограммы.
     До старого, заброшенного аэроклуба за кольцевой дорогой ему пришлось добираться часа два. Сначала на электричке, а потом еще и на маршрутке, которой не было так долго, что Фил даже стал подумывать, а не плюнуть ли ему на эту затею? Но тут, наконец, появился раздолбанный "рафик" и доставил его прямо к воротам аэроклуба.
     Оказалось, что Фила там уже ждали. Охранник спросил его фамилию и тут же проводил к боссу - представительному седовласому мужчине, назвавшемуся Григорием Алексеевичем. Тот встретил Фила чуть ли не с распростертыми объятиями и сразу повел показывать свое хозяйство.
     Место для боев было оборудовано в огромном старом ангаре. Меж покореженных останков спортивных самолетов и вертолетов расположился ринг, если так можно было назвать большой - метров десять в поперечнике - квадрат из матов, затянутый черной полиэтиленовой пленкой. Не было и привычного для Фила ограждения из канатов, площадку обрамлял только низенький, по колено барьерчик.
     - Я стопроцентно убежден, Валера, что будущее - именно за такими боями! - разглагольствовал Григорий Алексеевич. - Публика жаждет острых ощущений, ей осточертело академическое топтание на ринге! Она желает видеть живой поединок, в котором бойцов не сковывают никакие ограничения! Только это - настоящее зрелище! На Западе экстремальные бои собирают огромные аудитории и, соответственно, огромные деньги. У нас пока делаются только самые первые шаги, но и сейчас уже наши бойцы зарабатывают колоссальные суммы! Денег хватает, проблема в другом.
     Седой положил руку на плечо Фила и доверительным тоном пожаловался:
     - С кем мне приходится работать, Валера? В подавляющем большинстве наши бойцы - самоучки, понахватавшиеся азов в разных левых каратистских секциях. Энтузиазма у них хоть отбавляй, но... Понимаешь, у них нет школы! Весь их арсенал - три-четыре разученных удара, а это, согласись, маловато! Качество боя - вот что меня тревожит! И вот почему я так рад нашему знакомству. Поверь, у тебя с твоей школой и с твоим мастерством в нашем деле - блестящие перспективы! Ты будешь чемпионом! Представляешь - первым абсолютным чемпионом по экстремальным боям!! Я уж не говорю о том, что твои заработки будут просто несоизмеримы с нынешней жалкой стипендией!
     Чем дольше слушал Фил не замолкающего ни на минуту Григория Алексеевича, тем чаще ему приходило на ум - нет, не зря говорится: нет худа без добра!
     Из аэроклуба он уехал в твердой уверенности, что сегодня ему вообще крупно повезло, и что он напал на золотую жилу.
     Фил поджидал друзей на обычном месте - в беседке, предвкушая, какой фурор вызовет у них его новость. Когда на дороге показался "Линкольн", он развалился на лавочке и принял важный вид.
     - Теофило, ты чего это такой загадочный? - подозрительно посматривав на друга, спросил Пчела.
     - Пацаны, какой сегодня день? - невозмутимо ответил вопросом на вопрос Фил.
     - Пятница, по-моему, - пожал плечами Пчела.
     - А число?
     - С утра шестое было, а в чем дело-то? - Космос с недоумением посмотрел на друга.
     - Так вот, запомните этот день, пацаны... - со значением произнес Фил и вдруг вскочил и завопил:
     - Потому что сегодня родился новый чемпион по экстремальным боям без правил!!!
     Никто не подхватил его радостного вопля. Пчела озадаченно присвистнул, а Космос наклонился к нему и участливо спросил:
     - Это ты, Теофилушко, да?..
     - А кто еще? - усмехнулся тот. - Ты что ли, космическое чудовище?!
     Он, дурачась, принял боевую стойку и, ныряя из стороны в сторону, угрожающе двинулся на Космоса. Но друг не подхватил его игры. Он только хмыкнул и отошел в сторону, пробормотав:
     - Ну-ну...
     Фил обвел озадаченным взглядом всех троих.
     - Вы что, не рады?.. - не без обиды спросил он.
     - Погоди, Фил, остынь, - отозвался Белов. - Эти твои бои, это что - тотализатор? За деньги драться?
     - За большие деньги, Сань, - подчеркнул Фил. - За очень большие...
     - Ну и сколько тебе очень больших обещали? - ерничая, поинтересовался Пчела.
     - А вот это, парни, коммерческая тайна, да и потом, не хочется вас расстраивать.
     Пчела демонстративно развел руками:
     - Да-а-а... Ну что тут скажешь, если человек с головой не дружит...
     Он вышел из беседки и затеял шуточную возню с Космосом, изображая жестокую схватку каратистов.
     - Кья!.. Йо!.. Банзай!.. - поочередно вскрикивали они.
     Ничего не понимая, Фил обернулся к Белову.
     - Сань, что это они, а?..
     Саша хлопнул друга по плечу и улыбнулся.
     - Не обращай внимания - просто завидуют. Ты вот что, Фил, - сядь-ка и расскажи все по порядку...

XIX

     Фила отговаривали без малого час - ни в какую. Его не убеждали никакие доводы - ни необходимость беречь отныне свое здоровье, ни полное отсутствие у него опыта в такого рода боях, ни сомнительность обещаний больших заработков. Фил стоял на своем: это предложение - его шанс, и он его ни за что не упустит.
     К тому же оказалось, что первый бой предстоит ему уже сегодня вечером. Фил считал, что отступать западло, да и поздно.
     На бой решили ехать вместе. Поддержать друга, а заодно и присмотреться - что там и как. А потом, всем им было просто любопытно посмотреть, что это за штука такая - подпольные бои без правил.
     Пока ехали, балагурили и хохмили, стараясь как-то подбодрить задумчивого и отрешенного Фила. И так старались, что сами не заметили, как завелись. От былых тревог не осталась и следа, все были уверены: Фил не даст себя в обиду, все-таки не мальчик для битья - как-никак мастер спорта!
     Приезжающие в аэроклуб машины заезжали прямо в ангар, паркуясь среди останков авиатехники. "Линкольн" остановился у какого-то раздолбанного вертолетика. Фил отправился искать Григория Алексеевича, Белов подошел к тому, что осталось от гордой винтокрылой машины, а разом посерьезневший Космос принялся оглядываться по сторонам. Что-то ему в этом ангаре не нравилось...
     - Что, Косматый, стремаешься? - спросил его Пчела.
     - Да ладно, прорвемся... Сань, ну куда ты?! - Космос оглянулся на Сашу и ткнул Пчелу в бок. - Иди, забери его.
     Тот подошел к Белову, они переглянулись и вдруг юркнули в кабину, захлопнув дверцу пере; самым носом Космоса.
     - Штурман, подготовиться к взлету! - давясь от смеха, скомандовал Саша.
     - Есть, командир! - ответил хихикающий Пчела и принялся дергать за уцелевшие ручки и рычаги.
     - Полетели!!.
     Под сводами ангара грянула музыка, и раздался вопль толпы - начинались бои.
     Фил вышел во второй паре, к тому времени друзья уже стояли у самого ринга и встретили его появление радостными воплями:
     - Давай, Фил!
     - Наваляй ему!
     В соперники Филу Григорий Алексеевич поставил Кота - одного из лучших своих бойцов. Когда тот появился на площадке, Космос и Пчел переглянулись: этого парня они видели сегодня Мухой - в "девятке" на светофоре.
     Бойцы сошлись в центре ринга и сразу, без традиционного рукопожатия, вступили в схватку. Публика, обступившая площадку, взревела.
     Рядом с Пчелой стояли два слегка поддатых мужика лет сорока в фирменных спортивных костюмах. Один из них, накачанный дядька со стриженой ежиком седоватой головой, обратился к своему приятелю - красномордому толстяку:
     - Ну что, по стольнику?
     - Давай, для начала, - согласился тот. - Кто твой?
     - Боксер. Я вообще этих каратистов не воспринимаю - так, кузнечики!..
     - Да это же не каратист! Это киккер! Киккер, ты понял?! Он ногами знаешь как работает? От твоего боксера сейчас пух посыплется!..
     Пчела с неприязнью покосился на толстого и переключился на ринг - бой набирал обороты.
     Кот, маневрируя по площадке, старался держать дистанцию и не подпускать соперника. Фил пытался навязать ближний бой, но Кот встречал его ногами в корпус и по бедрам. Несмотря на все старания, Филу пока лишь пару раз удалось достать противника - и то несильно, вскользь. Было очевидно, что ему трудно приспособиться к манере ведения боя Кота.
     - Давай, Валера! Работай, работай! - закричал Пчела.
     - Ваш новичок-то? - спросил его стриженый ежиком седой.
     - Какой он новичок? Он мастер спорта!
     - Я вижу, он Кота сделает, - одобрительно кивнул мужчина. - А этих кузнечиков я не воспринимаю.
     - Сейчас увидите, как ваш боксер рухнет, - встрял в разговор толстяк и завопил:
     - Мочи боксера! !!
     Бой набирал обороты, толпа вокруг ринга орала, свистела и улюлюкала. Никто не заметил, как в ангар въехала еще одна машина - серая "девятка". Из нее неторопливо вышли Муха, Швед и водила Фома. Последним, настороженно поглядывая по сторонам, показался старший лейтенант милиции Каверин.
     - Узнаешь тачку? - Муха показал Фоме на припаркованный по соседству "Линкольн".
     Тот мрачно кивнул и, на ходу достав нож, процарапал на крыле ненавистного автомобиле длинную и широкую борозду.
     Муха двинулся вперед, вытянув шею и высматривая в толпе пассажиров "Линкольна", но его притормозил Каверин.
     - Слушай, Серег, я тебя прошу - ты остановись. Я этого Белова на себя беру, - он замялся подбирая слова. - Знаешь, я нахожу на него кое-что, ну там - по ментовской линии... Понял, да? Мы со Шведом уже решили все...
     - Нет, я не понял - а при чем здесь ты и Швед? - Муха вперил в Каверина тяжелый, неприятный взгляд. Он помолчал немного и, улыбнувшись, приобнял брата. - Ладно, Вовка, все нормально, не бери в голову...
     Он пошел к рингу, а Каверин остался стоять, озадаченно почесывая затылок. Швед, проходя мимо, выразительно посмотрел на старлея, словно говоря: "А что я тебе говорил?.."
     Бой приближался к своей кульминации. Подсевшие соперники начали пропускать серьезные удары, лица обоих были уже в крови. Фил успел побывать на полу - он зевнул подсечку, упал, но тут же сгруппировался и вскочил на ноги. Коту не удалось использовать эту его ошибку. Но, тем не менее, это был звоночек - и звоночек тревожный!
     - Фил, соберись! - проорал Космос и вдруг увидел на противоположном конце ринга Муху.
     Он молча повернул голову Белова в ту сторону.
     - Вижу, - сказал он.
     И Муха тоже заметил Белова.
     Сашин враг смотрел на него через ринг с наглой, ядовитой, недоброй усмешкой. На его губах играла улыбка, но глаза были полны ледяной ненависти.
     Космос наклонился к самому уху Белова и предупредил:
     - Никуда не уходи. Чувствую, ночка будет - ай-ай-ай!..
     - Не каркай! - огрызнулся тот.
     И в этот момент, словно подтверждая слова Космоса, не спускавший с Саши глаз Муха щелкнул пальцами, и стоящий позади него Фома вложил в его опущенную руку нож.
     Это было сделано совершенно открыто, даже демонстративно. Муха словно предупреждал Белова: время честных поединков один на один прошло, теперь начнутся совсем другие игры!
     Фил пропустил удар, и толстяк рядом с Пчелой радостно рассмеялся:
     - Мочи боксера!!
     Пчела неприязненно покосился на него - этот боров уже начал его доставать.
     - Фил, не стой! Работай!! - крикнул он. Толстяк повернулся к седому:
     - Еще двести против твоего. Будешь ставить? Тот неохотно ответил:
     - На сотне остановлюсь.
     - Очкуешь? Правильно.
     - Да пошел ты, - поморщился седой.
     Тут Филу удалась коронная связка - крюк слева в корпус и прямой в голову. Кот отлетел в сторону, обливаясь кровью.
     - Ты понял?! - тут же восторженно завопил стриженый ежиком дядька. - Ты понял, а? Погоди, боксер еще свое возьмет - у него дыхалка покрепче!
     - Дерись, фуфло!!! - непонятно кому проревел толстяк.
     Пчела не выдержал:
     - Эй, дядя, завязывай выражаться, слышь?! Толстяк не обратил на него никакого внимания, и это задело Пчелу. В этот момент Кот сделал выпад, Фил отскочил и натолкнулся на толстого. Тот пихнул его в спину, Фил отлетел вперед и напоролся на мощный встречный удар Кота.
     - Ах ты сука жирная!! - взвился Пчела и из всех сил въехал толстому в брюхо!
     На него тут же налетел кто-то из дружков толстяка, в дело включились Космос и Белов, и через несколько секунд дралась уже добрая половина взвинченной до предела публики! Взбудораженная жестоким зрелищем толпа вывалила на ринг и принялась самозабвенно мутузить друг друга. Неразбериха наступила полнейшая.
     - Космос, Фила уводи! Фила! - прокричал Саша, пытаясь прорваться к Пчеле, на которого навалилось сразу трое.
     Белов, отчаянно работая кулаками, пробивался на выручку к Пчеле и не видел, как в это время к нему самому пробивался Муха - с ножом в руке.
     На ринге творилось настоящее безумие. Перекошенные от ярости лица. Утробные, звериные крики и рычание. Ожесточенная ругань, проклятья, мат...
     И вдруг - бах! бах! - один за другим прогремели два выстрела. Посреди дерущихся с поднятым пистолетом стоял стриженый ежиком седовласый сосед Пчелы и что-то сипло кричал. Усиленный высокими сводами ангара звук выстрелов оказался оглушительным. Толпа бросилась врассыпную.
     Белов схватил упиравшегося Пчелу, проорал ему в ухо:
     - Едем к черту!
     Расталкивая мечущихся в панике людей, они подскочили к Филу, подхватили его под руки и кинулись к машинам. У вертолета их догнал Космос:
     - Быстро в машину!
     Он рванул дверцу, плюхнулся за руль, и "Линкольн" тут же взревел мотором. Одна за другой хлопнули двери - все были на месте, и, отпихнув стоявшую поперек дороги "девятку" Мухи, старый поцарапанный лимузин выбрался из ангара. Отъехав от аэроклуба на безопасное расстояние, "Линкольн" остановился под уличным фонарем. Надо было осмотреть Фила.
     - Что-то я не понял: кто стрелял, Космос? - спросил Белов, вылезая из машины.
     - Да этот, по-моему, у которого грудь колесом, - ну, седой... - неуверенно ответил тот.
     - Это с ежиком на башке, что ли? - Ну да...
     Саша присел перед Филом на корточки и заглянул ему в лицо. У несостоявшегося чемпиона по боям без правил была разбита переносица, заплыл левый глаз, опухшие губы почернели от запекшейся крови. Его колотила мелкая дрожь.
     - Ну как ты, Фил, нормально? На-ка, оденься, - он снял куртку и протянул ее оставшемуся в одной майке другу.
     - Я-то нормально... Кеды вот потерял... - растерянно пробормотал Фил.
     - Ладно - кеды. Я кепку посеял... - вздохнул Пчела. - Жалко, клевая была кепка... Неожиданно Фил обвел всех беспомощным взглядом и нерешительно спросил:
     - Пацаны, а какой сегодня день, а?.. Космос, Пчела и Белов испуганно переглянулись.
     - Беда... - выдохнул Космос.
     - Ты что, Фил?.. - дрогнувшим голосом спросил Саша.
     - Ничего не помню... - опустил голову он.
     Лица друзей вытянулись. Повисла тревожная, тягостная, растерянная пауза. Что тут можно было сказать?
     - А я ведь и когда туда ехали ничего не помнил... - вдруг задумчиво проговорил Фил.
     Он поднял глаза, в них искоркой сверкнула смешинка, и всем сразу стало ясно - да он же просто валяет дурака! Друзья с облегчением рассмеялись.
     - А как меня зовут?.. - снова начал было Фил.
     - Да кончай ты... - отмахнулся смеющийся Белов.
     - Зоофил... - хмыкнул Пчела.
     - А Кота-то ты порвал! - похвалил друга Космос.
     - Ну! Как грелку прямо! - поддакнул Саша.
     - Угу, только грелка дала сдачи... - невесело усмехнулся разбитыми губами Фил и, кряхтя, полез в машину.

XX

     Когда в ангаре вспыхнула всеобщая драка, Каверин стал пробираться к машинам. "Черт, все-таки зря я сюда приперся! - распихивая локтями дерущихся, думал раздраженный старлей. - А все Муха, чтоб ему..."
     Тут прогремели выстрелы, началась паника, и Каверин удвоил свои усилия. Он хорошо представлял, что может за всем этим последовать - появится милиция, начнутся разборки... Нет, встреча с коллегами никак не входила в его планы на вечер. Надо было срочно отсюда сваливать!
     Он добрался до вертолета и оглянулся в поисках своих. Ни Мухи, ни Шведа, ни остальных Каверин не увидел, зато он увидел, как Белов с компанией тащили к машине своего полуживого друга. Старлей шагнул за корпус вертолета - они пробежали мимо, не заметив его. Через минуту их "Линкольн" сорвался с места.
     - Володя! - к нему с вытаращенными глазами подскочил взъерошенный Фома. - Там Муха...
     - Ну что еще? - недовольно спросил милиционер.
     - Там Муху убили...
     - Что?!! - Каверин рванул назад, к рингу.
     - Какой-то хрен седой... с "тэтэшником"... Пацаны его взяли... Там они... - семеня следом, пояснял Фома.
     Муха лежал на спине, раскинув руки, и, неподвижно глядя в высокий сводчатый потолок ангара, едва заметно улыбался.
     "Доигрался, раздолбай..." - с мимолетным раздражением растерянно подумал Каверин.
     Он присел над телом брата на корточки и откинул в стороны полы его куртки. На левой стороне груди алело огромное кровавое пятно.
     Оно выглядело ужасающе. Каверина охватил мгновенный приступ отчаянья и ярости. Обхватив обеими руками голову, старлей прикрыл глаза.
     "Серега... Как же так? Вот суки! Суки! Кто посмел? Кто?!."
     И тут вдруг, как озарение, пришла спасительная догадка - Белов! При этом Каверина нисколько не интересовало - мог ли в самом деле Белов совершить это убийство.
     Но он был абсолютно уверен в одном: так или иначе, но причиной смерти его брата был именно Белов! А значит, он и ответит за эту смерть!
     Старлей поднялся на ноги и окинул холодным взглядом понурившуюся братву. Его мозг моментально проанализировал и просчитал ситуацию. Уже через минуту в голове выстроилась цепочка всех его шагов на несколько дней вперед. План был готов - настала пора действовать!
     - Ствол где? - мрачно спросил он.
     - Вот... - кивнул Швед на валявшийся у его ног ТТ.
     - Никто его не трогал? - Нет.
     - Отлично, - Каверин натянул перчатки и, осторожно подняв пистолет за ствол, сунул его в пластиковый пакет. - Где этот стрелок?..
     К нему подтащили упирающегося седого со скрученными за спиной руками.
     - Мать вашу, мужики, я же в воздух стрелял! - возмущенно кричал он. - Не я это, гадом буду!.. Это пацан какой-то, он рядом со мной стоял!
     - Заткнись! - цыкнул Каверин и сунул седому под нос свое служебное удостоверение.
     Увидев милицейские корочки, тот моментально изменил тон. Его отпустили, и седой умоляюще приложил руки к груди.
     - Нет, ну вы поймите, товарищ... У меня же и в мыслях ничего такого не было, я только остановить хотел... И потом, я вверх стрелял, клянусь, - вы же все это проверите...
     - Какая разница, - раздраженно поморщился Каверин. - За незаконное хранение огнестрельного - пятерка как минимум, даже если ствол чистый.
     Вдруг на седого кинулся Швед.
     - Это ты, сука, Муху завалил! - яростно зарычал он, схватив и без того дрожавшего от страха мужика за грудки.
     - Тихо! - рявкнул Каверин и отпихнул Шведа от седого. - Тихо, говорю, тихо... - уже спокойнее повторил он, осаживая жестким взглядом взбешенного Шведа.
     - Вот что, орел молодой... - поманил старлей седого в сторонку. - Значит так - ствол твой я конфискую. Ты сейчас едешь домой и говоришь супруге, чтобы не волновалась. А утром - на самолет и чтоб месяц в Москве не показывался, понял? Потом я тебя сам найду, когда можно будет вернуться...
     - Конечно, конечно, - энергично закивал головой седой. - Я готов, честное слово... Хотите, прямо сейчас поедем - я заплачу, сколько скажете...
     - Об этом мы с тобой после поговорим, - Каверин строго взглянул на жалко улыбающегося мужчину. - А пока чтобы духу твоего здесь не было!.. И главное - не трепись ни с кем, ты понял? Все, дуй отсюда, голубь!
     Седой, с трудом веря в такую удачу, рысцой припустил к своей машине, а Каверин повернулся к братве и уверенно скомандовал:
     - Все, поехали!..
     Каверин вернулся в ангар ранним утром - уже в милицейской форме и, разумеется, без люберецкой братвы.
     На месте преступления работала следственная бригада. Эксперты осматривали площадку, подбирая и складывая в пластиковые пакеты все, что могло хоть как-то помочь раскрытию убийства.
     Возглавлял бригаду неплохо знакомый Каверину следователь прокуратуры Сиротин - совсем еще молодой мужик, но уже неопрятно-толстый и какой-то рыхлый. Он встретил старлея у входа в ангар и с участливо-кислой миной протянул ему руку. Каверин понял: Сиротину уже известно, что убитый - его родственник.
     - Где он? - хмуро спросил милиционер.
     - Пойдем... - кивнул куда-то в сторону следователь.
     Они подошли к закрытому казенной простынкой телу. Сиротин не без труда нагнулся и откинул край покрывала. Теперь глаза Мухи были закрыты, руки сложены на груди и перевязаны бечевкой. Исчезла и еле заметная улыбка - за ночь смерть стерла с его лица все следы былых страстей и эмоций.
     Каверин молча смотрел на брата, и в его сердце не было ни жалости, ни злости. Он просто ждал. Ждал удобного момента, чтобы начать действовать.
     - Сочувствую... - пробормотал, наконец, следователь, стягивая с головы кепку.
     - Так судьба распорядилась... Знаешь, он словно сам смерти искал, - задумчиво проговорил Каверин.
     Он еще помолчал немного и повернулся к Сиротину:
     - Оружие нашли?
     - Нет, - уныло покачал головой тот. - Даже гильз не нашли, как испарились...
     - Подобрали, значит, злодеи-преступники... - недобро хмыкнул милиционер и коснулся рукава Сиротина. - А знаешь, Леш, я ведь, наверное, смогу тебе помочь в этом деле. Давай-ка отойдем в сторонку...

XXI

     На второй день после драки в аэроклубе Белов собирался в институт. Сегодня должно было решиться - примут у него документы на вечерний или нет.
     Он сидел на пуфике в прихожей и пытался завязать шнурки. Сделать это было непросто - у ног крутился щенок, хватая хозяина то за шнурки, то за штанину, то за пальцы. Саша, засмеявшись, схватил мастифа за уши и наклонился к самой его морде.
     - Ну что, Вень, пойдешь вместе со мной в институт, а?
     - Комиссию пугать! А, Венька?.. - Белов вскинул голову и крикнул матери:
     - Нет, мам, мне "Венька" не нравится! Ну какой он Венька?.. Он - Вулкан! Вулканище!.. Да, Вулкан? - он потрепал собаку по голове и поднялся. - Ну все, я пошел!
     - Саня, возьми зонт, дождь будет! - отозвалась с кухни Татьяна Николаевна.
     - Да ладно! Не сахарный - не растаю! - взял папку с бумагами и шагнул к выходу.
     - Погоди, я принесу...
     - Не надо, мам, я ушел!
     Через секунду она появилась в прихожей с зонтом в руках, но увидела захлопывающуюся дверь. Женщина вздохнула и наклонилась к щенку.
     - Тоже мне - Вулкан!.. Ну что, Вулкан, будем дружить?
     Вдруг зазвонил телефон. Мама легонько потрепала собаку по загривку и сняла трубку.
     - Здравствуй, Валера. Нет, он в институт пошел. Да вроде обещали принять на вечерний... В виде исключения - как воина-интернационалиста, что ли... Вернется? Часа через полтора, наверное... Ну конечно заходи! До свиданья.
     Только она положила трубку, как раздался звонок в дверь.
     - А вот и хозяин твой за зонтиком вернулся... - подмигнула она щенку, взяла зонт и вернулась в прихожую.
     Татьяна Николаевна открыла дверь и оторопела. На пороге стояли двое милиционеров в форме, а за ними - еще двое в штатском.
     - Вы к кому? - растерянно спросила она.
     - Здравствуйте, - холодно кивнул первый милиционер. - Белова Татьяна Николаевна?
     - Да...
     - Капитан Касьянов, разрешите войти? - не дожидаясь ответа, капитан двинулся прямо на женщину, ей волей-неволей пришлось посторониться.
     - А что случилось? - спросила она его в спину.
     - Ваш сын дома?
     - Нет, а в чем дело? - она тревожно заглядывала в глаза то одному, то другому. - Скажите же - что случилось?..
     - Татьяна Николаевна, ваш сын обвиняется в убийстве по сто второй статье, - официальным тоном сообщил молодой в цивильном костюме.
     - Да вы что?! - ахнула она.
     - Покажи ордер, - кивнул он другому штатскому.
     Тот открыл папку, вынул ордер и протянул его Татьяне Николаевне. Зажав зонтик под мышкой, она трясущимися руками взяла бумагу.
     - Простите, нам придется тут у вас небольшой беспорядок навести... - извинился тот, что вручил ей ордер. - Ничего не поделаешь - служба.
     А капитан тем временем уже побывал на кухне, заглянул в туалет, в ванную, снова появился в прихожей и коротко приказал:
     - Ты давай здесь, а Васильев - в ту комнату. Лейтенант, иди за понятыми.
     Татьяна Николаевна с ордером и зонтиком в руках остановила штатского.
     - Вы что-то напутали!.. Какое убийство?! Он только из армии пришел, в институт собирается...
     - Да вы успокойтесь, пожалуйста, - участливо кивнул мужчина. - Пройдите в комнату, присядьте... Давайте мне зонтик. Я вам сочувствую, правда.
     - Это недоразумение, ребята, это недоразумение... - повторяла как заведенная Татьяна Николаевна. - Это просто какое-то недоразумение...
     А в это время в Сашин подъезд вошел Космос. Лифт поднял его на нужный этаж, он шагнул на лестничную площадку и увидел милицейского лейтенанта, названивающего в чью-то дверь. Тот оглянулся на шум остановившегося лифта и воскликнул:
     - О! Ну-ка иди сюда! Космос не двинулся с места:
     - А что такое?..
     Милиционер сам подошел к нему и строго спросил:
     - Местный? Документы есть?
     - У меня только права.
     - Давай, - протянул руку лейтенант. Космос подал ему права. Милиционер раскрыл документ и весело взглянул на него:
     - Это что за имя такое - Космос?
     - Греческое, - буркнул он.
     Лейтенант сунул корочки в карман и скомандовал:
     - Пошли, Марс, понятым будешь.
     - Не-е-е, - покачал головой Космос, - я спешу, извините...
     - Давай без разговоров, я тебя долго не задержу. Пойдем-пойдем... - и лейтенант решительно направился к квартире Беловых.
     Когда Космос переступил порог, шмон в квартире уже шел полным ходом. Он сунулся в одну комнату, в другую - везде вовсю орудовали шустрые ребята в штатском. В прихожей появился второй понятой - встревоженный старик, сосед Беловых:
     - Что у вас стряслось. Танечка? Сашка набедокурил?
     Из кухни выглянула заплаканная Татьяна Николаевна, увидела Космоса и кинулась к нему:
     - Космос, что же это?..
     - Спокойно, тетя Таня, спокойно... - он обнял испуганную женщину, проводил на кухню и усадил на табурет. - Все уладится, вот увидите...
     - Вы же с ним всегда вместе, Космос? А эти говорят, что убил он кого-то... Ты видел?
     - Да ошибка это, ошибка! Бред какой-то! - он присел напротив и подал стакан воды. - А он где?..
     - В институт ушел. Вот только он ушел - эти заходят и говорят: убил кого-то... - Татьяна Николаевна снова заплакала.
     На кухню заглянул лейтенант.
     - Понятой, ты где? Ну-ка давай в комнату. Вы тоже, пожалуйста.
     - Тетя Таня, вы успокойтесь только, все будет хорошо, - Космос поднялся и пошел за лейтенантом.
     В Сашиной комнате царил жуткий кавардак. Полки вдоль стены были пусты - книги грудой лежали на столе, валялись на полу. В аквариуме плавала модель самолета. Тахта была завалена разбросанной одеждой. В шкафу осталась только парадная форма сержанта погранвойск. Капитан торжественно вынул ее и осторожно, двумя пальцами через платок, достал из внутреннего кармана кителя пистолет.
     - Та-а-ак... - довольно протянул он. - Понятым видно? Фиксируем, - и он начал деловито и споро диктовать примостившемуся на краешке стола штатскому. - Пистолет ТТ, калибр - девять миллиметров, одна обойма, восемь патронов... Отчетливый запах пороха. Срочно проверить ствол по нашей картотеке...
     Татьяна Николаевна смотрела на пистолет круглыми от испуга глазами.
     - Космос... - беспомощно пробормотала она. - Что же это, Космос...
     - Спокойно, тетя Таня, вы только не нервничайте, - вполголоса ответил он, взяв ее за руку.
     Космос уже решил, что и как ему надо делать. Протокол он не подпишет - без его подписи эта бумажка не будет иметь никакой силы. А смогут ли менты его заменить - это еще вопрос! Изъятие-то пистолета уже произведено, и новый понятой видеть его никак не мог! Это обстоятельство могло стать отличной зацепкой для Сашки.
     Штатский за столом закончил оформлять бумаги и протянул ручку соседу Беловых:
     - Протокол изъятия подпишите, пожалуйста. Да вы не переживайте, это простая формальность.
     Вот здесь...
     Виновато взглянув на окаменевшую Татьяну Николаевну, старик трясущейся рукой поставил подпись. Оперативник подал ручку Космосу.
     - Теперь ты.
     - Я не буду, - мотнул головой Космос. - Надо еще доказать, что это его пистолет.
     Милиционеры переглянулись. Грозно нахмурившись, к парню шагнул капитан.
     - Причем здесь это - его, не его? Ты факт изъятия видел? Вот и зафиксируй то, что видел.
     - Я не видел, - опустив глаза, угрюмо сказал Космос и отошел к окну.
     - Как - "не видел"?! Ты что, слепой?! - рявкнул капитан.
     Космос молчал, поглядывая в окно.
     - Ты что это имеешь в виду, а?.. - угрожающе поднялся из-за стола штатский. - Как его фамилия? - бросил он лейтенанту.
     Тот замешкался, полез в карман за правами, и тут Космос увидел, как из остановившегося автобуса на противоположной стороне улицы вышел Белов. Космосу хватило пары секунд, чтобы оценить этот факт и понять, что за этим последует: Сашку заметут прямо сейчас, и тогда вытащить его с нар будет уже стократ сложнее. Надо было во что бы то ни стало его перехватить!
     Он повернулся к операм и, виновато улыбнувшись, сказал:
     - Давайте, я подпишу.
     - Так-то лучше... - хмыкнул капитан. Схватив протянутую ручку, Космос торопливо черкнул подпись на протоколе.
     - Все? Я могу идти? - он попятился спиной к выходу.
     - Иди, - неодобрительно взглянув на него напоследок, кивнул штатский.
     Космос выскочил в прихожую и услышал сзади насмешливый окрик лейтенанта:
     - Эй, Юпитер! Права забыл!..
     Чертыхнувшись про себя, он вернулся в комнату и взял у улыбающегося лейтенанта свои документы.
     - Спасибо. До свидания, - выпалил он и, кивнув Татьяне Николаевне, шагнул обратно в прихожую.
     Он очень спешил, но, увидев там жалобно поскуливающего щенка и милицейскую фуражку на тумбочке, Космос все-таки остановился. Решение созрело мгновенно. Он воровато оглянулся по сторонам, потом быстро взял с тумбочки фуражку капитана, положил ее на пол и усадил в нее щенка.
     Закрыв за собою дверь, Космос, не дожидаясь лифта, опрометью бросился вниз по лестнице. Скатившись вниз, он вылетел во двор и резко остановился - прямо напротив подъезда стоял милицейский "воронок", а рядом с ним скучали двое сержантов. Космос повернул голову левее и увидел Белова, идущего к своему подъезду напрямки, через детскую площадку.
     - Эй, парень, огонька не найдется? - окликнул Космоса один из ментов.
     Он двинулся навстречу сержанту, на ходу вынимая из кармана зажигалку. В этот момент его заметил Белов и приветственно замахал ему рукой. Милиционер, достав сигарету, склонился к ладоням Космоса, а он тем временем поверх его головы пытался остановить Сашу. Состроив гримасу, он беззвучно кричал другу: "Стой! Назад!! Уходи!!!"
     Белов ничего не мог понять, но странное поведение Космоса и присутствие милиции сделали свое дело - он сначала притормозил, а потом и вовсе остановился.
     - Спасибо, - выпрямился сержант, довольно попыхивая сигаретой.
     - Не за что, - выдавил кривую улыбку Космос и, стараясь не спешить, двинулся навстречу Саше.
     Поравнявшись с другом, он тихо, но отчетливо проговорил:
     - Иди за мной, потом объясню... - и, не останавливаясь, пошел дальше.
     Белов, чуть помешкав, двинулся за ним следом. Он догнал друга за углом:
     - Что случилось, Кос?
     - Саня, у тебя полный дом ментов! - повернулся к нему мрачный Космос.
     - С чего это там менты?..
     - У тебя "тэтэшник" нашли!
     - Чего?!. - ошарашенный Саша встал как вкопанный.
     - Поехали отсюда! - Космос схватил друга за рукав и поволок прочь от дома.

***

     А в это время капитан Касьянов искал в прихожей свою фуражку. Он нашел ее на полу, под табуретом. Внутри его форменного головного убора лежала аккуратная кучка собачьих экскрементов, а рядом с ней сидел крохотный щенок, наивно и бесхитростно глядевший на оторопевшего милиционера.
     - А как у вас собачку-то зовут? - крикнул капитан Татьяне Николаевне.
     - Веня... - бесцветным голосом ответила она.
     Скрипнув зубами, милиционер вытряхнул содержимое своей фуражки в унитаз и с чувством сказал собаке:
     - Нет, ты не кобель, Веня. Ты сука!..

XXII

     То, что услышал Саша от Космоса, поначалу повергло его в шок. Нелепость обвинений в убийстве была настолько очевидна и вопиюща, что Белову просто-напросто не верилось в реальность произошедшего. Нет, он, конечно, поверил рассказу друга, тем более что сам видел у своего подъезда уазик с милиционерами. Но вот в то, что кто-то там, в милиции, всерьез смог предположить, что он, Саша Белов, способен убить человека, не верилось совершенно!
     Он что, бандит, уголовник? Или был хоть раз замешан в чем-то подобном?! Какие у них есть основания для таких страшных обвинений?! И откуда, наконец, взялся этот чертов пистолет?! Ну подбросили, это ясно, но почему именно ему? Неужели только из-за той драки?..
     "Линкольн" бесцельно колесил по городу. Друзья искали выход из сложившейся ситуации.
     - Ну если я не виноват, что они могут сделать, Кос?.. - растерянно спрашивал Саша. - Пойду и скажу: кончайте ерундой заниматься, там и отпечатков моих нет...Ну правда, в конце концов!
     - Нет, дядя, поздно пить Боржом, - покачал головой хмурый Космос. - У тебя же ствол нашли. Остальное - дело техники.
     Белов подавленно молчал - что тут возразишь?
     - Ты не кисни, Сань, я попробую прояснить через старших, что к чему.
     - Тот седой, я видел, в воздух стрелял, - задумчиво сказал Саша. - Кто ж тогда Муху убил?
     - Да может, он и убил! - дернул плечом Космос. - Пару раз в воздух шмальнул, а потом в него. А повесить на тебя решили... Пригнись!
     Впереди показался припаркованный у светофора милицейский "Жигуль". Саша тут же подогнул ноги и нырнул вниз, под приборную панель. Космос сбросил скорость, настороженно поглядывая на стоявшего около своей машины гаишника.
     - А почему на меня-то?.. - неловко вывернув голову, косясь на друга снизу вверх, спросил Саша.
     - Хрен его знает, товарищ майор... Я вот что думаю: тебе на дно лечь надо! У меня дача пустая есть - знакомых моего предка, Царевых, они сейчас из Москвы уехали - поехали туда?
     - У меня экзамены скоро... - неуверенно пробормотал Белов.
     - Какие экзамены?! - хмыкнул Космос. - Забудь, зона - твой университет. Восемь лет строгача как минимум.
     Светофор, наконец, загорелся зеленым, и "Линкольн" плавно тронулся с места.
     - И что мне теперь, всю жизнь прятаться? А мать? Что с ней будет?.. - снова подал снизу голос Саша.
     Космос хлопнул друга по плечу:
     - Вылезай. Знаешь, Сань, по любому - сдаться ты всегда успеешь. Сейчас важно разобраться, что вообще к чему. Выждать надо. Короче, едем!..
     Дача оказалась настоящим загородным домом - двухэтажным, просторным, с гаражом и верандой. Дом, однако, был довольно ветхим и каким-то запущенным - видимо хозяева сюда не заглядывали уже очень давно. Впрочем, Белов не обратил на это никакого внимания - его мысли были заняты совсем другим.
     Допотопный навесной замок на двери подернулся ржавчиной, и Космосу пришлось попыхтеть, прежде чем он сумел его открыть. Наконец, ключ провернулся, и друзья вошли вовнутрь.
     - Заходь, Сань! Тэкс... - огляделся по сторонам Космос. - Ну что, начнем с кухни? Пошли...
     На кухне он первым делом заглянул в холодильник и озадаченно пробурчал:
     - Блин, пусто... Придется поголодать, Санек. Завтра привезу хавки. Давай наверх.
     По скрипучей и гулкой лестнице они поднялись на второй этаж.
     - Слушай, а здесь кто живет? - спросил Белов.
     - Я ж тебе говорил - Царевы...
     - А кто они?
     - Ну кто?.. Академик он какой-то... - равнодушно пожал плечами Космос. - Кто его знает?
     - Кос, а они не приедут? Что я им скажу-то?
     - Не приедут. За бугром они, не беспокойся, - похлопал его по плечу друг. - Ну что, жить можно?
     - Можно... - без особого энтузиазма согласился Белов.
     В спальне Космос прежде всего выдернул телефон из розетки:
     - Так будет спокойней, - объяснил он.
     - А это что, Кос? - Саша показал на странную трубу у окошка.
     - Где?.. А, телескоп...
     Космос распахнул дверцы шкафа, достал оттуда подушку с одеялом и бросил их на диван.
     - Хочешь, здесь ложись, а хочешь - внизу. Здесь лучше: дорогу из окна видно, но вообще-то тут тихо.
     Он плюхнулся на диван и вдруг, что-то вспомнив, хохотнул:
     - Слышь, Сань, пока ты в армии был, мы здесь так фестивалили!.. Пчела Надьку Ланге трахал, а у той приступ эпилепсии начался. Он испугался, ну правильно - можно же пацана понять, да? Прикинь: ночь, и вдруг крики такие: "Пацаны-ы! Пацаны-ы! Она мостик делает!"
     - А ты с кем говорить хочешь? - перебил его Саша. Ему сейчас было не до веселья.
     - Есть у людей завязки на Петровке, - многозначительно кивнул Космос и, вскочив с дивана, подошел к хмурому Саше. - Ты, Сань, главное, не дергайся. Я тебе обещаю - все, что надо, сделаю! Надо будет бабки собрать - соберем! На раз можно до пятидесяти штук поднять, а ребята сунут кому надо. Думаешь, ты один такой?! Люди из-под таких сроков уходили, ты что!..
     - Космос, только ты к матери загляни или позвони лучше. Скажи ей: я никого не убивал, подстава это.
     - Ладно, - снова с готовностью кивнул он и поморщился. - Расстроилась она!.. Смотреть было больно. Не обыск, а цирк какой-то устроили...
     - Скоты... Да, и вот еще что, - Саша достал из бумажника визитку и протянул ее другу. - Возьми щенка и отвези его тому человеку, Александру, помнишь? Фиг знает, как все обернется, нельзя, чтоб пропал.
     - Ага... Сань, а может, посоветоваться с ним?
     - Нет, ты ему ничего не говори. Просто скажи, что я не могу пока за щенком следить - и все.
     Космос вздохнул и протянул Белову руку.
     - Ну давай, брат, не падай духом. Выкрутимся... - он задержал Сашину руку в своей, словно собираясь что-то добавить, замялся и вдруг порывисто обнял его.
     Через мгновение Космос выскочил из комнаты и, гремя башмаками, сбежал вниз по лестнице.
     Белов остался один. Он кругами ходил по скрипучему полу старого дома, не находя себе места. Подошел к книжному шкафу, но оказалось, что тот забит справочниками по астрофизике, толстенными звездными атласами и прочей сугубо научной литературой. Все, что ему удалось найти - это несколько старых номеров "Огонька" и увесистую "Историю Рима".
     Со своей добычей Саша завалился на диван. Но то ли чтиво оказалось слишком скучным, то ли мысли его были слишком далеко - ни книга, ни журналы не смогли отвлечь от навалившихся проблем. Более того - прочитанное вообще не достигало его сознания.
     Белову было тоскливо и одиноко, его точили Две неотвязные мысли. Накрылся институт - это уже было абсолютно ясно, и с этим, видимо, надо было смириться. А еще было жаль маму. Саша представлял, сколько боли принес ей сегодняшний обыск и невероятное по своей жестокости обвинение против сына! И сейчас мама, как и он сам, одна-одинешенька, и ей так же тоскливо, одиноко и, возможно, страшно.
     В довершение всех эти невеселых мыслей где-то по соседству заунывно и монотонно пиликала скрипка, с маниакальным упорством повторяя один и тот же музыкальный пассаж. Постепенно эти звуки стали просто невыносимы, и Саша подошел к окну, стараясь высмотреть в окнах соседних домов скрипача-садиста. Звуки определенно доносились из дома напротив, но кто именно столь безжалостно терзал благородный инструмент, а заодно и Сашины нервы, он разглядеть так и не смог.
     Раздраженно повернувшись, Белов зацепил громоздкую трубу возле окна. Телескоп завалился набок, и Саша едва успел его подхватить. У него тут же возникла идея: заглянуть в окна дома напротив с помощью этой бандуры. Конечно, было сомнительно, что телескоп можно использовать на таких явно неастрономических дистанциях, но заняться все равно было нечем, и Белов решил попробовать.
     Подтащив треногу поближе к окошку, Саша водрузил на нее трубу и направил телескоп на соседский дом. Ему пришлось довольно долго крутить колесики на окуляре, но, в конце концов, он отчетливо, словно на расстоянии вытянутой руки, увидел кусок стены с облупившейся краской.
     Осторожно двигая трубу, Белов стал заглядывать в одно окно за другим.
     Ненавистного скрипача он обнаружил в окне мезонина. Им, к немалому удивлению Саши (он почему-то ожидал увидеть какого-нибудь долговязого юнца с копной кучерявых волос), оказалась невысокая худенькая девушка в сером домашнем халатике. Она стояла в глубине комнаты, спиною к окну и, изредка поглядывая на пюпитр с нотами, сосредоточенно повторяла одну и ту же сложную музыкальную фразу.
     Белов, затаив дыхание, следил за ней. Было в этом бесконечном повторении одного и того же что-то завораживающее, гипнотизирующее. Наконец, девушка отложила в сторону инструмент, устало провела ладонью по лбу и опустилась в стоящее у окошка кресло-качалку.
     Теперь Саша мог видеть ее лицо. Девушка сидела абсолютно неподвижно, откинув назад голову и закрыв глаза. Ее утомленные руки свободно свисали с подлокотников кресла, плечи были опущены, подбородок поднят. Девушку трудно было назвать писаной красавицей, да и тень усталости на лице была слишком заметной, но Саша вдруг поймал себя на том, что любуется незнакомкой.
     Тут ее кто-то позвал, скрипачка поднялась и вышла из комнаты. Белов стал спешно обшаривать окна дома и увидел, как на первом этаже женщина пенсионного возраста (бабушка - решил он) накрывала на стол. В столовую вошла девушка, села за стол, и бабушка поставила перед нею дымящуюся тарелку с супом.
     Саша сейчас же вспомнил, что не ел с самого утра, его рот наполнился слюной, а пустой желудок заурчал - жалобно и неприлично громко. Нет, смотреть на то, как едят соседи, было категорически невозможно!
     Оторвавшись от телескопа, Саша спустился вниз по лестнице и зашел в кухню. Он обшарил все шкафы и шкафчики, но из съестного смог найти только старую сахарницу с окаменевшим слоем сахара на дне. Отковыриваться он не желал, Белову пришлось плеснуть в сахарницу воды и как следует разболтать содержимое. Только тогда он смог "поужинать".
     Голодный и злой Саша вернулся в комнату и завалился с книжкой на диван. Скрипку больше не трогали, поэтому вскоре он уснул. На его размеренно вздымающейся груди покоилась так и не прочитанная "История Рима".

XXIII

     Следователь Сиротин сидел в своем узком и длинном, как пенал, кабинете. На столе перед ним стояла видавшая виды печатная машинка. Аппарат, призванный облегчить работу правоохранительных органов, снова подвел. Сиротин с тоской посмотрел на хаотическое переплетение рычажков с буковками, никак не желавших становиться на свои законные места, и, вздохнув, полез в стол за отверткой и пассатижами.
     В дверь коротко постучали. Сиротин взглянул на часы - это, вероятно, был свидетель по делу об убийстве в Раменском, тот самый парень со странным именем Космос, которого к тому же еще и угораздило стать понятым при обыске. Предстояло составлять протокол, а машинка, похоже, приказала долго жить!
     Вновь раздался стук в дверь - на сей раз громче и настойчивей. Сиротин сунул инструменты обратно в стол и раздраженно рявкнул:
     - Да!
     - Можно? - на пороге появился губастый долговязый парень с повесткой в руках.
     - Входи, - не слишком любезно пригласил гостя хозяин кабинета.
     Космос подошел к столу и положил на стол следователя повестку:
     - Вот, явился...
     - Вижу, - буркнул Сиротин и вдруг радушно улыбнулся посетителю:
     - Послушай, Космос... э-э-э... Юрьевич, а ты случайно в печатных машинках не разбираешься?
     - Не-е-е... - широко улыбнувшись, покачал головой Космос и кивнул на стул:
     - Сесть можно?
     - Присаживайся пока что. Сядешь потом, - разочарованно ответил следователь дежурной шуткой.
     Космос с невозмутимым видом уселся боком к столу. Он поднял глаза - над головой следователя висел портрет Горбачева. Внезапно на какое-то крохотное мгновение Космосу показалось, что молодой генсек ободрительно ему улыбнулся. Он понял - все обойдется, разговор пройдет чисто.
     Сиротин расписал засохшую ручку на клочке бумаги и начал допрос:
     - Ты Мухина Сергея Дмитриевича знаешь?
     - Мухина? Сергея Дмитриевича?!. - с наигранной серьезностью переспросил Космос и покачал головой. - Нет, не знаю.
     - По кличке "Муха", - подсказал Сиротин.
     - А-а-а... Муху знаю, - с готовностью кивнул он. - Вернее - просто знаком.
     - У них с Беловым был конфликт? Драка была?
     - Может, и была, Муха со многими дрался.
     - Была, была. В Люберцах вроде?..
     - Не, я, правда, не знаю.
     Разговор только начался, а Сиротин уже понял, что парень ничего не скажет. Будет вилять, ломать комедию, запираться - но приятеля своего не сдаст. Оставалось только надеяться, что он - по молодости и неопытности - хоть где-нибудь, да проколется.
     - Ну-ну, - хмыкнул следователь. - Тогда скажи мне, молодой человек, где ты был в эту субботу? Только не говори, что девушку провожал на Ждановскую, опоздал на метро, и шел пешком, а потом началось землетрясение.
     - А вы откуда знаете?.. - удивленно вскинул брови Космос. - Мы как раз в субботу с девчонками отдыхали. Но не на Ждановской, а на Университете.
     - Как девушек звать?
     - Лена, Наташа, Оля, Света, - не задумываясь, отбарабанил Космос.
     - А еще кто с тобой был?
     - Я, Саша Белов и Витя Пчелкин.
     - Трое? А подружек, значит, четверо? - недоверчиво прищурился Сиротин.
     - А я с двумя обычно... - гордо развернув плечи, ухмыльнулся Космос.
     - Адреса их назвать можешь?
     - Я ж говорю, мы с ними в парке Горького познакомились, - он беспомощно развел руками, - так что адресами не обменивались.
     - Угу. Значит - Таня, Марина... - записывал следователь. - Кто еще?..
     Космос задумался на секунду и медленно по вторил, загибая под столом пальцы:
     - Не-е-е... Лена, Наташа, Оля и Света... Беседа продолжалась еще около получаса, но результат оказался нулевой. На сей раз предчувствие Сиротина не обмануло - парень и в самом деле ни в чем не прокололся.

XXIV

     Космос, Пчела и Фил прикатили на дачу только после обеда. К этому времени Белов уже ни о чем, кроме еды, думать не мог.
     - Жрачки привезли? - нетерпеливо спросил он друзей вместо приветствия.
     - Вот! - встряхнул рюкзаком на плече улыбающийся Фил.
     - Что, оголодал, горемыка?.. - ехидно хихикнул Пчела.
     Они поднялись на второй этаж. Фил, сбросив рюкзак на пол, начал выгружать припасы, и Саша тут же жадно накинулся на еду. Пчела развалился на диване и принялся лениво листать "Историю Рима". Настроение у всех было неважное. Космос, как заведенный, расхаживал по комнате. Из приоткрытого окна доносились все те же звуки скрипки.
     - Опять пилит? - кивнул за окно Космос.
     - У меня уши в трубочку уже... - энергично двигая челюстями, с досадой отмахнулся Саша. - Ну что там?
     - Пока ничего. Я все утро в прокуратуре проторчал.
     Саша прекратил жевать:
     - Ну?
     - Про Муху спрашивали, следак знает, что ты с ним дрался, - озабоченно сообщил Космос.
     - Пацаны, если бы я знал, что все так получится, - насупился Фил, - ни за что бы вас туда не взял.
     - Да ладно! - махнул Космос на Фила и повернулся к Белову, беспокойно покусывая губы. - Сань, я тебя очень прошу, сиди здесь, как мышонок. Кроме ментов, люберецкие тоже наверняка шевелятся. За Муху они голову винтить на раз будут.
     - Вопрос, кто его замочил? - задумчиво спросил Пчела. - Я же видел - тот мужик в воздух стрелял.
     Космос заглянул в подзорную трубу.
     - Космос, а ты не видел? Эй, оглох что ли?!
     - Слушайте лучше, что следаку говорить надо, - выпрямился он, - Мы с телками были на Университете, вернулись утром. Телок сняли в парке Горького. Понятно? Зовут их - запоминай, Пчел, - Лена, Наташа, Оля и Света. Откуда они, кто такие - мы не знаем.
     - Ага, особенно по мне видно, что я с телками был! - невесело ухмыльнулся Фил, коснувшись своего разбитого лица.
     Все дружно грохнули беззаботным смехом. Действительно, с такой физиономией - и к телкам!
     - Это верно, ты на Виктора Хару похож. После пыток на стадионе в Сантьяго! - сквозь смех подколол друга Космос.
     - Хорош ржать, жеребцы! - беззлобно улыбнулся Фил.
     Отсмеявшись, Космос сменил тон.
     - Теперь с тобой, Фил, - повернулся он к боксеру. - Значится так... Тебя в том ангаре все равно все видели, да и рожа у тебя, Шарапов... Короче, тебя с нами не было. Поэтому если тебя прижмут насчет боев - ты не отпирайся. Да, скажи, дрался, но чисто из спортивного интереса. Скажи - хотелось с каратэкой повозиться. Кто кого, и все такое... Пчела, как телок звали?
     - Каких?.. А-а-а, этих... Лена, Наташа, Оля и Света.
     - Молоток! - кивнул Космос и хлопнул по плечу Фила. - Ну все, пацаны, погнали. Подъем, подъем... Мне к людям надо. Надо же вытаскивать отсюда этого... узника совести!

XXV

     К вечеру скрипичные пассажи из дома напротив утихли. Скрипачки тоже нигде не было видно. Саша обшарил все окна и не нашел в соседнем доме никого, кроме хлопотавшей на кухне бабушки. Эта маленькая старушка с детским лицом кого-то ему навязчиво напоминала. Он напряг память и вспомнил старый-престарый фильм - "Сказку о потерянном времени". Там взрослые актеры изображали внезапно состарившихся детей. Так вот, бабушка скрипачки удивительным образом походила на одну из тех постаревших пионерок.
     Белов еще раз пробежался взглядом по окнам соседского дома - нет, девушки нигде не было. А увидеть ее хотелось. Саша отошел к столу и стал бесцельно перебирать бумаги на столе. Вдруг он заметил телефонный справочник дачного поселка. Он метнулся к телескопу и навел его на стену соседнего дома. "Ул. Лесная, д. 4" - прочитал он неровную надпись на фанерной табличке. Не раздумывая, Саша включил телефон в розетку и набрал номер из справочника. Трубку, к его досаде, подняла бабушка. - Але!..
     Он молчал. "Алекнув" еще несколько раз, бабушка положила трубку. Дождавшись, когда она выйдет из комнаты, Саша снова набрал тот же номер. Но и на этот раз первой к телефону добралась шустрая бабуля.
     - Але! Вам кто нужен?! - она, похоже, уже начала сердиться.
     Саша молчал, с улыбкой поглядывая на забавную старушку.
     - Ну, молчите, молчите... - и она раздраженно пожала плечами и припечатала аппарат трубкой.
     Услышав сигнал отбоя, он тоже положил трубку. Бабулю надо было как-то отвлечь, и Белов незамедлительно придумал, как это можно сделать.
     Он бегом спустился вниз и выскочил на улицу. Подобрав с земли камешек поувесистей, он с силой швырнул его в ворота соседей и опрометью бросился назад, к телефону. Саша пулей взлетел на второй этаж и тут же снова набрал номер. Как только пошел вызов, он прильнул к окуляру телескопа. На сей раз он добился своего - к телефону подошла девушка.
     - Да?
     - Здравствуйте. Простите, что так поздно, - слегка запыхавшимся голосом заговорил Саша. - Вы только не пугайтесь, пожалуйста, хорошо? Вы меня не знаете. Я тут давно уже слушаю, как вы играете - мне очень нравится.
     - А вы кто?
     - Я... сосед ваш.
     - А вы какой сосед - справа или слева?
     - И не справа, и не слева, но это не важно. Вы, правда, здорово играете, я буквально наслаждаюсь! Вот только по этому отрывку я никак не могу вспомнить, что это?
     - Спасибо, это "Каприз" Паганини. А вы что, только ради этого и звоните?
     - Ну да, я же чувствую - что-то капризное очень, - не слишком удачно сострил Саша и сознался:
     - А еще почему-то очень хотелось услышать ваш голос.
     - Очень мило, - рассеянно улыбнулась девушка. - Услышали?.. А теперь - до свиданья.
     - Секунду! Подождите!.. Я еще хотел сказать, что... - Саша замялся, совершенно не зная, что говорить, и вдруг неожиданно даже для себя самого зачастил торопливой скороговоркой:
     - Ну, в общем, короче: я помню чудное мгновенье - передо мной явилась ты, как мимолетное виденье... И... ну, чисто как гений красоты. Вот.
     Девушка наконец-то рассмеялась и с легким лукавством спросила:
     - Вас случайно не Александр зовут?
     - А вас не Анна?
     - Нет, не Анна, - опять засмеялась скрипачка. - Скажите, а если мы случайно встретимся, как я вас узнаю?
     - Ну-у-у... Допустим, у меня в левой руке будет журнал "Огонек".
     - Хорошо, договорились, - улыбаясь, кивнула девушка. - А теперь извините, мне пора. До свидания.
     - До свидания.
     В телефонной трубке запиликали короткие сигналы отбоя. Саша снова прильнул к окуляру телескопа и увидел, как в комнату вошла бабушка.
     И что-то сказала. Девушка кивнула в ответ и подошла к окну.
     Она взялась за шторы, но не задернула их сразу, а замерла, с веселым недоумением оглядывая соседские дома. Саша отчетливо видел: она пытается угадать - в каком из них обитает ее недавний собеседник. И оттого, что эта милая девушка думала сейчас о нем, Белову стало одновременно и радостно и как-то по-особенному одиноко...
     Спустя пару минут она все-таки закрыла окно, и сквозь голубую ткань занавесок Саша увидел колеблющийся силуэт раздевающейся девушки. Кровь тут же ударила в голову, в ушах зашумело, он едва сдерживался, чтоб не вскочить и не заорать от обуревающего его желания!
     Наконец, свет в соседнем доме погас. Белов застонал и, обхватив руками голову, заметался по комнате. Мужское естество бушевало в нем подобно двенадцатибальному шторму, мутило разум, искало выхода. И тогда Саша упал на пол и принялся с бешеной скоростью отжиматься.
     Этой ночью Белову не спалось. Он то ложился, то вставал, то курил в окошко, то выходил на улицу и жадно вдыхал прохладный и чистый осенний воздух... А потом сел к телескопу и навел его на невыносимо яркий диск Луны. И долго, очень долго вглядывался в затейливый орнамент лунных морей и океанов, стараясь угадать в нем знакомые черты...

XXVI

     В узком, как пенал, кабинете под портретом Горбачева разговаривали двое: следователь прокуратуры Сиротин и старший лейтенант милиции Каверин.
     - Заколебали эти щенки, мозги парят... Сговорились - и долдонят одно и то же, - жаловался хозяин кабинета, доставая из сейфа бутылку коньяка. - Филатов, кстати, сознался, что в бое участвовал, но его к этому делу все равно никак не пристегнешь. Даже по "хулиганке" не проходит... Ты дверь-то закрыл?..
     - Закрыл, закрыл... Ты, Леш, не суетись и не нервничай. Обыск был? Был. Ствол нашли? Нашли. Все нормально, - не слишком убедительно успокаивал его Каверин, протирая платком мутноватые стопки. - Подавай Белова в розыск, вот что я тебе скажу. Все районки на уши, трассы, вокзалы, все полностью пусть отслеживают. Он же пацан еще, где-нибудь да засветится. К матери пойдет или к девчонке своей...
     Они сели за стол, и Сиротин разлил коньяк. Мужчины взялись за стопки и следователь вопросительно взглянул на опера:
     - Ну, Володь, за что?
     - Как за что? - усмехнулся милиционер. - За успех нашего безнадежного предприятия! Вот увидишь - я не я буду, но Белова этого мы упрячем на всю катушку!
     Каверин поднял стопку, мельком взглянув на портрет, и ему вдруг на миг показалось, что Михаил Сергеевич как-то очень неодобрительно нахмурился.

Часть 3
В БЕГАХ

XXVII

     Проснувшись утром, Саша первым делом подошел к телескопу. Окна соседнего дома пусты, но тут он увидел, как открылась входная дверь и на крыльцо вышли скрипачка вместе со своей бабушкой.
     Старушка с озабоченным видом что-то сказала и перекрестила шагающую к калитке внучку в спину. Оглянувшись, девушка увидела это, беззаботно рассмеялась и помахала ей рукой. Она вышла на дорогу и направилась к станции, бросив на ходу несколько любопытных взглядов на дачу Белова.
     Саша вскочил как ошпаренный и в сумасшедшем темпе стал одеваться. Он кое-как натянул рубашку, джинсы и ботинки и, застегиваясь на ходу, стремглав выскочил из дома.
     Он догнал девушку уже за дачным поселком, в перелеске. Она неторопливо шла по тропинке, помахивая футляром со скрипкой, а Саша, как юный партизан, крался за нею, скрываясь среди редкого подлеска.
     Конечно, девушка заметила Белова, да и он давно понял, что она его видит. И тем не менее оба продолжали делать вид, что ничего не происходит. На губах девушки то и дело вспыхивала лукавая улыбка, ее забавляла эта игра - по-детски наивная и потешная. Саша тоже втихомолку посмеивался - над этой занятной ситуацией, над собой, над своим нелепым, мальчишеским поведением.
     Лесок закончился, девушка поднялась на платформу, а Саша, продолжая игру, притаился внизу, у лестницы. Через пару минут подошла электричка, скрипачка, оглянувшись по сторонам, шагнула в распахнувшуюся дверь. Белов подскочил и что было сил припустил вверх по лестнице. Он запрыгнул в вагон в самый последний момент, задержав руками уже смыкавшиеся двери.
     Запрыгнул и замер. В тамбуре стоял наряд милиции - двое хмурых ментов с собакой. Пес грозно зарычал на встрепанного Сашу, да и оба милиционера смотрели на него так, словно вот-вот залают.
     Белов выдавил беззаботную улыбочку и шагнул навстречу наряду.
     - Это на Москву? - небрежно спросил он.
     - На Пекин... - мрачно сострил тот, что держал собаку. - Документы есть?
     - Товарищ сержант, я документы дома забыл, вы уж простите... Месяц, как дембельнулся, - продолжая улыбаться, Белов расстегнул пуговицу рубашки и показал наколку с эмблемой погранвойск на груди.
     Милиционеры недоверчиво переглянулись. Тогда Саша присел на корточки и кивнул на собаку.
     - У меня на заставе такой же овчар был, Полем звали... Ай хороший... хороший... - ласково приговаривал он переставшему рычать псу. - Ай красавец... умница... хороший мой... - Белов протянул к собаке руку, и та вдруг лизнула ее.
     - Ни фига себе... - поражение пробормотал рядовой. - Ты что, фокусник?
     Саша встал и похлопал себя по карманам.
     - Черт, сигарет не успел купить... Не угостите? Рядовой с собакой полез было в карман, но его остановил сержант.
     - Здесь не курят, - буркнул он.
     - Жаль, - подмигнул Саша рядовому. - Придется, значит, до Пекина терпеть!
     Тот рассмеялся, хмурый сержант тоже коротко хохотнул:
     - А ты остряк... Ну ладно, остряк, будь здоров!
     Пошли, Мельников...
     Патруль двинулся в следующий вагон, а Саша, с трудом сдержав вздох облегчения, направился вслед за скрипачкой. Он вошел в вагон и сразу увидел девушку - справа у окошка. Неторопливо пройдя по проходу, Саша сел так, чтобы ее было хорошо видно. Они были совсем близко - наискосок через проход.
     Девушка, конечно, заметила Белова, но виду не подала. Футляр со скрипкой лежал у нее на коленях, а на нем была раскрыта нотная тетрадь. Скрипачка старательно изображала, что с головой увлечена чтением. Саша не спускал с нее глаз - бесполезно, она упорно не желала оторваться от своих нот. Надо было срочно каким-то образом привлечь ее внимание.
     Поерзав, Белов повернул голову на своего соседа - бородатого дядьку с корзиной яблок. Он разгадывал кроссворд (между прочим, в "Огоньке" - отметил про себя Саша).
     - Помочь? - кивнув на журнал, обратился к нему Белов.
     - Попробуй... - с сомнением взглянул на него мужчина. - Та-а-ак... Вот! Двенадцать лежа - вулкан в Южной Америке. Восемь букв, вторая и четвертая - "о".
     - Котопахи! - выпалил Саша.
     - Как-как?.. - улыбнулся дядька. - А ты уверен?
     - Да вы что? - Белов намеренно воскликнул чуть громче, чем следовало бы. - Котопахи - самый высокий вулкан в мире, пять тысяч восемьсот девяносто шесть метров над уровнем моря!
     Дядька принялся вписывать буквы в клеточки, а Саша с ликованием заметил, как скрипачка осторожно и быстро взглянула в его сторону и не сдержала мимолетной улыбки.
     - Ну что там еще? - уверенно спросил он соседа.
     - Все, приехали! - ответил тот и поднялся, подхватив свою корзинку. - На, угощайся, - он протянул Саше яблоко.
     - Спасибо, - кивнул Белов и полез в карман за мелочью. - А "Огонек" не продадите?
     - Не надо, так бери, эрудит... - хмыкнул дядька, сунув ему журнал, и двинулся к выходу.
     Электричка тронулась. Девушка перевернула страницу и вновь углубилась в тетрадь. Тогда Саша шумно вздохнул:
     - Фу, духотища! - и принялся демонстративно обмахиваться "Огоньком".
     Девушка подняла на него лучистые глаза и тихо рассмеялась.
     Так они и ехали - переглядываясь и улыбаясь. Перед нею лежала раскрытая нотная тетрадь, перед ним - тоже открытый "Огонек". Но ни он, ни она до самой Москвы не смогли больше прочитать ни строчки.
     Белов шел за скрипачкой до самой консерватории - то почти рядом, след в след, то поодаль. Девушке уже порядком поднадоела эта игра, она была совсем не прочь познакомиться с этим занятным парнем поближе. Но тот почему-то никак не решался с нею заговорить.
     У дверей консерватории девушка остановилась и оглянулась. Дурачившийся Белов тут же юркнул за спину какой-то девчонки с огромным контрабасом. Из-за своего укрытия он увидел, как скрипачка шагнула к висящей у входа афише, быстро провела по ней ладонью и еще раз оглянулась. Через секунду она скрылась за тяжелыми дубовыми дверями.
     Саша улыбнулся - он понял ее намек. Тут же подойдя к афише, он прочитал:

СЕГОДНЯ В РАХМАНИНОВСКОМ ЗАЛЕ
АКАДЕМИЧЕСКИЙ КОНЦЕРТ
Начало в 12 00

     Белов взглянул на часы - до начала концерта оставалось чуть больше получаса.
     "Цветы! - растерянно подумал Саша. - Надо срочно где-то купить цветов!"
     Он кинулся к метро, но тут же остановился и стал шарить по карманам. С тоской взглянув на горстку мелочи, которую удалось наскрести, Саша понял - купить цветов ему не удастся.
     Значит, их надо было раздобыть как-то иначе. Он огляделся в поисках клумбы - ничего похожего поблизости не было. Зато в десяти шагах от него сидел бронзовый Чайковский, а у его ног Белов увидел то, что искал - три белых розы в целлофане, уже слегка тронутые увяданием.
     Выхода не было. Саша легко вскочил на решетку, обрамлявшую памятник, и с быстротою молнии сдернул оттуда букетик.
     "Извини, братишка! - мысленно обратился он к великому композитору. - Просто позарез нужно! Как-нибудь при случае верну обязательно!.."
     Он победно встряхнул цветы и решительно направился к дверям консерватории. Теперь Белов был готов, дело оставалось за малым - найти тот самый Рахманиновский зал.

XXVIII

     В дверь позвонили. Татьяна Николаевна тут же бросилась открывать - вдруг Саня? Уже схватившись за замок, она вспомнила: у Сани ведь есть ключ, да и не пойдет он домой - его же повсюду ищут...
     - Кто?.. - настороженно спросила она. Из-за двери послышался голос младшей сестры:
     - Тань, это я - Катя!
     Татьяна Николаевна открыла дверь. Только шагнув за порог, Катя сразу же обняла сестру.
     - Катя, за что мне все это, а? Господи... - еле сдерживая слезы, пожаловалась Татьяна Николаевна.
     - Ну-ну-ну, успокойся, сестренка... Успокойся, Тань, слышишь, успокойся...
     - Да... Я сейчас, сейчас...
     Обнявшись, женщины прошли в большую комнату. Татьяна Николаевна как раз перед самым приходом сестры закончила там убираться после обыска.
     - Сестренка, какой у тебя порядок! - восхищенно ахнула Катя. - Какая красотень - прелесть просто! А там тоже самое? - она направилась в Сашину комнату.
     - Еще лучше, - махнула рукой Татьяна Николаевна.
     У Саши она убраться еще не успела. Катя открыла дверь и опешила:
     - Какой кошмар! Ужас!.. Ладно, садись-ка, Тань, - она деловито освободила два стула и край стола от громоздившейся на них Сашиной одежды. - От Саньки ничего нет?..
     - Нет, - покачала головой сестра, - Кать, я с ума схожу - где он, что с ним, ничего не знаю...
     Татьяне Николаевне пришлось солгать. Космос уже сообщил ей, что Саша в безопасности, в надежном месте, но строго-настрого запретил ей рассказывать об этом кому бы то ни было!
     - Вот, сядь и слушай.
     Татьяна Николаевна опустилась на стул. Катя сняла плащ и села напротив нее.
     - Так, слушай меня внимательно! Танюшечка, я понимаю, что надо больше, но это все, что у меня есть, - и она принялась выкладывать из сумочки на стол деньги - три тугие пачки в банковской упаковке. - Этого, конечно, мало, но больше у меня, честное слово, нету...
     - Что это?.. Зачем? - нахмурилась Татьяна Николаевна.
     - Танечка, тебе нужно нанять хорошего адвоката, - Катя взяла ее за руки и строго посмотрела в глаза. - Очень хорошего, понимаешь? А еще лучше - дать следствию. Но адвоката - дешевле.
     - Какой адвокат? Зачем нам адвокат? Мой сын никого не убивал, я не верю! - вспыхнув, встала со стула Сашина мать.
     - Таня, а я вот сижу у тебя на стуле и вся из себя верю, да?! - возмущенно всплеснула руками Катя. - Ну что ты такое говоришь?! Ты такая странная, вообще!
     - Ну не мог он!
     - И я говорю - не мог! Конечно, не мог! Но они-то по-другому думают! - сестра тоже встала и подошла к ней вплотную. - Танечка, ты смотри на вещи реально... Погоди, погоди, не перебивай! Я тоже ни капельки не верю, что мой любимый племянник кого-то убил, но сейчас-то совсем не это главное! Саньку спасать надо... Я тут посоветовалась кое с кем, и мне пообещали свести тебя с известным адвокатом...
     Татьяна Николаевна взяла со стола деньги, пересчитала и подняла на сестру испуганные глаза:
     - Но это же такие деньги, Кать... Ужас!..
     - Это для тебя деньги! - усмехнулась она. - И для тебя - ужас! А для адвоката - тьфу! Он за такую сумму даже задницу свою от стула не оторвет.
     - Ну а сколько же надо-то?
     - В пять раз больше, - отчеканила Катя.
     - Да ты что, смеешься?! - оторопела Татьяна Николаевна. - Где ж я такие деньги возьму?!..
     - Надо занять, Танюша, - решительно заявила сестра. - Ты можешь занять у кого-нибудь?
     - У кого?!
     - Подумай, не торопись.
     - Да у меня нет ни одного богатого! - покачала головой она. - Нет, Кать, столько мне никто никогда не даст...
     - Тань, ты не говори - "нет". Ты сначала подумай хорошенько... Ну давай, давай, соображай...
     Татьяна Николаевна потерянно молчала.
     - Ну?.. Навожу на мысль: у Саньки друзья есть? Ну?.. У них родители есть? Ну?.. У этого, как его, у Космоса отец, между прочим, - большая шишка. Членкор!
     - Да я с ним, можно сказать, не знакома. Раньше, давно, встречались пару раз на родительских собраниях... Так когда это было? Я даже имени его не помню... Ростислав...
     - Юрий Ростиславович... - подсказала Катя и пододвинула ей телефонный аппарат. - Вот что, сестренка: садись, бери телефон и звони!
     - Но у меня нет их телефона!
     Катя наигранно вздохнула, жестом фокусника вытащила из кармана записную книжку и протянула ее своей растерянной и непрактичной сестре.
     - Прошу!..
     Татьяна Николаевна с удивлением посмотрела на Катю - похоже, у той еще до прихода сюда все уже было продумано, взвешено и подготовлено.
     - Откуда у тебя их телефон?
     - От верблюда! - хмыкнула сестра и сняла с аппарата трубку. - Давай, звони, говорю!
     Пока все еще сомневающаяся Татьяна Николаевна подносила трубку к уху, ее сестра уже успела набрать нужный номер.
     - Алло, здравствуйте, это квартира Холмогоровых? - подрагивающим от волнения голосом произнесла Сашина мама. - Можно мне поговорить с Юрием Ростиславовичем?
     - А Юрия Ростиславовича нет, - ответили ей. - Да, он здесь, в Москве, просто сейчас его нет... Попробуйте позвонить часа через два.
     Татьяна Николаевна не могла, разумеется, видеть, как на другом конце провода красивая молодая женщина, опустив трубку на рычаг, крикнула своему высокоученому мужу, работавшему у себя в кабинете:
     - Юра, тебе кофе сделать?
     - Спасибо, до свидания, - пробормотала Татьяна Николаевна и протянула трубку сестре.
     Та быстро поднесла ее к уху и, услышав сигнал отбоя, положила на аппарат.
     - Ну?
     Татьяна Николаевна порывисто вздохнула и ответила все тем же подрагивающим голосом:
     - Сказали, будет через два часа...
     - Слушай, Тань, я такая голодная! - вдруг пожаловалась Катя. - По-моему, я перенервничала... Пойдем-ка, покормишь меня! - она встала и направилась на кухню. - А кто сказал-то?
     - Жена его, наверное... - задумчиво ответила Татьяна Николаевна, покорно следуя за сестрой на кухню. - Вообще-то она Космосу не родная - мачеха.
     - Молодая? - Угу...
     - Ну-у, понятно! - подняла брови Катя. - Врет, небось!.. Как пить дать врет! Вот что я тебе скажу, мать! Ты им больше не звони, а собирайся-ка и поезжай сама! Адрес у меня есть.
     Катя аккуратно отодвинула в сторонку задумавшуюся сестру и открыла дверцу холодильника.
     - Нет, Кать, неудобно, - с сомнением покачала головой Татьяна Николаевна.
     - Что значит - "неудобно"?.. - возмутилась сестра, засовывая в рот кусок колбасы. - Наоборот - очень даже удобно!.. Приедешь как снег на голову, - тогда уж они никак не отвертятся. А хочешь, я с тобой поеду?
     Сашина мама представила на секунду, что может наговорить у Холмогоровых ее невоздержанная на язык сестрица, и решительно отказалась:
     - Нет, Кать, я одна.
     - Ну и правильно, - тут же согласилась сестра, открывая пакет-пирамидку с кефиром. - Тем более что я и сама не хотела. Я лучше у Сашки в комнате уберусь!

XXIX

     "Академический концерт" стал для Белова тяжелейшим испытанием на выносливость и вообще - сущим мучением! На сцену один за другим поднимались студенты консерватории, и - подумать только! - все как один играли на скрипке!
     Первых трех музыкантов Саша перенес довольно легко, но потом постепенно начал сдавать. Веки налились свинцовой тяжестью, мозг словно подернулся вязкой патокой, от сдерживаемых зевков судорогой сводило скулы... Короче, спать хотелось просто неимоверно!
     Саша боролся с дремотой как лев, напрягал всю свою волю и все свои силы, но музыкантов было больше. Им буквально не было числа - они все выходили и выходили. И играли, играли, играли...
     Да, силы были слишком неравны, и, наконец, Саша не выдержал, сдался, сломался, капитулировал: безвольно свесив голову на грудь, он задремал.
     Когда на сцену в нарядном темно-синем платье вышла его соседка по даче, Белов спал - безмятежно и глубоко. Она сразу заметила его в полупустом зале и, разглядев то, в какой позе он замер, едва заметно улыбнулась.
     Девушка прижала скрипку к подбородку и опустила смычок на струны.
     Саша спал крепко, но стоило ему сквозь дрему услышать самые первые звуки знакомой мелодии, как у него, подобно многострадальной собачке академика Павлова, сработал условный рефлекс. Он вздрогнул, открыл глаза и тут же расплылся в радостной улыбке.
     - Это "Каприз" Паганини... - не спуская глаз со сцены, прошептал Белов своему соседу - надменного вида сухощавому лысому старику.
     С последним аккордом Саша вскочил и с цветами наперевес заторопился к сцене.
     - Извините... - он шагнул на ступеньки, отодвинув в сторонку намеревавшегося подняться на сцену очередного скрипача и загородив тем самым ему проход.
     - Это вам! - Саша протянул девушке цветы.
     - Ну что, выспались? - с ехидцей спросила она.
     - Проходите... - бросил Белов топтавшемуся у узкой лестницы скрипачу. - Виноват, ночей не сплю - к экзаменам готовлюсь... - смущенно улыбаясь, ответил он девушке, снова повернулся к недоумевающему студенту и добродушно ткнул его локтем в бок. - Ну проходи, друг, что растерялся-то?..
     - Оленька, прошу, освободите сцену, - прозвучал сзади слегка раздраженный мужской голос.
     - Зато я вещий сон видел, - Саша подал девушке руку и помог спуститься со сцены. - Хотите, расскажу?..
     - Ну расскажите... - улыбнулась девушка и вдруг опомнилась и быстро шепнула, сразу переходя "на ты":
     - Только не здесь... Ты подожди меня у входа, я - быстро, хорошо?..
     Она и вправду вышла очень быстро. Саша шагнул навстречу и развел руками:
     - Выходит, я ошибся вчера... Ты не Анна, ты - Оля, да?
     - Оля, - кивнула девушка, - а ты?
     - Ты будешь смеяться, но я действительно Александр, Саша то есть...
     Ольга и в самом деле рассмеялась.
     - Вообще Александр - это... Давай, скрипку понесу? - предложил Белов.
     - Нет, не надо, - качнула головой Оля. - Вот был бы это контрабас - я бы тебе отдала.
     - Нормально!.. - хмыкнул он. - Так вот, Александр - это победитель. И если посмотреть по истории, то... Саша Пушкин, Саша Невский, Саша Македонский - все были победителями!.. Да, еще три русских царя Саши...
     - А по гороскопу ты кто?
     - Я - Стрелец.
     - Огонь, значит?..
     - Пожар! - воскликнул Саша. - Я - пожар! Ольга, опустив голову, засмеялась.
     - А ты кто? - спросил Белов.
     - Я?..
     - Сейчас, погоди, погоди, я сам... Ты - Козерог!
     - А вот и нет, - усмехнулась Оля. - Я - Скорпион.
     - Ну вот, начинается! - дурачась, Саша закатил глаза. - Погоди... Там, значит, стихия - вода получается?
     - Вода, - согласно кивнула Оля.
     - А! - махнул рукою Белов. - Все эти Козероги, Скорпионы - все они в Красной книге давно! Я, когда в армии был, от нечего делать листал журнальчики разные - гороскопы смотрел... Вообще-то я в гороскопы не верю!
     - А я верю...
     - А ты по восточному календарю кто?
     - Не скажу, - опустила она голову.
     - Ну скажи, скажи... Кто? - настаивал Саша. Ольга вдруг повернулась к нему и, сделав страшные глаза, выпалила:
     - Крыса!
     - Правда?.. У-у-у-у... - отвернувшись, разочарованно протянул Белов.
     - Ну ты! - смеясь, ткнула его в бок Ольга.
     - Да я шучу, шучу... - поднял руки вверх Саша.
     - Шуточки у тебя... - усмехнулась девушка. - А ты Царевых давно знаешь?
     - Каких Царевых?
     - Царевы, между прочим, - хозяева той самой дачи, на которой ты живешь.
     - А-а-а... Понимаешь, они - друзья моих друзей, ну вот они там и договорились как-то, - неопределенно пожал плечами Саша. - А сам я их даже не видел ни разу. Просто мне нужно было тихое место, чтоб в институт подготовиться...
     - Что за институт?
     - Горный.
     - А почему это вдруг?
     - Потому что лучше гор, Оля, могут быть только вулканы. Ты представляешь, человечество до сих пор не может отойти от извержения вулкана Кракатау! Это же интересно, правда?..
     Так, разговаривая в общем-то ни о чем, они дошли до метро. Подземка доставила их к Рижскому вокзалу, откуда отправлялись электрички до дачного поселка. В метро Оля с Сашей тоже беспрерывно болтали и на вокзале уже чувствовали себя друг с другом совершенно свободно - так, словно были знакомы не один год. Неизбежная скованность первой встречи исчезла без следа, они уже и не думали скрывать своей взаимной симпатии.
     В здании вокзала они не торопились, Саша что-то увлеченно рассказывал, а Оля с мягкой улыбкой слушала его. С платформы донесся короткий и резкий гудок поезда. Оля, очнувшись, взглянула на часы и испуганно выпалила:
     - Саш, - электричка!
     - Побежим, или опоздаем? - спросил Саша и, дурачась, капризно поморщился:
     - Давай не поедем, а?..
     - Ну вот еще! Бежим скорей! - Оля подхватила его под руку и потащила к выходу на платформу.
     Они сорвались с места и, выскочив наружу, стремглав помчались по перрону. Электричка зашипела дверями.
     - Быстрей! - крикнул Белов.
     И тут вдруг Оля, неловко поставив ногу, оступилась.
     - Ай! - вскрикнула она.
     Саша, мгновенно остановившись, едва успел обернуться и сразу, не раздумывая, подхватил ее на руки.
     - Что случилось?!
     - Каблук сломался! - захохотала Оля.
     - Какой каблук?! - засмеялся и Саша, прижимая к себе легкую, как пушинка, девушку. - Мы же на электричку опоздали!..
     - Следующая - минут через сорок, - давясь смехом, сообщила Оля.
     - Е-мое! - запрокинул голову Саша. - Что ж теперь?.. Тебя на лавочку отнести?
     - Ну давай, - согласилась Оля и, не удержавшись, склонила голову к его плечу.
     - Ногу не подвернула? - спросил он, направляясь к скамейке.
     - Нет...
     - Садись... - он осторожно опустил Олю на лавочку и взглянул на часы. - Когда, говоришь, следующая?
     - Минут через сорок, кажется, - Оля, сняв с ноги сломанную туфлю, покачала головой. - Ну что за свинство, а?..
     - Дай глянуть, - протянул руку Саша.
     Каблук был отломан напрочь - у самого основания. Ходить в такой обуви было нельзя, это Белову было совершенно ясно.
     - Да, авария... - озадаченно пробормотал он. - Слушай, Оль, ты одна побыть можешь?
     - Странный вопрос, - улыбнулась она.
     - Тут рынок рядом, там наверняка частников полно. Я мигом - туда и обратно, хорошо?
     - Сейчас я денег дам, - полезла в сумочку Оля.
     - Перестань, ты чего! - Саша, укоризненно покачав головой, накрыл ее руку своей. - Я разберусь!..
     Как он будет разбираться - Белов не представлял совершенно. Той горстки мелочи, что позвякивала у него в кармане, для ремонта туфли явно было недостаточно.
     - Не забоишься, нет?..
     Оля, смеясь, покрутила головой.
     - Ну все, я - мигом! - и Саша, взмахнув сломанной туфлей, побежал к выходу с платформы.
     Он нырнул в дверь, а Оля, подумав, достала свои ноты и углубилась в их изучение.

XXX

     - Сколько я должен? - спросил Белов.
     - Тры рубли! - ответил старый армянин-сапожник и для верности показал на пальцах:
     - Тры!..
     - Трешник? Что ж так дорого?.. - переспросил Саша и в который раз принялся обшаривать карманы пиджака - а вдруг все-таки что-нибудь завалялось?..
     Вдруг чья-то ладонь легла на его плечо сзади, и над самым ухом раздалось грозное:
     - Не двигаться! Вы арестованы!
     Саша вздрогнул и резко обернулся - перед ним стоял довольно улыбающийся Пчела.
     - Пчел, здорово! - обрадовался Белов. Тут к ним подлетел взбешенный Космос:
     - Ты что здесь делаешь?! Ты что, Сань, совсем охренел?!
     - Да ладно, не наезжай! - отмахнулся Саша. - Так получилось, сейчас объясню... Пчела, дай трешник.
     Он рассчитался с сапожником и забрал туфлю.
     - А это что еще за ботинок?! - вспылил он и удивленно вытаращил на друга глаза. - Я не понял, Сань, ты что - с телкой что ли?!.
     - Косматый, не дави, - примирительно улыбнулся Белов. - Я же сказал, что все объясню!
     - Что ты мне объяснишь? - продолжал возмущаться друг. - Я тут голову сломал - не знаю, как его отмазать! А он на Рижском телкам ботинки ремонтирует!!!
     - Ну хватит, хватит, Кос! Ну ошибся, мы же все ошибаемся, верно?..
     - Ошибся? Да твоя морда на каждом столбе висит! - еле сдерживаясь, вполголоса рявкнул Космос.
     - Ты что, серьезно? - неуверенно улыбнулся Белов.
     - Ты зря веселишься, Сань, - подтвердил Пчела. - Тебя в розыск объявили.
     Он шагнул в сторону и, цыкнув на продавца, взял с прилавка черные очки с круглыми стеклами. Вернувшись к Белову, он нацепил их ему на нос.
     - Вот так-то лучше... Только на кота Базилио стал похож.
     - Ну все, пацаны, я почапал, - кивнул озабоченный Саша.
     - Погоди, мы проводим - тут ментов, как грязи...
     Они двинулись вдоль торговых рядов к выходу.
     - А что за соска-то, Сань? - спросил Пчела.
     - Да так... Соседка по даче.
     - Это скрипачка, что ли? - ухмыльнулся Космос.
     - Ты ее знаешь? - резко развернулся Белов.
     - Да успокойся ты, не близко.
     Вдруг Пчела притормозил и, кивнув куда-то в сторону, повернулся к Космосу:
     - Глянь-ка, Кос, опять эти отморозки челноков дербанят.
     Впереди справа трое бритоголовых парней обступили прилавок какой-то торговки. Было отчетливо слышно, как тетка жалобно оправдывалась:
     - Ребята, ну имейте же совесть, я ведь уже платила... Я не наторговываю столько, правда...
     - А мне по барабану! - гаркнул на нее самый длинный. - Плати, сука!
     Космос посмотрел на Сашу, потом огляделся по сторонам. В это время впереди раздался заполошный крик женщины:
     - Господи, да что же это?! Пусти его!! Миша!! Сынок!
     Один из парней прямо через прилавок тащил за шиворот тщедушного мальчонку - видимо, сына торговки, - а двое других крушили ее ларек.
     Космос бросил через плечо:
     - Сань, ты не суйся! - и вместе с Пчелой бросился на бесчинствующих парней.
     Космос с ходу залепил в челюсть длинному, Пчела достал ногой второго. Третий бросил мальчишку и с правой смазал Космоса по уху. Саша не успел опомниться, как оказался среди дерущихся. Въехал в рожу одному, ушел от удара другого и от души заехал ему ногой в пах.
     Вдали заверещали милицейские свистки.
     - Пацаны, уходим! - крикнул Космос, и они рванули по ряду в противоположную сторону.
     Они выскочили на задворки рынка и, забежав за ряд контейнеров, тут же перешли на шаг, успокаивая дыхание.
     - Ты какого черта полез, а? - пхнул Сашу в спину Космос.
     - А что мне, смотреть надо было?
     - Вот черти помороженные... - покачал головой Кос.
     - Надо с Парамоном поговорить, пусть от тетки отстанут, - предложил Пчела.
     - Поговорим... - согласился Космос и повернулся к Белову. - Ладно, Сань, ты давай езжай, а то влетишь тут напрочь.
     Саша облизнул сбитые костяшки на руках и усмехнулся:
     - Да, братцы, интересная у вас работа!
     - Ну да - живая, с людьми, - хмыкнул Пчела.
     - Все, кончайте базарить. Давай, Сань, дуй отсюда, тут ментов кругом - немеряно.
     - А вы куда?
     - У меня еще стрелка с одним человеком из органов. Насчет тебя, между прочим.
     - Ну ладно, пока! - Белов поднял руку и побежал к вокзалу.
     - Смотри там - аккуратней!.. Воротник подними! Очки надень, Леннон!.. - услышал он вслед.
     А в это время к перрону Рижского вокзала подошла электричка. Оля встала со скамейки и, прихрамывая, двинулась к поезду. Она крутила по сторонам головой, высматривая Сашу, и при этом смущенно улыбалась этой своей несуразной хромоте.
     Саши нигде не было видно, а между тем электричка должно была отправиться уже через пару минут. "Что ж, - не слишком огорчившись, поду мала Оля, - придется, видимо, и эту тоже пропустить".
     И тут ее взгляд случайно зацепился за знакомое лицо.
     На стенде под вывеской "Их разыскивает милиция" Оля увидела свеженаклеенную листовку. На ней был напечатан текст следующего содержания:

     Внимание, розыск!!!
     ГУВД г. Москвы по подозрению в совершении убийства разыскивается Белов Александр Николаевич, 1969 года рождения. Глаза голубые, волосы темно-русые, рост средний, телосложение спортивное. Особые приметы: шрам на левой брови.

     Над текстом была фотография молодого человека. И этим молодым человеком, без всякого сомнения, был ее сегодняшний знакомый - Саша.
     Улыбка сползла с ее лица. Она нагнулась, сняла с ноги вторую туфлю и нацепила ее на стенд - прямо на вывеску. Оглянувшись еще раз напоследок по сторонам, Оля, как была - босиком, - бросилась к готовой отойти электричке...
     Когда запыхавшийся Белов выскочил на перрон, лавочка была пуста, а электричка только-только тронулась. Саша рванул вслед ускоряющемуся составу, на бегу крича неизвестно кому:
     - Стоп-кран! Нажми стоп-кран!
     Куда там!.. Электричка быстро набрала ход и скрылась за поворотом. Белов затормозил и, плюнув с досады, пошел обратно, засунув Олину туфлю в карман пиджака. Он вернулся к их лавочке и, конечно, сразу заметил висевшую на стенде вторую туфлю.
     Он шагнул к стенду с тяжелым сердцем, уже точно зная, что увидит за стеклом. Так и есть!
     - Е-мое!.. - прошептал он. Насупившись, Белов прочитал объявление о собственном розыске до конца, потом снял со стенда туфлю и, нацепив очки, направился к выходу с перрона.

XXXI

     Белов намеревался дождаться следующей электрички где-нибудь в тихом месте. Но ему повезло - на противоположной стороне улицы он увидел приметный "Линкольн" Космоса, там же оказались и его друзья. Он подошел к машине и сел назад, к Пчеле.
     - Опоздал, блин... - буркнул он.
     - А телка твоя? - спросил Пчела.
     - Уехала.
     Пчела покосился на туфли, торчащие из карманов пиджака Белова, и усмехнулся:
     - Так что она - так босиком и уехала?
     - Да ну, не вовремя как-то все получилось, - поморщился донельзя расстроенный Белов. - Она морду мою на "доске почета" увидела, ну и испугалась, конечно... Вообще, девчонка такая классная...
     - Да ладно, Сань, не парься! - хлопнул его по плечу Пчела. - Объяснишь потом - все нормально будет!
     - Вас послушать, рехнуться можно, - подал голос угрюмо молчавший Космос. - Человеку десятка светит, а он... Ля-ля, тополя, концерты, скрипочки, Шопен-мопен...
     - Але-але, Космос! - вспыхнул Саша. - Я, конечно, слажал, но ты тоже границу не переходи. А то сейчас отскочит!
     - Напугал... - буркнул тот.
     Мимо "Линкольна" неторопливо проехал милицейский уазик.
     - Доиграемся, блин... - проводил его настороженным взглядом Космос. - Повяжут нас. Ох, повяжут...
     Пчела придвинулся вплотную к Саше и прошептал ему на ухо:
     - Сань, зря ты так с Косматым... Он из-за тебя всю Москву на уши поставил...
     Подумав, Белов положил руку на плечо Космосу и примирительно произнес:
     - Ладно, Кос, извини. Я не прав, вообще-то... Космос слушал его вполуха, все его внимание занимала дорога, он, не отрываясь, высматривал там кого-то.
     - Нормально все, Сань, нормально... - безучастно кивнул он и вдруг дернулся, распахнул дверь и бросил друзьям:
     - Вот он, подъезжает. Я сейчас, пацаны!
     К "Линкольну", замедляя ход, приближалась черная "Волга" с государственными номерами. Космос взмахнул рукой и двинулся ей навстречу. "Волга" притормозила, ее тонированное стекло поползло вниз.
     - Ну что, какие дела? - озабоченно наклонился к окошку Космос.
     Солидный мужчина в "Волге", не произнеся ни слова, отрицательно покачал головой. Стекло тут же начало подниматься, и машина, плавно набирая скорость, уплыла в сторону Останкинской башни.
     - Эй, ты куда, стой!.. - обескураженный Космос замер, растерянно глядя ей вслед, потом в ярости сплюнул и, покусывая губы, поплелся назад к "Линкольну".
     - Ни черта не понимаю!.. - раздраженно пробормотал он, плюхнувшись на водительское сиденье. - Кто-то в этом мире явно против тебя, Сань...
     - Да-а... - задумчиво подхватил Пчела. - И того седого, который стрелял, - помнишь? - тоже нигде найти не могут... Как сквозь землю провалился...
     - А кто это был, в "Волжане"? - полюбопытствовал Саша.
     - Да ты все равно не знаешь... - поморщился Космос и повернулся назад, к Белову. - Вот что, Сань, ты давай двигай на электричку, а мы вечером подтянемся. Только очень прошу, зря не светись.... У тебя бабки остались?
     - На проезд хватит.
     - Ну, давай... - Космос протянул Саше руку. Белов попрощался с друзьями и, ссутулившись, торопливо зашагал к Рижскому вокзалу.
     Всю обратную дорогу он был тише воды, ниже травы. Сидел в уголке, прикрывшись газеткой, и настороженно, не поднимая головы, исподлобья оглядывал вагон сквозь темные очки. Да, совсем не таким он ехал в Москву каких-то три часа назад...
     Добравшись до дачного поселка, Саша первым делом направился к Олиному дому. Он постучал в калитку и достал из карманов туфли. За забором, сипло лая на незнакомца, метался на цепи здоровенный рыжий пес.
     Саша подождал немного и постучал еще раз. На крыльце появилась растерянная бабушка.
     - Вам кого?! - перекрывая собачий лай, крикнула она дребезжащим голоском.
     - Здравствуйте! - тоже крикнул Белов. - А Олю можно увидеть?
     - А Оля... - бабушка запнулась. - А она еще из Москвы не вернулась!
     Саша мрачно кивнул. Он понял, что ему врут. И, причем, врут с ее, Оли, согласия. Просто после того, что она увидела на "доске почета", Оля не желала иметь с ним никаких дел. Такое решение девушки было вполне понятно и легко объяснимо, но легче от этого Белову не стало.
     Бабушка скрылась .за дверью. Саша постоял у калитки еще немного, потом вздохнул, повесил Олины туфли на штакетник и пошел к себе.

XXXII

     Член-корреспондент Академии наук СССР Юрий Ростиславович Холмогоров жил в старом "сталинском" доме на Ленинском проспекте. После своего тесного панельного скворечника это солидное, монументальное здание казалось Татьяне Николаевне настоящим дворцом. Просторные холлы, широкие лестничные марши, высоченные потолки и коридоры, по которым вполне можно было бы кататься на велосипеде - все это давило на нее своей громадностью, невольно заставляя чувствовать себя беззащитной, слабой и совершенно чужой.
     Замирая от робости, она приблизилась к высокой, обтянутой черной кожей, двери, на которой тускло посверкивала медная табличка с лаконичной надписью - "Холмогоров Ю.Р." Татьяна Николаевна остановилась у порога, зачем-то тщательно вытерла ноги, вздохнула, собираясь с духом, и, наконец, осторожно нажала кнопку звонка.
     - Кто? - послышался из-за двери молодой женский голос.
     - Это мама Сани Белова, - ответила она подрагивающим от волнения голосом. - Мне Юрия Ростиславовича.
     После небольшой паузы щелкнул замок, дверь открылась, и Татьяна Николаевна увидела стройную молодую женщину лет тридцати с красивым, несколько капризным лицом. Она явно была недовольна и не слишком старалась это скрыть.
     - Я же вам сказала - перезвонить. Есть же телефон!
     - Здравствуйте... Извините... - пролепетала Татьяна Николаевна. - А Юрий Ростиславович дома?
     - Нет, он пока не вернулся.
     - А я могу его подождать?
     - Знаете, он будет очень поздно... - покачала головой хозяйка. - Если у вас что-нибудь срочное - я могу передать...
     Татьяна Николаевна кивнула и начала торопливо и сбивчиво рассказывать молодой супруге членкора о беде, случившейся с сыном, о предъявленных ему обвинениях и о сумме, которую надо было выложить адвокату...
     Молодая мачеха Космоса слушала ее рассеянно, поддакивая невпопад и нетерпеливо постукивая длинными, холеными ноготками по дверному косяку.
     - Хорошо, хорошо, я все поняла, - перебила она, наконец, надоедливую незваную гостью. - Я, конечно, поговорю с мужем, но имейте в виду, - такой суммы у нас сейчас нет.
     - Я вас очень прошу... - приложила руку к груди Татьяна Николаевна. - И передайте ему, что Саша ни в чем не виноват! Ни в чем...
     - Да-да... Непременно передам... - закивала женщина и решительно потянула на себя дверную ручку. - До свидания!
     - Спасибо, - сказала Сашина мама в уже закрытую дверь.
     Юрий Ростиславович Холмогоров в своем домашнем кабинете откинулся от стола, заваленного бумагами, и протяжно, с хрустом, потянулся:
     - Надя, кто там был?! - крикнул он жене.
     - Так... соседка заходила, - ровным голосом ответила она, проходя мимо его дверей.

XXXIII

     Фил, то и дело поглядывая на часы, крутил головой по сторонам. Он нервничал - договаривались на пять, однако сейчас было уже полшестого, а Пчелы с Космосом все не было.
     Хуже всего, что начали капризничать девчонки. Рыжая Ритка ныла, что она замерзла, и подбивала остальных плюнуть на Филатова и поехать пока не поздно к какому-то Алику. Клятвенно пообещав, что его друзья вот-вот подъедут, Фил отправил девчонок в подъезд спорткомплекса - nгреться.
     Сегодняшнее мероприятие целиком и полностью было его инициативой, причем затеял он его исключительно ради Сашки Белова. Фил чувствовал свою вину перед другом - ведь если б не его идиотская идея с боями без правил, все у Сашки было бы нормально. А теперь у него все пошло кувырком.
     Мало того, что накрылся медным тазом вожделенный Горный институт, так еще и в розыск угодил! Сидит вот теперь на этой даче, как этот... С телескопом!.. А еще та история с Ленкой Елисеевой, драка с Мухой... - да, что ни говори, а веселенький у Сашки получился дембель!
     Вот почему Фил предложил Космосу и Пчеле устроить очередной "фестиваль". Телок он взял на себя - среди спортсменок было немало "девочек без комплексов", всегда готовых составить компанию для такого мероприятия. Филу очень хотелось, чтобы Сашка хоть на один вечер позабыл о своих проблемах...
     Наконец к спорткомплексу подрулил "Линкольн".
     - Здорово! Ну куда вы пропали, пацаны? Сколько можно ждать? - напустился на друзей Фил.
     - Да мы по Сашкиным делам мотались, - вылезая из машины, невесело ответил Пчела.
     - Ну и как?
     - Кисло... Похоже, Саньке придется на нелегал уходить....
     - Как Ленину в Разливе! - хмыкнул Космос.
     - Ну что, Фил, где кадры-то? - нетерпеливо спросил Пчела.
     - Облом сегодня, пацаны, - Фил с виноватым видом опустил голову. - С гимнастками не сложилось, остались тяжелоатлетки... Покатит?
     Ошарашенные друзья молча переглянулись.
     - Ты что, озверел?! - вытаращил глаза Пчела.
     - Да шучу, шучу!.. - хохотнул Фил. - Пловчихи...
     Пчела с Космосом облегченно рассмеялись, а Фил повернулся к спорткомплексу и взмахнул рукой:
     - Эй! Девчонки!!..
     Из дверей вышли четыре рослые девицы и, кокетливо улыбаясь, направились к "Линкольну".
     - Еханый бабай! - восхищенно ахнул Пчела, моментально, как старый сеттер на утку, сделав на девушек стойку. - Чур, моя вон та рыжая с буферами!
     - Рыжая с буферами - моя! - отпихнул его Космос.
     - Э, хорош, хорош, пацаны... - успокоил их Фил. - Не орите, вы что?! Спугнете...
     - Говорят у пловчих ноги сильные... - мечтательно пробормотал Пчела.
     - Фил, а что они все в очках? Мне глаза важны, понимаешь?
     - Кос, ты что - извращенец? - хмыкнул Фил. - Не волнуйся, я самых лучших выбрал!
     - Все не уберемся, надо тачку ловить, - бросил Пчела друзьям и, расплывшись в улыбке, шагнул навстречу пловчихам. - Здравствуйте, девушки!..
     Пока Фил ловил мотор, все успели перезнакомиться и, похоже, остались вполне довольны друг другом. Рассевшись по машинам, теплая компания отправилась развлекаться.
     К даче они подкатили, когда уже стемнело - вывалили из машин шумной ватагой, галдя и смеясь.
     - Эй, есть кто дома?!..
     - Санька, ау!..
     - Белый, встречай гостей! - вопили наперебой друзья.
     На шум из соседнего дома выглянула Ольга и саркастически усмехнулась...
     "Фестиваль" набирал обороты. В зале на первом этаже на скорую руку накрыли стол, врубили на полную катушку музыку, и веселье началось...
     Застрельщиком, как обычно, выступил Пчела. Он быстро определился с выбором дамы сердца и твердым курсом шел к намеченной цели. Под грохот музыки он исполнял с самой высокой девушкой малохудожественный, но высокоэротичный медленный танец. Уткнувшись носом в грудь рослой пловчихи, он обеими руками облапил ее выдающиеся ягодицы. Судя по радостному смеху девушки, все это ей безумно нравилось.
     Между тремя остальными, тоже не скучавшими, девчонками, метался возбужденный Фил.
     - Ну что, кашевары? - влетел он на кухню, где готовили закуску Белов с Космосом. - Пчела свою сейчас уже трахать поведет... Кос, ты какую будешь?
     Космос торопливо нарезал крупными ломтями колбасу и ответил не оборачиваясь:
     - Сначала ту, что в кресле, а потом всех по очереди!
     - Понял... А ты, Сань?
     - Слушай, Фил, я сегодня что-то не в настроении... - смущенно улыбнулся Белов.
     - Да брось ты... - поднял брови Фил. Приставив батон колбасы к плечу на манер скрипки, Космос развернулся к друзьям и с ехидным видом завозил по колбасе ножиком:
     - Так Александру теперь простые не интересны. Ему скрипачек подавай!..
     - Да пошел ты... - отмахнулся от него Белов и опрокинул стопку водки.
     - Тогда я Ритку буду, - решился Фил.
     - Давай... - равнодушно кивнул Саша.
     - Она, кстати, чемпионка ЦС на двести метров на спине!
     - Да кого угодно, Фил... - Белов потянулся к бутылке и налил себе еще.
     - Так что - без обид, Сань?.. - подхватив тарелку с колбасой, Фил попятился к выходу.
     - Подожди! А кто вольным стилем, есть? - дурачась, озабоченно наморщил лоб Космос.
     - А все могут! - засмеялся Фил и заговорщицки прошипел:
     - И даже комплексным...
     Положив на обе ладони по блюду с нарезкой, Фил плавно выплыл из кухни.
     - Леди и джентльмены - колбаса!!! - донесся из комнаты его торжественный вопль.
     Усмехнувшись ему вслед, Белов подошел к темному окну. В доме напротив свет был погашен. Он вздохнул и залпом хватил очередную стопку водки.
     Космос неодобрительно покосился на друга и легонько ткнул его в плечо:
     - Сань, ну что ты из себя целку строишь? Расслабься, ну...
     - А я что делаю? - Саша показал ему пустую стопку и снова потянулся к бутылке...
     А в доме напротив Оля укладывалась спать, время от времени раздраженно поглядывая в сторону дачи Царевых. Готовилась ко сну и ее бабушка. Она подошла к окну и увидела, как на веранде дома, откуда гремела музыка, Пчела развивал свой успех у рослой пловчихи. Обхватив одною рукой девушку за шею, он впился в ее губы. Вторая рука парня, задрав подол короткого платьица, целеустремленно двигалась куда-то вглубь.
     - Безобразие!.. - опустив глаза, гневно фыркнула бабушка...
     От выпитой натощак водки Саша быстро опьянел. Бурлящее на даче веселье захватило и его. Куда-то разом улетучились все проблемы, он уже с интересом посматривал на беспечных пловчих, громко смеялся, хохмил и продолжал налегать на выпивку.
     Вдруг музыка смолкла - магнитофон зажевал пленку. Пчела принялся ковыряться в закапризничавшей технике, а Космос схватил гитару и протянул ее Саше.
     - Сань, а давай какую-нибудь нашу, а?! Вот эту: "Голуби летят над нашей..." Сейчас все будет, девчонки - танцульки, фигульки и все дела!..
     Белову было уже все равно, он взял гитару и принялся с надрывом наяривать:

     А в синеве алели снегири,
     И на решетках иней серебрился,
     Ну а сегодня не увидеть мне зари,
     Сегодня я в последний раз побрился!..

     Пчела бросил магнитофон и поманил одну из пловчих - пухлогубую фигуристую блондинку - в коридор. Через минуту они вернулись в комнату с зажженными бенгальскими огнями и под одобрительные крики остальных оба полезли на стол.
     - Девчонка, девчоночка, синие очи!.. - завопил Пчела.
     - Я люблю тебя, девочка, очень!.. - грянула вся компания.
     - Ты прости разговоры мне эти, я за ночь с тобой отдам все на свете!. - орал со всеми и Белов.
     Пчела стянул через голову футболку, зрители внизу грянули "Девчонку" с удвоенной мощью. Глядя на него, танцующая на столе девчушка тоже стащила с себя маечку, выставив на всеобщее обозрение плоский живот и маленькие острые грудки. Рев компании стал еще сильнее - орали так, что уши закладывало. Громче всех, не спуская глаз с энергично вращающей бедрами полуобнаженной пловчихи, голосил Белов...
     Оля, не в силах заснуть под эти дикие вопли, ворочалась в постели. В нестройном хоре, доносившемся из соседнего дома, отчетливо слышался пьяный голос ее сегодняшнего провожатого. Отчего-то именно это обстоятельство раздражало ее сильнее всего. Она поднялась с постели и подошла к окну.
     В освещенном окне дома напротив она увидала, как на разоренном столе увлеченно отплясывала голая по пояс девица. А позади нее, вытаращив безумные глаза и разинув в пьяном крике рот, яростно лупил по струнам гитары будущий вулканолог и предполагаемый убийца Александр-победитель.
     Возмущенно тряхнув головой, Оля спустилась в кухню - напиться. Там горел свет. Тоже бодрствующая бабушка куда-то звонила:
     - Алло! Виктор Тихонович?.. Извините, что разбудила...
     - Ба, ты куда звонишь? - хлебнув холодного чаю, сонно спросила Оля.
     - Олюшка, иди, ложись спать... - повернулась к ней бабушка и, понизив голос, проговорила в трубку:
     - Виктор Тихонович, у нас здесь такое творится...

XXXIV

     Юрий Ростиславович Холмогоров выключил настольную лампу и встал из-за стола. Он удовлетворенно взглянул на солидную стопочку исписанных листов - работалось сегодня на редкость продуктивно - и сладко потянулся. Утомленно потирая виски, он прошел в гостиную, где на кушетке с журналами мод расположилась его молодая жена.
     - Космос не звонил?
     - Я бы позвала, - медленно перелистывая страницы, ответила она.
     - Где его опять носит?.. - вздохнул Юрий Ростиславович, присаживаясь к жене.
     Надя едва заметно усмехнулась уголком чувственных губ.
     - Через неделю Царевы возвращаются, - членкор опустил ладонь на ее красивую оголенную ногу и с удовольствием погладил ее. - Надо бы на дачу съездить, проверить - что там и как... Ты не хочешь прокатиться со мной в субботу?
     - Не-а... - качнула головой Надя. - Лень...
     Юрий Ростиславович опустил голову, сдерживая мгновенно вспыхнувший гнев. К сожалению, в последнее время это удавалось делать ему все реже и реже. Фантастическая, прямо-таки патологическая лень, апатичность и аморфность его молодой жены все чаще выводила его из себя. Надю не интересовало ничего, кроме модных тряпок, новинок косметики и прочей дребедени. Вытащить ее куда-нибудь из дома было так же трудно, как, скажем, заставить Космоса вымыть за собой посуду. Наде не было и тридцати, но порой Юрию Ростиславовичу казалось, что это ей, а не ему вот-вот стукнет полтинник.
     Вздохнув, он встал с кушетки и вернулся в кабинет. Отперев ящик стола, он принялся шарить в нем в поисках ключей от дачи. Ключей не было.
     - Надя, ты ключи от Царевской дачи не брала? - крикнул он жене.
     - Нет, - донеслось из спальни.
     Юрий Ростиславович прошел туда. Надя у зеркала готовилась ко сну, накладывая на лицо ночной крем.
     - Ты уверена?
     - В чем? - равнодушно спросила жена.
     - Я тебе в сотый раз повторяю - ты ключи от Царевской дачи видела? - он сдерживался из последних сил.
     - Ну, что ты на меня так смотришь?.. - пожала плечами она. - Ты же прекрасно знаешь, кто их мог взять.
     - Они у меня в столе были, под замком.
     - "Под замком"!.. - язвительно засмеялась Надя. - Твой сынок не сегодня-завтра Центробанк ограбит, а ты - "под замком"...
     Наградив жену тяжелым взглядом, членкор направился к телефону и набрал дачный номер. Прослушав с десяток длинных гудков, он положил трубку и повернулся к жене.
     - Никого.
     - Да они просто телефон отключили, - отмахнулась она.
     - .Кого ты имеешь в виду?
     - Я? Никого... Так, друзей твоего ненаглядного сына!
     Напрягшись, Юрий Ростиславович продемонстрировал, что он весь внимание.
     - Так, и что же?..
     - Я тебя умоляю, только не притворяйся, будто ты ничего не понимаешь!.. Вспомни, что ты говорил полгода назад? "Вот Саша Белов из армии вернется, уж он-то нашего охламона точно заставит за ум взяться!" - ехидно покачивая головой, передразнила его Надя. - Что? Говорил?!..
     - Замолчи, - покусывая губы, глухо промолвил Юрий Ростиславович.
     Но Надю уже было не остановить - ее, что называется, прорвало.
     - А Белов вернулся и сразу же убил человека. А теперь скрывается... И где же он скрывается? Где скрывается столь опасный преступник? - злорадно спрашивала жена. - А?.. Не знаешь? А я тебе скажу - где!.. Я тебе больше скажу! Я не удивлюсь, если твой сын окажется соучастником убийства. Ты только не затыкай мне рот! - перешла она на крик. - Ты же слепой! У тебя же все на шее сидят! Друзья, друзья друзей, друзья друзей друзей... Чуть хвост прищемили - бежит! Ах, Юрий Ростиславович, помогите для Сашеньки адвоката...
     Она осеклась на полуслове, с ужасом поняв, что проговорилась.
     - Мать Сашки Белова приходила?.. Приходила?! - уже не сдерживаясь, страшно прорычал членкор и угрожающе двинулся на жену.
     - Ну, приходила, приходила... - испуганно закивала Надя, пятясь в спальню. Она хорошо знала, каким ужасающим может быть гнев мужа. - Юра, я просто не хотела тебя беспокоить... Юра!
     Надя, сжимая в руках пудреницу, опустилась на кровать и вжала голову в плечи. Разъяренный Юрий Ростиславович навис над ней, как топор над плахой. Он уже поднял руку, и вдруг выхватил у нее пудреницу и махом вытряхнул все ее содержимое на склоненную голову жены. Швырнув пустой футляр на пол, он шагнул к столу, налил полстакана коньяка и залпом выпил.
     - Чтобы ты сейчас же нашла мне телефон Беловых. Живо! - рявкнул членкор, грохнув стаканом о стол.
     - Я поняла, поняла, - покрытая толстым слоем пудры женщина вскочила, чихая и кашляя, и стремглав бросилась исполнять приказание.

XXXV

     - Да-да... Я вас понял... Да, немедленно примем меры. Благодарю за сигнал, - тот, кого Олина бабушка называла Виктором Тихоновичем, повесил трубку и тоскливо вздохнул.
     Виктору Тихоновичу был всего лишь двадцать один год, он только-только закончил школу милиции и еще толком не обвыкся с лейтенантскими погонами на плечах. Свое назначение сюда, в небольшой дачный поселок, он считал уродливой гримасой судьбы. Вместо головоломных преступлений, погонь и перестрелок, о которых он втайне мечтал с детства, лейтенант Никитин стал, по сути, заурядным сторожем - правда, при милицейских погонах и пистолете.
     Дачники в этом поселке обитали непростые - крупные ученые, писатели, музыканты - поэтому милицейский пост тут был всегда. Только раньше здесь, в крошечной хибарке на въезде, обитал вечно сонный сержант предпенсионного возраста. Но после того, как в поселке случилась серия краж, было решено оборудовать все дачи новомодной сигнализацией. Вот тогда и было принято решение посадить сюда офицера - как-никак техника! И должность-то его именовалась как-то мудрено - что-то вроде "оперативный дежурный по охранному комплексу". Впрочем, большинство обитателей дач продолжали называть Никитина и его сменщиков на старый манер - участковыми.
     Лейтенант положил трубку на пульт и протяжно, раздирая рот, зевнул. Старенький будильник показывал без четверти час. "И что этим старушкам не спится? - с легким раздражением подумал Никитин. - Ну, гуляют себе чьи-нибудь детки на даче, пока родителей нет..."
     Конечно, выходить из теплой сторожки в сырую осеннюю ночь не хотелось совершенно, но служба есть служба. Лейтенант нацепил очки, вытащил из ящика стола табельный "Макаров" и встал из-за стола.
     Дача, которую ему предстояло проверить, была в дальнем углу поселка, у самого леса, поэтому он решил воспользоваться служебным транспортом. У стены, под "иконостасом" с бандитами, числившимися в розыске, стоял его верный конь - дамский велосипед, собственноручно раскрашенный Никитиным в сине-желтые милицейские цвета.
     Поеживаясь от ночной прохлады, лейтенант выволок своего стального коня на улицу и, взобравшись в седло, покатил к даче академика Царева, где, как утверждала его бдительная соседка, предавалась дикому разгулу какая-то подозрительная компания...
     А на даче Царевых к тому времени уже было тихо. Пчела, Фил и Космос, выбрав себе по пловчихе, разбрелись кто куда - предаваться нехитрым утехам "синхронного плаванья". Белов остался один. Вернее не один, а вдвоем с последней, четвертой, пловчихой - той самой блондинкой, что отплясывала голышом на столе.
     Хмель у него отчасти выветрился, и Саше снова стало немного грустно. Он сидел на диване и наигрывал на гитаре нечто меланхолическое. Вокруг него, как кошка вокруг сметаны, отиралась оставшаяся без пары девица.
     Намерения блондинки были совершенно очевидны, а вот Саша никак не мог определиться, как же ему поступить. Понятно, что прелести младой спортсменки не остались им незамеченными, и перенасыщенный взбунтовавшимися гормонами молодой организм требовал своего. Да и девушка была хороша - стройная, гибкая, все, как говорится, при ней, и все же...
     Нескрываемая, откровенная, навязчивая похотливость блондинки каким-то загадочным образом напоминала Белову о Ленке Елисеевой, и это сходство ему было крайне неприятно. Было еще одно довольно неприятное обстоятельство - близкое, всего-то через дорогу, соседство Оли.
     Странно - он едва ее знал, к тому же после Олиного знакомства с его физиономией на "доске почета" он вряд ли мог рассчитывать на какое-либо дальнейшее развитие отношений с этой девушкой. И, тем не менее, Саше было неловко - так, словно сейчас, с пловчихой, он обманывал Ольгу.
     Блондинка подсела к нему на диван, молча провела рукой по его волосам.
     - Ты... еще выпить хочешь? - преодолевая неловкость, спросил Саша.
     - Потом... - многообещающе прильнув к нему грудью, жарко прошептала девушка Саше на ухо.
     Ее рука соскользнула вниз, легла на его бедро и тут же сноровисто поползла вверх, к его мгновенно вздувшемуся паху... Саше стало душно, сразу зашумело в голове и пересохло во рту. Белов понял, что еще немного - и он запросто может потерять над собой контроль.
     Отстранившись от нетерпеливой пловчихи, он потянулся к бутылке с вином.
     - Слушай, ты первый раз, что ли? - несказанно удивилась блондинка.
     - Ну почему первый? - скрывая смущение, криво ухмыльнулся Белов. - Второй.
     - Ах второй!.. - понимающе кивнула девушка. Она поднялась с дивана и, встав лицом к Белову на пороге спальни, начала медленно раздеваться. Стащила через голову майку - Саша снова увидел ее маленькие упругие груди - потом расстегнула молнию на брюках и, покачивая бедрами, неторопливо спустила их вниз. На девушке остались лишь узенькие и легкие как паутинка трусики.
     - Ну, иди, иди же ко мне... - томно прошептала она и шагнула к кровати.
     Саша, не отрывая глаз от блондинки, поднес горлышко бутылки ко рту и двумя жадными глотками допил все, что в ней оставалось. Плохо соображая, что делает, он поднялся с дивана и, как сомнамбула, направился в спальню.
     Девушка лежала в кровати. Увидев Сашу, она, извиваясь змеей, стянула с себя трусики и призывно подалась ему навстречу:
     - Ах ты мой сладенький...
     И Белов не выдержал, рывком сдирая с себя рубашку, он кинулся на девицу...
     Возле дачи Царевых стояла незнакомая иностранная машина, а вот музыки, пьяных криков и прочего дикого шума не было и в помине. В доме кое-где горел свет, еле слышались чьи-то приглушенные голоса - и все. Это показалось лейтенанту Никитину подозрительным. "А вдруг - воры?.. - подумал он. - Сигнализацию отключили и..." Милиционер слез с велосипеда и, достав из кобуры пистолет, осторожно перебрался через невысокий заборчик.
     Согнувшись в три погибели, он подкрался к окнам. Первое было освещено, там лейтенант увидел накрытый стол, порядком уже разоренный, груду пустых бутылок около него, опрокинутый стул, гитару на диване... Людей в комнате не было, и Никитин двинулся дальше.
     Следующее окно было темно, и оттуда доносились какие-то странные звуки - нечто напоминающее тихий женский плач... Или стон?.. Лейтенант поправил очки, крепче сжал в руке пистолет и медленно приподнял голову над подоконником. Прямо напротив окна двое занимались сексом. Парень лежал на спине, а верхом на нем с неподдельным энтузиазмом скакала совершенно голая девица. Она-то и издавала те самые странные звуки, которые не слишком искушенный в любовных делах Никитин принял за плач.
     Краска ударила в лицо юному милиционеру. Он торопливо присел, но уже через несколько секунд, не в силах совладать с собой, снова приподнялся и заглянул в окошко. Впрочем, вдоволь полюбоваться волнительным зрелищем ему не довелось. Девушка навалилась на своего дружка и, всхлипывая, забилась в конвульсиях. Мгновение - и оба любовника утомленно затихли. Лейтенант тоже опустился вниз.
     Никитину бы отползти сразу, но он замешкался, пытаясь засунуть своего "Макарова" в кобуру. И тут окно над его головой с треском распахнулось - это была запыхавшаяся. девушка. Лейтенант перестал дышать.
     "Елки зеленые! Стыд-то какой!.. - трепетала под милицейской фуражкой беспомощная мысль. - Они ведь могут подумать, что я это специально..."
     - Ну что - все?.. - обернулась девица к своему приятелю.
     - Не-а... - донесся из комнаты молодой мужской голос. - Я еще хочу!
     - Ты с ума сошел?.. - радостно засмеялась девица.
     - Я просто недавно из армии вернулся, - объяснил парень.
     Девушка вернулась в комнату, Никитин дернулся было уползти, но тут в окне как назло появился парень. Лейтенант снова вжался в стену.
     - Ну ты что? - капризно спросила из глубины комнаты девица.
     - Сейчас, погоди, перекурю маленько... - парень сунул в рот сигарету, чиркнул спичкой, и Никитин отчетливо разглядел его довольно улыбающееся лицо.
     Но ему удалось сделать всего лишь три-четыре затяжки - девушка подошла к окну, обхватила дружка за плечи и со смешком потащила назад:
     - Пойдем-пойдем, сладенький, курить вредно...
     - А ты-то что такая ненасытная? Что, тоже из армии пришла?.. - хохотнул парень, отшвырнул недокуренную сигарету и захлопнул окно.
     Сконфуженно улыбаясь, лейтенант торопливо ретировался к заборчику, неслышно перемахнул через него и, оседлав свой служебный транспорт, резво закрутил педалями.
     "Вот елки зеленые - чуть не влип!.. - смущенно думал он. - Вот было бы позору! Сотрудник органов подглядывает, как... Ужас! А все эта бабка, чтоб ей!.. Ну повеселились ребятки, ну пошумели немного... Да и я хорош - подкрался, оружие приготовил... Вот глупость какая! Ну откуда здесь преступникам взяться?!"
     Никитин вернулся к своей сторожке, затащил велосипед в дежурку и поставил на привычное место - под "иконостасом" с бандитскими фотографиями. И вдруг его взгляд зацепился за одну из этих физиономий. Что-то она ему напоминала, но что?..
     Лейтенант в задумчивости достал сигарету и чиркнул спичкой. Сера вспыхнула маленьким факелом и с абсолютной ясностью высветила в его памяти то, что он видел каких-то десять минут назад. Точно так же чиркнул спичкой голый парень в окне - и этим парнем был, без всякого сомнения, он! Никитин сорвал со стены листовку и впился в нее глазами.
     Да, это, безусловно, был он - Белов Александр Николаевич, подозреваемый в совершении убийства!
     Лейтенант бросился к телефону и непослушной рукой набрал номер.
     - Алло! Алло!.. Это Никитин из пятнадцатого, - возбужденной скороговоркой зачастил он. - По сегодняшней оперативке обнаружен преступник. Несколько человек. Предположительно вооружены. Высылайте автоматчиков. Да! Точно!.. Сейчас, - он взглянул на будильник, - час двадцать две!
     Горящая сигарета дрожала в его взволнованно трясущихся губах, и пепел с нее падал в брошенную на стол фуражку. Лейтенант снова взглянул на листовку и, раздражаясь, крикнул в телефон:
     - Да точно Белов!.. Да! Без сомнений... Жду!
     Он бросил трубку и нахлобучил на голову фуражку. Пепел из нее просыпался ему на погоны, но Никитин этого не заметил. Ему было не до мелочей - начиналось то самое главное, ради чего он пошел в милицию!

XXXVI

     Из спальни, где со своей белокурой подружкой кувыркался Саша, слышались нескончаемые страстные стоны девушки. А к разоренному столу тем временем собирались его друзья. Первым в куртке на голое тело спустился сверху Фил, следом вышел замотанный в простыню Пчела. На звуки, долетавшие из соседней комнаты, они не обращали никакого внимания. Им было не до того - после жарких утех с пловчихами обоих мучила страшная жажда. Пчела пошарил среди пустых бутылок и начал жадно пить воду из литровой банки.
     - Пчела, а что, у нас выпивки нет больше? - облизнув пересохшие губы, спросил Фил.
     - У-у... - не отрываясь от банки, помотал головой тот.
     Напившись, он громко икнул и крикнул:
     - Кос! Бухало кончилось, ехать надо!! Через минуту появился пьяный в дым Космос.
     - Я один. Не поеду. Железно, - не без труда, едва ли не по слогам выговорил он.
     - Белому тоже нельзя!.. - поднял мутноватый взгляд на Пчелу Фил.
     - Разыграем?.. - ухмыляясь, предложил тот. Он взял со стола коробок, вынул оттуда две спички и, проделав с ними какие-то манипуляции, протянул их Филу для выбора.
     - Да что с тобой играть? - фыркнул он. - Я ж все равно проиграю!..
     - Короткая едет, тяни, - кивнул Пчела. Фил протянул руку и вытянул из его пальцев сразу две спички - обе оказались короткими.
     - Жулье... - укоризненно усмехнулся Фил. Все трое лениво рассмеялись.
     В это время стоны и жалобный скрип кровати в соседней комнате достигли апогея, и вдруг там что-то с невероятным грохотом рухнуло. Смех друзей перешел в хохот.
     Из спальни вышел смущенно улыбающийся Саша, на ходу застегивая брюки.
     - Ты что ее там - убил что ли?.. - спросил его Пчела.
     - Ань, ты там живая?! - задрав голову, крикнул Фил.
     - Да-а-а... - протяжно и томно промурлыкала явно довольная жизнью девица.
     - А вы что не ложитесь-то? - сделав наигранно-удивленное лицо, спросил Белов и вдруг расплылся в улыбке - абсолютно счастливой, как у ребенка, получившего долгожданный подарок. Продолжая улыбаться, он окинул беглым взглядом стол и спросил:
     - А что, кира нет больше?
     - Едем уже, едем... - Фил встал и пихнул Космоса. - Иди одевайся!
     Спустя пять минут они выбрались на улицу. Первым, пошатываясь, брел Космос.
     - Эй, Кос, подожди! - окликнул его Фил.
     - Ну куда ж я без тебя-то!.. - остановился он, обшаривая карманы.
     - Дай сюда ключи.
     - Да иди ты!.. - отпихнул протянутую руку друга Космос. - Какие тебе ключи?
     - Я поведу! - Фил был явно трезвее.
     - Да я гонщик формулы-1! - Космос плюхнулся за руль.
     - Слышь ты, гонщик, смотри - машина твоя! - предупредил его Фил, усаживаясь рядом. - Разобьешь - не будет у тебя машины... как у Майкла Джексона.
     - Сейчас до города долетим, возьмем бабки - бухала купим... - пьяно бормотал Космос, заводя машину. - По-е-е-е-хали!!! - по-гагарински крикнул он и вдавил педаль газа в пол.
     Взревев как раненый зверь, "Линкольн" рывком тронулся с места.

XXXVII

     Когда в квартире Беловых прозвенел звонок члена-корреспондента Холмогорова, дело шло к полуночи. Сухо извинившись за черствость своей супруги, Юрий Ростиславович посочувствовал Сашиной маме и предложил свою материальную помощь в любое удобное для нее время. Преодолев неловкость, Татьяна Николаевна спросила, не может ли она приехать за деньгами сейчас же.
     - Ну разумеется! - немедленно согласился членкор. - Хотите, я вам привезу их сам?
     - Нет-нет! Не стоит... - испуганно отказалась Татьяна Николаевна. - Я сама... Я уже еду!..
     Она бросила трубку и, торопливо одевшись, выскочила из дома. "Ночной бомбила" заломил неслыханную цену, но она, не торгуясь, согласилась. Катя говорила, что адвокату вперед можно было заплатить только половину, поэтому важно было собрать деньги сегодня, чтобы уже завтра постараться с ним встретиться и обо всем договориться.
     Дверь ей открыл сам Юрий Ростиславович, его молодая жена к гостье не вышла. Хозяин провел Татьяну Николаевну в гостиную и, извинившись, вышел.
     Он вернулся через минуту и положил на стол перед Сашиной мамой несколько пачек в банковской упаковке и тонкую стопочку сторублевок россыпью.
     - Вот, - хмуро сказал он. - Пока все. Остальное завтра сниму с книжки...
     - Спасибо вам, Юрий Ростиславович, - глядя на эту невероятную гору денег, Татьяна Николаевна едва сдерживала слезы благодарности.
     - А, бросьте... - с досадой дернул плечом членкор и, опустив голову, глухо спросил:
     - Таня, вы можете мне сказать, что произошло с нашими сыновьями?.. Когда это началось?
     Женщина беспомощно теребила платок на груди, она сама хотела бы найти ответ на этот вопрос.
     - Я не знаю... Саня всегда был такой... такой справедливый, понимаете?
     Негромко хлопнула входная дверь. Оба родителя встревоженно переглянулись. Разом помрачневший Юрий Ростиславович поднялся и быстро вышел в прихожую.
     Там, разя перегаром и пошатываясь, как былинка на ветру, его единственный и бесконечно любимый сын Космос пытался развязать на ботинке шнурок.
     - О, папа... - изо всех сил стараясь казаться трезвым, широко улыбнулся Космос.
     - Ты где был? - сдерживая закипающий гнев, спросил отец.
     - Пап, дай денег, а?.. - продолжая довольно глупо улыбаться, попросил сын.
     - Что?!
     - Ну дай пару сотен до послезавтра, пап, - повторил Космос. - Ну дай, а?..
     - На! - не выдержал Юрий Ростиславович и наотмашь отвесил сыночку звонкую пощечину!
     От неожиданной оплеухи парень отлетел в угол и юркнул оттуда в столовую.
     - Ты никуда не пойдешь! А ну, раздевайся немедленно! - с яростным ревом кинулся за ним членкор.
     - Опять, да?! У меня дела, ты что?! - еще громче кричал Космос, отступая от взбешенного отца за огромный круглый стол.
     - Я никуда тебя не пущу, мерзавец! - Холмогоров, потеряв голову от охватившего его бешенства, гонялся за сыном вокруг стола. - Ты останешься дома! Ты слышишь, что я тебе говорю?! Я отец тебе или кто?!!
     - Какой ты мне отец, ты даже денег дать не можешь! Отец называется! - истошно вопил сын.
     Космосу удалось выскользнуть из столовой. Он бросился в кабинет, обшарил один за другим ящики стола, где отец обычно хранил деньги - пусто. Он метнулся в гостиную, к старинному бюро, но и там денег не оказалось. Раздраженный неудачей Космос развернулся и... столкнулся взглядом с изумленной, испуганной, ошеломленной тем, что ей довелось увидеть и услышать, Сашиной мамой.
     - Здрасьте, теть Тань... - опешил в первую секунду он.
     - Здравствуй, Космос, - еле вымолвила Татьяна Николаевна.
     - Извините, теть Тань... - он быстро пришел в себя, наклонился к столу и взял из денежной стопки две сторублевых бумажки. - С Сашей все в порядке... - конспиративным тоном добавил Космос и выскочил в прихожую.
     Но там, у дверей квартиры, стоял, перекрыв ему проход, мрачный и решительный, как Печорин перед дуэлью, Юрий Ростиславович. Отец.
     Папа.
     Он схватил Космоса за плечи и с холодной яростью спросил:
     - Белов на даче?
     - Тебе какое дело! Пусти! - дернулся Космос.
     - Как это - какое дело?! - свирепо прошипел сыну в лицо членкор. - Я твой отец, негодяй!.. Я дал тебе ключи! А он убил человека! Его ищут!
     Внезапно Космос перестал дергаться, тоже взял отца обеими руками за плечи и приблизил к нему лицо.
     - Он мой друг, - неожиданно тихо и твердо сказал он. - И я дам ему защиту. Понял, папа?..
     Заглянув в его глаза, Юрий Ростиславович вдруг отчетливо увидел, что его сын совсем не так пьян, как кажется. И ему стало совершенно ясно, что его слова - не пьяный треп, не дешевая мальчишеская поза. Это - стойкое убеждение, приумноженное максимализмом молодости, некоторым романтизмом и несокрушимой верой в святость уз мужской дружбы.
     Отец опустил глаза и прижался щекой к плечу переросшего его почти на целую голову сына.
     - Сынок, тебя посадят!.. - тоже тихо, с болью, сказал он.
     - Мне все равно, - ответил Космос. - Пусти. Юрий Ростиславович, не поднимая глаз, шагнул в сторону. Он услышал, как за Космосом захлопнулась тяжелая входная дверь. Отец вытер выступившую на лбу холодную испарину, поднял голову и прокричал:
     - Надя! Сигару, кофе и все мои записные книжки! Срочно!

XXXVIII

     Стылая осенняя ночь накрыла поселок тишиной и покоем. Шалый ветерок, заблудившийся среди кустов сирени и смородины, охлаждал тяжелую от хмеля голову, выдувал пьяный кураж и навевал легкую, необременительную грусть.
     Пчела сидел на крылечке, нацепив на голову маску и трубку для подводного плаванья. С методичностью автомата он глубоко вдыхал сигаретный дым и с силой выпускал его в трубку. Впрочем, это занятие его, похоже, забавляло не сильно. Угар веселья сменился вялой апатией. Ему было спокойно и скучно.
     Позади него скрипнула дверь - из дома вышел зябко поеживающийся от ночной прохлады Белов.
     - Пчел, дай огонька, а?
     - На... - протянул ему свою сигарету Пчела. Белов прикурил и присел на ступеньки рядом с другом. Пчела глубоко затянулся и снова выпустил тугую струю дыма из трубки.
     - Знаешь, я всю жизнь мечтал быть аквалангистом... - задумчиво сказал он.
     - Будешь, - уверенно кивнул Саша и добавил:
     - А я - вулканологом...
     - Будешь.
     - Не факт... - с сомнением покачал головой Саша.
     - Ну что, как она? - показал взглядом назад Пчела.
     - Замаялась, маленькая... спит, - небрежно бросил Белов.
     - Махнемся не глядя? - без всякого энтузиазма предложил друг. - Я к твоей, а ты мою бери.
     - Да ну, с меня хватит, - поморщился Саша. - И так башка уже трещит.
     - Нет так нет, - легко согласился Пчела и вздохнул. - Космос чего-то не едет...
     И тут вдруг ночную темень вспороли лучи от мощных прожекторов, и в полночной тишине прогремел усиленный мегафоном жесткий, какой-то металлический, словно и не человеческий голос:
     - Приказываю всем оставаться на своих местах! Дом оцеплен. Белов, ты под прицелом!
     От неожиданности Пчела выронил сигарету. Парни коротко переглянулись.
     - Пчел, ты со мной? - быстро спросил Саша. - Угу...
     - За домом - забор, за ним - лес...
     - Белов! Повторяю: ты под прицелом. Руки за голову и два шага вперед! - гремел мегафон.
     Оба поспешно подняли руки, но с места не двинулись. Пчела еле слышно выматерился.
     - Белов, повторяю: два шага вперед!.. Считаю до трех и открываю огонь на поражение.
     - На счет "раз"... - шепнул Саша.
     - Мамочка... - выдохнул рядом Пчела.
     - Раз!.. - громыхнуло из мегафона.
     Оба разом бросились на землю, и тут же ночь взорвалась яростной канонадой. Десятки пуль, со свистом пролетая над их головами, впивались в старые дощатые стены, крошили кирпич фундамента, били стекла, срезали уже облетевшие ветки кустов и деревьев. В доме заполошно, в голос, завизжали насмерть перепуганные девчонки.
     Белову сразу удалось укрыться за перевернутой лодкой, Пчеле повезло меньше - сумасшедшим огнем его прижало к земле, и он полз вдоль фундамента, укрываясь в мелкой водосточной канавке. Саша увидел торчащую плавательную трубку - ее густо осыпала кирпичная крошка, сыпавшаяся от пуль.
     - Пчела, сюда! - перекрывая грохот пальбы, крикнул Саша, бросаясь к другу.
     Он схватил его за руку и выдернул за лодку. Оттуда они, согнувшись в три погибели, юркнули за угол дома. Молнией перемахнув через забор, парни что было мочи рванули вниз по склону - к темной стене леса.
     - Ходу, Пчела! Ходу! - орал на бегу Белов.
     Здесь, за забором, стрельба была реже, а спасительная кромка леса с каждым шагом была все ближе и ближе. Но сзади еще лупили, захлебываясь от ярости, два автомата.
     В какой-то момент выстрелы за спиной стихли. До густого подлеска оставалось всего-то два-три метра - и Саша поверил, что уже все, ушли!.. Он развернулся на бегу и, выставив в сторону дачи согнутую в локте руку, ликующе выкрикнул:
     - Вот вам!
     И в этот миг молодой автоматчик хладнокровно совместил прорезь прицела с мушкой на стволе своего "Калаша" и плавно надавил на спуск.
     Пуля впилась Саше в бок, обожгла невыносимой болью и, прошив насквозь его молодую плоть, унеслась в лесную темень.
     Белов схватился за бок, крутанулся на месте юлой и медленно завалился на спину.
     - Белый!!! - страшно завопил Пчела, кинувшись к другу.
     Он подхватил Сашу под руки, приподнял и, не мешкая ни секунды, они скрылись за живой изгородью густого подлеска.

XXXIX

     Космос гнал свой "Линкольн" по пустынной ночной дороге. Рядом с ним, свесив голову на грудь, дремал Фил, на заднем сиденье позвякивала купленная в ресторане выпивка.
     Космос был хмур - он думал о недавней стычке с отцом и о том, какие у нее могут быть последствия. Нет, он не боялся, что отец настучит на Сашку в ментуру - Юрий Ростиславович был хоть и вспыльчивым, но умным человеком (членкор, как никак!). Он не мог не понимать, что, сдав Белова, он тем самым сдаст и собственного сына. Зная его характер, отец наверняка поверил - Космос не оставит в беде своего лучшего друга, он пойдет за ним до конца, каким бы страшным этот конец не оказался!
     Беспокоило Космоса совсем другое. Еще днем ему стало ясно, что своими силами отмазать Сашку, видимо, не удастся. Что, как бы он ни противился этому, ему все равно придется обратиться за помощью к отцу. Придется, как ни крути - придется!.. И как это сделать теперь - после сегодняшней оплеухи, после скандала на глазах у Сашкиной матери - Космос не представлял совершенно...
     А может?.. Он вдруг подумал, что Сашкина мать оказалась у них дома явно неспроста. И эти деньги на столе... Может, они уже все решили - с кем поговорить, кого попросить, кому дать? Эх, хорошо бы, если б так оно и было! Не было бы тогда тяжелого разговора с отцом, не надо было бы виниться, и, главное, не надо было бы ничего просить!..
     Вдруг он увидел впереди неяркий свет фар. Вообще-то это было довольно странно - с оживленного шоссе они съехали давно, а на этом глухом проселке в такую пору сроду никто, кроме его самого, не ездил. На всякий случай Космос сбросил скорость. И вовремя, потому что встречный автомобиль вдруг вильнул в сторону и остановился поперек дороги. В свете фар Космос разглядел в машине напротив милицейский "Жигуль".
     - И откуда ты здесь взялся, урод?! - зло пробормотал Космос и ударил по тормозам.
     Фил, едва не въехав головою в лобовое стекло, мигом продрал глаза:
     - Что такое? А, Космос?..
     - Приплыли, - мрачно буркнул он. - Не видишь - менты!
     Но из "Жигулей", к немалому удивлению Космоса и Фила, выскочил вовсе не милиционер, а... Пчела! Его слепил свет фар "Линкольна", поэтому Пчела шел к ним как-то боком, угрожающе выставив вперед руку с пистолетом. Лишь оказавшись у самого капота, он узнал машину и опустил оружие.
     - Космос, твою мать, где вас черти носят?! - рявкнул он.
     Космос вылез из машины и недоуменно взглянул на друга:
     - А ты что это со стволом?..
     - Сюда быстрее, Сашка ранен! Быстрей, чего встали?! - выпалил Пчела и кинулся назад, к "Жигулям". - Облава, мусора кругом - мы еле вырвались!
     Космос и Фил бросились за ним. На заднем сиденье милицейского "Жигуля" полулежал окровавленный Белов, а на переднем сидел, неподвижно глядя прямо перед собой, перепуганный дачный участковый, упакованный, как любительская колбаса, в несколько слоев бельевой веревки.
     - А это кто? - бросил Фил.
     - Мент, он там на стреме сидел. Мы его вместе с тачкой взяли - на ней только и ушли, - торопливо объяснил Пчела. - Саню выгружайте. Только аккуратней... Аккуратней, говорю, - у него бочина навылет прострелен!
     Фил склонился к тихо постанывающему Белову:
     - Братуха, ты чего?..
     - Что случилось-то? - спросил Космос.
     - Налетели в масках, с автоматами, шмалять начали - еле ушли! - Пчела осторожно приподнимал Сашу за плечи.
     - Давай его сюда! На меня!.. Полегоньку... - Фил подсел пониже и подхватил Сашу на руки.
     - Братья, вы-то что? Сваливайте отсюда... - прошипел сквозь стиснутые зубы Белов.
     - Тихо-тихо, Саня, - успокаивал его Фил. - Потерпи... Ничего, бог терпел и нам велел!.. Эй, аптечку там захватите! - крикнул он назад через плечо и бережно понес друга к "Линкольну".
     Пока Фил переносил и укладывал Сашу в их машину, Пчела, покусывая ногти, задумчиво смотрел на затаившегося как мышка милиционера. Его тяжелый взгляд не предвещал тому ничего хорошего. К поигрывающему пистолетом другу подошел Космос с аптечкой из "Жигулей".
     - А с этим что делать, Кос? - озабоченно спросил его Пчела.
     - Я сейчас... - тот хмуро взглянул на мента и пошел к "Линкольну".
     Милиционер неотрывно смотрел в их сторону с все нарастающей тревогой. А тем временем Фил уложил Сашу в машину и начал расстегивать на нем рубашку.
     - А теперь потерпи, братишка, надо посмотреть, - он осторожно раскрыл рану. - Е-мое!.. Мать твою!... Как же тебя угораздило-то, братуха?!..
     - А, пуля дура... - тяжело, с придыханием, постанывал Белов. - И я дурак...
     - Сань, сейчас будет больно, терпи... - Фил зубами разорвал пакет с бинтом и стал сноровисто обматывать им рану. - Ничего, терпи, терпи, братишка... - приговаривал он.
     Космос вернулся от "Линкольна" с ножом и направился прямиком к милиционеру. Следом подошел Пчела с пистолетом. Он открыл дверь машины и рывком выдернул из нее полуживого от страха участкового.
     - Ребята, вы п-понимаете, что за сотрудника вам конец?! - испуганно таращился на них лейтенант.
     - Понимаем, понимаем, не волнуйся, - абсолютно спокойно ответил Космос.
     Он отодвинул в сторону ствол пистолета, который сунул под нос менту Пчела, медленно поднял нож и разрезал на несчастном парне веревку.
     - Слушай меня внимательно, брат. Мы с тобой ровесники. Я мамой тебе клянусь, что этого пацана... - Космос показал ножом в сторону "Линкольна", - этого пацана и всех нас подставили. Ты знаешь меня, отца моего... Не надо тебе в это ввязываться. Если ты нас сдашь, нам терять нечего, мы тебя на куски порежем, понимаешь? А если не сдашь, послезавтра получишь пять штук. Ты понял меня? - пять, - растопырил пятерню перед лицом лейтенанта Космос. - Посмотри на меня, лейтенант. Я тебя не обману... Так что решай.
     До встречи.
     Он сложил нож и спрятал его в карман. Следом за ним и Пчела вытащил из пистолета обойму и молча положил "Макара" на крышу "Жигуленка".
     Космос хлопнул лейтенанта по плечу и, подтолкнув Пчелу, торопливо пошел с ним к "Линкольну". Лимузин взревел, развернулся и умчался в сторону Москвы.

XL

     В гостиной квартиры Холмогоровых, несмотря на глубокую ночь, горел свет.
     Юрий Ростиславович с телефоном в руках нервно расхаживал по комнате. Раз за разом он набирал номера людей, которые, по его мнению, могли бы помочь Саше Белову. Между разговорами он пил кофе, курил сигары и задумчиво перелистывал страницы своих записных книжек.
     Татьяна Николаевна, окаменев от переживаний, сидела все в том же кресле и с неослабевающей надеждой следила за каждым его звонком.
     - Да, понятно... А у вас Мельбурне сейчас что? Полдень?.. Ладно-ладно, Петр Мефодьевич, не сердись, - мрачно говорил членкор в трубку. - Дай тебе Бог не знать таких проблем в жизни. Ну, будь здоров...
     Отрицательно покачав головой Сашиной маме в ответ на ее немой вопрос, он шумно вздохнул и вновь начал листать старую записную книжку.
     - Ну ты же генерал, ты же можешь помочь! Что, я так часто обращаюсь к тебе с такими просьбами?! - раздраженно упрекал своего очередного собеседника Юрий Ростиславович, - Спасибо тебе, дружище, огромное...
     И снова - кофе, снова - сигара, снова - потрепанные страницы записных книжек... И опять мерные шаги по гостиной, и змеящийся за аппаратом черный шнур...
     - Хорошо, ты не можешь - я это понял. А кто тогда может? Кто?.. Ах, господь бог?!. Ну-ну, низкий поклон тебе за помощь, Сергей Сергеич...
     Ночь таяла, как шоколадка на солнцепеке. Край неба посерел, наступало безрадостное утро.
     Членкор шмякнул трубку на телефон и, шумно выдохнув, достал носовой платок. Он неторопливо вытер губы, промокнул взмокший лоб и так же неспешно спрятал платок в карман. Сашина мать с замиранием сердца ждала, что он скажет на этот раз.
     Тремя стремительными шагами Холмогоров пересек гостиную и, откинув крышку пианино, взял несколько громких бравурных аккордов.
     - Все, - повернулся он к Татьяне Николаевне. - Отмазал.
     - Как отмазали? - боясь поверить в удачу, дрожащим голосом спросила Сашина мать.
     - Э-э-э, Татьяна Николаевна, где мы с вами живем?.. - Юрий Ростиславович налил себе хорошую дозу коньяку и, крякнув, лихо его опрокинул. - Все сразу, конечно, не образуется, но люди помогут и постепенно, плавно спустят это дело на тормозах. Вы пока своего Сашку куда-нибудь к родне спрячьте, подальше от Москвы. А через полгода-год, когда все утихнет, сможет вернуться.
     Он сдержанно улыбнулся - с тайной гордостью и сознанием выполненного долга мужчины и отца. На глазах у измученной Татьяны Николаевны выступили слезы.
     - О, Господи... Как мне вас благодарить, Юрий Ростиславович?
     - Никак, - накрыв ее руку своей, покачал головой членкор. - Вы же понимаете - я тоже боюсь потерять своего сына. Так что давайте будем считать, что наши интересы совпадают. А ваш Сашка, я думаю, все-таки возьмется за ум.

XLI

     Что делать с раненым Сашей не знал никто. Понятно, что надо было искать врача, но знакомых медиков не было ни у кого, а соваться в первую попавшуюся больницу с пулевым ранением - означало сдать друга своими собственными руками.
     Отъехав подальше от злополучных дач, они остановились и сделали Белову качественную перевязку, обмотав его бок всеми бинтами, что нашлись в аптечках. Только после этого "Линкольн" направился в Москву.
     Друзья бесцельно колесили по предрассветной столице, тщетно стараясь придумать выход из создавшегося положения. Саше хуже не становилось, даже наоборот - то ли от новой, более тугой перевязки, то ли оттого, что успел свыкнуться с болью, - он почувствовал себя бодрее.
     Белов, конечно, видел, что его друзья не знают, как с ним поступить. Он и сам не знал этого. Но зато он знал другое - нельзя, ни при каких обстоятельствах нельзя поддаваться унынию и опускать руки. И, как часто случалось в их компании в затруднительных ситуациях, решил взять инициативу на себя.
     - Кос, давай на смотровую, - сказал он водителю.
     - Да ладно, что там делать, Сань?.. - озабоченно буркнул Космос.
     - На смотровую, Кос, - негромко, но твердо повторил Белов.
     Космос переглянулся с Пчелой - тот едва заметно кивнул. "Линкольн" повернул к Университету.
     Когда машина остановилась на смотровой площадке, уже начало светать. Друзья вышли из машины. Последним, при помощи Фила, осторожно выбрался Саша.
     В утренней дымке перед ними раскинулась величественная панорама Москвы.
     - Саня, давай сюда, к парапету... И руку сильней прижимай, чтоб кровь не сочилась... - Фил, пристроив Белова, повернулся к Космосу. - Кос, делай что хочешь, но надо искать больничку.
     - Какая больничка, ты что? Концы везде паленые... - с мрачным видом жевал губы Космос. - Надо как-то разруливать... Блин, я не знаю, что делать...
     - Ты же у нас все всегда знаешь!
     - Да пошел ты!
     - Сваливать надо, сваливать... - пробормотал Пчела. - Куда-нибудь за уральский хребет!
     - Тогда погнали к твоим "старшакам"! - теряя терпение, предложил Космосу Фил.
     - Ты вообще соображаешь, что несешь?! - вытаращил на него глаза Космос. - Это же прямая подстава!.. Да нас за такие пенки на перо посадить могут!
     - Братья, по-любому... - вдруг тихо и взволнованно заговорил Белов. - Спасибо вам... Я... я вас никогда не забуду... Клянусь, что никогда, никого из вас я не оставлю в беде. Клянусь всем, что у меня осталось...
     - Братуха, перестань!
     - Ты что, Сань, помирать собрался?
     - Хорош ты, правда... - успокаивая его, наперебой загалдели друзья.
     Но Белов словно не слышал их. Пристально заглядывая в глаза каждому, он продолжил - еще торжественней, еще громче, и еще тверже.
     - Клянусь, что никогда не пожалею о том, в чем сейчас клянусь! И никогда не откажусь от своих слов... Клянусь!
     Он протянул вперед ладонь, и ее тут же накрыла широкая ладонь Фила.
     - Клянусь!.. - глухо вымолвил он.
     - Клянусь!.. - легла сверху ладонь Пчелы.
     - Клянусь!.. - тяжело опустилась ладонь Космоса.
     - Клянусь!.. - еще раз повторил Белов и положил поверх четырех скрещенных рук свою вторую руку - густо перепачканную собственной кровью.
     Над огромным городом поднималось солнце. Начинался новый день, сулящий и новые радости, и новые проблемы, и новые беды. Друзьям пора было уезжать, но они медлили, не в силах разорвать узел своих сцепленных ладоней.
     На запястье окровавленной Сашиной руки неслышно тикали часы. И никто из этой четверки еще не знал, что эти часы только что начали отсчет нового этапа в судьбе всех и каждого - времени БРИГАДЫ.

ЭПИЛОГ

     Поначалу все шло именно так, как и предполагал Юрий Ростиславович. Сашино дело сразу прикрыть не удалось, его спускали на тормозах. Сначала следователю Сиротину мягко, но доходчиво объяснили в неком высоком кабинете, что рвение по этому делу - излишне, что, в сущности, Мухин - обычный бандит, и кто бы ни был его убийца, он, объективно говоря, оказал всему советскому обществу небольшую услугу, избавив его от такой мрази, как убитый.
     Сиротин оказался человеком понятливым. Он полностью переключился на другие дела, а на все вопросы Каверина только бессильно разводил руками. Тот попытался подключить свои связи, чтобы как-то надавить на Сиротина или добиться передачи дела другому следователю. Он даже напрямую заявлял, что имеет оперативную информацию о месте, где скрывается Белов. На что ему тоже мягко и тоже доходчиво было сказано, что преступность в стране поднимает голову, и органы правопорядка не могут, забросив все остальные дела, заниматься лишь убийством его беспутного двоюродного братца.
     Каверин тоже был сообразительным человеком и сразу прекратил все попытки ускорить следствие. Ему стало ясно - где-то наверху Белова решили отмазать, и он, старший лейтенант милиции, просто не в силах воспрепятствовать этому.
     И он смирился. Смирился с тем, что проиграл этот бой. Но только один этот бой, а не всю войну. Когда-нибудь - Каверин был уверен в этом - их с Беловым пути снова пересекутся, и тогда-то он прижмет ему хвост по-настоящему!
     А Саша... Саша зализывал раны... Тогда, ранним октябрьским утром, Космос все-таки рискнул и отвез друга прямиком к своим старшакам. Тем о Белове было известно немногое, но главное - то, что этот парень загасил Муху, - они знали. Так ли все это было на самом деле или нет - никого, по большому счету, не интересовало.
     Важно было другое - на той стороне, в лагере люберецких, многие были убеждены, что Муха получил пулю именно от Белова. Поэтому принять беглеца сейчас, когда его физиономия светилась на каждом столбе, дать ему кров и защиту - означало не только пойти на возможный конфликт с властями, но и бросить открытый вызов сильному и опасному конкуренту.
     Как ни странно, именно это соображение и решило дело в пользу Белова. С люберецкими давно существовали трения, локальные стычки из-за спорных точек и территорий случались едва ли не каждый месяц. Конкуренты вели себя беспардонно, пренебрегая не только прежними договоренностями, но и принятыми в их среде понятиями. Необходимость поставить наглецов на место была совершенно очевидна, и, что называется, давно назрела. Кстати подвернувшийся Белов мог послужить прекрасным поводом для крупной и решительной разборки. Причем в этом случае зачинщиками конфликта становились бы люберецкие - а это означало, что "общественное мнение" наверняка было бы против них.
     Вот почему Белов был не просто принят, но принят как свой, по первому разряду.
     Его незамедлительно доставили в надежное место - крохотную деревеньку в часе езды от города - и привезли к нему врача. Приставили к Саше и постоянную сиделку - немногословную женщину лет пятидесяти - и еще одного парня по имени Куцый для связи, мелких поручений и так, на всякий случай.
     Ранение Белова оказалось неопасным. Доктор, осматривавший его, сказал, что ничего серьезного пуля, к счастью, не задела, и даже пошутил, назвав его рану "дырочкой в правом боку". Обработав простреленный бок, врач оставил лекарства, подробно проинструктировал сиделку и укатил.
     Уход за Сашей был хороший (сиделка оказалась профессиональной медсестрой), кормили его как на убой, и он стал быстро поправляться. Уже через пару недель он почувствовал себя вполне здоровым, но, несмотря на это, покинуть свое убежище он пока не мог. Вынужденное затворничество и безделье тяготило Белова, его активная натура жаждала дела, но заняться ему было совершенно нечем. Ему не с кем было даже толком поговорить - за целый месяц он не видел никого, кроме сиделки и Куцего. Впрочем, и его опекуны излишней разговорчивостью не страдали.
     Да, первое время Белова прятали всерьез. Даже Космос и Пчела не знали о том, где скрывается их друг. Время для решающих сражений с люберецкими еще не подоспело. Надо было подготовиться, скопить силы, подыскать союзников, поэтому раньше срока гусей дразнить не стали.
     А в начале декабря к Саше приехал с визитом один из тех, кого Космос называл старшаками.
     Это был благообразного вида высокий мужчина лет сорока-сорока пяти, с обширной лысиной и в массивных очках-консервах. Его внешность разительно не соответствовала тем занятиям, которым он посвятил жизнь. Скорее, по мнению Саши, так должен был бы выглядеть какой-нибудь доцент в институте или, скажем, врач, или адвокат...
     - Ну-с, Александр Белов, давай знакомиться! - протянул он ему свою узкую и мягкую ладонь. - Валентин Сергеевич...
     - Саша...
     Тот, кто назвался Валентином Сергеевичем, внимательно рассматривал несколько смущенного Белова. К встрече с ним он готовился всерьез, постарался разузнать о нем как можно больше, и теперь как бы сверял свои первые впечатления с тем, что довелось услышать.
     Да, думал он, пожалуй, все, что говорили - правда. Несомненно умен, целеустремлен, решителен. По натуре - прирожденный лидер. А главное - в нем чувствуется сильный характер, личность. В нем есть стержень. Такие как он обычно становятся настоящими друзьями. Или настоящими врагами.
     Перед гостем стояла непростая задача - он должен был залезть к этому парню в мозги, в душу и всего за один вечер вложить туда то, что заставило бы Белова стать его, Валентина Сергеевича, человеком. Саша был ему нужен - по крайней мере, до предстоящей битвы с люберецкими. Белову предстояло стать явной, видимой причиной этой битвы, и его присутствие там было просто необходимо!
     Первым делом надо было выбрать правильный тон. От этого, в конечном счете, зависело - выгорит ли его дело, удастся ли ему заполучить этого человечка. Ошибиться тут было нельзя, нужно было попасть в яблочко. Чуть поколебавшись, гость широко улыбнулся:
     - А выглядишь ты молодцом! Мне передавали, что ты поправляешься, что называется, не по дням, а по часам, но, честно говоря, не очень-то в это верилось. А теперь вот сам вижу - правда, не обманывали меня...
     Белов промолчал, настороженно поглядывая на радушно улыбавшегося мужчину. Он давно уже ждал этого разговора. Реально смотря на вещи, Саша понимал, что ничего не делается в этом мире даром, и за то, что его выходили и укрыли от милиции, ему придется заплатить. И, конечно, его чрезвычайно интересовало - какова будет эта плата.
     - Да, спасибо, я уже совсем здоров, - вежливо ответил он. - Скажите, а когда меня отпустят?
     - "Отпустят"? - удивленно поднял брови гость. - Тебя здесь никто не удерживает. Если ты захочешь, ты можешь уйти хоть сейчас. Хотя, я бы на твоем месте этого не делал - ты ведь по-прежнему в розыске, Саша-Белов опустил голову. Мужчина был прав - куда ему идти? Вот если бы сюда приехал Космос...
     - Что голову повесил, герой? - усмехнулся гость. - Что, скучно одному?
     - Скучно, - кивнул Саша. - А где Космос, Пчела? Почему ни разу не приехали?..
     - Потому что я запретил, - просто ответил Валентин Сергеевич и нахмурился. - Видишь ли, Саша, то, что тебя ищут менты - это, как говорится, полбеды. Гораздо хуже, что тебя ищут друзья Мухи. Эти люди куда опасней...
     - Но я его не убивал!
     - Охотно тебе верю. Но они-то считают иначе! И если там узнают, что ты у нас, плохо будет не только тебе, но и всем нам. Знаешь, люберецкие шутить не любят... - мужчина снял очки и утомленно провел рукою по глазам. - Мы очень многим рисковали, Саша, приняв тебя...
     Белов понял - его собеседник подбирается к главному. Сейчас пойдет речь о плате за все, что здесь для Него сделали.
     - Я понял, - буркнул он. - Я... я заплачу за все... Не сразу, конечно... Вы только скажите, сколько я должен.
     - "Должен"?.. - снова поднял брови мужчина и холодно произнес:
     - Нет, ты не понял. Я не укрываю беглых и раненых друзей моих людей за деньги. Это не мой бизнес.
     Отчеканив это, Валентин Сергеевич замолчал и отвернулся. Саша тоже молчал - он понял, что сморозил глупость.
     - Извините... - наконец выдавил он.
     - Дорогой мой, - неожиданно мягко сказал мужчина, - я вижу, что ты многого недопонимаешь. Ты думаешь - раз мы не в ладах с законом, то мы злодеи и подлецы? Но ведь и ты, Саша, тоже с ним не в ладах! Выходит, что и ты - подлец?.. - он недоуменно пожал плечами и вздохнул. - Вот что, Саша, я вижу нам надо, что называется, поговорить по душам... Зина! - позвал он сиделку. - Организуй-ка нам чайку...
     И потекла долгая, неторопливая беседа. Впрочем, беседой это было назвать трудно, поскольку говорил в основном один Валентин Сергеевич. Скорее это можно было бы назвать лекцией по теории и практике организованной преступности. Причем лектор знал свой предмет просто великолепно! При этом он был доброжелателен, эрудирован и чертовски убедителен.
     Начал он, как водится, с истории предмета.
     - ...Ты вспомни, к примеру, знаменитые гангстерские синдикаты времен Великой депрессии в США. Почему стало возможным такой их расцвет? Да потому, что слаба была официальная власть, повсюду царили уныние и хаос! Людям просто необходим порядок, и если его не в состоянии обеспечить правительство, он достигается другими средствами. Понимаешь? Природа не терпит пустоты, поэтому слабость власти в стране компенсируется теми, кто силен. Они диктуют обществу свои - простые и понятные всем правила игры. А теперь подумай - не то же ли самое и у нас сейчас? Разве в состоянии наряд из двух ленивых ментов навести порядок на огромном рынке? Да если бы не мы, всякая шушера тут же передавила бы всех торгашей!
     - Я видел, как на Рижском какие-то бритые наехали на торговку, и Кос с Пчелой...
     - Вот! Вот видишь!.. - перебил его, важно подняв палец, мужчина. - Да, мы берем с торгашей плату, даже более того - требуем, но мы и обеспечиваем им порядок! Да разве дело только в этих бритых! Знаешь, сколько там мороки? Улаживание конфликтов, защита от наездов, борьба против карманников...
     - Чужих?.. - улыбнулся Саша.
     - Любых! - отрубил Валентин Сергеевич. - Если на рынке орудуют карманники, то оттуда уходит покупатель! А за ним следом - и продавец. С кого тогда прикажешь брать деньги?! Понимаешь, Саша, в любом деле нужен порядок...
     - Но эти поборы с торгашей... Они же просто огромны!..
     - Кто тебе сказал?! - удивленно воскликнул гость. - Они справедливы! Ведь если они вдруг действительно станут чрезмерными, торгаши тут же перейдут на другой рынок! Э, тут целая наука... Вообще, Саша, мы не связываемся с теми, кто работает честно. Нам это просто не выгодно - сколько с таких возьмешь?! А вот нагреть какого-нибудь ворюгу - это да!..
     - Получается, что вы - что-то вроде Робин Гудов? - усмехнулся Белов.
     - Нет, - без тени улыбки покачал головой мужчина. - Робин Гуд отбирал деньги у богатых и отдавал бедным, так? А мы отбираем деньги у жулья и оставляем себе. Понимаешь: у жулья - себе!.. - Валентин Сергеевич помолчал немного и вдруг весело улыбнулся. - Вспомнил одно дельце... - объяснил он свою улыбку. - Хочешь, расскажу?
     Белов с готовностью кивнул. После месяца затворничества разговор с таким интересным собеседником занимал его все больше и больше.
     - Это было давно, еще при Брежневе. Я тогда был, наверное, как ты, ну может малость постарше. За бугра у нас был... впрочем, это неважно. Главное - толковый был человек, мудрый. Так вот, подходит он как-то к автомату с газировкой, бросает туда три копейки и пьет, значит, эту водичку с сиропом. Выпил и говорит: "Что-то вода не сладкая, раньше слаще была". А потом подумал-подумал и послал нас, молодых, по всему городу образцы газировки собирать. Собрали, проверили - оказалось сиропу в них чуть не вдвое меньше положенного. Причем везде, по всей Москве, соображаешь? Значит, кто гребет? Правильно - самый главный. Ну проследили мы за ним, и нагрянули в гости, когда семейство его в санатории парилось. Он, понятно, - в отказ, но мы же тоже не пионеры-тимуровцы! Поднажали на гада - он и лопнул, как гнилой орех! Знаешь, сколько мы у этого начальничка взяли? Не в каждой сберкассе столько возьмешь! А главное - чисто все! Он же, гнида, даже заявить на нас не мог - его бы тогда самого сразу к ногтю! А откуда, мол, товарищ, у вас столько, а?! - и Валентин Сергеевич весело рассмеялся.
     Рассмеялся и Саша - история и в самом деле была забавной. И поучительной.
     - А знаешь, Сашок, для чего я тебе все это рассказываю? - внезапно спрятав улыбку, спросил мужчина. - Хочется мне, чтобы ты, когда уйдешь отсюда, думал обо мне, обо всех о нас правильно, справедливо... Не как о бандитах отмороженных, не как о швали уголовной, ну и не как об ангелочках, конечно... Чтоб справедливо думал, понимаешь?
     Белов кивнул - он понял.
     - И вот еще что, Саш... - пристально взглянул ему в глаза Валентин Сергеевич. - Космос мне о тебе много рассказывал, да и сам я не слепой, вижу, что ты за человек. Короче говоря, нам такие люди нужны. Только пойми меня, пожалуйста, правильно - ты свободный человек и волен решать свою судьбу сам. Мне жертвы твоей не нужно, и платы за этот санаторий - тоже. Но если вдруг надумаешь - я буду рад, честно, - Сашин гость поднялся, давая понять, что разговор окончен.
     - Валентин Сергеевич, а что стало с теми американскими гангстерами потом, когда все устаканилось? - вдруг спросил Белов.
     Мужчина снял очки и с веселым интересом взглянул на своего собеседника.
     - А ты не прост, Александр Белов... Ох, не прост! - шутливо погрозил он ему пальцем. - Далеко смотришь, молодец! А гангстеры... По-разному вышло. Кого-то пуля нашла, кто-то сел - всерьез и надолго - ну а те, кто поумней были, в большие люди выбились! И в президенты крупных компаний, и в банкиры, и в конгрессмены... У каждого своя судьба, Саша! У каждого!.. Ну ладно, выздоравливай! - протянул ему руку Валентин Сергеевич и, взглянув на часы, охнул:
     - Однако заболтались мы с тобой!
     А на следующий день к Саше приехали Космос с Пчелой - его карантин был снят. Друзья стали наведываться часто, едва ли не каждый день, стал с ними ездить и Фил. Пару раз они позволили себе оттянуться на полную катушку - без девочек, правда, но зато с таким количеством спиртного!..
     И все, вроде, шло хорошо, пока однажды Кос не привез Белову тревожную весть.
     - Хреновые новости, Сань, - хмуро сообщил он, по обыкновению жуя губы. - Уж я не знаю - откуда, но на том берегу как-то прознали, кто тебя прячет...
     Действительно, откуда ему было знать, что утечку информации организовал лично Валентин Сергеевич - подоспела пора решающих битв.
     - Та-а-ак... - озадаченно протянул Саша. - Значит, мне отсюда сваливать?..
     - Погоди, не суетись. Знаешь, тебя решили не сдавать! - не без гордости ответил Космос.
     - Как? - удивился Белов.
     - А так! Послали этих люберецких куда подальше - и все дела! - хмыкнул друг.
     - И что теперь?
     - Будет крупная разборка, Сань... Очень крупная.
     - А я?
     - А что ты? Ты - раненый, тебя сказано не трогать, - пожал плечами Космос.
     - Да какой, к черту, раненый! - возмущенно вскинулся Белов. - Я здоров давно, как... Они там что, охренели?!
     Он и вправду был возмущен до глубины души - как же так, кто-то за него будет биться, а он, здоровый и сильный, будет отсиживаться в тепле, сытости и безопасности?! Нет, об этом не могло быть даже и речи!
     - Короче, так, Кос! - рубанул рукою воздух Белов. - Передай там этим мудрилам - я иду с вами!
     В массовом побоище, которое состоялось через неделю у одного из загородных мотелей, Саша принял самое активное участие. Рядом с ним бились, не жалея себя, и Космос, и Пчела, и даже Фил, не пожелавший остаться в стороне.
     Драка была страшная - с обильной кровью, с переломанными ребрами, с расквашенными носами, с пробитыми головами... Досталось и Белову, и всем его друзьям, но это уже не имело никакого значения, потому что они добились главного - победы!
     Враг был разбит наголову. После этого сокрушительного поражения люберецкие вынуждены были уйти со всех спорных территорий и даже более того - отдать победителям в виде контрибуции несколько исконно своих точек. Словом, победа была полной и безоговорочной!
     Понятно, что чуть ли не главным героем этой баталии был провозглашен Саша - ведь именно он был первопричиной битвы. С ним снова долго разговаривал Валентин Сергеевич. На этот раз беседа носила куда более предметный характер - Белову были сделаны весьма и весьма заманчивые предложения о дальнейшем сотрудничестве. Но и тогда он не дал своего согласия, Саша просто обещал подумать.
     А еще через пару педель Валентин Сергеевич попросил Сашу о небольшой услуге - съездить вместе с ним, Пчелой и Космосом в одно местечко. Просто поприсутствовать - так, на всякий случай. Белов, понятное дело, согласился.
     Каково же было его удивление, когда они приехали... к тому самому собачнику, который так бессовестно кинул когда-то Сашу, отдав обещанного ему щенка другому покупателю. При виде его жирной красной физиономии тут же всколыхнулась и былая обида, и былой гнев.
     Валентин Сергеевич скромно стоял в сторонке, разговор с собачником начал Космос.
     - Ну что, дядя, много на собачках заработал, а? - поигрывая ножом, грозно спросил он. - Не пора ли с хорошими людьми поделиться?..
     - Да вы что, ребята? - лепетал до смерти перепуганный собачник. - Какие у меня доходы?.. Что вы?..
     Космос напирал, ему подыгрывал Пчела, но хозяин юлил, отнекивался, мялся... И тогда Белов не вытерпел - он, еле сдерживая закипавшую в нем ярость, шагнул вперед и резко схватил мужика за грудки:
     - Слушай ты, жирная сука, ты что думаешь - мы не знаем, сколько ты за своих щенков гребешь?! Как людей кидаешь, как слово свое поганое держишь? А ну плати, падаль!
     Когда они уселись в машину, Валентин Сергеевич протянул деньги собачника Белову.
     - Вот тебе, Саша, и компенсация за моральный ущерб! Бери-бери, я думаю, твои друзья возражать не будут?..
     - Бери, Белый!.. - добродушно ухмыльнулся Космос.
     - Бери, Саня, бери, - кивнул Пчела. И Саша взял.
     - С почином тебя, Саша, - отечески похлопал его по плечу старшак.
     А еще через пару дней Космос и Валентин Сергеевич привезли к Белову маму. Татьяна Николаевна, четко следуя указаниям Юрия Ростиславовича Холмогорова, списалась с дальней родственницей - одинокой двоюродной сестрой ее рано умершего мужа. Тетка-бобылиха, не вникая в детали, сразу согласилась принять беглеца. Этой новостью мама поделилась с сыном. По ее мнению, это был идеальный вариант - небольшой город на Северном Урале, собственный дом в тихом месте, почти натуральное хозяйство... Сашу, наоборот, совсем не грела перспектива сваливать из Москвы куда-то к черту на кулички, жить, по сути, у чужого человека. Он попытался убедить маму в том, что прекрасно отсидится и здесь, но Татьяна Николаевна, буквально сходившая с ума от переживаний за сына, настаивала. Совершенно неожиданно ее поддержал Валентин Сергеевич.
     - Поезжай, Саша, - убедительно посоветовал он. - Твоя мама права - береженого Бог бережет! Пока здесь тихо, это верно, но что будет дальше - кто знает?..
     Скрепя сердце, Белов согласился и стал готовиться к отъезду. Точнее, к его отъезду готовились другие - мама собрала вещи, друзья устроили отходную, а Валентин Сергеевич вручил Саше запечатанный конверт, на котором были написано лишь одно слово: "Боцману".
     - Это, Саша, мой старый кореш, - объяснил старшак. - Его в этом городишке каждая собака знает. Будет трудно - обращайся смело! Чем сможет - поможет.
     Так Саша оказался в Североуральске. Поначалу он безвылазно сидел в старом, покосившемся пятистенке на самой окраине города. Тетка, надо отдать ей должное, с расспросами не лезла, она вообще была крайне немногословна. У нее действительно было тихо и вполне безопасно, но, боже, до чего же скучно! Торчать сутками напролет в четырех стенах для деятельной натуры Белова было просто невыносимо. Он едва не выл от изводившей его смертной скуки. Саша стал задумываться - чем бы ему заняться.
     Устроиться на работу он по понятным причинам не мог, а жить на что-то было надо - не сидеть же вечным нахлебником на шее у тетки-пенсионерки. Она и так еле-еле сводила концы с концами, и лишняя копейка была бы как нельзя кстати. И вот однажды он решился - отправился на поиски Боцмана.
     Он явился к местной братве в ореоле столичной славы. Слухи о массовом побоище у подмосковного мотеля докатились, понятное дело, и сюда. Поэтому Белова, непосредственного участника столь громкого события, приняли на ура. Малява от Валентина Сергеевича добавила масла в огонь - в своем послании старшак представил Сашу чуть ли не главным героем битвы, этаким непобедимым Ильей Муромцем.
     К весне Белов уже вполне освоился в новом для себя деле. Он делал то же, что и его новые друзья, - собирал дань с торгашей на рынках, гонял оттуда "залетных", ездил на разборки, дрался, если в этом была необходимость...
     Все реже и реже его занимал вопрос - а хорошо ли все это? Он просто выполнял свои обязанности, и старался делать это как можно лучше. Да, теперь ему часто случалось быть жестким, но таковы были особенности его новой профессии, и с этим приходилось мириться. В конце концов, ведь и в армии ему тоже доводилось применять силу, чтобы добиться порядка и дисциплины! Так в чем же разница?..
     К новому для себя делу, как, впрочем, и к любому занятию в своей жизни, Белов отнесся со всей ответственностью. Он старался вникнуть во все тонкости, не чурался никаких поручений, все примечал и сразу мотал на ус. Такой серьезный подход принес свои плоды - авторитет Белова среди коллег-братков рос не по дням, а по часам. Его умение находить наилучший выход из любой затруднительной ситуации, решительность и стремление к справедливости были оценены братвой по достоинству. На разборках его мнение порой значило едва ли не больше, чем мнение самого Боцмана. Того, конечно, такой расклад совершенно не радовал, но он терпел, памятуя о том, от кого Саша привез ему маляву.
     Летом, когда в Североуральск нагрянули соскучившиеся по другу Космос, Пчела и Фил, перед ними предстал совсем другой Белов - не мечтающий о далеких вулканах и о щенке мастифа юноша, а жесткий, решительный и умелый бригадир, правая рука местного пахана, строгий, но справедливый командир своего маленького войска. Космос воспринял такие перемены в друге с бурным восторгом. За те несколько дней, что гости провели в Североуральске, он успел достать всю компанию без удержу фонтанирующими из него прожектами будущей совместной деятельности в столице.
     Вернувшись в Москву, Белов сразу, без раскачки подключился к делам Космоса и Пчелы. Его уже не надо было ни уговаривать, ни учить - сказывалась уральская "стажировка", прошедшая на пять с плюсом. Теперь он сам мог научить кого угодно. И вскоре как-то само собою вышло так, что Саша стал во главе их поначалу небольшой команды. Не потому, что он стремился к этому сам - просто никто из друзей не оспаривал его первенства. Все важные дела они обсуждали вместе, но последнее слово всегда оставалось за Беловым. В этом не было ничего странного и ничего нового - так повелось в их компании еще со школьных времен.
     Со временем их команда крепла, приходили новые люди, авторитет и влияние бригады росли как на дрожжах. На рынках севера Москвы не осталось, пожалуй, ни одного торгаша, кто не слышал бы о Белове.
     Впрочем, теперь большинство знакомых называло его иначе. Саша Белый - это имя с легкой руки Космоса пошло гулять из уст в уста и стало визитной карточкой всей бригады.
     Прошло полгода, как Белый вернулся в Москву, и он стал понимать, что они выросли из коротких штанишек подручных Валентина Сергеевича. Все чаще он задумывался, как бы ему вырваться из-под надоевшей опеки дряхлеющих "старшаков". И дело тут было не только в заработанных деньгах, большая часть которых уходила наверх. Просто ему надоело работать с оглядкой на кого-то, хотелось все, абсолютно все, решать самому.
     Хочешь добиться своего - будь сильным. Эту нехитрую, истину Белый усвоил давно и крепко. И он начал копить силы. Для начала вызвал в Москву нескольких крепких и надежных ребят из Североуральска - они составили ударный костяк его группы. Потом стал набирать новых людей на месте. При этом Белый не греб всех подряд, приблатненную шпану заворачивал сразу, отдавая предпочтение людям посолиднее, желательно прошедшим армию. Бригаду ждали серьезные дела - под стать им Саша и подбирал исполнителей.
     Наконец, он решил - пора. Разговор с Валентином Сергеевичем получился тяжелым. Не ожидавший такого подвоха старшак орал, брызгал слюной, костерил Сашу самыми последними словами. Но под его окнами стояла бригада Белого в полном составе - и с этой реальной силой не считаться он не мог.
     Война не нужна была ни тому ни другому, и после долгого, изнурительного торга, стороны, как тогда говорилось, пришли к консенсусу. Отныне Белый должен был откатывать старшакам только за старые точки. Все остальное, что находил он сам, теперь полностью оставалось за ним.
     Это была победа. На радостях Саша с друзьями закатили пир горой. Веселье било через край, шампанское лилось рекой, без умолку хохотали смазливые девицы, но в самый разгар гульбища Саша вдруг загрустил - он в очередной раз вспомнил об Оле.
     Он вспоминал о ней часто, гораздо чаще, чем ему бы хотелось, - особенно в последнее время. Собственно, он вообще никогда о ней и не забывал - ни в своей уральской ссылке, ни позже, в Москве, - но вот сделать попытку, чтобы возобновить знакомство, как-то не решался. Кто он был для нее? Сначала преступник в розыске, потом - мелкий "гангстер", чистивший торгашей...
     Но теперь-то!.. Теперь все было иначе! У него было свое дело, пусть не совсем законное, но зато денежное! Теперь, пожалуй, он смог бы попробовать... И хотя Саша всерьез опасался, что его не пустят даже на порог, он решил - будь что будет, но в этой затянувшейся истории надо поставить точку! Если его отвергнут и сейчас - что ж, тогда он постарается выкинуть скрипачку из головы раз и навсегда!
     На следующий день, идеально выбритый и благоухающий дорогим одеколоном, он подкатил на своей новенькой БМВ к знакомой даче. С роскошным букетом белых роз Саша вышел из машины и подошел к калитке. Оставалось лишь нажать на кнопку звонка.
     И тут внезапно его охватила странная, непонятная робость. Словно прыщавый юнец он мялся, не решаясь побеспокоить предмет своего обожания. Чтобы собраться и успокоиться Саша закурил и с независимым видом отвернулся в сторону.
     Поэтому он не заметил, как в окне мелькнуло Олино лицо, как вспыхнула она радостной улыбкой, как бросилась сломя голову к двери...
     Он только услышал сзади:
     - Саша!!!
     Он мгновенно обернулся - от дома к калитке летела навстречу ему Оля!
     Саша рванулся к ней и уперся в калитку. Девушка уже судорожно дергала запор, а он все не открывался и не открывался...
     Наконец калитка распахнулась, и, выронив букет, Саша неловко приобнял девушку за плечи.
     - Оля, я...
     - Да я все знаю! - радостно смеялась она, прижимаясь к его плечу. - Ты ни в чем не виноват, это была ошибка...
     - А откуда ты?.. - растерянно прошептал Саша.
     - Я узнавала в милиции, - торопилась объяснить все сразу Оля, - сначала думали на тебя, а потом выяснилось, что это ошибка... Все - ошибка, и та жуткая стрельба и... Господи, ну где же ты пропадал так долго?..
     Ошеломленный, смущенный и бесконечно счастливый Саша рассмеялся:
     - Бегал, как заяц! Меня же искали, Оль, ты что?..
     - Ну пойдем, пойдем в дом, холодно... - Оля подхватила его под руку и повела к даче...
     В тот день они болтали до глубокой ночи - и никак не могли наговориться. Саша с изумлением узнал, что с Олей произошла практически та же непостижимая история, что и с ним самим. Чем больше проходило времени с их первой и единственной встречи, тем чаще она вспоминала врезавшегося в память "вулканолога". Ее изводило неодолимое желание еще хотя бы раз увидеться с Сашей. И даже тот факт, что этого парня разыскивала вся милиция страны, не казался Оле непреодолимым препятствием для их встречи. Ответ на вопрос "могла бы она встречаться с преступником" за несколько месяцев трансформировался из категорического "нет!" через расплывчатое "смотря с каким преступником..." к не менее категорическому убеждению: "да, главное - встретиться, а уж там-то я сделаю из него человека!".
     А еще через полгода Оля через знакомых навела о Белове справки в милиции. Ответ ее ошеломил - все, абсолютно все обвинения с него были сняты! Оказалось, что она отвергла совершенно невинного человека.
     Вот почему Саша был встречен не только с нескрываемой симпатией, но и со жгучим раскаяньем. И с этого благословенного дня их отношения, как застоявшийся скакун, рванулись и помчались бешеным аллюром вперед - к свадьбе!..


БРИГАДА II
БИТВА ЗА МАСТЬ

Александр БЕЛОВ



 	

ONLINE БИБЛИОТЕКА 


http://www.bestlibrary.ru


Анонс

     Они стали одной семьей - Бригадой, и мир окончательно разделился на своих и чужих. Это для Белова и его друзей существуют свобода, равенство и братство, завоеванные в ходе Великой криминальной революции, но для конкурентов они - захватчики. А завоевать легче, чем удержать: тот, кто держит масть, постоянно находится под ударом...

Часть I
ВЕСНА 1991 ГОДА
ЛЮДИ ГИБНУТ ЗА МЕТАЛЛ

I

     Ехали-ехали и, наконец, доехали. Фашисты под Москвой! Двое фрицев на мотоцикле, не торопясь, словно у себя дома, катили по подмосковной проселочной дороге. Один из них, водитель в очках-консервах, изо всех сил вцепился в руль, стараясь удержаться в разбитой колее. Второй, офицерик со шрамом на щеке, в лихо заломленной фуражке, громко и слегка фальшивя, распевал на весь лес "Милого Августина". Похоже, он был пьян - то ли от шпанса, то ли от весеннего воздуха России.
     "Ах, майн либер Августин, Августин, Августин! Ах, майн либер Августин, Августин, Августин", - его голос был слышен издалека, он пугал птиц и нарушал торжественное спокойствие природы...
     - Я этих сволочей всех перестреляю! - прохрипел напарнику русский партизан в ушанке и очках с замотанной бечевкой дужкой, крепко сжимая ключ адской машинки. Народные мстители прятались за пригорком, поджидая обнаглевших фашистов.
     Неожиданно справа от них из-за стволов сосен показался аккуратный плакат с надписью "Achtung! Partisanen!". Захватчики даже не поняли последнего предупреждения. Поздно, подлые фрицы!
     Твердой рукой очкастый партизан повернул ключ. Оглушительный взрыв взметнулся столбом пламени, подбросил так и не допевшего песню немца и его напарника в негостеприимное русское небо. Из клубов дыма на поляну выкатился пылающий мотоцикл. Уже без седоков.
     А мгновенно обрусевшие оккупанты беспомощно повисли над землей, раскачиваясь и разгоняя дым руками. Страховочные тросы, надежно прикрепленные к спрятанным под формой поясам, в последнее мгновение перед взрывом успели выдернуть незадачливых "немцев" из седел.
     - Ох ты, куда это меня? - прохрипел тот, что в очках-консервах.
     - Иваныч, ты как? - отозвался второй.
     - Вроде ничего, а ты?
     - А... - отмахнулся "Августин" со шрамом и заорал вполне узнаваемым голосом Фила. - Слава, твою мать, ну сколько можно объяснять было! Взрывать нужно под передним колесом! Давай, опускай меня!
     Все это выглядело довольно забавно, но Филу было наверняка не до смеха. Все-таки он совсем не любил оказываться в дурацком положении, тем более сегодня, когда он еще и пацанов пригласил на съемки.
     В конце концов с помощью ассистентов и "такой-то матери" Фил и его напарник оказались на земле.
     Раздражение Фила еще окончательно не прошло, но, почувствовав под ногами почву, он смог наконец внятно и членораздельно высказать свои претензии не в пространство, а конкретно Славе, тому самому, который головой отвечал за выполнение трюка:
     - Ну, договорились же, как только пойдет первое колесо - сразу взрывать! - сейчас Фил до смешного был похож на обиженного подростка.
     - Теперь все, уже ничего не изменишь, - ассистент похлопал Фила по плечу.
     - Да нормально все было, хорошо, - одновременно и примирительно и успокаивающе отозвался спокойный как танк Слава.
     Тут из клубов едкого дыма донесся голос режиссера, которого сейчас меньше всего волновали сиюминутные разборки:
     - Еханый бабай! Опять сколько дыма-то! Говорил, меньше надо! - однако в голосе его вместе с тем слышалось и удовлетворение: трюк был отснят и, похоже, все в норме. Остальное - при монтаже.
     Фил, похоже, тоже успокоился и почувствовал, как это часто бывало с ним в стрессовых ситуациях, жуткий приступ голода:
     - Юсуп Абдурахманыч! - истошно заорал он, наискосок пересекая еще дымящуюся поляну. - Когда обед-то?
     Чуть в стороне от съемочной площадки, через которую ассистенты торопливо тащили всякого рода съемочный инвентарь, стоял знакомый "линкольн", а за ним - вечно хохмящий Пчела, очень серьезный Космос и чему-то своему улыбавшийся Саша Белов.
     - Пацаны, ну что, не голодные? Может, пообедаете? - Фил по лицу Саши попытался понять, не очень ли глупо выглядел в подвешенном состоянии. В то же время он явно гордился своим участием в съемках.
     Саша лишь едва заметно кивнул, но в это время к Филу, едва не хватая его за грудки, бросился Космос с горящими от возбуждения глазами.
     - Фил, знаешь что, - зачастил Космос. - Слышь, познакомь с режиссером-то, а? Может, мы тоже пригодимся? Ну там, знаешь, прикинемся, типа как артисты. Че там надо - ну, накостылять кому, ты ж знаешь, а? - В завершение этой тирады Космос схватил фашистскую фуражку и, пижонски держа ее двумя пальцами за лакированный козырек, водрузил себе на голову. Самому себе Космос нравился чрезвычайно.
     - Ну давай, договорились, - чуть снисходительно усмехаясь, сказал Фил и вполне серьезно и даже с ноткой недовольства бросил:
     - Положи фуражку-то.
     Но Космосу было уже не до нее, он представил себя, такого классного, на экране:
     - Пусть меня в кино возьмут! - его просто распирало от восторга.
     - Сеня, позвони Птиченко! Где обед-то? - щекастенький, кругленький и в то же время очень живой режиссер в зеленой панаме, нахлобученной на затылок, как раз оказался в поле зрения друзей.
     - Андрюш, можно тебя? - крикнул Фил, направляясь в его сторону и махнув ребятам рукой, мол, вперед. Он-то знал, что режиссеру сейчас ни до кого, но и отказать в просьбе ребятам он не мог. - Это мои друзья, - улыбнулся он, подталкивая вперед Космоса.
     - Космос, - протянул тот ладонь.
     - Очень приятно, Андрей, - отозвался, пожимая руку, режиссер: он даже бровью не повел, услышав странное имя.
     - Виктор, - Пчела улыбался во все тридцать два зуба.
     В этот момент к ним подкатила такая же кругленькая, как и режиссер, ассистентка с новеньким фанерным плакатом с давешней надписью "Achtung! Partisanen!".
     - Ну как? - ей хотелось получить оценку немедленно.
     - Отлично! Прямо сорок первый год! - бросил Андрей, возвращаясь к процессу завершения знакомства.
     - Александр, - Саша Белов внимательно и с неподдельным интересом, чуть склонив голову набок, разглядывал режиссера.
     Того уже взял в оборот Космос, подхватив под руку и увлекая куда-то к одиноко стоящей елочке.
     Режиссер - забавный такой, - добродушно улыбнулся Саша, направляясь к "линкольну".
     Краем глаза он отслеживал мизансцену у елки, где Космос, размахивая своими длинными руками, что-то впаривал понуро переминавшемуся перед ним с ноги на ногу режиссеру.
     - Ну, девчонки, кто-нибудь будет кормить меня или нет? - гнул свою гастрономическую линию Фил, поудобнее усаживаясь на переднем сиденье "линкольна".
     - Что за девки-то? Что за девки? - забеспокоился Пчела.
     Но Фил не ответил, ибо в этот момент у него в руках уже дымилась миска с каким-то не очень понятным варевом - не то собачий корм, не то тушенка с перловкой. Однако Фил это сомнительное блюдо уплетал за обе щеки.
     - Ну что, пацаны, - подскочил возбужденный Космос, - я договорился. Будем сниматься, - уверенным голосом сообщил он, будто все уже было решено.
     - У "Интуриста", - прыснул смешливый Пчела.
     Секундой спустя, когда до всех, наконец, дошло, к нему присоединились остальные. Только в Космосе еще, наверное, с минуту боролись два чувства - восторженность и обида непонятого артиста.
     Продолжая забрасывать в себя алюминиевой ложкой свой собачий корм, Фил серьезно и с чувством причастности философически жаловался:
     - Ну, везде, бардак. Даже в кино. То ли дело у фашистов, - его мысль сделала какой-то очень замысловатый зигзаг. - Я тут брал у режиссера "Майн кампф" почитать... - Фил посмотрел вверх, в пространство, и процитировал с чувством и почти торжественно:
     - "И тогда меч начинает играть роль плуга, и тогда кровавые слезы войны орошают всю землю"... Везде орднунг унд арбайтен, - закончил он назидательно.
     - Ага, - ехидно отозвался Пчела, - а мы их с этим орднунгом и арбайтеном... - Пчела похотливо причмокнул и до неприличия откровенно изобразил, как именно мы их поимели. - И Гитлер - капут! - закончил он с веселым удовлетворением.
     Саша Белов, посмеиваясь, вдруг вспомнил свою встречу с длинноволосым каскадером Александром, благодаря протекции которого Фил стал таким крутым киношником...
     Тогда, вернувшись из уральской ссылки, буквально на следующий день после встречи с Олей, Саша позвонил Александру. Тому самому, с которым они сначала никак не могли поделить щенка.
     Киншакову Белов был благодарен вдвойне, если подобное чувство можно определить арифметически. Совсем уже было распрощавшись с песиком, Саша места себе не находил, как вдруг Александр практически подарил ему этого "щенка раздора", показав себя человеком широкой души и стопроцентной порядочности.
     Однако судьба распорядилась так, что Саше стало не до собаки. Александр был единственным, кому и следовало вернуть щенка на воспитание. Друзья об этом, к счастью, позаботились.
     На самом деле Саше не только хотелось посмотреть, как вырос "его" пес, но и просто встретиться с этим так и оставшимся для него загадкой человеком. Конечно, Саша за последнее время посмотрел несколько фильмов, в которых Александр Киншаков был и постановщиком, и виртуозным исполнителем трюков. Посмотрел он и еще одну картину, где Александр сыграл бизнесмена, который практически в одиночку расправился с целой оравой бандитов. И победил! Самое странное, уже зная, как подобные разборки происходят в действительности, Саша все равно не мог не доверять образу современного супермена, созданному Киншаковым. Уж больно тот был убедителен. В кино. Не дай ему бог столкнуться со всем этим в жизни реальной.
     Александр, казалось, узнал его просто по голосу, прежде чем Саша успел даже представиться:
     - Приезжай, приезжай, тезка. Мы тебя тут давно поджидаем...

***

     Александр жил в поселке киношников недалеко от Внукова. Среди других дачных строений его дом выделялся не размерами, а какой-то изысканной простотой. Стоял он в глубине довольно обширного участка и чем-то напоминал одновременно и сказочную избушку с островерхой крышей, и башню средневекового замка - вокруг всего второго этажа тянулся балкон, похожий на сторожевую площадку.
     Выйдя из машины у калитки, Саша увидел справа от дома в глубине двора Александра - голого по пояс и с лопатой в руках. Тот расчищал дорожку, которая вела от порога к зеленой круглой беседке.
     - Александр Иванович! - радостно крикнул Белов.
     - А, тезка, привет! Поднимайся на крыльцо, я сейчас. - Александр несколькими широкими взмахами закончил дело, сделал несколько дыхательных упражнений и легким шагом направился к гостю. - О, совсем большой стал! - Он протянул руку, радушно улыбаясь.
     - Это в каком смысле? - удивился Саша.
     - В прямом, я же человек прямой. Когда мы с тобой в первый раз встретились, ты был похож на обиженного ежика, готового в любой момент выпустить иголки.
     Дверь, что вела в дом, вдруг странно задрожала - будто на отдельно взятом участке Александра Ивановича началось маленькое землетрясение. Баллов этак в пять-шесть.
     - Вулкан проснулся, - усмехнулся Александр, распахивая дверь.
     Сотрясатель земли по имени Вулкан вывалился на крыльцо всеми своими семью десятками кило, четырьмя лапами и складчатой слюнявой мордой.
     - Вулкан, Вулкан, - опустился на колени Саша.
     Пес, казалось, сразу узнал его и, по-щенячьи повизгивая, радостно обслюнявил бывшего хозяина.
     - Спасибо, что имя не поменяли, - растроганно сказал Белов, поднимая глаза на улыбающегося Александра.
     - А как же иначе, тезка. Имя - оно ведь не просто так дается. Да, Вулкан?
     Вулкан ответил довольным рыком, пытаясь втиснуться в дом ровно посередине между Сашей и Александром.
     - Видишь, каков характер? Он просто обязан всегда быть в центре внимания. В общем, парень вырос строгий, но добрый. Сторож и защитник хороший, а просто так в драку не полезет. По-нынешнему - идеальный представитель породы мастифов. Что, кстати, пара собачьих выставок и подтвердила. Он у нас победитель породы и среди щенков, и среди юниоров. А сейчас уже и даму ему подбираем. Есть у нас на примете парочка первоклассных сук, да, Вулкан? Так что, Саш, если вернулся к оседлой жизни, то первый щенок - твой.
     - Договорились, - кивнул Саша.
     Хозяин принялся варить кофе, а Саша тем временем рассматривал медали, яркие дипломы на разных языках и уйму фотографий, на которых Александр Иванович был снят с людьми, лица которых Саша знал исключительно по телевизору. Это были актеры, телеведущие и политики не последнего десятка.
     - В основном - мои ученики. Или друзья, что практически одно и то же, - перехватив его взгляд, прокомментировал Александр.
     - Здорово, - восхитился Саша, поглаживая морду не отходившего от него Вулкана. - А сейчас где-нибудь снимаетесь?
     - В данный момент - нет. Консультирую три фильма. Один - времен Великой Отечественной, второй - самое что ни на есть средневековье, ну а в третьем, до кучи, действие происходит в далеком будущем. Так что скучать не приходится. И еще добиваю сценарий, где все происходит в двух временных пластах. Современность и Ирландия накануне принятия христианства.
     - То есть про кельтов?
     - Про них, родных. Отчасти. И про нас с тобой. Чем больше влезаю в материал, тем лучше понимаю, что меняются не столько люди, сколько декорации. Отличаются лишь обстоятельства жизни да немного меняются традиции. Ну представь, еще несколько лет назад в каком страшном сне могло присниться, что в нашей России, в конце двадцатого века, найдутся умники, которые практически буквально возродят практику человеческих жертвоприношений? Причем именно в кельтской традиции, которая отличалась максимальной изощренностью. В основе-то фильма - реальные факты!
     - Что, прямо настоящие жертвоприношения?
     - Именно, и притом в самой провинции, в самой глубинке. Калужская область. Сейчас многие в мифы играют да заигрываются.
     - Идиоты, - сказал Саша, - руки бы поотрывать этим... Тоже мне друиды нашлись, духовная элита, мать ее. А кельтов я все равно уважаю. Тогда же время другое было.
     - Время всегда другое. По-своему. Сам-то как? Чем думаешь заниматься?
     - Чем сейчас все занимаются? - пожал плечами Саша. - Бизнесом каким-нибудь.
     - Что ж, дело хорошее. Хотя и небезопасное.
     - Знаю, - улыбнулся Саша.
     - Ну, если что, помощь какая понадобится, обращайся, тезка.
     - Спасибо, Александр Иванович. Пока своими силами обходимся. А вот по вашей профессиональной части есть у меня одна просьба.
     - Излагай.
     - Друг у меня есть. Валера Филатов, бывший боксер. И вообще спортсмен и человек хороший. Из спорта его ушли, а ему энергию девать некуда. Может, он вам в каскадеры сгодится? Не знаю, как на кельта, но на какого-никакого фашиста или бандюгана точно потянет.
     - Присылай своего боксера. Глядишь, и впрямь сгодится. И сам не пропадай. Звони, появляйся.
     Так Фил и стал по совместительству еще и артистом...
     Саша в последний раз бросил взгляд на суету съемочной площадки. Пора было спускаться на грешную землю, а то что-то все витают в облаках. Артисты, понимаешь!
     - Я вот что думаю, братья, - сказал Саша, и улыбка погасла на его губах. - С автосервисом ясно. Вот северные рынки, где у нас доля - Рижский, Петровско-Разумовский и т.д. Что они нам дают?
     - Кусок хлеба с маслом, - не понимая, к чему ведет Саша, пожал плечами Космос.
     - А что еще?
     - Геморрой, - ухмыльнулся Пчела, который интуитивно почувствовал, куда клонит Саша.
     - Именно. Мы имеем дикий геморрой с лохами, ментами, дольщиками, ломщиками, отморозками, - а получаем, по сути, по большому счету, фигу с маслом. Никто нас по тому же большому счету не уважает.
     - Ну, я так не сказал бы, Сань, - обиделся Космос.
     - Короче, братья, я о чем хочу сказать. Расти надо. Почему при одинаковых условиях производства, скажем, с солнцевскими бригадами, мы получаем в пять раз меньше? - Саша окинул друзей взглядом.
     - А ты сам как считаешь? - вопросом на вопрос ответил Космос.
     - Потому что пора менять политику. Как говорил Дэн Сяопин, пусть расцветают сто цветов.
     Фил, доскребывая ложкой остатки своей непонятной пищи, серьезно констатировал:
     - Цветы азеры не отдадут.
     Друзья переглянулись: похоже, Фил все еще не выбрался из своего кино или же неудачно стукнулся головой в последнем трюке.
     - А вот компьютеры как? "Эста", "Видикон", "Омега" - по району штук десять фирм, на кого можно наехать, - с ходу включился Космос.
     Пчела молчал, и было очень похоже, что какая-то мысль вызревает в его голове. Чуть отвернувшись в сторону, он пальцами правой руки делал быстрые странные движения, будто пытался нащупать в воздухе тонкую ниточку, которая приведет их всех к ответу на главный вопрос всех времен и народов: что делать?
     - Компьютеры - это хорошо, - как бы отмахиваясь от Космоса, задумчиво произнес Саша. Он постучал пальцами по капоту "линкольна", словно по компьютерной клавиатуре. - Только бум скоро спадет. Как с белых яблонь дым. Еще год-полтора максимум.
     - Ну, Белый, ты сам не знаешь, чего хочешь. - Космос развел своими длиннющими руками и изобразил на физиономии окончательное и полное непонимание.
     И тут созрел Пчела, точнее, его идея:
     - "Курс-Ин-Вест", - по слогам и чуть ли не сладострастно выговорил он. Космос присвистнул:
     - Ну, ты махнул.
     - А че махнул? - напрягся Пчела. - Они только-только взлетели, люди говорят, их пока никто не ведет.
     - О чем речь, братья? - живо заинтересовался Саша.
     - Малое предприятие "Курс-Ин-Вест", - словно школьному учителю, стал отвечать урок Пчела. - Артурик Лапшин, сосед мой бывший. Месяц назад въехал в офис на Цветном. Компьютеры, недвижимость, цветные металлы. Одна сложность - неясно, откуда такой подъем.
     - Комсомольцы, небось. Интересно. Очень интересно. - Саша закусил губу и, похоже, начал обретать то обостренно-легкое настроение, которое всегда возникало в нем перед "большой битвой". Короче, поймал кураж.
     Космос, зная за Сашей эту черту, попытался охладить его пыл.
     - Знаешь, Сань, лучше синичка в руках, чем перо в боку, - не очень, впрочем, уверенно и почти скороговоркой пробормотал он. И уже почти смирившись с тем, что, как он знал, все равно произойдет, раз уж Белый закусил удила, Космос махнул рукой, едва не задев Пчелу по носу. - Если тебе по фигу, сам и пробивай.
     - Легко. Поехали, - твердо сказал Саша, открывая дверцу "линкольна".

II

     Как почти всякий предприниматель, Артур Лапшин любил рассказывать о том, как трудно все начиналось. Как в разгар перестройки, когда только-только отпустили административные вожжи и разрешили создавать кооперативы, он смело, с головой, бросился в эту никому неведомую пучину. Артур прозрачно намекал на то, что в отличие от многих, кто начинал с изготовления всякого самострочного ширпотреба, он с присущим ему размахом и предвидением вкладывал деньги в разработку всякого рода научно-производственных проектов. На самом-то деле уже в тот момент, когда все с советской властью умным людям было ясно, его, тогдашнего секретаря комитета комсомола вэпэкашного НИИ, вызвал к себе серьезный товарищ из горкома партии и объяснил, чем ему следует теперь заниматься.
     Артур Лапшин возглавил один из так называемых "Центров научно-технического творчества молодежи", которые были созданы под эгидой комсомола по всей стране, а в реальности являлись настоящими "фабриками-прачечными" по отмывке партийных денег.
     Конечно, нельзя было отрицать и наличие определенного организационного таланта у бывшего комсомольского секретаря. Что греха таить, был он, ко всему прочему, еще и везунчиком - в жуткой неразберихе конца восьмидесятых даже стройные комсомольские ряды недосчитались множества бойцов: кто-то напрочь проворовался, налетел на пулю или вынужден был скрыться в каких-нибудь заграницах. Другие утратили доверие вышестоящих товарищей и вышли в тираж. Третьи же, как это часто бывает в жизни, высоко взлетев, потом больно ударились мордой об стол, банально разорившись и спившись до такой степени, что уже не имели никакого шанса подняться.
     Нет, Артур был себе на уме, но всегда старался находить общий язык с теми, от кого в той или иной степени зависел. И обычно ему это удавалось. В последнее время он стал уже вполне не зависимым от своих бывших кураторов. Естественно, как у всякой хорошо развивающейся фирмы, у него была бандитская крыша.
     Но везунчику-Артуру и здесь выпала счастливая масть. Тогда как "крышеватели" многих коллег по бизнесу периодически наглели до бесчувственности, выставляя условия практически не выполнимые, Артуровы защитнички вели себя по отношению к нему чуть ли не интеллигентно. Порою его даже самого удивляло, что в их тандеме он все же бесспорно играл первую скрипку. Но этот феномен он предпочитал списывать на собственные предпринимательские и дипломатические таланты.
     Фирма "Курс-Ин-Вест" сильно взлетела за последний год, более чем хорошо заработав на перепродаже крупных партий компьютеров. Но лишь в самое последнее время, когда кураторы вывели Артура на действительно золотую жилу, связанную с поставками стратегических металлов, он понял, что выскочил практически на самый верх. Теперь он мог свысока смотреть на своих приятелей и коллег. Меркурий, бог торговли, явно споспешествовал ему во всех начинаниях.
     Офис "Курс-Ин-Веста" был оборудован по последнему слову современной техники. Любой посетитель, бросив взгляд на настоящие дубовые двери, изящную итальянскую мебель, немецкие глубокие кожаные кресла, новейшую оргтехнику и длинноногих секретарш, никогда бы не подумал, что еще несколько месяцев назад это помещение на первом этаже старинного доходного дома на Цветном бульваре занимало общество инвалидов по зрению. Тогда все здесь, естественно, напоминало классическое советское учреждение, даже лампочки не везде горели. А запах стоял тот самый, специфический, названия которому ни в одном словаре не сыщешь. Слабовидящие, правда, оказались еще и слабонервными, поэтому с проблемой собственности удалось легко разобраться. Так что дела шли неплохо. И по преимуществу, все больше в гору...
     Охранник Кокошкин аж присвистнул, увидев, как у ограды, скрипнув тормозами, остановился "линкольн" безумной расцветки. За ним припарковалась новенькая "девятка". Кокошкину все это мало понравилось, особенно после того, как из иномарки вывалились трое молодых парней с нагло ухмыляющимися физиономиями, не предвещающими ничего хорошего. Из "девятки" появились еще трое, оставшихся стоять в отдалении. Первая троица остановилась у ограды - точно напротив Кокошкина. Поправив резиновую дубинку на правом боку, он, не торопясь, сделал пару шагов в их сторону:
     - Вы к кому?
     Пчела, оглядев охранника, аккуратно упакованного в черную униформу, бросил уверенно:
     - Скажи Артуру, Витя Пчелкин приехал.
     - Подождите, - подчеркнуто вежливо сказал Кокошкин и отправился в дежурку. Охранник с трудом сдерживал раздражение - не любил он таких вот, молодых и борзых.
     Пару минут спустя, позвонив куда следует, Кокошкин вышел и остановился возле дежурки, шагах в пяти-шести от решетчатых ворот.
     - Проходите, - кивнул он так не понравившимся ему визитерам.
     - А че, открыть в обязанности не входит? - язвительно, но вполне миролюбиво поинтересовался Пчела. Однако заводиться не стал, еще не время.
     Он сам, перевесившись через невысокую ограду, отодвинул засов, и лихая троица направилась к арке, за которой и располагался собственно офис.
     Лишь Фил, поравнявшись с охранником, задержался. Изобразив на лице приторно-любезную улыбку, он двумя пальцами тронул бейдж на груди охранника.
     - Руки! - напрягся Кокошкин.
     Фил тоже не стал лезть на рожон и вполне миролюбиво констатировал, сравнивая фото на бейдже с лицом оригинала:
     - Похож. Иду, иду, - крикнул он торопившим его пацанам.
     Они шли по чисто выметенному двору, заставленному дорогими машинами, и молодая энергия, тот самый кураж, который так легко и с кайфом поймал Саша, охватил уже и Пчелу, и Фила. Сейчас они сейчас чувствовали себя той силой, против которой никому и ничему не устоять...

***

     К Артуру подскочил Хлебников, один из его замов.
     - Артур Вениаминыч, подпишите, пожалуйста! - заныл он, протягивая шефу красную папку с вложенной в нее бумагой.
     - Твою мать! - выругался Артур. - Сколько раз говорил, чтоб все документы на подпись до десяти подавали, - но, тем не менее, бумагу подмахнул. Дела - они прежде всего. Какой черт еще этого козла принес! - Какие люди! Витя! - с деланным радушием воскликнул он, распахивая руки, но так и не обняв старого приятеля.
     Это движение за него завершил Пчела: обхватив толстячка Артура за плечи, он резко приблизил его к себе и тотчас почти оттолкнул. Опешивший Артур снова захлопал глазами, но Пчела так и не дал ему опомниться, пару раз дернув за гавайской расцветки галстук:
     - Давно не виделись, Артурик. Че-то ты разбух.
     - А на свои ем. Не то что некоторые, - неловко отшутился хозяин.
     По суетливым движениям Артурчика нетрудно было догадаться, что он чрезвычайно торопится, посему пора было брать его за жирные бока и вести на санобработку.
     - Познакомься - Саша, Валера, - представил Пчела друзей.
     Растерянно улыбаясь, Артур машинально пожимал руки, коротко представляясь:
     - Артур... - почему-то он сразу понял, что "Артур Вениаминович" здесь не пройдет.
     - Рад познакомиться, Артур. Много слышал о тебе, - довольно доброжелательно произнес Саша, переводя взгляд с бегающих глаз Артура на мужиков, переставлявших ящики в дальнем конце офисного коридора.
     - А я о тебе - нет, - все еще продолжая улыбаться не то пошутил, не то серьезно сказал предприниматель.
     Приобняв Пчелу, он буквально подтолкнул его вперед и, оглянувшись на Сашу и Фила, почти приказал:
     - Давайте в переговорную. У меня совсем мало времени.
     Незваные гости разместились в кожаных креслах вокруг длинного стола. Артур оглядывал поочередно ребят. Ситуация начинала его одновременно и забавлять, и злить:
     - Ребята, чай, кофе не предлагаю. Мне ехать надо.
     - Спасибо, мы пиво пили, с воблой, - благодушно отозвался Фил, лениво постукивая пальцем по крышке доски для нардов, лежавшей на самом углу директорского стола, заполненного всякого рода модной канцелярской мелочью.
     В одном из углов переговорной, ближе к окну, стоял шкаф под красное дерево, за стеклянными дверцами которого поблескивала череда разнокалиберных бутылок. Напротив застыл закованный в броню рыцарь, по всем признакам средневековые доспехи были настоящими, не какой-то там новодел.
     Артур уже начал нервничать. "Что за хрень", - выругался он про себя, посмотрев на часы. А вслух, пытаясь сохранять полное спокойствие, добавил:
     - Ну что, Витя, я так понял, у вас дело какое-то. Давай, излагайте... - нетерпеливо выкрикнул он. - Да еду я, еду! - совсем другим, чуть ли не нежно-извиняющимся тоном проговорил он в телефонную трубку. - Через пятнадцать минут буду.
     Саша, прицениваясь, как покупатель на рынке, пощупал обивку кресла:
     - Хорошая кожа. Как в салоне БМВ. Ты на чем, Артур, ездишь?
     Тот наклонился вперед к Белову и выдохнул ядовито:
     - Саша, а ты выйди, посмотри.
     Белов изучающе посмотрел на Артура, а Фил тем временем, как Бельмондо в "Великолепном", занял самую удобную переговорную позицию, развалившись в кресле и чуть ли взгромоздив ноги на стол.
     - Договорились, Артурчик, - ласково кивнул Саша. - Только ты сначала посмотри вот сюда.
     Артур едва успел откинуться в кресле, инстинктивно прикрыв лицо ладонью от просвистевшего чуть ли не в сантиметре от его носа огромного тесака.
     - Что это? - словно удивляясь, спросил Саша.
     - Тесак, - спокойно пожав плечами, ответил Фил, и в ту же секунду вновь махнул чудовищным орудием перед лицом оцепеневшего Артура. И еще раз. И еще. Тесак был из тех, с какими ходят на самую серьезную охоту, готовясь завалить если не медведя, то хотя бы средней руки лося. Любую тушу таким освежевать - дело плевое и даже приятное.
     Артур уже готов был распрощаться если не с жизнью, то с какой-нибудь выдающейся частью лица.
     - Это еще зачем? - спросил Саша, имея в виду этот самый тесак, кромсавший воздух перед глазами Артура.
     - Зачем, зачем? Резать, - ответил весьма довольный Фил.
     - Знаешь, - задумчиво, с философским выражением лица сообщил Белов Артуру, - отрубленная голова еще сорок секунд думает и понимает, что с ней случилось.

***

     Не, сводя глаз с тесака, побледневший Артур недоверчиво усмехнулся и как к последней надежде обратился к Пчеле:
     - Витя, ты где этих психов нашел?
     - Дай, карандашик поточу, - примирительно сказал Саша и, взяв чудовищный тесак из рук Фила, аккуратно заточил короткий карандашик.
     Придирчиво осмотрев со всех сторон результат своих трудов, он любезно вручил его Артуру. Тот взял его на автомате, но тут же, словно ему всучили некое мерзкое и скользкое насекомое, бросил на стол. Пчела пожал плечами и дружески, самым благожелательным тоном посоветовал:
     - Артур, ты слушай Сашу, он плохого не скажет. Точно говорю.
     Белов между тем почувствовал, что прелюдия завершена. Клиент готов к следующему этапу. Он потянулся к нардам и раскрыл на столе доску.
     - Скажи секретутке - совещание... - Но, видя, что Артур впал в ступор, взглядом переадресовал приказ Филу.
     - Как у него отчество-то? - легко соскочив со стола и сделав шаг к двери, поинтересовался Фил.
     - Вениаминович... - подсказал Пчела. Высунув голову за дверь, Фил заявил не терпящим возражений тоном:
     - У Артура Вениаминовича совещание, - и захлопнул дверь, едва не прищемив нос подскочившей было секретарше. Та в ужасе отпрянула.
     Такое в их солидной конторе случалось впервые. Конечно, нельзя было сказать, что Артур Вениаминович отличался ангельским характером и манерами джентльмена, но все же он никогда не нарушал серьезных договоренностей.
     Тем более тех, которые были связаны с получением денег.
     Сегодня же, когда появилась эта троица, шеф мало того что не поехал в банк за кредитом, но даже не отвечал на телефонные звонки, которые Людочка пыталась перевести на его телефонный аппарат.
     И вот уже два часа, как жизнь в их офисе, можно сказать, замерла. Именно сейчас на этом малоприятном примере окончательно стала ясна иерархическая составляющая работы их фирмы - практически ни один даже не слишком значительный вопрос не решался без Артура Вениаминовича.
     Людочка осторожно приблизилась к двери и приложила ухо к теплому дереву. Ужасных криков она не услышала, только странный дробный звук, будто кто-то рассыпал по столу деревянные карандаши. Сзади послышались чьи-то шаги.
     - Очень, очень важное совещание, - объяснила Людочка трем розовощеким офисным клеркам, похожим на Артура, словно клоны.
     Те попереминались с ноги на ногу, а затем, пожав плечами и обреченно вздохнув, понуро побрели к своим рабочим местам.
     "Совещание" между тем продолжалось. Пчела с Филом уже откупорили бутылку коньяка, по-хозяйски выуженную Пчелой из стратегических запасов Артура.
     - Хороший коньяк! "Мартел"! Помню, Косу отец с конференции привозил, - облизнулся Пчела, как кот на сметану.
     - Как же, как же, ты нажрался тогда, потом в туалете Ихтиандра искал, - изящно поставил его на место Фил.
     Саша с Артуром доигрывали уже седьмую партию в нарды. Саша бросал кости с видимым азартом, Артур нехотя, словно под дулом пистолета. Хотя почему - словно? В какой-то момент, когда Саша отвернулся, Артур увидел торчавшую у того из-за пояса рукоятку "Макарова".
     - Давай, Артурчик, выпей. - Пчела плеснул в фужер коньяка и, как заправский бармен, пустил емкость по зеркальной поверхности стола.
     Артур коньяк перехватил, но пить почему-то не стал. Он тупо смотрел на игровую доску.
     - Ага... Так, так и так. - Саша поставил последние фишки на свободные места, полностью закрывая "дом". - Семь:ноль. Ты бы хоть для приличия партийку выиграл... Какой из тебя руководитель, если в "кашу" играть не умеешь?
     Артур на сей раз не сдержался:
     - Ты, блин, псих, что тебе надо? Саша осуждающе покачал головой:
     - Глупый ты, Артур. Давай еще партию...

***

     Оля начинала нервничать. Конечно, она пыталась привыкнуть, что Саша всегда все делает по-своему, но надеялась, что ее просьбы будут для него не менее важными, чем все дела на свете. Но пока все оставалось по-прежнему. Вот и сегодня Саша опаздывал. А ведь до свадьбы - всего ничего. Эта примерка последняя, потом уже ничего не изменить.
     И перед бабушкой неудобно. Она и так не в восторге от ее новой жизни и тем более планов на будущее. Саша снял эту квартиру на Ленинском, как только они подали в ЗАГС заявление. Для бабушки этот официальный шаг был тем минимальным условием, при котором она готова была отпустить любимую Оленьку из родного дома. Правда, бабушка не скрывала, что сомнительная "профессия", точнее, отсутствие таковой у женишка ей было совсем не по душе. И это даже при том, что бабушка до конца не понимала, чем все-таки пробавляется суженый ее единственной внучки. Оля и сама не отдавала себе отчета в том, чем занимается Саша. Ясно было одно: делами опасными и не вполне законными. Или - совсем незаконными. Но об этом меньше всего хотелось думать.
     - Ай, - вскрикнула Оля, когда очередная иголка кольнула ее в предплечье.
     - Проштите, рука дрогнула, - сквозь зубы извинилась портниха.
     Она кружила вокруг Оли, держа в зубах штук двадцать булавок, ловко закалывая складки белой ткани прямо на многострадальной живой модели.
     Через плечо укоризненно посмотрев на насупившуюся портниху, невеста капризно выговорила, пытаясь сдерживаться из последних сил:
     - У меня ощущение, будто я - кашалот, а вы - гарпунер. - Оля попыталась сдунуть со лба упрямую прядку волос, которая, в довершение ко всему, постоянно падала ей прямо на глаза.
     Портниха без тени иронии и довольно строго отреагировала:
     - А вы не вертитешь!
     Понимая, что она злится не столько на портниху, сколько на опаздывающего Сашу, Оля улыбнулась и вновь перевела взгляд на зеркало, где встретилась глазами с бабушкой. Та укоризненно покачала головой.
     - Вы уж, милая, все-таки поаккуратнее, - поджав губы, посоветовала бабушка и поправила внучке волосы.
     - Мадам, крашота требует жертв. Невешта будет... - наконец закончив скалывать ткань, портниха разогнулась и вынула изо рта булавки, которые теперь, к счастью, были для Оли абсолютно безопасны. Пару раз заставив девушку повернуться вокруг своей оси, портниха, похоже, осталась вполне довольна творением своих рук и продолжила прерванную фразу:
     - Невеста будет - как березка стройная... Жених-то кто?
     Вопрос был не в бровь, а в глаз. Что называется, в тему. Оля, пожав плечами, быстро и чуть лукаво глянула на бабушку и опустила глаза. Бабушка привычно вздохнула:
     - Жених не пойми кто...
     Оля, еще секунду назад вполне солидарная с бабушкой, резко и уверенно перебила ее:
     - Ученый. Вулканолог.
     - Вот именно, ученый. Как это... учу-верчу, выиграть хочу, - бабуля даже при посторонних не считала нужным сдерживать свое ехидство.
     Ну никак, никак, не могла полюбить она жениха внучки по-настоящему!
     А сам жених, как назло, все не ехал и не ехал! Где его носит? Ведь обещал же...

***

     За окном смеркалось. Настенные часы над дверью в переговорную показывали почти восемь. Уже всерьез и окончательно перепуганная и не находившая себе места Людочка тихонечко узкими ноготками поскреблась в дверь. Не услышав никакого ответа, она несколько раз костяшками пальцев постучала в кабинет шефа:
     - Артур Вениаминович... Артур Вениаминович... Артур...
     И, наконец, дождалась. Из-за двери раздался истерический, сбивающийся на фальцет вопль Артура:
     - Заткнись!!! Бестолочь!
     Такого Людочка уж точно не ожидала! Это ее-то, ее - и такими словами. Оскорбленная до глубины души, она вернулась на свое место за конторкой и, на всякий случай оглянувшись вокруг, показала дурацкой двери, а вместе с ней и Артуру Вениаминовичу язык. Сам - бестолочь. Сволочь!
     "Сволочь" опустил голову и неподвижным взглядом уставился на свое отражение в полированном столе. Исподлобья посматривая на Артура, Саша катал на ладони кости. Все устали.
     - Ну, ты понял, наконец, чего я хочу? - Белов обратился к своему визави так, будто разговаривал с умственно отсталым ребенком.
     Саша сейчас и в самом деле напоминал то ли учителя, то ли врача, которому без конца приходится иметь дело с полными придурками. Для общения с ними нужно терпение, терпение и еще раз терпение. Иначе все бесполезно. Ну не по голове же их бить в самом-то деле!
     Артур неопределенно покачал головой, и Саша продолжил терапевтический сеанс:
     - Фуфло. Люди по делу пришли, а ты себя ведешь, как черт последний.
     Артур, кажется, оцепенел окончательно. Прямо не человек - соляной столб, не сдвинуть.
     А Саша по-прежнему гнул свое, капля - она и камень точит, а соль тем более.
     - Ладно. Ты человек умный, ты ж видишь, это не накат, а реакция на твое поведение.
     - Артурка! Твое здоровье! - влез в разговор уже порядком поднабравшийся Пчела.
     Фил, устроившись в глубоком кресле, острием тесака осторожно выковыривал грязь из-под ногтей.
     Артур что-то тихо бормотал себе под нос. И лишь в какой-то момент вскинулся и произнес в пространство членораздельно и тоскливо:
     - Мне в банк надо было. Я, блин, кредит просрал.
     Саша дружелюбно потрепал его по плечу:
     - Да не сердись, Артур, ну, кредитом больше, кредитом меньше... Слушай лучше. Ты дела большие ведешь, наверняка без заморочек не обходится. А у меня юрист есть, международник, очень толковый. Давай я его подгоню, он там посмотрит контракты, то-се, может, посоветует что дельное. А?
     Саша ласково посмотрел Артуру в глаза. В них отражались вселенская тоска и Пчела, нахлобучивший на голову рыцарский шлем. При этом Пчела ухитрялся еще и курить. Дым валил изо всех щелей.
     - Дай-ка померять, - заинтересовался игрушкой и Фил, но Пчела лишь отмахнулся.
     Тогда Фил, похоже, не рассчитав силы, тупым концом тесака засветил рыцарю по блестящей макушке. Звон металла слился с воплем Пчелы:
     - Озверел, что ли?
     - Опричники, тихо! - по-отечески улыбаясь, прикрикнул на шалунов Саша и вновь повернулся к Артуру, ожидая ответа.
     "Родишь ты когда-нибудь, козел, или как?" - сказал он про себя.
     Артур устало потер лоб пятерней. Похоже, он сломался:
     - Если действительно толковый юрист, почему нет?
     - Толковый, толковый. Ас... - успокоил его повеселевший Саша.
     Склонившись над нардами, Саша бросил кости в последний раз. Выпали две шестерки. Артур, не веря своим глазам, несколько раз посмотрел на кубики и на Сашу. Эти две последние шестерки удивили его едва ли не больше, чем все то, что ему пришлось пережить за последние восемь часов. То есть, можно сказать, за классический рабочий день.
     - Ладно, опричники, пошли, - бросил Саша, надевая свой черный кожаный плащ. И добавил специально для Артура:
     - Я, кстати, тоже кое-куда опоздал...

III

     Саша не просто опоздал на примерку, а появился на пороге, когда Оля уже собиралась ложиться спать. Одна. Назло.
     "Буду спать по диагонали", - подумала Оля, держа в руках фату и не зная, куда ее приспособить. В конце концов она повесила ее на тот же крючок, на котором висела скрипка. И этот неожиданный натюрморт расстроил ее - фата показалась могильным венком, который кто-то возложил на всю ее сегодняшнюю и будущую жизнь.
     Тут, как ни в чем не бывало, и явился Саша.
     - Если хочешь знать, это подлость просто! - с обидой в голосе обратилась Оля к дражайшему жениху.
     Саша встряхнул свой кожаный плащ и аккуратно повесил его на плечики:
     - Здрасьте. Подлость - это когда, извини, спид в нагрузку получают.
     - При чем здесь спид, когда у нас свадьба?!
     Она стояла в дверном проеме, скрестив руки на груди. Сквозь легкую ткань голубого халата просвечивало ее худенькое тело, выглядевшее в лунном свете особенно соблазнительно.
     Саша прислонился к стенке и внимательно посмотрел на подругу, потом сбросил испачканные грязью ботинки:
     - Оленька, конечно, ни при чем. Это я так, к слову.
     Оля не собиралась сдаваться, бабушка хорошенько попилила ее перед уходом, прямо как заправская скрипачка:
     - Мы тебя, идиотки, два часа ждали! Последняя примерка, теперь не изменишь ничего. Она сразу шить будет.
     Саша уже стянул и джемпер:
     - Ну и замечательно. Я вам целиком доверяю. В платьях ни-че-го не понимаю, правда, Оль.
     - Меня бабуля замучила просто! "Вот, он необязательный, он такой, он сякой"...
     Саша улыбнулся, как Чеширский кот - от уха до уха:
     - А ты отвечай: "Любовь зла, полюбишь и братка".
     Пристально глядя на нее, Саша методично расстегивал пуговицы, снимал рубашку, майку, взялся за брючный ремень. Оля, слегка обалдев, продолжала говорить по инерции, непроизвольно меняя тон:
     - Я хотела вместе, чтоб ты одобрил, а ты как всегда...
     Не отрывая смеющегося взгляда от невесты, Саша начал расстегивать брюки.
     - Хотела вместе, говоришь? Хорошая идея. Главное - своевременно! - брюки отправились вслед за рубашкой.
     - Ну да... А ты что, в стриптизеры записался? - Ольга не могла долго сердиться на него, но и отступление тоже было не в ее правилах. Хотя какие уж тут правила!
     - Не-а. Соскучился, - честно ответил Саша.
     Уже смеясь, Оля развязала пояс халатика:
     - Видела бы бабуля... - с притворной горечью вздохнула она.
     Над ними фата венчала скрипку, как праздничный букет, подаренный замечательной исполнительнице поклонником ее таланта...

***

     Умиротворяющая тишина, которая, казалось, невидимым куполом накрыла Олю и Сашу, время от времени нарушалась шумом проезжающих за окнами машин. Оля, приподнявшись на локте, осторожно указательным пальцем дотронулась до пулевого шрама на Сашином боку:
     - Саша, брось все это, а?
     - Что именно?
     - Ну, ты же умный, одаренный, а разбойник, - вкрадчиво сказала она и прижалась лицом к его ладони.
     - Разбойник... - усмехнулся он и погладил ее, как маленькую, по голове. - Думаешь, я об этом не думал? Думал... Так странно... Понимаешь, был момент, казалось, все: убьют или сяду. Даже клятву дал пацанам. А потом раз - и все утряслось! Да ты же помнишь, тогда, на даче.
     Оля шумно вздохнула:
     - Но сейчас-то два года прошло.
     - А мне нравится, Оль. Это такая жизнь... реальная, что ли. Как в мезозойскую эру, - помолчав, Саша встряхнул ее за плечи. - И море, море, огромное море денег! Знаешь, как мы года через два заживем? Даже не через два года, через год!
     Оля вздохнула: ну что он, прямо ребенок, честное слово, будто все в игрушки играет в песочнице:
     - Ой, Саш, да при чем здесь деньги? Страшно это все... Знаешь, мне родители сегодня приснились. Будто они живы, мы все в Анапе и купаться пошли. И я заплыла так далеко, за буйки, что их не вижу. Фигурки какие-то, как мураши на берегу. Плыву, и только слышно, мама меня зовет: "Олюшка! Плыви назад! Олюшка, я боюсь!"...
     Саша наклонился к Оле и нежно поцеловал глаза, щеки, теплые губы:
     - Ну что ты, зайка? Я же с тобой, я люблю тебя, что ты?
     Оля погладила рукой Сашино плечо, на котором был выколот небольшой, величиной с пол-ладони кельтский крест. Мизинцем она провела по очертанию странного креста:
     - Саш, а ты во все это веришь? И почему этот крест не такой, как у всех?
     - Но я ведь тоже не такой, как все, - почти всерьез ответил ей Саша. - А крест такой потому, что кельты, в отличие от многих других, не предали своих предков, а просто соединили в своей религии, в образе как раз этого креста, языческое солнце и веру в Христа. А верю ли я во все это? Знаешь, Оль, мне иногда кажется, что не в свое время родился. А может, я когда-то уже и рождался. Вовремя. И был настоящим кельтом.
     - Но они же жестокие были, Саш.
     - Они были просто воинами. Строгими, но справедливыми. Кстати, забавно - кельтская знать, что женщины, что мужчины, носили холщовые рубахи и что-то вроде шерстяных плащей. Штаны, как это ни смешно, носили исключительно простолюдины.
     Оля засмеялась:
     - Так что, Белов, ты в прошлой жизни без штанов ходил, что ли?
     - Ест-ст-но.
     - То есть, ты там, конечно, самый главный был?
     - Насчет самых главных - не поручусь, но что не среди последних - это точно. Голову на отсечение дам. - Саша подмигнул ей обоими глазами сразу. - У кельтов ведь оно как было? Да как, как? Собственно, как у нас. Одни пашут в поте лица, другие их в страхе держат, а третьи всем этим управляют. Всегда существует только три класса: народ, воины и...
     - Политики?
     - У кельтов они назывались друиды.
     - Вроде священников?
     - Отчасти. Но они не только были посредниками между верхним и нижним миром, но и сами обладали почти божественной мистической силой. Они умели повелевать не только людьми, но и стихиями - ветрами, водами, огнем. Зато и отвечали за все. И всех.
     - Так ты хочешь сказать, что ты был именно друидом? - не без язвы в голосе поинтересовалась Оля.
     - Я не волшебник, я пока только учусь, - рассмеялся Саша, но тут же снова стал серьезным:
     - Сейчас я пока воин. Быдлом я не стану. Я обязательно поднимусь. Мой путь - только вперед и вверх.
     - А я? Куда же я?
     - Как куда? За мной. Со мной. Я же тебя люблю больше всех на свете.

IV

     Юра, Юрий Алексеевич Кошко, недавний выпускник престижного МГИМО, спец по международному праву, последнее время все более охотно оказывал услуги Белову и его команде. Уж больно хорошо платили. Причем налом, иногда даже валютой.
     Кто бы мог подумать! А что ему было делать, если он, Юра Кошко, закончивший с красным дипломом самый престижный в стране институт, оказался никому не нужен?
     О поступлении в Институт международных отношений он мечтал с восьмого класса. И хотя все вокруг убеждали его, что без блата поступить туда невозможно, он упрямо гнул свою линию. Школу Юра окончил с золотой медалью, но она его не спасла. Его элементарно зарезали на первом же экзамене. Причем так беззлобно и даже сочувственно: типа, куда ты, парень, в калашный ряд со своим-то свиным рылом?
     Юра понял, что единственный его шанс - отслужить в армии, вступить там в партию, а уж после, через рабфак, пытаться вновь одолеть эту вершину, которая казалась сияющей. Так оно и случилось.
     Поступив, он был уверен, что уж теперь-то весь мир будет у его ног. Но к третьему курсу понял, что его ждет в лучшем случае место юрисконсульта в какой-нибудь внешнеторговой организации, впаривающей сеялки-веялки населению занзибарских пустынь.
     Вышло же - и того хуже. Страна как раз пошла в полный разнос, и юрисконсульты без волосатой лапы никому не были нужны. Во вновь образовывающиеся фирмы и фирмочки брали не столько хороших спецов, сколько людей со связями.
     И все-таки сработал пусть скромный, но блат. Родственная, так сказать, протекция. Мать устроила его в свой загибающийся НИИ среднего машиностроения, в юротдел. Смешно сказать, его месячной зарплаты хватило бы разве что на блок импортных сигарет. Но Юра не курил. Так что подобный расклад его не особо-то радовал. И он затосковал.
     Поэтому когда к нему домой заявился нагловатый сосед из второго подъезда, носивший дурацкое имя Космос, и попросил помочь с оформлением документов, Юра сразу, без раздумий и разговоров, согласился. Начав работать на Космоса и Белова, Юра скоро сообразил, во что он вляпался. Но в таких случаях, как говорится, вход - рубль, выход - два.
     Для Юры же главная проблема заключалась поначалу в том, чтобы найти моральное оправдание своей новой деятельности. Куда было деваться? Он его нашел. И успокоился. Теперь все так работают, страна у нас такая - ничего здесь не попишешь! Не без труда, но он вывел для себя эту формулу.
     Так что просьбу съездить в фирму "Курс-Ин-Вест" и посмотреть контракты за последние полгода он воспринял как обычное рабочее задание. Надо посмотреть - посмотрим, надо оценить - оценим.
     В "Курс-Ин-Вест" он поехал на такси - так распорядился Белов. Фил предлагал послать с Юрой своих бойцов, но Саша сказал, что не стоит, если они обо всем договорились...

***

     Выйдя из машины, Юра указательным пальцем поправил очки. Перед самой оградой он остановился и, что называется, привел себя в порядок - аккуратно заправил шарф, разгладил на груди белый модный плащ и, взявшись за козырек кепки, слегка сдвинул ее на затылок. Он немного нервничал, но всем своим видом пытался излучать уверенность. Это было важно прежде всего для него самого.
     Юра подошел к воротам. К нему неторопливо, вразвалочку направился охранник в черной униформе:
     - Вы к кому?
     Взявшись пальцами за дужку очков, Юра разглядел фамилию охранника на бейдже - Кокошкин. "Почти однофамилец - улыбнулся про себя юрист. - Кошко-кокошка. Рифма, однако".
     - Добрый день, - вежливо поздоровался он. - Я от Белова. У меня встреча с Артуром Вениаминовичем.
     - Подождите, - кивнул охранник и отправился в дежурку. Сняв трубку внутреннего телефона он проговорил, словно передавая оперативную информацию:
     - Он прибыл.
     Кошко от делать нечего рассматривал окрестности, но остановить взгляд было не на чем. Справа возвышался глухой брандмауэр, в стене левого дома лишь одно слепое окошко. За офисной оградой, в глубине, начиналась высокая арка. Чем-то этот мрачноватый пейзаж напоминал не Москву, а Питер.
     Он услышал, как позади него прошелестели шины уезжающего такси. А Кокошкин уже открывал ворота:
     - Проходите. Знаете, как идти? Прямо и за угол.
     - Спасибо.
     Поправив еще раз шарф и переложив кейс из руки в руку, Юра вошел в арку. В ее полумраке после яркого солнца он практически ослеп. Постояв несколько секунд, чтобы привыкнуть к новому ощущению, он вошел во двор и свернул направо, за угол.
     Навстречу ему быстро двигались два темных силуэта. Юра не успел ничего подумать, все случилось мгновенно. Чудовищный удар бейсбольной биты, казалось, расколол его голову надвое. Но это было, наверное, уже в прошлой жизни...
     Вечером в один из переулков около Ленинского проспекта свернула красная "копейка". Проехав через двор к гаражам, машина приостановилась. Из нее прямо на дорогу выпихнули тело в грязном окровавленном плаще...
     Юра упал на спину. Следом из взревевшей и рванувшей с места машины вылетел кейс. Он раскрылся в воздухе: белые бумажные листы закружились в воздухе, медленно опускаясь на асфальт, серые сугробы и черные лужи.
     Уцелевшие очки чудом удержались на лбу Кошко. Сквозь толстые линзы кровавая рана на лбу юриста казалась еще более страшной...
     В приемном покое Склифа в этот поздний час было малолюдно. Только на одном из деревянных диванчиков, словно три богатыря с конфетной коробки, восседали Космос, Фил и Пчела. Они были явно не в настроении, с чего уж тут радоваться, но их печаль выражалась весьма своеобразно. Нервно хихикая, они хрустели чипсами и синхронно провожали взглядами ножки проходящих мимо медсестер.
     - Да, - задумчиво протянул Пчела, - облом.
     - Я говорил, надо было ребятишек с ним посылать, - рубанул рукой воздух Фил.
     - А заигрался Белый, - раздраженно подытожил Космос. - Думает, он - комиссар Миклован.

***

     В глубине гулкого бесконечного коридора Саша в накинутом поверх кожаного плаща белом халате разговаривал с солидной врачихой. Он внимательно, мрачно сдвинув брови и чуть склонив голову, слушал ее профессиональный отчет.
     - Множественные переломы. Ушибы. Черепно-мозговая травма. Пришлось делать трепанацию. Жить, безусловно, будет, но инвалидность гарантирована.
     - Его вы оперировали? - тихо спросил Саша.

***

     Мимо них прошла хорошенькая медсестра в слишком коротком халатике. Пацаны, как один, сделали охотничью стойку. Но всех, по обыкновению, опередил Пчела:
     - Девушка, тут такая проблема, - вкрадчиво заговорил он. - У меня температура. Примерно пятьдесят - пятьдесят шесть.
     Углубившиеся ямочки на щеках медсестры наглядно продемонстрировали, что она вполне принимает правила игры:
     - В таком случае вас надо немедленно изолировать.
     Пчела, казалось, готов был взвиться, как пламя костра, а изолироваться - ну хоть прямо сейчас...

***

     - К вам отдельно заедут, поблагодарят, - заканчивал разговор Саша. - Пожалуйста, проследите, чтобы за ним как следует ухаживали.
     Саша вежливо пожал врачихе руку и, махнув Пчеле и ребятам, скомандовал:
     - Ладно, пошли, опричники.
     - Сань, ну что врачи говорят? - подскочил к нему Фил.
     - Херово, - бросил Саша.
     - Подождите! Подождите! - раздался в конце коридора нервный женский голос.
     Все обернулись. Женщина с опухшим от слез лицом и с выражением совершенного отчаяния в глазах быстрыми шагами приближалась к ним.
     - Вы Белов, да? - задыхаясь, выговорила она, глядя Саше в глаза.
     - Я, - уже почти понимая в чем дело, спокойно ответил он.
     Отодвинув Фила, женщина со всего размаха влепила Саше пощечину. Саша вздрогнул и отвернулся, лицо его на мгновение окаменело. Повисла гулкая пауза...
     - Вы его видели? Вы видели его?! - кричала мать Юры Кошко, а это была именно она. - Из-за вас он живой труп теперь! - она беспомощно опустила руки. - Сколько я ему говорила - не связывайся с уголовниками!..
     - Извините, - сухо сказал Саша, бросив на женщину быстрый взгляд.
     Он швырнул халат на диван и, уже не оглядываясь, зашагал к выходу.
     - Господи, из-за этого щенка! - растерянно, но уже словно самой себе или просто в пространство сказала женщина.
     На ходу, через плечо, Саша бросил:
     - Пчела, поможешь ей деньгами, не забудь...
     Пчела, стоя вполоборота к матери Кошко, достал бумажник.
     - Ну почему у вас на уме одни деньги? - обреченно махнула рукой женщина и медленно побрела в глубь коридора.
     Пчела, искренне не понимая ситуации, пожал плечами, спрятал бумажник в карман и вслед за ребятами двинулся к выходу...

V

     Один из сидящих за длинным столом клерков заглянул в пришедшую по факсу бумагу:
     - Шестьсот тонн алюминия. Пятьдесят процентов предоплата. Налом, остальные по факту.
     Физиономия Артура вытягивалась на глазах. Видимо, то, что он только что услышал, превосходило меру его разумения:
     - Так сколько?! Я не понял, повтори.
     Хлебников, его верный зам, для порядка проверил сообщение и, победно улыбаясь, повторил цифры.
     - Ни хрена себе... - присвистнул Артур. - А кто это? Ты Петру звонил?
     - Он проверял - реальные люди...
     Артур, нервно расхаживая взад-вперед по узкому пространству кабинетного предбанника, теребил свой цветастый галстук и причитал, как актер в античной трагедии:
     - Риск-то, конечно, большой, но наличка... Чай с лимоном! - бросил он секретарше Людочке. - Наличка, наличка, наличка... - едва не пел он.
     И, наконец, решился, словно после жаркой бани всем своим упитанным телом ухнул в ледяную прорубь.
     - О'кей, - махнул он Хлебникову, бодро проходя в кабинет. - Звони в Душанбе, пусть Бако готовит поставку. Заключай контракт пожестче и давай тоже туда, проследишь за отгрузкой.
     Хлебников, который изначально шел к шефу с каким-то документом на подпись, по инерции протянул Артуру красную папку с бумагами. Но сделал он это зря. Артур словно взбесился - от раздражения, радости и нетерпения в одном флаконе. И этот флакон взорвался:
     - Что ты стоишь?!! - завизжал Артур. - Бегом, бегом, бегом! - И Артур, неожиданно бодро для своей комплекции изобразил резвый и целенаправленный бег на месте.
     Спровадив таким экзотическим образом бестолкового зама, Артур плюхнулся в кресло и, как это обычно делают крутые парни в американских фильмах, закинул ноги на стол. Душа его пела. Вместе с ним и весьма фальшиво:
     - А в Таджикии родимой распускаются каштаны!..
     В кабинете было душно. Воздух переполняли запахи хорошего одеколона, дорогого коньяка и пота. Артур всегда потел в сложных ситуациях, будь то большое горе, сильная радость или крупная сделка. Сейчас к этому сложносоставному запаху прибавился еще один - запах денег. Причем не фигурально, а буквально.
     Сотрудники фирмы вытряхивали на полированный стол пачки денег из огромных резиновых мешков. За процессом наблюдали Артур и двое солидных мужчин министерского вида. Один грузный и щекастый, второй поджарый, с седым ежиком. Это были покупатели, и алюминий нужен был им позарез.
     По внешнему виду банковских упаковок можно было с легкостью определить, что банкноты, прежде чем попасть на этот стол, прошли через многие руки. И пахли, точнее, пованивали, соответственно.
     - Надо пересчитать, - деловито заявил Артур.
     - Артур, - укоризненно покачал головой щекастый, - мы не первый день в бизнесе.
     - Считайте, - не терпящим возражения тоном повторил Артур и сам начал засучивать рукава. Вслед за ним и Хлебников стал покорно развязывать галстук, словно это могло поднять его работоспособность.
     - Считайте. Здесь пятьдесят процентов, - жестяным голосом проговорил щекастый. И, поднимаясь из кресла, добавил:
     - Ждем металл...

***

     Спустя два часа деньги, наконец, были пересчитаны. Все было тип-топ. Можно было считать, что первый этап завершен: денежки, они вот уже, вот, у Артура в кулаке.
     Он расхаживал по кабинету и возбужденно говорил в телефонную трубку:
     - Бако! Бакошка, слышишь? Отправляйте срочно!.. Что значит много? Такой контракт!.. Да... Да... Ну хорошо, хорошо, только не дольше. У меня очень жесткие сроки... Ну, я верю в тебя... Да... Привет Далеру. До звонка. - Дождавшись коротких гудков отбоя, Артур, паясничая, склонился к телефонному микрофону и ласково, игриво проворковал туда:
     - Чурбанчик ты мой ненаглядный!!!
     Чувства переполняли его, Артур готов был лопнуть. Лишняя энергия требовала немедленной нейтрализации.
     Неуклюже приплясывая, он все более входил в раж и в одиночестве начал свой коронный номер, который позволял себе лишь в сильном подпитии, - как Кинг-Конг, он прыгал на полусогнутых ногах, бил себя кулачками в грудь и подпевал, ритмично выпячивая массивный подбородок: "Куба далеко, Куба далеко, Куба рядом! Это говорим мы!"
     Секретарша с подносом зашла именно в тот момент, когда Артур отплясывал уже на рабочем столе.
     Людочка мелко задрожала от смеха, изо всех сил стараясь сдержать себя. Но чайная ложечка предательски дребезжала на блюдце, а чай едва не выплескивался из стакана.
     Артур Вениаминович, увидев ее наконец, сделал строгое лицо:
     - Люда! Сегодня из Нью-Йорка факс пришел.
     Людочка, словно в замедленной съемке, сменила смеющуюся маску на сугубо деловую. Все-таки она была профессионалом:..

VI

     Погода стояла прекрасная. Настоящая весенняя. Здесь, на железнодорожных путях "Москвы-Сортировочной", где пахло креозотом, дымком и угольной пылью, весна ощущалась еще острее. Утреннее солнце еще едва-едва пригревало, но уже было видно, что день будет прекрасным.
     За Артуром и Хлебниковым, стремительно шагающими вдоль длинного состава, едва поспевали начальник станции, грузчики и сияющие сотрудники " Курс-Ин-Веста".
     - Ну давай, докладывай, - приказал Артур Хлебникову.
     - Значит, так, - деловито начал тот. - Докладные подписаны, с начальником все договорено. Ну, надо подмазать, сам понимаешь... Грузчики на месте.
     Остановившись у головного вагона, Артур как дирижер взмахнул рукой:
     - Ну, вскрывайте. Глянем на наш таджикский алюминий. Крылатый металл. Здорово поднимает!
     Пока Хлебников с начальником станции обменивались накладными, Артур продолжал дирижировать:
     - Где шампанское?
     - Все как положено, - успел подскочить с видом именинника Хлебников.
     Под скрежет дверей вагона, вскрываемого работягами в оранжевых жилетах, в голубое небо выстрелило шампанское. Шипучий пенный напиток, расплескивая на землю, разлили в пластмассовые стаканчики, расставленные рядком на поленнице шпал.
     - Итак, уважаемые товарищи! - вовсю актерствовал Артур. - Перерезана алая лента, и первая партия таджикского алюминия хлынет на наш московский простор!
     Публика зааплодировала.
     И вот он, последний аккорд! Тяжелая дверь с жутким металлическим лязгом отъехала, наконец, в сторону. Солнечные лучи, пробившиеся сквозь дощатые щели вагона, весело заиграли по его стенам.
     На лицо Артура больно было смотреть. Стаканчик с шампанским выпал из его онемевшей руки. Рот открылся, как у выброшенной на берег рыбки.
     Вагон был пуст. Девственно чист и пуст. Если, конечно, не считать роскошной цветочной корзины, чьей-то заботливой рукой водруженной прямо в дверном проеме.
     - Так, я не понял. Не понял, - действительно ничего не понял Артур. - Что это за фигня?
     Хлебников, не отвечая шефу и не веря собственным глазам, метнулся в вагон. Окончательно убедившись в его безоговорочной пустоте, он истошно заорал кому-то вдоль вагонов:
     - Проверяй все вагоны!
     Артур, готовый, казалось, расплакаться, мешковато уселся на грязную просмоленную шпалу. В руках он держал дурацкую цветочную корзину, издевательски украшенную траурной лентой.
     У вагона суетились его люди, железнодорожные служащие, мелькали красные милицейские околыши.
     Подскочил запыхавшийся Хлебников.
     - Ну?
     Хлебников смог лишь развести руками.
     - Я тебя, муфлон, спрашиваю? Эт-че такое?
     - Все. Все, - едва переводя дух, просипел несчастный Хлебников. - Все выгребли подчистую.
     Артура затрясло:
     - Я тебя сейчас сам выгребу!
     Отвернувшись от всего опостылевшего мира, Артур, вперив бессмысленный взгляд в голубые небеса, машинально вытирал пот со лба уголком траурной ленты.
     Солнце уже залило светом все огромное пространство станции "Москва-Сортировочная". И кого-то, в отличие от Артура, оно грело гораздо ласковей. В природе всегда есть место равновесию: если где-то много горя, то в каком-то другом месте обязательно много радости.
     Буквально через десяток железнодорожных путей в сторону от злосчастного пустого состава стоял другой, точная копия предыдущего. Отличие ситуации было только в том, что вдоль него быстрыми уверенными шагами шла группа людей во главе с Сашей Беловым, Филом и Космосом. Вслед за ними едва поспевал железнодорожник. Замыкали процессию несколько боевиков из бригады.
     В проеме открытого вагона радостно распевал бодрую песенку Пчела:
     - Советский цирк умеет делать чудеса, - вопил он, имея на то все основания.
     За его спиной тускло поблескивали аккуратные штабеля металлических чушек. Это был алюминий. Тот самый, что поднимет на раз.
     Космос ласково приник к волшебному грузу:
     - Теперь это все наше, прикинь! - ясное дело, кому, как не сыну астрофизика, было оценить возможности крылатого металла.
     - Золото Маккены, - восторженно и одновременно снисходительно подвел итог Саша.
     - В Уфе, на сортировочной, вагоны отцепили, поставили пустые, опломбировали, и ту-ту-ту! Вперед, с песнями, - из Пчелы так и перли восторг и гордость за содеянное с таким блеском, он даже попробовал изобразить движущийся паровоз.
     - Орлы. Ну просто орлы. - Саша по-ленински щурился на солнце и Пчелу. - Теперь этот урод никуда не денется.
     Махнув бойцам, он браво отдал приказ:
     - Закрывайте. Вместе с Пчелой.
     Хохочущий Пчела, изо всех сил отмахиваясь от протянутых к нему рук, все же не отбился. Его схватили и несколько раз подкинули в небо, по-прежнему голубое. Что и говорить, это был, конечно же, Пчелин триумф.
     Один только Фил остался серьезным, отдавая последние распоряжения пожилому железнодорожнику в старенькой форменной фуражке:
     - Слышь, командир. Как договорились: закрываешь, пломбируешь, а бабки потом.
     Командир согласно кивал.
     Роли переменились. Если еще недавно Артур был полным хозяином положения, то сейчас "министерские" заказчики были вправе диктовать свои условия. Оговоренный срок Артур элементарно просрал. А еще пальцы гнул.
     - Артур, пойми, мы очень зависим от этого металла, - беззлобно, но со значением говорил щекастый.
     Артур суетливо оправдывался:
     - Я понимаю, но вы тоже меня поймите, - наискосок через весь кабинет Артур перебежал к карте Советского Союза, висевшей на стене. - Посмотрите на эту карту наших долбаных железных дорог. Здесь - Москва, - ткнул он толстым пальцем, - здесь - Таджикистан... Они и в нормальное-то время очень плохо функционировали, - будто двоечник перед учителем географии оправдывался он, прекрасно при этом понимая, что оправдания выглядят неубедительно и чудовищно глупо.
     Естественно, ответ он получил вполне ожидаемый:
     - Артур, это твои трудности, - тон щекастого стал уже более раздраженным.
     Прыжки и ужимки Артура его трогали меньше всего. Его волновал только алюминий.
     - Да, я понимаю, но подождите...
     Второй гость, с седым ежиком, всегда отличавшийся исключительной корректностью и молчаливостью, почти по-хозяйски взял с Артурова стола первую попавшуюся папку, потряс ею в воздухе и демонстративно бросил обратно на стол. Это, очевидно, была точка в разговоре:
     - В общем, мы готовы ждать, ну, еще неделю, не больше.
     Мужчины молча поднялись. Щекастый исподлобья глянул на Артура и оценивающе оглядел обстановку его кабинета. Достав из кармана монетку, он крутанул ее по столу в сторону Артура. Монетка завертелась быстро, волчком. Артур, сидя в кресле, завороженно смотрел на нее.
     - Знаешь, Артур, такую арию, - на выходе из кабинета обернулся щекастый, - "Люди гибнут за металл"?
     - До встречи, - без тени улыбки завершил разговор седой.
     Артур остался один на один со своими невеселыми "металлическими" мыслями. Монетка слишком вещественно напоминала о том, что он попал. Как кур во щи. Точнее, в тысячу раз хуже.
     - Артур Вениаминович, - заглянула Людочка. - Вам Белов звонит.
     - А?
     - Белов. Александр.
     - Кто? - по его интонации Людочка поняла, что до шефа наконец-то дошло.
     - Он спрашивает, как у вас настроение?
     - Да понял, понял... - безвольным жестом отмахнулся Артур.
     Буквально за несколько секунд на лице его сменилось несколько противоречивых чувств: растерянность, бешенство и проблески решимости. Голова его, наконец, начала соображать. И главное, что она сообразила, - к разговору с Беловым он не готов. Пока не готов.
     - Скажи, меня нет. Я скоропостижно скончался. Меня вообще здесь нет. Я уехал. В Таджикистан. Нет, в Монголию. Так. Стоп.
     Артур швырнул монетку в корзину для бумаг.
     - Соедини меня срочно с Петром.
     Он закурил сигарету и чертыхнулся - чуть было не зажег с фильтра.
     - Сволочь, - бормотал он едва ли не с восхищением. - Скотина...

VII

     Саша свернул на Герцена. Время еще в запасе было, поэтому он ехал настолько медленно, насколько мог. Оля сидела рядом спокойно, глядя вперед на мокрую мостовую. Но он чувствовал, как она волнуется. Все-таки сегодня в каком-то смысле решалась ее судьба. Комиссия консерватории определяла сегодня, кому из вчерашних выпускников что светит.
     - Ну вот, прикинь, - излишне бодро предположил Саша, - тебе сейчас говорят: "Распределяетесь в "Ла Скала"!" Или куда там?
     - В Бостонский симфонический оркестр, - подсказала Оля, и на щеках ее обозначились ямочки.
     Значит - немного расслабилась.
     - Во. В Бостонский. Что будешь делать? Бросишь меня, да? Поедешь в Америку проклятую? - он покосился на Олю и подмигнул памятнику Чайковского, сворачивая во двор консерватории.
     - Во-первых, я хочу сольно выступать, - не без пафоса заявила Оля. - А во-вторых, никуда я от тебя не поеду, знаешь прекрасно.
     - Знаю, маленькая моя. Давай, ни пуха. Я тебя жду.
     Оля подставила щеку, но не тут-то было. Саша не мог отпустить ее без полноценного поцелуя.
     - Ты с ума сошел, Белов, - не сразу вырвалась Оля.
     Он лишь улыбнулся, наблюдая, как она поправляет ничуть не пострадавшую прическу.
     Взглядом проводив Олю до самых дверей консерватории, Саша вышел из машины. Он пнул переднее колесо своей синей БМВ. Нет, ему не показалось - можно чуть-чуть подкачать. Саша открыл багажник и потянулся за насосом.
     - Пойдешь со мной. Быстро. - Белов почувствовал, как в левый бок ему уперлось дуло пистолета.
     - Сейчас. Багажник закрою.
     - Бегом.
     Ох, как Саша не любил, когда ему приказывают! Да еще и таким тоном. Но в данном случае следовало согласиться с неоспоримым доводом, упиравшимся ему теперь прямо в спину.
     Рядом тормознула черная "Волга". Бросив взгляд на дверь консерватории, Саша сделал пару шагов и опустился на заднее сиденье рядом с молодым бугаем в черной кожаной куртке. Другой, с пистолетом, втиснулся рядом, не без труда захлопнув дверь.
     Выехав на Герцена, машина резко набрала скорость и рванула в сторону площади Восстания. Все молчали. Говорить пока было не о чем.
     Стиснутый с двух сторон "быками", Саша смотрел вперед, на дорогу и увеличивающееся на глазах здание островерхой высотки. Мужик, сидевший рядом с водителем, внимательно и с любопытством рассматривал Белова в зеркале заднего вида. У мужика был крепкий коротко выбритый затылок и глубокий бледный шрам на правой стороне лица - от середины лба до середины щеки.
     Быстро проскочили Пресню, потом Хорошевку и уже через минут пятнадцать съехали на едва заметную дорожку, ведущую куда-то в глубину Серебряного бора. Саша невозмутимо поглядывал по сторонам. Место было хорошее. У самой Москвы-реки.
     Здесь и остановились. От воды медленно поднимался туман. И ни единого человека не было видно. Будний день. Весна, не лето.
     - Пацаны, погуляйте, - приказал тот, со шрамом.
     "Быки" и водитель выбрались из машины, открыли багажник и разобрали заранее приготовленные обрезки труб. Один намотал на руку крупноячеистую цепь. "Психологическая обработка, так сказать", - про себя усмехнулся Саша.
     Ну, ничего, к такому он всегда готов. Не первый день в школе. Хотя рожи у них были все же малоприятные.
     - Ну что, фраер, колись. - Меченый, наконец, соблаговолил обратиться к нему.
     - Что именно тебя интересует?
     - Где металл?
     - У меня. Артур получит его только тогда, когда введет моего человека в состав учредителей, - не задумываясь - ибо это было давно принятое решение, - высказал свою деловую позицию Саша.
     - Это с какого хрена? - взвился Меченый, и шрам его заметно побелел.
     - А не надо бить по голове моего юриста, - назидательно пояснил Саша.
     - Ты пришел к Артуру с наездом. - Меченый постарался выдержать столь же дидактичный и спокойный тон.
     - Я пришел поговорить по делу. Хамить козла никто не заставлял, - спокойно закончил Саша.
     - Ладно, дело прошлое, - не споря и уже вполне примирительно сказал Меченый. - Верни металл, и вопрос закрыт.
     - А найди! Шестьсот тонн - не иголка. Давай! - В Сашином голосе прозвучала неприкрытая издевка.
     Меченый всем своим видом теперь демонстрировал, что спокойный деловой разговор окончен:
     - Ты отвечаешь за свои слова?
     - Я всегда отвечаю за свои слова, - без тени сомнения ответил Саша, крепче сжимая кулаки.
     - Ну, молись, сука. - Меченый, похоже, вышел из себя, прямо-таки - выскочил. И, резко отвернувшись, взялся за ручку двери: пора было кончать со всем этим.
     - Погоди, родной... Меченый с еще большим любопытством, чем прежде, взглянул на Белова в зеркало.
     - Сюда смотри, - медленным движением глаз Саша указал - куда именно.
     В Сашиной левой руке, почти уютно, как-то по-домашнему уместилась аккуратная граната.
     Противопехотная. Такие ласково и нежно кличут "лимонками". Большой палец предусмотрительно был продет в кольцо. Граната находилась в идеальной боевой готовности.
     Меченый судорожно дернулся, а скулы у него напряглись. Шрам обозначился еще резче.
     Саша, не повышая и не понижая тона, продолжал. Каждое слово он произносил четко и раздельно, словно ставил ударения - для большей доходчивости:
     - Когда меня задевают, я иду до конца. Я смертник, ты понял? - Меченый, судя по мгновенному взмаху ресниц, понял, уяснил. - Скажи "быкам", пусть подождут, а мы поедем в город. Считаю до трех и вынимаю чеку. К едреной матери. Раз. Два... - на слове "три" Саша и вправду выдернул кольцо. Теперь достаточно было просто разжать пальцы. Следовало к тому же признаться, что Сашина рука ребристое тельце тяжелой и опасной игрушки уже порядком устала держать.
     Но Меченый и без Сашиных слов это понял. Он опустил стекло и крикнул:
     - Пацаны, погуляйте, мы отъедем.
     - Оценка "пять". Давай, садись за руль. Только не тряси - я кольцо обратно вставлю. - Саша улыбнулся Меченому как лучшему другу.
     Тот, больше не оборачиваясь, пересел на водительское место, и они тронулись - сначала медленно-медленно, а потом - в карьер.
     Туман по-прежнему неторопливо плыл вдоль реки, куда-то в сторону видневшихся вдалеке высотных жилых домов.
     - Так я не понял, что случилось? - ошарашенно вопрошал приятелей боец с намотанной на ладонь цепью. - Мы приехали?.. - И лишь удивленное молчание было ему ответом.

***

     Это была катастрофа. Неужели все было зря: годы учебы, сотни часов упражнений, репетиций? А ведь все говорили, что она с самого начала подавала огромные надежды. А теперь - что? В никуда? Домашней хозяйкой при муже. Пусть и с консерваторским образованием.
     Ей при распределении не предложили ничего. Ничего. Даже самого захудалого оркестра. А она, дура, размечталась. После этого позора Оле захотелось сразу исчезнуть, испариться из этого, ставшего таким ненавистным, так прежде любимого, здания консерватории. Но уже на выходе из зала ее остановил, взяв под локоток, профессор, Валентин Георгиевич. Ни слова не говоря, он повел ее по коридору на третий этаж, в их класс, где, как она до сих пор считала, прошли ее лучшие годы.
     В окружении портретов великих композиторов и исполнителей Оля чувствовала теперь себя совсем чужой. Она слушала Валентина Георгиевича, но мысленно была уже далеко отсюда.
     - Олечка, поверь мне, старому профессору, я сам через все это прошел. Нужно обладать экстраординарным талантом, чтобы добиться таких вот вершин. - Валентин Георгиевич, артистично всплеснув руками, призвал в свидетели портреты великих. - Ты человек способный, но скажи, неужели тебя устроит шестой пульт в оркестре? И даже не в оперном, а драматическом?
     Оля понимала, что ей абсолютно нечего возразить. Да и желания не возникало. Но Валентин Георгиевич все продолжал и продолжал:
     - Оленька, я очень уважаю твоих родителей, они мне были очень близки, я чувствовал бы себя нечестным, если бы тебе этого не сказал...
     Оля подошла к роялю и взяла простенький минорный аккорд.
     - Я поняла все, Валентин Георгиевич, - неожиданно для самой себя спокойно и почти безразлично проговорила она. - Мне надо идти, извините. Меня просто ждут внизу. До свидания.
     Вымученно улыбнувшись, Валентин Георгиевич лишь беспомощно пожал плечами - он сделал для нее все, что мог.
     Тяжелые двери консерватории медленно закрылись за ней. Наверное, навсегда.
     Машина была не заперта, но Саша куда-то исчез. Посмотрев по сторонам, Оля села в машину. В салоне невыносимо громко звучал фрагмент скрипичной сюиты Рахманинова. Оля резко повернула ручку настройки - из динамика полилась какая-то тупая попса. Но в данный момент эти звуки раздражали ее меньше.
     Невидящим взглядом Оля смотрела сквозь лобовое стекло на счастливых студентов с футлярами в руках и совсем им не завидовала. С нее хватит.
     Наконец явился Саша. Такой запыхавшийся, будто бегал на длинные дистанции.
     - Ты где был? Что машину оставил?
     - Я за сигаретами бегал, - ответил он, заводя машину. - Ну, что сказали?
     - В Москве остаюсь, - впервые ей ничего не хотелось объяснять Саше.
     - Ну и славненько, Олька, - отозвался он весьма довольно. - Все нормально. Будем жить-поживать и - как это говорится - добра наживать!
     Выворачивая на улицу, он успел бросить внимательный взгляд на Олю: да, похоже, не повезло сегодня его девочке. Ну да ничего, прорвемся. И теперь, еще более внимательно, он посмотрел в зеркало заднего вида. Все было чисто. Надо было только избавиться от гранаты, которая оттягивала карман плаща. Жизнь продолжается.

***

     Свернув с Кривоколенного переулка в Армянский, Петр увидел, что его уже ждут. Рядом с черной "Волгой" по тротуару прохаживался Силантьев. "Ну и рожу он себе отъел. Прямо член ЦК комсомола", - привычно констатировал Петр.
     Остановившись метрах в десяти, Петр вышел из машины и подождал, пока Силантьев подойдет к нему сам.
     - Опаздывать нехорошо. - Силантьев изо всех сил старался выглядеть начальником.
     Петр многозначительно посмотрел на часы, но ничего не ответил.
     - Ладно, ладно, - примирительно замял Силантьев. - Ну как?
     Окинув его взглядом, Петр указательным пальцем провел по своему шраму на щеке:
     - Вел себя достойно. Не трухал, угрожал гранатой. - Петр эти слова произнес едва ли не с гордостью за своего "клиента". - У пацана стержень.
     - Хорошо, давай кассету. Ты записал?
     - Да, - ответил Петр и достал из кармана диктофон. Вынув кассету, он передал ее "комсомольцу". - Что мне Артуру сказать?
     - Инструкции в рабочем порядке, - деловито ответил Силантьев. - Все, будь здоров.
     Машины - черная "Волга" Силантьева и БМВ Меченого - развернулись и разъехались. Каждая в свою сторону.

VIII

     Несмотря на все внешние изменения в жизни страны, в здании на Лубянке продолжалась обычная рутинная работа. Шпионы в мире еще не перевелись, да и, судя по всему, никогда не переведутся.
     Но те сотрудники, что собрались сегодня в кабинете генерал-майора Хохлова, шпионами никогда не занимались.
     Собравшиеся были действующими сотрудниками знаменитого Пятого Главного управления КГБ СССР. И прежде по роду своей деятельности занимались, так сказать, вопросами исключительно идеологическими. То есть следили за собственными гражданами. Их же, родных, брали в разработку. Объектами деятельности этих "суперпрофессионалов" были всякие диссиденты и прочие недовольные политикой партии и государства отщепенцы...
     Перестройка, казалось, все поставила с ног на уши. Но ситуация полного разброда продолжалась в "Пятерке" совсем недолго. Появились гораздо более интересные и, что куда важнее, более выгодные сферы применения сил. А именно: контроль за новыми политическими движениями, нарождающимся российским бизнесом и матереющим криминалом. В действительности все это было связано между собой столь прочно, что работать с каждым днем становилось все интереснее и интереснее.
     Мудрые люди в партии и органах давно поняли, куда катится страна, и теперь стремились создать систему, при которой контроль за процессами окажется полностью в руках спецслужб. Рыцари плаща и кинжала меньше всех хотели упустить свой шанс в новой жизни. Собственно, для реального внедрения в финансово перспективные сферы и был создан отдел генерала Хохлова.
     За длинным полированным столом в его кабинете сидело семь человек, каждый отвечал за свое направление. А все нити в руках держал сам Андрей Анатольевич Хохлов.
     Докладывал майор, обращаясь не только к собравшимся, но и к портрету человека с мефистофельской бородкой. Феликс Эдмундович, казалось, вполне сочувственно взирал на майора.
     - Субъект находится в поле зрения территориала с девяностого года. Вновь обратил на себя внимание при попытке рэкета входящего в нашу орбиту предприятия. Примененная им схема показывает незаурядные тактические способности, учитывая его возраст - двадцать три года. По моему указанию агент, легендированный как бандитская крыша, вступил с субъектом в силовой контакт. Специалисты отдела "Ф" проанализировали полученную запись. Вот фрагмент из их заключения: "...отличается экстраординарными волевыми качествами, эмоционально стабилен и имеет ярко выраженную установку лидера".
     Я связался с особистами по месту службы субъекта. Характеристики совпадают. - Введенский замолчал.
     Надо заметить, что Игорь Леонидович Введенский обладал внешностью идеального чекиста. То есть никакой. Среднего роста. Вполне благообразен. В меру мужествен. Спортивен. Наверное, мог даже нравиться женщинам. Разве что блеск глаз изредка выдавал скрытое тщеславие. Но это, в конце концов, не такой уж порок, особенно в условиях нового времени.
     Генерал отеческим взором обвел собравшихся. Вопросов к Введенскому, похоже, не было.
     - Игорь Леонидович, твои предложения коллегии. - Генерал, сжав руки в кулаки, тяжело опустил их на полированную столешницу.
     - Предлагаю взять Белова в разработку. Генерал Хохлов одобрительно кивнул...

***

     Артур просто не находил себе места. Да еще куда-то Петр запропастился. Именно тогда, когда он больше всего был нужен. В офисе "Курс-Ин-Веста" стояла непривычная, мертвая тишина. Там, где вчера бурлила живая жизнь, сегодня впору было справлять поминки.
     Людочка от вынужденного безделья гоняла по экрану принца Персии, которому никак не удавалось перепрыгнуть через пропасть. Раз за разом незадачливый принц падал на дно каменного колодца, и острые безжалостные шипы-кинжалы пронзали его тщедушное виртуальное тельце.
     Но не зря она считалась профессионалкой. За те несколько секунд, во время которых посетитель должен был сделать несколько шагов от входа в приемную до двери кабинета шефа, она успела нажать кнопку селекторной связи:
     - Артур Вениаминович, к вам!
     Радостно отбросив бессмысленные бумаги, Артур вскочил из-за стола. Прямо как молоденький. Он и боялся дурных вестей, и надеялся на чудо.
     Дверь открылась, и на пороге появился Меченый, человек со шрамом на правой щеке.
     - Ну, Петр, наконец ты пришел! - засуетился Артур. - Ничего не говори. Проходи, садись.
     Артур кинулся к заветному шкафчику, выхватил коньяк и два фужера.
     - Подожди, - он плохо слушавшимися руками разлил напиток. - Меня здесь скоро гасить начнут.
     Артур заглянул в бесстрастные глаза Петра и протянул ему коньяк:
     - Ну, ничего, мы же с тобой старая команда, - в голосе его звучали и надежда, и почти униженная просьба.
     Петр кивнул, но это, как оказалось, вовсе не было знаком солидарности:
     - Прости, Артура. Я тебе ничем не могу помочь. Теперь у тебя новая защита - Саша Белый.
     Ну, уж такой подлянки от жизни в целом и от Петра в частности Артур совсем не ожидал:
     - Что?! - задохнулся он от злости и бессилия.
     - В вопросе с алюминием только он тебе помочь сможет, - завершил свою мысль Петр. И добавил, чтобы не оставалось ни малейших сомнений:
     - И запомни, это - без вариантов.
     У Артура на несколько мгновений перехватило дыхание. Оттягивая душивший его галстук, Артур просипел:
     - Пошел вон, сволочь! - свои слова Артур попытался сопроводить решительным жестом, но жест вышел решительно жалким.
     А вот у Петра получилось. Уже в дверях он повернулся к Артуру и два вытянутых пальца - указательный и средний - приставил к Артуровой переносице. Вроде - пиф-паф. Легкий тычок этих пальцев отбросил Артура к стенке.
     Впору было стреляться...

***

     Юрист Кошко, чья голова была закована в гипсовый шлем, лежал в отдельной палате Склифа и размышлял о жизни и ее превратностях. Не зная, чем его развлечь, мама читала ему детскую книжку про индейцев. У индейцев все было просто: стрелы, яды, скальпы. Очень детская попалась книжка.
     - Как ты? - ласково спросила она, дочитав очередную страницу.
     Юра пробурчал что-то успокоительное в ответ. Но тут тишину стерильной больничной палаты буквально взорвало фейерверком.
     Посетителей было всего четверо, но шума они производили, будто целый взвод.
     В глазах у Клавдии Семеновны зарябило от улыбок, цветов, фруктов, блеска бокалов, фольги на шампанском.
     Цветы ей галантно преподнес Саша Белов. Он посмотрел ей в глаза так по-доброму, так обезоруживающе, что она не смогла сдержать улыбку:
     - Спасибо.
     - Ну, как самочувствие больного?
     Клавдия Семеновна неопределенно пожала плечами, но выражение ее лица свидетельствовало: пациент жив, но...
     Пчела уже громко откупоривал шампанское.
     - Тише, тише, сейчас сестра придет, - попытался урезонить своих кромешников Белый.
     - Какая, беленькая? - сделал моментальную стойку Пчела. - А что, пусть заходит, - добавил он, разливая шампанское по бокалам.
     Весна бушевала вовсю. И везде. Теперь, казалось, она пришла и в эту палату.
     Фил и Космос, опережая других, сдвинули свои бокалы, продолжая беспричинно, совсем по-детски гоготать.
     - Ладно, все, - поднял бокал и Саша. - Ну, что, брат, твое здоровье.
     Он чокнулся с загипсованной рукой Юры. Тот в ответ сдержанно улыбнулся.
     - Не зря пострадал, - философски заметил Фил.
     Из-за его спины вывернулся Космос - ему не терпелось сообщить радостную новость:
     - Теперь вон Пчела у нас - соучредитель в "Курс-Ин-Весте". Ты рад?
     Саша очень внимательно смотрел в Юрины глаза. И только когда заметил их ответное движение, достал из кармана халата новенькие очки в тонкой золотой оправе и протянул их больному. Тот, левой рукой расправив дужки, с трудом, чуть наискось, надел их.
     - Ты же не сердишься на меня, брат? - спросил Саша участливо, однако его интонация и выражение глаз предполагали и ожидали лишь один вариант ответа.
     Юрист прикрыл глаза и, слабо улыбнувшись, отрицательно покачал головой:
     - Я не сержусь на вас, Саша.
     Таким образом, ритуал во всех формальностях был соблюден. Сашино настроение тотчас приблизилось к точке кипения. Слава богу, поводов было предостаточно.
     - А у меня свадьба скоро, - торжественно провозгласил он. - Кстати, я вас приглашаю, - перевел он взгляд на Клавдию Семеновну.
     - Спасибо, - растроганно и чуть растерянно кивнула она, все еще держа в руках букет роз и так и не пригубленный бокал шампанского.
     - Жаль, тебя не будет, - сказал Саша Юре. Юре, наверное, тоже было жаль.

IX

     Расписывались в Грибоедовском, самом мод - ном и крутом ЗАГСе Москвы.
     Хотя новые веяния, похоже, его даже не коснулись. Видимо, регистрация жизни и смерти дело настолько консервативное, что новшества в эту сферу приходят последними.
     По этой простой причине гости усердно посмеивались, кто в ладошку, а кто и открыто, слушая торжественную речь регистраторши.
     Еще не старая, но порядком утомленная существованием тетка, раскрыв огромную папку с изображением сплетенных обручальных колец, торжественно и пафосно зачитывала ритуальный текст:
     - Дорогие молодожены! Помните, как поэтично сказал Энгельс: "Семья - это не просто союз любящих сердец, а главное звено в бесконечной цепи поколений, орудие эволюции, опора государства и первичная ячейка общества".
     Кажется, над мудростью Энгельса не смеялась, кроме регистраторши, только еще Сашина мама. Татьяна Николаевна была абсолютно серьезна, а в глазах ее стояли слезы. Зато уж Фил с Космосом отрывались вовсю. Более сдержанно вел себя Пчела, облеченный особым доверием и ответственностью. Он был свидетелем жениха, но больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться на месте Саши.
     Наконец премудрости кончились. Регистраторша подняла взгляд на молодых. Приближалось главное таинство гражданского бракосочетания.
     - Итак, Сурикова Ольга Евгеньевна, согласны ли Вы стать женой Белова Александра Николаевича?
     Оля с лукавой улыбкой покосилась на Сашу. Он слегка пожал ее ладонь.
     - Согласна.
     - Белов Александр Николаевич, согласны ли Вы взять в жены Сурикову Ольгу Евгеньевну?
     - Согласен.
     - Невеста, поставьте свою подпись.
     Оля, подобрав подол своего воздушного платья, присела на край кресла и расписалась. Саша поставил свой росчерк, не присаживаясь.
     - Теперь свидетели...
     Конечно, Пчела и тут оказался самым первым, рванув к столу прежде свидетельницы.
     - Молодой человек, вы торопитесь, - с улыбкой приостановила его регистраторша.
     - А он у нас невоспитанный, - раздался замогильный голос Космоса. Довольный собственной шуткой, Кос добавил:
     - Хе-хе-хе. - Ну точно Фантомас, только что сбросивший с очередной крыши очередную жертву.
     Гости засмеялись, а Саша с Олей, наконец, почти расслабились. Ритуал подходил к завершению.
     - А теперь в знак уважения и любви обменяйтесь кольцами.
     Саша и Оля переглянулись и приступили к процессу кольцевания.
     - Ой, кольцо не влезает... - прошептала Оля. - Я люблю тебя.
     - Тс-с, сейчас... Вот, - тоже едва слышно говорил Саша. - И я тебя люблю.
     - Объявляю вас мужем и женой, - в последний раз вмешалась регистраторша.
     Гости весело и вразнобой закричали, зашумели. Захлопали пробки шампанского.
     Горько!!! Кажется, Оля с Сашей даже не заметили, как оказались уже не в ЗАГСе, а во главе праздничного стола. Классическое "горько!" не только не утихало, но становилось все настойчивее. Поцелую, казалось, не будет конца.
     - Пятнадцать!! Шестнадцать!! Семнадцать!! - скандировали гости.
     Под свадьбу сняли не банкетный зал, который оказался тесным, а весь ресторан "Будапешт". Столы были составлены буквой "П", во главе которой сидели новобрачные, свидетели, родственники и ближайшие друзья.
     По правую руку от Саши столы занимали гости со стороны невесты. Это были солидные мужчины, декольтированные дамы, девушки и молодые люди с утонченными манерами.
     По левую руку картина наблюдалась иная. Крепкие пацаны с бритыми затылками, их смазливые, но не отличающиеся изысканным воспитанием подруги, солидные дядьки в разноцветных пиджаках и перламутровых галстуках. По всей видимости, это были крупные бизнесмены.
     - Восемнадцать! Девятнадцать! Двадцать!.. - продолжали скандировать дружным хором все - как левая, так и правая оппозиция.
     Олю надо было спасать. А то так можно и задохнуться.
     - А теперь - нальем и выпьем! - прервал гостей Саша. - По седьмой и до дна!
     - Саш, я не могу больше, у меня губы болят, - пожаловалась Оля, поправляя сбившуюся фату.
     - А мы притворяться будем, - заговорщицки прошептал он ей на ухо.
     Сашина тетка Катя, видя, что Татьяна Николаевна все никак не может оторвать взгляд от сына с невесткой, бодро ткнула ее в бок. Она положила сестре крабового салатика и приобняла ее за плечи.
     - Видел бы его сейчас отец, - вздохнула Татьяна Николаевна.
     - Космос, налей-ка нам!
     - Теть Кать, тетя Таня, вам красного или белого? - встрепенулся Космос.
     - Знаешь, Космос, давай-ка нам с сестренкой горькой. Сын женится, как в бой уходит.
     Рядом с Олиной бабушкой расположился восторженный друг семейства Георгий, импозантный седовласый эстет. Музыковед, между прочим. Заодно и театровед.
     Время от времени бросая заинтересованные взгляды на вульгарных красоток из "дружеского" лагеря, он выговаривал между тем:
     - Невеста напоминает о Брюллове, Блоке и Сен-Сансе одновременно. И это в эпоху поздней перестройки...Алмаз!
     - Вы забываете, Георгий, что алмаз требует соответствующего фона, - вздохнула Олина бабушка.
     Двое официантов внесли на подносе огромную запеченную рыбину. Увидев, что они направляются прямо к новобрачным, Саша с притворным ужасом закричал:
     - Рыбу - братьям!
     Воспользовавшись моментом, со стороны жениха поднялись двое. Прямо сладкая парочка. Два мужичка-боровичка, плотно упакованных и крепко сшитых.
     - Дорогие наши Саша и Оля, - торжественно начал боровичок постарше. - Так сложилось, что от наших нас здесь только двое. Но Кабан и пацаны просили передать, что уважают тебя, Саша, и поздравляют с днем свадьбы, с такой красавицей женой... И вот наш тебе подарок.
     Боровичок номер два достал из-под стола большой кожаный футляр и раскрыл его. Первый вынул из футляра охотничье ружье с богато инкрустированными цевьем и прикладом:
     - Сделано для короля Афганистана. Ручная работа, Сань.
     Из-под того же стола появился и букет из нескольких десятков белых роз:
     - Желаем невесте цвести, как тысяча роз, а тебе, Саша, удачной охоты!
     - Коля, спасибо! - приложил руку к сердцу Саша. - Короче, передай Кабану - первого зверя я посвящаю ему. А второго - всем присутствующим.
     - А Саня-то у нас самый благородный, - шепнула Татьяна Николаевна Кате, любуясь сыном. - Кать, а что, Санька на охоту ходит?
     - На охоту, на охоту, - отмахнулась Катя, подливая сестре водочки.
     - Боже, боже, какой мезальянс! - в который уже раз запричитала огненно-рыжая декольтированная дама постбальзаковского возраста. - Наша Олюшка и этот предводитель команчей! А каково его окружение? Встретишь в темном переулке - заикой станешь... Были бы живы родители, не отдали бы Олюшку в руки троглодитов.
     - Шампусик, мадам, - сосед внимательно и с интересом заглянул ей в декольте.
     Саша, очищая для Оли апельсин, услышал эту замечательную репризу и склонился к Оле:
     - Ну, Монтекки и Капулетти, ей-богу. Оля засмеялась:
     - По-моему, все нормально.
     - Съешь апельсин, моя хорошая. - Саша легонько поцеловал ее в щеку, приподняв фату.
     За этой сценой в свою очередь внимательно наблюдал Пчела, планомерно накачиваясь коньяком. А Космос тем временем подкалывал слишком серьезного, на его взгляд, Фила:
     - Ты что не пьешь?
     - Это я не пью? - искренне удивился Фил.
     - Прямо перед людьми неудобно, - отворачивая от друга хитрую рожу, гнул свое Кос.
     - Ты хочешь, чтобы я показал, как я умею пить? Кос кивнул. А Фил всерьез начал показывать.
     Позабавившись с Филом, Космос, наконец, ткнул локтем все еще неотрывно глядевшего на счастливую Олю Пчелу:
     - Что, пора?
     Пчела посмотрел на часы и кивнул, уже поднимаясь:
     - Дорогие гости, дорогие гости! Минуточку! Внимание!
     Шум в зале постепенно утих - гости почувствовали, что всех ждет какой-то сюрприз, настолько загадочным и многозначительным тоном призвал их к молчанию свидетель жениха.
     - У нас сегодня большой день, вообще. И мы с вами будем гулять до утра, а потом до следующего утра. И дальше, пока не посинеем. Но вот молодые скоро уедут, потому как, сами понимаете, у них есть дела поважнее.
     Даже Саша с интересом поглядывал на Пчелу, уж больно тот светился изнутри.
     - Поэтому, - продолжал Пчела, - мы с друзьями задумались, а куда же поедут молодые в свою брачную ночь? В суперлюкс "Националя"? В чужую квартиру на Ленинском?.. Нет. Мы посчитали это не правильным и решили вопрос по-другому. Космос, Фил...
     Пацаны с донельзя счастливыми физиономиями встали рядом с Пчелой. А тот победно поднял вверх руку со сжатым кулаком. Прямо командантэ какой-то.
     - Короче, сегодня и навсегда молодые поедут в свою собственную новую квартиру. В высотку на Котельнической набережной.
     Сначала в зале наступила абсолютная, звенящая тишина. Пчела разжал кулак. С его указательного пальца с легким звоном упала и повисла на цепочке аккуратная связка ключей. И тут зал взорвался. Слава богу, не в прямом смысле, а от грохота аплодисментов и восторженных криков. Причем интеллигенция вполне могла бы дать фору браткам.
     Саша, принимая ключи, обнял сразу всех троих:
     - Спасибо, родные.
     И тихонько, с улыбкой, поинтересовался у Фила:
     - Вы что, хозяев грохнули?
     - Да ты что? Жильцов расселили, - рассмеялся Фил.
     А за столом Катерина переводила вопрос уже в практическую плоскость:
     - А интересно, сколько там комнат?
     - Да что ты, Кать. Наверное, это розыгрыш, - недоверчиво качала головой Татьяна Николаевна.
     - Брось, какой розыгрыш... Вить, - крикнула она Пчеле, - а ордер есть?
     - На арест? - в свойственной ему ернической манере отшутился тот.
     К Олиной бабушке склонился седовласый музыковед:
     - Вот ведь как, дорогая моя. А вы говорите, фон не тот!

X

     Через огромную арку высотки въехал белый лимузин, а вслед за ним целая кавалькада машин. Сашин водитель Миха бодро вскочил со своего водительского места и открыл дверцу салона. Саша вынес Олю буквально на руках. Как и всю дорогу, они продолжали целоваться.
     Тут из подтянувшихся машин повысыпали и остальные. "Ой, цветет калина в поле у-у-у ручья", - разгульная нетрезвая песня огласила темный двор престижного дома. Кое-где даже зажглись окна. В ответ захлопали пробки шампанского.
     - Эй-эй, мою жену не облейте! - забеспокоился Саша.
     - Во-он три окна. Видишь? - ткнул Космос пальцем куда-то в пространство.
     - Вижу, вижу. Космик, мы пошли, ладно? - попросил Саша.
     Но Космос не мог расстаться с другом так вот, сразу:
     - Погоди. Короче, осмотритесь - нам помашите, да? Мы за вас по шампанскому и поедем.
     - Помашем. Все, братья, спасибо за подарок. Клянусь, не забуду.
     - Я тебя умоляю, Сань, - всплеснул руками Пчела. - Квартирой больше, квартирой меньше...
     - Это да. Ну, завтра увидимся, - крепче прижимая к себе Олю, кивнул Саша.
     - Сань, я ж завтра улетаю, - напомнил о себе Фил. - В Ялту, каскадерить.
     - Улыбнитесь, каскадеры! - истошно заорал Космос, расплескивая шампанское. - Сань, не забудь, помаши!
     - Удачи, Теофило, - обнял Фила, а за ним и всех остальных Саша.
     - Саня, мальчика! - заорал неугомонный Кос, вызвав приступ всеобщего хохота.
     Саша, уже не оглядываясь, помахал всем рукой. Массивная дверь подъезда закрылась за новобрачными. Веселье же продолжалось.
     - На спор. Двойня будет, не меньше, - уверенно заявил Фил.
     - Сань, в душе мы с тобой! - почему-то грустно улыбаясь, закончил тему Пчела.
     Лифт медленно и почти бесшумно поднимал Олю и Сашу. Наконец они остались одни.
     - Вот кони, - ласково усмехнулся Саша.
     - Ну а что, здоровые инстинкты, - словно оправдывая перед Сашей буйных его друзей, ответила Оля. - А ты кого хочешь?
     - Сверхчеловека, - ответил он, и это прозвучало почти серьезно.
     - Мишка, тащи ракету! - приказал Космос белобрысому водителю Михе.
     - Какую ракету? - забеспокоился Фил.
     - Они помашут, а мы - салют, - пояснил Кос, потрясая в воздухе массивным пистолетом-ракетницей.
     Задумчивый лифт наконец добрался до нужного этажа.
     - Какая у нас квартира? - спросила Оля, помахивая ключами.
     - Сто тридцать пять.
     - Вот сто тридцать три... Сто тридцать четыре... - Оля в полутьме двигалась по коридору вправо, вглядываясь в квартирные номера.
     - Темно что-то. - Саша внимательно посмотрел наверх, на потолок, и, сделав еще полшага, наступил на осколки лампочки. Мерзко хрустнуло под ногами стекло.
     - Разруха... Саня, а мне нравится. Как в замке Иф.
     - Оля, стой! - Сашин голос был почти спокоен. - Не шевелись.
     - А что случилось? Крысы, что ли?
     - Крысы, крысы. Стой на месте, - добавил он, доставая из кармана зажигалку.
     - Саш, что...
     - Стой на месте, - уже более жестко попросил Саша.
     - Да что такое... - Оля растерянно смотрела на мужа.
     - Береженого... Бог бережет.
     Саша щелкнул зажигалкой и медленно опустился на корточки. Язычок пламени выхватил из темноты яркий круг. Этот световой круг наискось пересекала натянутая леска. Медленно-медленно, вслед за огоньком двигаясь вправо, Саша обнаружил то, о чем и подозревал. На аккуратно вбитом в стену гвоздике висела граната.
     Туго натянутая леска была продета сквозь ее кольцо.
     - Мать! Стой смирно. Ради бога, не шевелись... Растяжка была установлена профессионально, хотя разрядить гранату труда особого не представляло. Если бы... Если бы не эта дурацкая розочка. Пришитая к подолу Олиного воздушного платья. Матерчатый цветок зацепился за леску.
     - Оля, подержи, - протянул Саша горящую зажигалку.
     - Мама! - только и могла сказать в ответ Оля. Теперь и она поняла, в чем дело.
     - Дай заколку.
     Оля вынула из прически заколку и протянула ее Саше, стоявшему на коленях. Розочка, мать ее, прицепилась намертво.
     - Саша, мне горячо.
     Саша, не глядя, протянул руку и забрал из дрожащих пальцев Оли зажигалку. Розочка почти поддалась.
     - Оля, сейчас ты медленно, осторожно идешь вниз. Спустишься на два пролета, тогда крикнешь мне. - Саша даже смог перевести дыхание.
     Оля успела дойти почти до угла.
     И вдруг темноту коридора резанула полоса света. Вслед за радостным лаем соседского боксера на лестничную клетку вышла соседка с поводком в руках. Жизнерадостный пес рванул знакомиться.
     - Назад!!! - закричал Саша.
     Но было поздно. Тут уже и дуновения бы хватило, не то что собачьего веса. Натянутая леска рванула чеку, и та с отвратительным звоном упала.
     - На пол! - заорал Саша.
     Зажав в руке гранату, он кинул ее вниз, за железную шахту лифта. И, одним прыжком сбив с ног Олю, он накрыл ее собой.
     - Ну что они, прямо в лифте начали? - глядя на все еще темные окна квартиры и нетерпеливо размахивая ракетницей, поинтересовался Космос.
     - Ща появятся, ты готовься, готовься, - успокоил его Пчела.
     Но Кос, беспокойное сердце, направил вверх ракетницу и радостно пальнул.
     Буквально в ту же секунду яркая вспышка взрыва буквально вынесла наружу оконную раму на пятом этаже. Грохнуло так, что осколки стекол посыпались дождем. На разные лады взвыли автомобильные сигнализации.
     Из шока друзей вывел лишь яростный и отчаянный вопль Космоса:
     - Белый!
     Хором протрезвев, пацаны рванули к подъезду.
     Боксер, скуля, бросился под ноги оцепеневшей хозяйки. Оглохший Саша опустился на колени перед неподвижно лежавшей Олей.
     - Цела? - снова склонился он к ней.
     Олю колотила мелкая холодная дрожь. Саша обнял жену и едва ли не силой усадил спиной к стене, судорожно ощупывая ее руки, лицо. Кажется, все было в полном порядке. Если, конечно, не считать...
     - Смотри за ней! - вскакивая, крикнул он соседке и гигантскими шагами понесся вниз.
     Где-то на площадке третьего этажа Саша увидел мчавшихся к нему снизу друзей, и впереди всех - Пчелу. С диким животным криком Саша прямо сверху бросился на него.
     Клубок тел покатился вниз по ступеням. Саша наотмашь колотил Пчелу по чему ни попадя, готовый его задушить, разорвать. Взбесившегося Белого Фил и Космос едва оторвали от почти не сопротивлявшегося Пчелы, но Саша еще успел несколько раз достать того ногами. И только когда Фил и Кос заломили ему руки за спину, Саша охнул от боли и как-то осел. В уголках губ у него выступила пена. Совершенно безумные глаза его, казалось, не видели уже ничего.
     Пчела, сидя на кафельном полу, прислонился к стене. По подбородку его стекала струйка крови:
     - Ты, Белов, охерел?!
     Космос и Фил, словно боксера после тяжелого нокдауна, встряхнули Сашу и поставили его на ноги.
     - Сука, - стирая кровь тыльной стороной ладони, добавил Пчела.
     Держась за стенку, он с трудом поднялся и, прихрамывая, стал спускаться вниз.
     - Братуха, что случилось? - пытался заглянуть в глаза Саше Фил.
     - Оля в порядке? Оля! Где Оля? Где? - тряс друга Космос.
     Саша лишь бессмысленно кивал, обводя товарищей невидящим взглядом.
     - Бегом за ней, - приказал Филу Кос. - Сейчас менты понаедут, надо сваливать.
     Фил через пять ступенек рванул наверх.

XI

     В общем, все оказались в квартире у Космоса. Куда еще было ехать? На сегодняшнюю ночь приключений и так всем хватило.
     Юрий Ростиславович, встретив их в прихожей, ничего расспрашивать не стал, а отправился на кухню варить кофе. Побольше и покрепче. Олю положили спать в комнате Холмогорова-юниора.
     Совет в Филях все никак не начинался. В гостиной висели клубы дыма и тягостное молчание. Пчела угрюмо сидел в стороне ото всех в углу комнаты, не глядя на друзей. И только Саша бросал время от времени в его сторону короткие взгляды.
     - Короче, братва, - из кабинета отца выплыл Космос, наряженный в академическую мантию и в черной квадратной шапочке на голове. Прямо - оксфордский профессор-звездочет. - Раз вы здесь все такие тупые, то Космос Юрьевич Холмогоров все за вас уже решил.
     Вошедший в гостиную Юрий Ростилавович бросил строго:
     - Сейчас же сними.
     - Папа, я думаю, - отмахнулся Космос.
     - Интересно, о чем? - как бы сам у себя поинтересовался Юрий Ростиславович, ставя горячий кофейник на журнальный столик.
     - В общем, ясно одно, - продолжил свою мысль Космос. - Крыса среди тех, кто знал о квартире.
     - То есть среди нас, - уточнил Фил.
     - Не факт, - позволил себе не согласиться Космос.
     Не сговариваясь, все уставились на Пчелу.
     - Что пялитесь? - не выдержал тот.
     - Да не о тебе речь, - заткнул его Космос. - Короче, Склифосовский. Идея, конечно, дурная, но чем черт не шутит. Фил, ты ж каскадер?
     - Участвую. Вот завтра - на съемки в Ялту с Иванычем.
     Космос понимающе кивнул и продолжил:
     - Собираем всех. И ты с Сашей едешь в Ялту. Ну, типа, каскадерить.
     - Ну и что? - как всегда, с первого раза не понял Фил.
     - Сань, ну до тебя-то хоть доперло? - воззвал к здравому смыслу вдохновленный своей идеей Космос.
     - Это ежик? - Саша вместо ответа ткнул под нос Косу засушенное тельце какого-то морского гада, усеянного острыми иглами. В квартире Коса всегда было предостаточно всякой экзотической дряни.
     - Нет, колобок, - огрызнулся Кос, машинально схватив мертвое сухое животное. В тот же момент оно укололо его. И пребольно. Космос чертыхнулся и бросил колючий колобок на стол, едва не расплескав кофе.
     - Ладно, давайте, - резко поднялся Саша. - Фил, собирай всю братву. Завтра с утра едем в аэропорт. Сейчас - всем спать, - приказал он. И, почувствовав, что это прозвучало слишком резко, решил исправиться, не слишком, впрочем, удачно:
     - А то у меня первая брачная ночь как-никак. Вы мне украсили ее, нечего сказать. Спасибо, братья, - в слова благодарности Саша, казалось, вложил всю желчь, на какую только был способен.

***

     Оля, оказалось, заснула. Она спала на кушетке прямо в свадебном платье, укрывшись пледом. "Бедная моя", - подумал Саша, садясь в ее ногах. Мятая фата печально свешивалась со стула.
     - Бедная моя девочка, - уже вслух прошептал он, поправляя прядь волос на щеке любимой.
     - Так странно, - совсем не сонным голосом проговорила Оля, не открывая глаз, - сегодня я могла бы маму с папой увидеть...
     Саша с трудом проглотил комок, как колючий еж, застрявший в горле:
     - Я... я не знаю, что ответить.
     - Саша, зло возвращается злом. - Оля так и не открывала глаз.
     - Я не делаю зла. Я живу, - тихо ответил он. Не столько ей, сколько себе самому.
     - Значит, твоя жизнь - зло, - спокойно пояснила она. Так маленьким детям втолковывают, что такое хорошо, а что такое плохо.
     Саша упрямо молчал. Оля все-таки открыла глаза и смотрела на него так, будто жалела. Его. И себя. И такую теперь лишнюю фату.
     - Оля, мне так стыдно. Прости меня, - опустил он виновато голову.
     - Тс-с, милый, - погладила она его по волосам. - Я же знала, кто ты. Просто я люблю тебя так - больше жизни.
     Саша опустил голову еще ниже, чтобы скрыть подступившие слезы. Он легонько и нежно коснулся губами запястья любимой.
     - Оленька моя, Оленька, - бормотал он, уже не скрывая слез, - будь со мной.
     Она обнимала его все крепче, стараясь стать еще ближе, ближе:
     - Муж мой, любимый мой... - И, уже после:
     - Боже мой... Люблю, люблю...

***

     В своем собственном лубянском кабинете Игорь Леонидович Введенский выглядел более уверенным, чем на совещании у генерала Хохлова. Здесь он был царь и бог. У него даже проявились яркие индивидуальные черты: волевая складка над переносицей, уверенные жесты и даже металл в голосе.
     Зато троих его сотрудников словно размножили на ксероксе. Очевидно, это такая профессиональная черта кадровых чекистов - уметь всегда и везде выглядеть в соответствии с исполняемой ролью. Высокого артистизма профессия.
     Демонстративно прикалывая кнопками фотографии бригады Белова к стенду, Игорь Леонидович расположил снимки так, что получилось нечто вроде креста. Символ, однако!
     - Вот они все тут, голубчики. - Введенский довольно оглядел композицию.
     Вернувшись к столу, он продолжил оперативку:
     - Итак, ситуация вокруг "Курс-Ин-Веста" чревата большой кровью. Мы будем наблюдать за конфликтом, пока не наступит критическая точка. Тогда мы вмешаемся. И Белов ляжет под нас, - сказал, как отрубил, он. - Или в могилу. Задача ясна?
     - Так точно, - хором ответили рядовые невидимого фронта...
     "Начинается посадка на самолет рейса двадцать три семнадцать до Симферополя. Повторяю..." - голос дикторши разносился под сводами зала ожидания аэропорта "Внуково".
     Возле выхода на посадку, с дорожными сумками в руках, стояли Саша с Филом. Рядом с ними - Космос, чуть в стороне хмурый Пчела и несколько бойцов.
     - Ну все, братва, мы полетели. - Саша помахал всем сразу.
     - Осторожнее здесь, - назидательно посоветовал Фил, легко забрасывая на плечо тяжеленную сумку.
     Космос снисходительно похлопал его по плечу:
     - Разберемся, не волнуйся.
     - Космос, береги себя, - поддел напоследок друга Саша. И обнял Пчелу:
     - Брат, прости меня. Я вчера обезумел совсем.
     - В принципе, проехали, - пожал плечами Пчела и несколько вымученно улыбнулся. - Но я еще не отошел, если честно, - тем не менее добавил он.
     Шутка ли - изрядно помятые бока и ссадина под глазом.
     - Ты прав. Не держи зла, ладно? - И Саша крепко пожал ему руку.
     Пчела едва заметно кивнул.
     - Кос, живот прихватило, - подскочил к Космосу белобрысый Миха. - Я в туалет, потом сразу к машине.
     - Давай, Мих.
     Саша и Фил двинули на посадку.
     - Фил, билеты у тебя? - полуобернувшись, спросил Саша.
     - У меня, у меня, - успокоил его Фил, помахивая билетами. - Банзай! - махнул он Пчеле.
     - Банзай! - вскинул руку повеселевший Пчела.
     Слева от выхода из аэропорта Миха обнаружил работающий телефон. Поминутно оглядываясь, он быстро набрал номер:
     - Але, это я. Облом... Слушай, я все сделал, не свезло... В аэропорту... Да не мог раньше. Он вылетает...
     И тут чья-то рука выхватила у него трубку. Это был Пчела. Он приложил трубку к уху, но услышал лишь гудки отбоя.
     Миха с ужасом смотрел на пацанов, окруживших его. Он, конечно, не надеялся найти у них сочувствие. Но никогда не думал, что его будут так ненавидеть.
     - Ошибся, тупоголовый, - смотрел на него в упор Белый. - Никуда я не вылетаю.

Часть 2
ВЕСНА-ЛЕТ0 1991 ГОДА
НАКАНУНЕ

XII

     Квартира была огромной. И, конечно, это впечатление создавали в первую очередь высоченные, в три с половиной метра, потолки. Окна выходили прямо на Яузу. А дальше открывался прямо-таки открыточный вид на старую Москву. Меж двух крыш даже была видна звездочка на одной из кремлевских башен.
     - Это самая большая комната? - оторвавшись от окна, спросила Олю бабушка.
     - Ну да, гостиная, - равнодушно ответила Оля. - Бабуль, тебе цейлонский или бергамот?
     - Цейлонский... - крикнула бабушка, перемещаясь в другую комнату.
     На прикрытых мешковиной коробках лежало несколько сабель. Некоторые - в богато украшенных ножнах, другие - просто так, наголо.
     - Кудряво живете, молодежь. - Елизавета Павловна осторожно потрогала острие одной из сабель. А потом, воровато оглянувшись на дверь, взяла в руку саблю, оказавшуюся легкой, и несколько раз молодцевато взмахнула ею над головой. Прямо красный командир в юбке. На пенсии.
     - А здесь что будет? - вернулась она к мирной жизни.
     - Не знаю, может, кабинет, - из кухни крикнула Оля.
     - Кабинет?! - бабушкино удивление было безмерно. - Да детская, - решила она по-своему.
     - Спальня-то! Зачем такая огромная? - старушку здесь удивляло решительно все.
     - Нормальная. Воздуха много... Иди, остынет, - умоляюще позвала ее Оля, которая уже обалдела от всех этих бабулиных вопросов.
     Но та никуда не торопилась. Она достала монетку из старенького портмоне. И, с трудом наклонившись, засунула денежку в щель между двумя паркетинами. На счастье. Так делали всегда. И ее бабушка. И бабушка ее бабушки... Замечательная все-таки у Оленьки квартира. Просто роскошная. И кухня какая... Большая!
     Аккуратно расправив подол парадного платья, она присела напротив внучки.
     - Ох, Олюшка, я так рада, что у вас есть свой дом... Я все вспоминаю, как мы в эвакуацию с твоим отцом по углам кочевали... Ему тогда еще и двух лет не было.
     - Сахар класть?
     - Нет, я с тортом... - И бабушка задумалась. Посмотрев на Олю повлажневшими глазами, она принялась за торт, попутно рассуждая:
     - Нет, все-таки Саша юноша хороший, по-своему порядочный. И друзья его уважают. Такую квартиру подарили...
     - А мы, может, переедем отсюда, - неожиданно вырвалось у Оли.
     - Вот те на! - всплеснула руками бабушка. - А что случилось?
     Оля поняла, что погорячилась. Вот уж с кем не стоило обсуждать эту тему!
     - Да... Не, я так, брякнула. Мы пойдем на Кремера? - ловко перевела она разговор.
     - Пойдем, пойдем. Только чай допьем. Прежде чем выпустить бабульку на лестничную площадку, Оля выглянула за дверь сама и внимательно оглядела порог и все углы. Сегодня гранат и прочей пиротехники не наблюдалось. И то хлеб. - Бабуль, пойдем пешком, а то лифт сломался. - Оля потянула бабушку за рукав, стараясь, чтобы та не заметила следов взрыва. Но бабушка все продолжала о своем:
     - Лифт-то починят. Только не вздумайте переезжать. Мне квартира понравилась.
     - Осторожно, здесь ступеньки крутые, - предупредила Оля.
     Но следы недавнего происшествия трудно было не заметить. Вся стена лестничного пролета была абсолютно черной, буквально как грифельная доска. Только в отличие от доски пачкалась не мелом, а сажей. Под ногами похрустывало стекло и мелкие кирпичные осколки. В стенах зияли выбоины, а металлические перила выгнулись так, будто какой-то безумный силач долго и упорно проверял на них силу своих мускулов.
     - Да-а, вот подъезд, конечно, запущен, что здесь было-то? - удивилась бабушка.
     - Баллончик взорвался, - отворачиваясь в сторону, соврала Оля.
     - Ничего себе баллончик, - фыркнула бабушка. - Как после бомбежки!

XIII

     В густом еловом лесу было сумрачно. Из неглубоких овражков поднимался слоистый туман. День уже близился к закату. Красноватые лучи солнца пробивались меж еловых стволов и ветвей, подсвечивали туманный воздух, придавая ему бледно-розовый оттенок. Остро пахло смолой и почему-то дымом - видимо, на ближних дачах жгли костры.
     Было тихо до звона в ушах. Городские звуки до этой чащобы не долетали. Кто бы мог подумать, что до кольцевой дороги всего каких-то пять километров!
     И только голос кукушки вдруг тревожно ворвался в тишину.
     - Семь, - загибая пальцы, считал Космос.
     - А я восемь насчитал, - поправил Пчела.
     - Мало что-то, - невесело подытожил Фил.
     - А такой жизни год за два. - Космос подтолкнул плечом мрачного Фила.
     Но тот почему-то не развеселился:
     - Один черт, мало.
     Бригада в полном составе выходила из леса на опушку. Впереди - Белый, за ним Космос, Фил и Пчела. Следом - бойцы, их маленькая грозная армия.
     До сих пор молчавший Белый обернулся. Вгляделся в лица пацанов:
     - Фил, я только сейчас въехал, а где Скиппи с Гошкой?
     Фил ответил не сразу. Ему совсем не хотелось поднимать эту тему именно сейчас. Но вопрос был задан.
     - У Скипона сотрясуха... - И он немного виновато пожал плечами.
     - А у Гохи нос загнулся, как клюшка Кохо Революшн, - пояснил Космос.
     - А что такое-то? - напрягся Саша.
     - На рынке с залетной братвой схватились. Саша нахмурился. Что за хрень? Во-первых, почему вовремя не доложили? Во-вторых, до каких пор его люди будут отгребать там, где вроде бы все схвачено?
     - Говорят, с Сибири каждую неделю новые бригады подтягиваются. - Космос со злостью пнул подвернувшуюся еловую шишку. Набросали тут, козлы!
     - Не знаю насчет Сибири, - задумчиво проговорил Фил. - По-моему, так из Шаолиня. Скиппи говорит, даже отмахнуться не смог.
     Белый ускорил шаг. Расстояние между ним и остальной бригадой неуловимо увеличивалось.
     Сегодня был его, Сашин, день. Но это ему почему-то совсем не нравилось. Конечно, все знали, зачем они поперлись в этот лес и что должны были сделать. Но окончательного решения ждали от него. И он отдал приказ. И еще он заметил, что многие отвернулись. Он же заставил себя смотреть до конца.
     Теперь они все были повязаны. Одним делом. Одной кровью. Этим вот еловым лесом. И все! Бардака больше не будет. За это он, Саша Белый, отвечает.
     Саша резко остановился и обернулся к бригаде. Все замерли.
     - У нас не безопасность, а хор мальчиков-зайчиков, - заводясь с пол-оборота и глядя исподлобья на Фила, бросил он.
     - Белый, ты же знаешь, всяко бывает, - попытался замять тему Фил. - На каждого бойца всегда найдется покруче. Я-то знаю.
     Но Саша уже рассвирепел:
     - А что еще ты знаешь? - глаза его были совершенно ледяными. - Что человек, которого ты привел, мне гранату подложил?.. Это твои люди, Валера. За их подготовку я с тебя спрошу. Это, кстати, всех касается! - Белый обвел взглядом притихших бойцов.
     Машины ждали их на берегу водохранилища.
     - Ну, поехали, зайчики! - скомандовал Саша, подходя к "линкольну".
     Космос, глядя на простор воды, остановился и негромко сказал:
     - Пусть земля ему будет пухом.
     И всем было ясно, что сегодняшний день они не забудут. Никогда...

***

     Саша встряхнул кожаный плащ и повесил его на плечики. На пол посыпались еловые иголки. В квартире было почти темно, только в дальнем конце коридора, из кухни, падал свет. Наверное, Оля уже легла. Это было совсем некстати. Саша был страшно голоден. Сейчас ему меньше всего хотелось ужинать в одиночестве. Однако он ошибался. Оля даже и не думала ложиться:
     - Мрачный муж пришел, - вышла она из кухни. - Ужинать будешь? Мясо.
     - Привет. Мясо буду.
     - Еще горячее. Мы были на чудном концерте Кремера. А ты что, за грибами ходил? - она смахнула иголку, застрявшую в обшлаге плаща.
     - Ну, типа да, - устало согласился Саша.
     Он притянул Олю к себе и легко поцеловал в щеку. Но когда он потянулся к ее губам, она отстранилась. На мгновение. И тут же приникла к нему. От Саши пахло лесом и немного дымом.
     Они прошли в комнату, и Саша тяжело опустился в кресло, зачем-то прихватив со стола маленькую скрипку.
     - На скрипке черти играют, дьяволы, ты в курсе? - он приставил инструмент к левому плечу, будто собираясь извлечь из нее какую-нибудь мелодию. Не иначе как дьявольскую.
     - Не говори глупостей, - нахмурилась Оля. - Это самая моя первая, бабуля нашла.
     Саша перехватил скрипку попривычнее - наперевес, как автомат, и прицелился прямо в Олю.
     - Белов! Положь инструмент, - строго приказала Оля и снова вернулась на кухню.
     - Ты мебель смотрела? - крикнул ей Саша. - Обставляться надо как-то.
     - Смысл? - донеслось до него. - Переедем - будем обставляться.
     - Куда переедем? - не понял Саша. - Тебе что, здесь не нравится? - спросил он уже на пороге кухни.
     Оля, не оборачиваясь, что-то колдовала над кастрюлей.
     - Не нравится? - Она недоуменно пожала плечами. - Нет, мне все нравится, даже очень. - Иронии она почти не скрывала.
     - А в чем тогда проблема? - Саша ее иронию принимать не желал.
     - Ни в чем. Все чудесно, - мерзко спокойным тоном ответила Оля, накладывая в тарелку тушеное мясо.
     Саша сдерживался уже с трудом. Что ж за день такой гребаный!
     - Оля, вот это плохая политика - капать на мозги, - ссориться ему совсем не хотелось. - Я тебе сто раз сказал - все улажено. Что ты начинаешь-то?
     - Саша, надо съезжать отсюда. - Оля резко сбросила обороты: ирония уступила место усталости. - Это все, чего я прошу. Не хочу вздрагивать каждый раз, когда подхожу к дверям.
     - А ты - не вздрагивай.
     Почувствовав, что переборщил, Саша постарался сгладить:
     - Оль, квартира - подарок пацанов, они старались, нашли алкашей этих, расселяли...
     - Блин! - вспыхнула Ольга. - Да кто тебе важнее - жена или пацаны твои?
     - Не задавай тупых вопросов. Сейчас.
     Оля же эти слова приняла почему-то слишком близко к сердцу.
     - Тупых? А ты с каких пор таким умным стал? Ты у нас кто, профессор Капица?
     Саша откашлялся и вполне беззлобно парировал:
     - Нет. Я ежик с окраины.
     - А в честь моего деда зал назван в консерватории! - Оля уже чуть не плакала. - И не надо со мной так обращаться! - прикрикнула она.
     - Да ты меня осчастливила просто... - хмыкнул Саша с неприятной улыбкой.
     - Ну, может, мы не такие богатые... - по инерции продолжала Оля.
     Но это была уже лишняя капля.
     - Короче! - перебил он ее. - Запомни, я такой, какой есть. И чем скорее ты это поймешь, тем лучше для нас обоих. Все, базар окончен.
     Оля, ни слова не говоря, выскочила, как ошпаренная, из кухни. Дверь хлопнула так, что посыпалась штукатурка.
     Да, денек, что и говорить, выдался на славу.

XIV

     Генерал Чуйков ценил опера Каверина. Конечно, старый милицейский лис на голубом глазу видел, что этот Володя Каверин далеко не так прост. Более того - этот опер был явно из тех, кто мать родную ни за понюшку табака продаст. Однако сыскарь он был классный. От бога или от дьявола - кому что больше нравится.
     Поэтому Чуйков взял за обыкновение вызывать Каверина непосредственно к себе, в кабинет в Главке. И поручал ему те дела, которыми, будь он помоложе, занялся бы сам.
     - Да, по поводу этих бриллиантов, - говорил он, прихлебывая горячий чай с лимоном. - Свяжись с прокуратурой и возьми показания с потерпевшего.
     - Хорошо, беру на контроль, - с готовностью отозвался Каверин, аккуратно фиксируя в блокноте приказ генерала. - Еще что-нибудь, Петр Ильич? - с готовностью, но без подобострастия спросил опер.
     - Еще?.. - Чуйков задумчиво пополировал ладонью лысину. - Еще один глухарь, вот глянь.
     Взяв со стола несколько черно-белых фотографий, генерал протянул снимки Каверину.
     Каверин сначала перетасовал их быстро, но потом, вглядевшись, начал перекладывать фото все медленнее и медленнее.
     Генерал оседлал любимую тему про птичек-глухарей и не обратил внимания, что Каверин аж с лица спал и заметно побледнел.
     - Грибники обнаружили. В ельнике. Сволочи. И чего им дома не сидится? Расхлебывай теперь...
     - Откуда? - не по чину перебил его Каверин. Чуйков не придал значения нарушению субординации:
     - Утром из области прислали.
     - Вы дайте мне, я проверю. Может, и не глухарь вовсе, - собирая фотографии в папочку, попросил Каверин.
     - Орел! - генералу нравилась такая наглая и здоровая самоуверенность.
     Через полчаса Каверин был уже в офисе " Курс-Ин-Веста".
     Бросив на стол Артура фотографии, он по-хозяйски уселся на вертящийся стул. И дал Артуру время полюбоваться на одутловатое лицо покойника Михи - ибо это именно он был запечатлен на фото, явно не предназначенном для семейного альбома.
     - Вот этот пацан, должник мой. Должен был Белова грохнуть. Но что-то там не срослось. - Каверин состроил гримасу сожаления и развел руками. - Что наша жизнь - игра, - деланно вздохнул он и добавил:
     - Случая.
     - Так подожди, подожди... - остановил его сбледнувший с лица Артур. - А какой-то он неживой, парнишка-то твой на фотографии...
     - Есть маленько, - не мог не признать Каверин.
     - Так это ж... - раздулся от возмущения Артур... - его грохнули! Слушай, ты ж урод просто, понимаешь? - заорал он, потрясая фотографиями. - Ты ж меня подставил. Ты мне что обещал? Я тебе бабки давал?
     - Давал, давал, - успокоил его Каверин. - Акела промахнулся. - Каверин побарабанил по столу пальцами. - Да ты не трясись так. Он не знал, кто, что... Все через посредников.
     Артур, ничего не говоря, лишь посмотрел на опера полным ненависти взглядом и достал из шкафа литровую бутылку водки. Налил себе рюмку и залпом выпил.
     - Белый что, идиот? - вытер он ладонью влажный рот. - Сам не доедет, кому надо было?
     - Есть такое дело, - согласился Каверин. И то ли в шутку, то ли серьезно предложил вдруг:
     - А ты не хочешь, пока такое дело, уехать куда-нибудь? В Монголию там? В Улан-Батор?
     - Да пошел ты! - огрызнулся Артур.
     - Я, - стукнул себя кулаком в грудь Каверин, - могу его устранить. Есть у меня еще один казачок на примете.
     - Ты уже один раз устранил, терминатор херов.
     - Теперь вот с этим, - он схватил со стола фотографии, - я его совершенно официально закрою. Сядет, а на этапах с зэками разное случается... Но это уже немножко другое вознаграждение, - Каверин набрал цифру на калькуляторе и развернул его к Артуру. На дисплее мерцала цифра 10 000.
     - Вот ты его сначала посади, а там поговорим насчет вознаграждения, - ответил Артур, лишь мельком глянув на цифру.
     - А у тебя выхода нет - масляно улыбнулся Каверин. - Белый - парень жесткий, ломом подпоясанный. Если я тебе не помогу, то кто ж тебе поможет?
     Артур задумался.
     Каверин положил перед ним чистый лист бумаги:
     - В общем, так. Вот тебе бумага, перо. Пиши заяву, как тебя злостно рэкетировала группа Белова.
     Не глядя, Артур скомкал лист и запустил им в урну. Надо же, попал.
     - Володя, а не пошел бы ты... - Артур не успел закончить, а Каверин - ответить.
     Из селектора раздался голос секретарши:
     - Артур Вениаминович! К вам Белов и Пчелкин.
     Товарищи по несчастью переглянулись. И, ровным счетом не зная, что делать, уселись друг напротив друга на подоконнике. Артур вытер рукавом пиджака лоб и отхлебнул водки прямо из бутылки. Каверин, как это у него обычно бывало в минуты волнения, по-утиному зашевелил губами, вытягивая их трубочкой.
     - Артур Вениаминович! - Людочка без стука ворвалась в кабинет. - Они уже поднимаются.
     Их там несколько машин приехало. Они же не спрашивают...
     Положение становилось критическим. Да что - становилось! Они были в полной заднице.
     Они пулей выскочили из кабинета. Правда, Каверин не забыл прихватить фотографии мертвого Михи, а Артур так и не расстался с бутылкой.
     - Быстро, быстро! - Каверин втащил за собой неповоротливого Артура в туалет и защелкнул задвижку. Уф! Успели! За дверью уже слышались приближающиеся шаги.
     Людочка тоже едва успела занять свою позицию. Принц Персии перешел уже на шестой уровень. За сегодня ему снова не повезло. Что и говорить - привходящие обстоятельства.
     В приемную уже ввалилась вся компания во главе с Пчелой и Космосом, которые приветливо лыбились. Как крокодилы.
     - Привет, Люда, Артур у себя? - спросил Пчела и, не дождавшись ответа, заорал дурным голосом:
     - Артурчик!
     Секретарша изумленно подняла брови:
     - А вы его не встретили? Он только что уехал.
     - Ладно, подождем его.
     Белый с Космосом были уже в Артуровом кабинете.
     - Извините, туда нельзя! - запоздало запричитала секретарша.
     - Я же соучредитель! - солидно напомнил ей Пчела.
     - Люда! Сделай мне кофе! - крикнул Саша из глубин кабинета.
     Люда не тронулась с места, всем своим видом изображая глухонемую.
     - Ну, в чем дело? Тебя же попросили? Что, непонятно? Кофе. А мне - водочки с лимоном. Где это?
     Людочка поняла, что сопротивление бесполезно и бессмысленно:
     - Здесь, - указала она на дверь кухни. Пчела, игриво приобняв Люду, скрылся с ней за этой дверью.
     Фил довольно заржал:
     - Саша, ты кофе не дождешься. Пчела с ней вместе пошел.
     - Места много. Я там грушу повешу, - мечтательно проговорил Фил.
     - Нет, я здесь бильярд поставлю, - успокоил его Саша.
     Пчела вылетел из кухни. Один - без кофе, водки и даже без Люды.
     - Ну что, облом, Пчелкин? - участливо поинтересовался Саша.
     - Она не в моем вкусе, - равнодушно отмахнулся Пчела.
     - Облом, облом! - дружно проскандировали друзья.
     - Пчела, проверь эти текущие бумаги, - распорядился Саша, указывая на папку с документами. - Посмотри, может, там есть что-нибудь интересное.
     Космос, приватизировав бутылку марочного коньяка, уже приступил к дегустации:
     - А приличный конь. Рекомендую. У меня отец с конгресса астрофизиков привозил такой. Две бутылки.
     - Кос, кончай бухать! - Саша отнял у Космоса бутылку и сам отхлебнул глоток. - Что-то наш друг совсем пропал.
     Устроившийся у окна Фил разглядывал стоянку у офиса:
     - Вообще странно, - задумчиво протянул он. - На чем он уехал-то? Вон его "Волга" стоит.
     - А может, он и не уехал вовсе? - озвучил напрашивающийся вывод Космос.
     - Точно, точно, пойду проверю, - радостно отложил бумаги Пчела. Терпеть он не мог всю эту канцелярщину.
     - Только точно проверь, - предупредил Саша. Пчела, казалось, распространился по всему офису. Его крики раздавались сразу отовсюду.
     Почему-то особенно хорошо их было слышно в туалете.
     - Артурака, выходи, подлый трус! - вопил Пчела. - Где ты прячешься, радость моя? Маленький, я тебя все равно найду.
     Каждый его выкрик Артур, сидя на крышке унитаза, запивал полноценным глотком водки. Каверин, с ненавистью оглядываясь на него, вытащил "Макаров" и взвел курок. Угораздило же его связаться с этим козлом. Который, вдобавок, все норовил то кашлять, то чихать, то сморкаться. И носит же земля таких уродов!
     - Артурка! Малыш, откликнись!
     Пчеле, похоже, надоели бесплодные поиски, и он снова прилип к секретарше:
     - Людочка, что у нас с кофе? - Он интимно склонился над нею, но она демонстративно пялилась в экран компьютера. - О! Строга, но справедлива.
     - Люда, ты же знаешь - Артур где-то здесь, - вкрадчиво сказал Саша, подойдя к девушке. - Скажи, где он? - голос его был ласков, но глаза оставались холодными.
     - Я же сказала. Он уехал, - монотонно повторила секретарша.
     Саша повернулся к пацанам:
     - Кос, тебе Люда нравится? - Голос его не предвещал ничего хорошего.
     - Что, обалдел, что ли? - попытался вразумить его Космос.
     - Она мне нравится. - Пчела, похоже, не был столь сентиментален.
     Саша молча кивнул.
     Пчела и Фил приблизились к Люде, демонстрируя полную решимость. Фил сзади обхватил Люду за шею, а Пчела деловито принялся задирать ей юбку. Девица заорала, будто ее уже насиловала толпа нанюхавшихся коки негров.
     - Стоп! Хватит! - прервал заигравшихся приятелей Саша. - С Артуром будем решать в рабочем порядке.
     - Да что с ним решать? - легко бросил несостоявшуюся жертву Фил. - Голову отрезать на хер - и все!
     Затрезвонил телефон. Учредитель Пчела взял трубку:
     - Але... - внимательно послушав, Пчела зажал ладонью микрофон и перевел Саше:
     - Саня, звонит какой-то чебурек. Говорит, Артур не проплатил вторую часть за алюминий.
     Саша на мгновение задумался. Решение созрело само собой. Может, и не правильное, зато прикольное:
     - Пошли его на хер, - беззаботно ляпнул он.
     - Слышь, друг, - охотно ретранслировал Пчела, - тут сидят влиятельные люди, они говорят, чтоб ты шел на хер... Что?.. - Положив трубку, он передал ответ с того конца провода:
     - Сказал, завтра они в Москву вылетают, а нас с Артуром на куски порежут.
     Пора было сваливать.
     - Людочка, ты испугалась, что ли? Да мы пошутили.
     - Извини, Люда, - неожиданно серьезно наклонился к ней Космос.
     Фил, уходя последним, дернул несколько раз запертую дверь туалета. И пару раз своим кулачищем долбанул в нее.
     Каверин в очередной раз взял наизготовку "Макаров", а уже в дупелину пьяный Артур громко глотнул из бутылки. Уф, кажется, пронесло.
     - Людочка, ты, умница, - осторожно выходя из туалета, облегченно вздохнул Каверин. Крупные капли пота катились по его вискам. - Тот, - большим пальцем он ткнул за спину, - тебе по гроб жизни обязан. Забирай его.
     Верная Людочка отправилась за шефом. Вернее, за его телом. Артур был пьян абсолютно - литровая бутылка практически опустела.
     Сидя на кафельном полу, он размахивал пустой тарой и по привычке выражал недовольство:
     - А где мы ходим?.. Бумаги нет... Пол холодный...
     Каверин понял, что толку от Артура сегодня как от козла молока. Но ситуацией надо было воспользоваться сполна. Пока Артур тепленький. Практически горячий.
     С Людочкиного стола он взял стандартный лист бумаги и написал: "Заявление".
     Секретарша, наконец, справилась с шефом и выволокла его из места общего пользования.
     - Подпиши, - распорядился Каверин.
     - Легко, - пробормотал Артур, не глядя подмахивая бумагу.
     Все, теперь Белова можно было гасить. Официально. С возбуждением уголовного дела. И всеми прибамбасами. Впору было плясать.

XV

     Пора было наводить порядок в своем хозяйстве. Иначе ситуация выйдет из-под контроля.
     Москва стала действительно слишком лакомым куском, и со всех сторон необъятной родины в царствующий град полезли голодные крепкие парни без лишних извилин в мозгу, зато с крепкими кулаками. Это ж только подумать! На законной территории Бригады ее же бойцов мочат по-черному! Саша твердо понял: уж если они ввязались в этот своеобразный бизнес, то заниматься им надо профессионально. Прежде чем двигаться вперед, следует создать крепкие тылы и подготовить бойцов. Настоящих. Пока же все это было дилетантством. Еще немного - и их начнут задвигать по всем пунктам. А задвигать должны не их, а они.
     Своими соображениями Саша поделился с друзьями.
     - Киншаков классный тренер, вот ты с ним и потрещи, - выслушав Белова, предложил Фил.
     Правда, получалось немного смешно. К Александру-каскадеру Фила устроил Саша, теперь же, к Александру-каратисту, Сашу вел Фил. Будто бы речь шла о разных людях. Но Киншаков был един. Просто в разных лицах.
     Спортивный зал, где работал Киншаков, располагался на Соколе, недалеко от церкви, в глубине квартала.
     Белов, в отличие от Фила, впервые попал в зал, где занимались восточными единоборствами. Он с интересом осматривался. У шведской стенки разминались парни, будто они какие-то гимнасты. В одном углу двое размахивали друг перед другом нунчаками. В другом сражались на деревянных мечах. В центре на жестких матах единоборцы самозабвенно колотили друг друга руками и ногами, время от времени издавая гортанные резкие звуки.
     В воздухе стоял смешанный запах крепкого мужского пота и каких-то восточных курений.
     К Филу и Саше, замершим в дверях, подошел широкоплечий парень в белом кимоно:
     - Вы к Учителю?
     - Ну да, - кивнул Фил.
     - По додзе только в ногах не ходите, ладно? Тем не менее в зал Фил с Сашей войти постеснялись, остались у входа.
     - Внимание, Учитель пришел, - хлопнув в ладоши, крикнул шкафообразный парень в белом кимоно с черным поясом.
     Из небольшой двери в противоположной стене вышел Александр Иванович. Все, кто был в зале, бросили свои занятия и дружно поклонились ему. Киншаков деловито оглядел зал и тут заметил Сашу с Филом:
     - О, тезка! Ты как здесь? Валера, привет.
     - Привет.
     - Здрасте, вот не ожидал... - пожал протянутую руку Саша. И сказал уважительно и немного удивленно. - Я слышу "учитель, учитель" - думаю, китаец какой-нибудь древний.
     Из раздевалки на середину зала вышел человек. Он поклонился всем присутствующим, а затем, куда ниже, Александру. У человека было невероятно знакомое лицо. Напрягшись, Саша вспомнил. Это был ведущий теленовостей с одного из центральных каналов.
     - Разные люди к вам ходят, - то ли поинтересовался, то ли просто отметил Саша.
     - Разные. Вон Басманов, он из МИДа. Валя, с усами, альпинист, на Эверест ходил. Володя Молокин, следователь Генпрокуратуры. А вон того разгильдяя, - Александр Иванович указал глазами на парня, который первым их встретил на входе, - недавно из МГУ выгнали...
     Киншаков взгянул на часы и крикнул "шкафу":
     - Сергей, начинай разминку.
     Тот что-то прокричал то ли по-японски, то ли по-китайски, и спортсмены моментально выстроились в ровную шеренгу.
     "Вот это - нормальная организация", - с завистью подумал Саша.
     - А ты сам не хочешь попробовать? - подначил Сашу Александр.
     - Да надо как-нибудь выбрать время. А вот мои братья хотят позаниматься, попросили реального тренера найти.
     - Чего он гонит, какие братья? - с деланным удивлением Александр подмигнул Филу.
     - Какие, какие? У меня семья большая - Саша мотнул головой куда-то в пространство.
     - Саш, у нас что, сроки увеличили за хранение огнестрелки? - усмехнулся Александр.
     - Да нет, - застенчиво улыбнулся Белов, - чисто для духовного развития.
     - Мутишь ты что-то, Санька, - вроде бы с иронией, но уже и серьезно сказал Киншаков. - И Валерку путаешь. Заблудитесь... Кстати, от пули, никакая физкультура не спасет. И еще, знаешь, у кого из живых тварей больше всех правил, ограничений? - Александр стал совсем серьезным. Перестал улыбаться и Саша. - У хищников. У них зубы слишком большие, поэтому природа дала им много законов, чтобы они не перегрызли друг друга.
     - Это вы к чему? - напрягся Саша.
     - А к тому, что все, кто здесь тренируется, должны жить по закону. Это тебе любой мастер скажет, не только я. Если б ты ко мне пришел за помощью, я б для тебя сделал все. А тренировать твоих быков... Не хочу. Извини. Насчет же духовной пищи - пусть твои товарищи в шахматы играют. Ну давайте, ребята, до встречи. - Аудиенция у Учителя была закончена.
     Но еще на несколько минут Саша с Филом задержались. Уж больно красиво Александр Иванович провел несколько мгновенных спарринг-встреч. Последним он уложил на лопатки шкафообразного владельца черного пояса.
     - Кинг-Конг мертв, - констатировал Саша. - Фил, надо оружие закупать.
     - Причем автоматическое, - на полном серьезе ответил Фил.

XVI

     Ну ладно, солистки из нее не получилось. Но с высшим консерваторским образованием просто сидеть дома было тоже глупее глупого. Муж уходил рано утром и появлялся поздно вечером. Приготовление ужина занимало не более полутора часов. Остальное же время приходилось убивать, а к этому Оля не привыкла, приученная с самого детства к ежедневным занятиям.
     "Ни дня без скрипки", - так говорили еще ее родители. Но вот уже несколько месяцев она не притрагивалась к инструменту, вспоминая слова своего профессора: "Музыка - это дело жестокое, кровавое"... Но не только вынужденное безделье мучило ее. Между нею и Сашей как будто пробежала черная кошка. Он не хотел ее слышать, его дела, его "пацаны" все-таки оказывались для него важнее. Что бы он ей ни говорил.
     Иногда у Оли просто опускались руки. Однажды в молодежной передаче показали небольшой сюжет про джазовый коллектив "Стиль-модерн", которым руководил ее однокурсник Виталий Майский. Мало того, Виталик в свое время звал ее в этот самый "Стиль-модерн". Правда, главным мотивом этого приглашения, как это ей тогда показалось, были не столько ее музыкальные способности, сколько интерес Виталика к ее женским прелестям. Короче, ухлестывал за нею Виталик со страшной силою. И с нулевым эффектом.
     Телефон Виталика она обнаружила, разбирая старые ноты. И, почти не колеблясь, позвонила.
     Они встретились у памятника героям Плевны. Виталик совсем не изменился, был все такой же жизнерадостный, самоуверенный и лохматый - да, в общем-то, и времени не так много прошло, хотя событий в Олиной жизни случилось столько, что другому на несколько лет хватило бы. Она была уже не той беззаботной студенткой, что всего полгода назад.
     В кафе, за столиком, уже заказав салаты и вино, Виталик достал из пакета пластинку. На обложке диска "Стиль-модерн" среди фотографий музыкантов Оля обнаружила несколько однокурсников и самого Виталика. Он ослепительно улыбался. А вот гриву свою так и не расчесал.
     - Ого! - подобающе восторженно протянула Оля.
     - Здесь могла быть и твоя фотка, - подслащивая пилюлю, объяснил Виталик - Я ж тебе, если помнишь, еще на пятом курсе предлагал с нами играть, но ты тогда свою личную жизнь строила.
     - Помня об этом, я и решила с тобой связаться, - излишне холодно-официально сказала Оля, но улыбнулась совсем не официально.
     - А как же муж, - объелся груш? Не запретит? - подколол Виталик.
     - Ты за себя боишься? - Она уже откровенно кокетничала, чувствуя, что нравится ему по-прежнему.
     - Я даже не знаю, у нас состав уже сложился... - тем не менее пожал плечами Виталик. Надо же было ему тоже пококетничать.
     - Знаешь, - разоткровенничалась Оля, - после распределения я совсем потерялась. Валентин Георгиевич сказал: "Вы, Оленька, талантливы, как молоток, так что идите преподавайте". Но это - ведь не правда. Я могу играть.
     - Ну, Оленька, конечно, можешь. Я, допустим, всегда к тебе хорошо относился и считаю талантливой скрипачкой. - Глаза Виталика говорили еще и о том, что он считает ее очень и очень привлекательной. - Другое дело, надо работать. Ведь и мне, знаешь с неба ничего не падало.
     - Так что, берешь? - исподлобья посмотрела на однокурсника Оля.
     Не отвечая, он протянул ей руку:
     - Пойдем потанцуем.
     Они медленно закружились под неторопливую мелодию местного оркестра.
     - Нам ведь иногда и в кабаках лабать приходится - деньги нужны, - кивая на музыкантов, сказал Виталик.
     - Подумаешь, мне-то что. - Оля была готова на что угодно, лишь бы играть, лишь бы не сидеть сутками дома...

***

     Подъезд наконец-то привели в божеский вид. Давно надо было. А то и вправду - выходишь из лифта, будто попал на поле боя. Саша, переложив букет пушистых хризантем в левую руку, провел ладонью по стене - от выбоин не осталась и следа. Молодцы, хорошо сделали. И перила заменили. Умеют ведь, когда деньги хорошие платишь.
     Он отряхнул руку, чуть измазанную побелкой, и открыл дверь квартиры. В коридоре было темно.
     - Оля! Оля! - гулко разнеслось по коридору. Не дождавшись ответа, Саша громко запел любимое из "Наутилуса":
     - Гуд бай Америка, о! Где я не был никогда...
     Тишина его раздражала:
     - Оль, ты где? - крикнул он еще раз.
     Как всякий мужчина, который много времени проводит на работе, он страшно не любил возвращаться в пустой дом. Уж как-нибудь жена могла бы все свои дела сделать днем! Включив свет на кухне, Саша окончательно понял, что Оли нет дома. И давно - в раковине громоздилась целая гора еще утренней посуды.
     Петь расхотелось. Бросив букет в мойку, Саша набрал номер Олиной бабушки:
     - Але, Елизавет Пална, здравствуйте, разбудил? Извините, а Ольга у вас? Нет... Странно...
     Услышав звук открывающейся двери, Саша поспешил успокоить заволновавшуюся бабушку:
     - Вот она, пришла. Спокойной ночи. Оля была весела. Даже слишком.
     - Ваша мать пришла, грампластинок принесла, - игриво начала она от самого порога. - Здравствуй, милый. - И Оля потянулась поцеловать мужа.
     От нее пахло духами и вином. Саша резко и демонстративно отстранился.
     - О-о, какие мы сердитые. Ну и ладно.
     Осторожно обойдя мужа, Оля прошла в комнату. Не глядя на него, она достала из конверта подаренную Виталиком пластинку и включила проигрыватель. Из динамика раздались первые звуки. Несколько, надо сказать, необычные.
     - А что ты кипятишься-то? - с некоторым вызовом продолжила Оля. - Я с однокурсником встретилась...
     - С кем? - усмехнулся Саша, разглядывая конверт от пластинки.
     - Посидели в кафе, - посчитав ненужным отвечать на дурацкий вопрос мужа, объясняла Оля. - Он талантливый. Вот свою новую пластинку подарил.
     - Чего-о-о? - Саша продолжал делать вид, что он тупой. Еще тупее.
     У него была такая отвратительная манера, когда что-то было не по его хотению. Оля притворилась, что не обращает внимания на этот деланный тупизм. Чересчур внимательно она слушала музыку.
     - И музыку хорошую пишет. Симфо-джаз.
     - Какой джаз?
     - Симфо, - объяснила Оля, которой все это уже начинало надоедать.
     - Он на бензопиле играет? - Саша все никак не мог остановиться.
     - Ну и зануда ты, Белов!
     Саша ничего не ответил, внимательно изучая обложку пластинки. Но Оля уже завелась.
     - Нет. Ну почему ты такой, а? Ты хочешь оставаться самим собой. Ради бога, кто тебе мешает?.. Но я тоже имею на это право!
     Неопределенно хмыкнув, Саша все-таки отложил конверт и изволил обратить внимание на жену:
     - А кто тебе мешает? - с искренним интересом спросил он, делая ударение на слове "тебе".
     - Кто? - взвилась Оля. - Мы живем в разных измерениях! Я все понимаю, это твой мир, тебе это нравится, риск, все дела... - Она беспомощно всплеснула руками. - А рожать я в бронежилете буду? Ты можешь понять, что я-то женского пола?..
     - Ну, давай переедем, в конце концов, тоже проблема, - примирительно попытался перевести разговор Саша.
     Но Оля, похоже, решила сегодня высказать все, что накопилось.
     - Да не в этом дело. Ты за полгода хоть раз спросил, что у меня с распределением, почему я играть бросила? Хоть раз?
     - Ну, я спрашивал, по-моему...
     - Это по-твоему, а по-моему, не спрашивал. Потому что тебе по фигу...
     Саша поморщился:
     - Оль, что мы как в кино разговариваем? Можем мы по-людски поговорить?
     - А о чем? О чем с тобой говорить? - Оля в упор смотрела на мужа и, похоже, не ждала ответа на свои вопросы. Но и остановиться уже не могла. - О чем? О сабельках? О Брюсе Ли? Может, о бультерьерах, ну о чем еще?
     - Ну зачем? - рассудительно возразил Саша. В голосе его сквозила ярость. - Давай о музыке, о твоем заслуженном дедушке, о пидорах-однокурсниках. Ну давай, расскажи, поделись болью!.. - Последние слова он выкрикнул уже ей в спину.
     Выключив проигрыватель, она молча прижала к себе пластинку. Обойдя Сашу как мебель, загородившую путь, она вышла из комнаты.
     На часах был почти час ночи. Удивительно вовремя зазвонил телефон.
     - Але! - Саша поднял трубку. И продолжил отвратительным гнусавым голосом. - Кого? Олю? А кто ее спрашивает?
     Похоже, собеседник не рискнул представиться. Бросив трубку, Саша схватил свою коллекционную саблю с рубином на эфесе и со всего маху рубанул по стулу, превратив его в два. Сабля была заточена идеально...

XVII

     Стрелку с таджиками забили в районе Южного речного вокзала. Здесь было предостаточно пустынных мест. Слева шоссе ограничивалось бетонными заборами промзон, справа, за узким перелеском, широко разлилась Москва-река - корпуса жилых домов виднелись только на том, далеком берегу.
     Урбанистический бетонный пейзаж удачно дополняли мощные линии электропередач. Провода тревожно гудели, как струны какого-то нечеловеческого музыкального инструмента.
     Бригада прибыла на место первой. "Мерс", "вольво" и бээмвэшка остановились так, что шоссе впереди было видно как на ладони. Саша, Космос и Пчела вышли из машин первыми и остановились, внимательно глядя на ленту дороги, туда, где оно поворачивало и уходило круто вверх.
     - К реке! Ставьте машины ближе к реке! - распоряжался Фил.
     Водители ловко выполнили его приказание.
     - К воде прижмем, - деловито объяснил Фил Белому.
     - Война - фигня, главное - маневры, - бодро улыбнулся в ответ Саша, будто все, чем занимался сейчас Фил, его касалось меньше всех.
     - Да ты что, Фил вообще стратег, каких мало, - вмешался Космос.
     - Ну что, может, посадим пару человек в кустах? - предложил Фил.
     - Давай, - кивнул Белый.
     Пчела и Космос курили вместе с бойцами. На шоссе впередсмотрящими остались лишь Белый с Филом. Фил почувствовал, что он должен именно сейчас сказать то, что давно собирался. Не ровен час... Хотя думать о худшем не хотелось.
     Похоже, о чем-то подобном размышлял и Белый. Хотя всем своим видом он демонстрировал полное самообладание. Но немножко переигрывал. Внутреннее напряжение проявлялось именно в этом слишком явном спокойствии, чуть ли не равнодушии. Впрочем, Фил не был слишком хорошим психологом. Хотя даже он заметил, как подрагивают Сашины ресницы.
     - Брат, ты меня прости... - начал Фил. Саша скосил на него глаза, при этом не упуская из вида шоссе.
     - Прости за ту гранату, в подъезде...
     - Да ладно, все в порядке, - примирительно отозвался Саша.
     С пригорка, из-за перелеска вывернули три машины. Конечно же, "мерсы".
     - Едут! - раздался напряженный голос одного из бойцов.
     - Приготовили стволы! - распорядился Фил. Бойцы мгновенно разобрали укороченные "калаши" из багажника. В углу остался лежать явно лишний здесь предмет из параллельной, мирной жизни - футбольный мяч с черными шашечками.
     Как и рассчитывал Фил, таджики остановились очень удобно. Для Бригады, конечно. Они встали на повороте шоссе - так, что от них до невидимой им воды было всего-то метров двадцать - тридцать.
     Таджикские бойцы с оружием в руках заняли, что называется, оборону. Из головного "мерса" вышли трое. Один - пожилой, со стриженой седой бородой. Второй - с круглым лицом, всклокоченными воздушными волосами и тоненькой ниточкой усов над верхней губой. Третий был гладко выбрит, зато глянцевые черные волосы падали на плечи. Глаза его прикрывали щегольские темные очки овальной формы. Длинное летнее пальто доходило почти до пят, из-под обшлагов виднелись белоснежные манжеты рубашки, поблескивали массивные золотые запонки.
     Длинноволосый собрал волосы в хвостик, стянул резинкой. И неторопливо, в гордом одиночестве двинулся по шоссе в сторону противника.
     - Пчел, тебе страшно? - хихикнул, подначивая, Космос.
     - Очень, - в тон ему ответил Пчела.
     - А уж мне как страшно... - Космос скорчил гримасу, как на африканской маске из коллекции отца.
     - Сначала я хочу увидеть того, - с сильным восточным акцентом крикнул длинноволосый, - с кем я говорил по телефону. Если ты мужчина, иди сюда!
     - Что? - дернулся Пчела. - А ну, урюк, иди сюда!
     Он уже сделал шаг вперед, но Белый довольно резко остановил его. И сам направился к таджику.
     Космос оглянулся на бойцов, а Фил скомандовал тихо и четко:
     - У кого стволы, приготовились.
     Двое неумолимо сближались. Прямо как в американском боевике, где действуют неуязвимые для пуль супермены с железными нервами. От них исходило такое напряжение, такая энергия, что все вокруг замерло. Даже электричество, казалось, перестало гудеть в проводах.
     Их войска тоже застыли в ожидании. Но были готовы в любое мгновение в пух и прах разнести противника. Если что-нибудь, не дай бог...
     И тут в глазах Белова появились несвойственные ему смущение и изумление. Замедлил шаги и таджик, снимая на ходу свои темные очки.
     - Твою мать! Белый! - заорал он дурным голосом, но без малейшего намека на недавний акцент.
     - Рядовой Джурабов! - в ответ ему заорал счастливый Саша. - Два наряда вне очереди! Упал - отжался!
     - А-а-а! Белый!
     - А-а-а! Фара!
     Они завопили так, как когда-то в Ленинской комнате, перед самым дембелем. И бросились в объятья друг к другу.
     Вооруженные до зубов бойцы двух противоборствующих фронтов застыли в бесконечном недоумении.
     - Все нормально! Это мой корешок армейский, - крикнул Саша, обернувшись к своим.
     Нечто подобное, похоже, крикнул и Фара на своем гортанном таджикском.
     - Отбой! Свои! - передал по команде приказ свыше Фил.
     - А я бы их все равно постриг, - с искренним сожалением пробормотал Пчела.
     Космос довольно похоже изобразил истово молящегося мусульманина, сложив ручки на груди и мелко-мелко бесконечно кивая головой в такт молитве.
     Бой не состоялся. Провода могли спокойно гудеть себе дальше.
     Оружие вновь побросали в багажник, а оттуда хохочущий Саша вытащил неожиданно пригодившийся футбольный мяч. Надо же было им с Фарой выпустить распирающую их энергию. Так они и шли по шоссе, перекидываясь мячиком и воспоминаниями. А позади них параллельными курсами ехали классные автомобили. Шесть штук. С поразительной скоростью - километров пять-шесть в час.
     - Фарик, ты помнишь, как мы второе отделение сделали?
     - Да... У них вратарь, Махмудов, был. Шикарный вратарь. Сейчас чебуреки продает на базаре, ко мне не пошел...
     От воспоминаний перешли к делу, по инерции все еще пиная друг другу мячик.
     - С деньгами решим, скажи своим - через неделю проплатим.
     - Угу, - согласно хмыкнул Фара и, улыбаясь, ткнул Сашу кулаком в плечо. - Ну, Белый, я до сих пор поверить не могу. Важный стал!
     - А ты просто эмир бухарский, - отдал ему пас Белов. - Чем занимаешься, кроме алюминия?
     - По-разному, на Востоке всего много... Я вообще-то к Артуру предложение вез от моих друзей.
     - Давай обсудим, чего там, - предложил Саша.
     - У нас в горах есть плантации - мак, - объяснил Фара. - Мы хотим в Москву возить.
     - Идея хорошая. А как возить? Курьерами? - прикинул Саша.
     - Курьеров ловят, везут мало. Хочется больше. - Фара поцокал языком.
     - Надо думать. Пасуй!
     - Опа! - И Фара ловко набросил мяч прямо под правую ногу старого друга. Тому оставалось только добить мяч в ворота, которых, правда, поблизости не наблюдалось.
     На бригадирском "мерседесе" Саша с Фарой подкатили к парадному, ярко освещенному входу ресторана "Узбекистан". Их команды отстали. Если уж Саша садился за руль, то выжимал из машины все, на что она была способна.
     - Мне бээмвэшка вообще больше по кайфу, - признался он сидящему рядом Фаре.
     - Да брось ты, - отмахнулся тот, - "мерседес" - супермашина!
     - Ну, где там мои опричники? – оглянулся Саша.
     - А где мои? - оглянулся и Фара. - Будешь? Фара достал из внутреннего кармана пальто миниатюрную серебряную шкатулку.
     - Да нет, - отказался Саша, смеясь.
     Фара щелкнул безделушкой, крышка открылась. Зачерпнув длинным ногтем порошок, Фара привычным жестом "зарядил" нос, а остатки порошка с пальца размазал по зубам.
     - Кровный брат из Афгана подарил. - Он защелкнул шкатулку и перебросил ее Саше в ладони. - Попробуй открой.
     Белый покрутил коробочку и неожиданно легко вскрыл ее.
     - Ну, гений, - восхитился Фара. - Осторожнее, не рассыпь.
     - Гроб какой-то, - вновь захлопнув волшебную шкатулку и приблизив ее к глазам, подивился Саша.
     - Не надо нам никаких гробов, - отбирая зелье, неловко пошутил Фара.
     - Слушай, алюминий же в чушках у вас? - вдруг спросил Саша.
     - Ну да. А что?
     - Да я придумал вроде. - Саша хитро улыбнулся.
     - Что придумал? - насторожился Фара.
     - Да ничего, - решил помучить его Саша.
     - Давай, Белый, колись.
     - Ну что, еще не сообразил? - Сашины глаза откровенно смеялись.
     - Нет, - честно признался Фара.
     - Эх, - вздохнул Саша. - Ну ладно... Значит, берем чушку. Делаем там полость. Забиваем наркоту. Ни одна собака, ни один рентген не найдет. - Он счастливыми глазами смотрел на Фару. Тот ошарашенно молчал. - Пять чушек на сто - двести тонн. И ни одна собака...
     - Значит, я тупой, - задохнулся Фара от восторга, - а ты... ты... Ты - гений! Ты - Аристотель! Ты - Ницше!
     - В "Жигулях" ездить надо! - подначил его Саша.
     - Потому что я - чурка, - не слушая Сашу, уже выходил из машины Фара. Он ладонями обхватил голову, будто в припадке жуткого горя.
     - В хорошем смысле, парень, - откомментировал его "чурку" Саша.
     Тут подкатили остальные.
     - Где вы ездите? - беззлобно прикрикнул на них Саша.
     День сегодня выдался по кайфу: и друга встретил, и новое дело обещало деньги. Море денег. Море-океан.

XVIII

     Командный состав Бригады и таджиков расположился в одной из ниш ресторанного зала. Рядовые бойцы сидели в общем зале.
     Фил успел переброситься несколькими словами с солнцевскими, которые частенько проводили здесь вечера - кормили здесь по-восточному вкусно и обильно, да и место было не чужое, спокойное.
     - Сань, у Кабана проблемы, - шепнул Фил Белому.
     - Давай об этом потом. - Саша глазами указал на гостей. - Ну что, друзья... - поднял рюмку Саша и проследил, у всех ли налито.
     - Если позволите, - с заметным акцентом начал седой Абдула-Нури. - Я скажу, а Фархаджун будет переводить. Один великий мыслитель сказал следующие слова...
     И он заговорил гортанно и красиво. Но абсолютно непонятно. Напевная речь была похожа на стихи.
     Пацаны, переглядываясь, томились с поднятыми рюмками. Когда Абдула-Нури окончил торжественную речь, повисла напряженная тишина.
     - Не тормози, Фарик, - ткнул в бок чуток отлетевшего друга Саша.
     Фара встрепенулся и действительно заторможенно, но от этого еще более торжественно начал переводить:
     - Уважаемый Абдула-Нури говорит: "Никогда не теряй своих друзей. И пронеси эту дружбу в своем сердце через всю свою жизнь". Короче, за вас, пацаны! - скомкал перевод Фара.
     - Коротко и ясно, - одобрил Саша. Несколько заплетающимся языком Фара продолжил, перебирая длинными красивыми пальцами свои небесно-голубые четки из горной бирюзы:
     - Всю красоту и мудрость этого четверостишия невозможно перевести, - многозначительно завелся он.
     - Начинается, Фарик! - Саша с удовольствием встряхнул друга за плечи. - Ты мне еще в армии мозги компостировал мудростями своими. Ты короче скажи!
     - Ты мне друг, - как мог коротко сказал Фара.
     - Ну это по-нашему, по-пацански! - обнял его Саша.
     - Честно говоря, - тихо сказал Фархад, - я этих с равнины через раз понимаю, но то, что они вас зауважали, - это точно.
     Абдула-Нури, поглаживая свою короткую седую бороду, что-то спросил Фару на своем наречии.
     - Он говорит, как здоровье твоих родителей, жены и детей? Ты, кстати, женат?
     - Месяц скоро, - признался Саша.
     - Ну? - обрадовался Фара. - И молчишь!.. А кто она?
     Саша достает из бумажника фотографию Оли в вечернем платье и со скрипкой в руках. Это был снимок с выпускного концерта в консерватории. Саша не зря носил с собой именно этот снимок. На нем Оля необычайно была похожа на себя: веселая, задорная, настоящая.
     - О! Красавица! - цокнул языком Фара. - Выступает?
     - Нет, дома сидит, - кратко ответил Саша.
     - Можно я своим покажу?
     Саша кивнул и передал фотографию.
     Ни Саша Белов, ни его друзья, накинувшиеся на закуски, ни Фара со своими таджиками, которые, уважительно цокая языками, передавали друг другу фото Сашиной ханум, не смотрели на эстраду.
     Джазовый оркестр, выступавший там, играл тихо и ненавязчиво. Партию скрипки в оркестрике исполняла не кто иная, как Оля, та самая жена, которой он сейчас так гордился.
     - Уважаемый Абдула-Нури говорит, что ты поступаешь как настоящий мужчина - старшая жена должна хранить дом и воспитывать детей.
     Саша согласно закивал:
     - У нас в России следующий тост принято выпивать за родителей. Я предлагаю выпить за родителей. Тех, которые живы...
     Одновременно Саша услышал знакомый голос и увидел вытянувшиеся лица таджиков: они, все трое, как один, смотрели то на фотографию, то на сцену. Оля, стоя вполоборота к залу, пела композицию из репертуара Эллы Фицджеральд.
     Деликатные таджики опустили глаза в тарелки.
     Космос опрокинул в себя внеочередную рюмку. А Пчела на противоположном конце стола медленно и демонстративно зааплодировал. Дальнейшую сцену можно было бы назвать немой, если бы Оля не пела. Она смотрела на поднимающегося Сашу, и голос ее звучал все тише и тише. Словно кто-то поворачивал рукоятку настройки громкости.
     - Я сейчас, - резко поднялся из-за стола Саша...

***

     - Оленька, ну что ты так переживаешь? - выпятив нижнюю губу, выпустил струю дыма Виталик. - В конце концов, ты ведь не в стриптизе танцуешь.
     Они курили в закутке перед кухней. Когда в конце коридора показался Саша, Оля по инерции хотела спрятать сигарету, но пересилила себя и затянулась, глядя прямо в глаза приближающегося мужа.
     - Можно тебя, - проходя мимо, приказным тоном бросил Саша.
     Оля даже не подумала двинуться вслед за ним. В то же время ей очень хотелось перевести ситуацию в обычное человеческое русло. Ведь ничего ужасного-то не случилось. Мы же все-таки цивилизованные люди!
     - Познакомься, это мой муж, Саша, - кивнула она Виталику.
     Почувствовав, что Саша уж точно не рвется пожать ему руку, Виталик не стал подставляться и остался сидеть за столом, переводя взгляд с Оли на Сашу и обратно.
     - Поздравляю вас с супругой, Саша. Мы с Олей учились вместе, она очень талантливая. Кстати, Оля, - будто вспомнил он, - приглашай супруга на банкет. Хотим отметить ее премьеру, - пояснил он Саше, туша сигарету.
     - Ну что, такое событие стоит отметить. - Саша обращался исключительно к Оле, будто Виталика не существовало вовсе. - Желаю тебе успехов. Особенно творческих.
     Достав из кармана пачку денег, Саша бросил сторублевую купюру в тюбетейку, оставленную кем-то из официантов.
     Посмотрев презрительно на деньги и удивленно вслед удаляющемуся Саше, Виталик произнес значительно, как со сцены:
     - Да, ну он и мавр!
     Когда они вновь вышли на маленькую ресторанную сцену и Оля начала играть, ни Саши, ни его компании за столом уже не было. Скрипка звучала нежно и печально. Иногда к ней добавлялись поддерживающие аккорды фортепиано - за фоно сидел Виталик. Так музыканты обычно помогают одиноко поющей на сцене солистке.
     Мучительный вечер, наконец, закончился. Оля стремительно собралась и почти бегом выскочила из ресторана.
     - Ну, Оль, неловко получается, ну... - Виталик выскочил за нею, что-то дожевывая на ходу. - Я столик заказал, ребята поздравить тебя хотели...
     - Потом отметим, я поеду, - отмахнулась Оля, поднимая руку. Такси тормознуло в момент.
     - Ну давай хоть я тебе провожу, - не отставал Виталик, держа ее под руку.
     Оля, не глядя на него, высвободила руку и села в машину:
     - Извини, Виталик, мне надо ехать. Счастливо.
     - Завтра в семь репетиция, не забудь. Оля кивнула:
     - Счастливо.
     Виталик еще с минуту смотрел вслед укатившей машине, ухмыльнулся и пошел доедать. Ну их, этих баб, с их капризами и мужьями!
     Когда Оля вернулась домой, Саши там не было. И, по всей видимости, в ближайшее время не ожидалось...

XIX

     Саша с Фарой на самом деле никуда из "Узбекистана" не уехали. Они только, отпустив своих бойцов, переместились в маленький кабинет, где расслабились по полной программе.
     Наконец часам к трем ночи они выбрались на ресторанное крыльцо, продолжая свой давно начатый бесконечный разговор.
     - Нет, ну вот ты скажи, ты кто такой? - настаивал Саша.
     Швейцар, уже порядком подмерзший в ожидании выхода последних гостей, сделал стойку, моментально оценив платежеспособность клиентов. Конечно, такие вот загульные гости порядком удлиняли его рабочий день, точнее, ночь. Зато от них перепадали и самые сладкие чаевые. Он сложил брови домиком и услужливо поклонился, забыв о холоде.
     - Сань, я же ариец, - взяв Сашу за пуговицу пиджака, доказывал Фара.
     - Ага, иранский, - ржал Саша.
     - Да, настоящий иранский ариец, - согласился Фара.
     - Клянусь мамой, мы же с тобой арийские братья! - воскликнул Саша.
     - Ну да. Характер нордический. Голубоглазый, светловолосый. - И они заржали уже хором, радостно, как малые дети.
     Саша не забыл достать из бумажника и вручить привратнику сторублевку. Тот, взглянув на купюру, умудрился одновременно отдать честь и сделать книксен, что еще больше развеселило друзей.
     - Заходите, - напутствовал их швейцар.
     - Обязательно зайдем, - успокоил его Саша.
     - Я здесь жить буду! - с пьяной уверенностью добавил Фара.
     Уверенно покачиваясь, Саша направился к машине, на ходу доставая ключи.
     - Стой, стой! На машине не надо! - попытался образумить его Фара.
     - Я ее не брошу, - упрямо твердил Саша.
     - Она же железная, - увещевал Фара. - Стоит себе и стоит. Никто ее не украдет. Сейчас поймаем машину...
     Но Саша не хотел ничего слушать. Его несло. Ему хотелось куда-то ехать, мчаться, вперед, дальше, не разбирая дороги. И словно по волшебству вдруг прямо рядом с ними материализовалась белая лошадь.
     На самом-то деле никакого волшебства - две девчонки, рыженькая и беленькая, из уголка Дурова уже давно подрабатывали здесь экзотическим извозом. Себе на молочко или, скорее, пиво, лошадке - на овес и сено. Сегодня, правда, они что-то припозднились.
     - Фарик, не может быть! - прижимая щеку к теплой лошадиной морде, воскликнул Саша. - Это знак судьбы! Можно прокатиться?
     - Пятьдесят, - окинув его оценивающим взглядом, определила таксу рыженькая.
     - На, держи сто! - Саша достал купюру.
     - Что-то дороговато за такую клячу, - проворчал Фара. - Как его там, у Дон-Кихота? Типичный Росинант. - Фара похлопал коня по напряженной шее.
     - Я буду всадник без башни! - гордо ответил Саша, перехватывая поводья у рыженькой.
     - Ты будешь всадник Апокалипсиса! - торжественно и мрачно провозгласил Фара.
     Саша, не без труда вставив ногу в стремя, перевалился в седло и тронул поводья - "Росинант" лишь вяло переступил ногами. И только когда Саша дал ему каблуками под ребра, он вспомнил молодость и взял с места в карьер.
     Фара с гордостью проводил взглядом друга, вскоре скрывшегося в перспективе Неглинки.
     Спустя час Саша все еще не появлялся. Протрезвевший Фара сидел в "мерседесе", не зная, что предпринять. Уже в который раз к нему приставали девчонки, готовые, кажется, уже расплакаться:
     - Ну, где его носит?
     Фара, не глядя, сунул рыженькой очередную купюру:
     - На, иди пива купи.
     - Да не лезет уже ваше пиво! - недовольно пробурчала та, но от денежки, впрочем, не отказалась.
     Саша же был в это время уже далеко. И мыслями, и буквально. Выжав из коняги все, на что тот был способен, Белый за этот час добрался до самого Битцевского лесопарка. Для этого ему пришлось проскакать через Манежку мимо Кремля, пересечь Москву-реку по Большому Каменному мосту, добраться до Гагаринской площади, а там двигаться уже почти по прямой - по Профсоюзной, а потом - дворами до самого лесопарка.
     В Битце они перешли на медленный шаг. Весь хмель из Саши вылетел, зато невеселым мыслям в голове стало просторно. Оля, упрямо курящая сигарету, так и стояла у него прямо перед его глазами.
     Лес, настоящий Битцевский лес просыпался. Было тихо-тихо, даже цоканье "Росинанта" не было слышно - трава глушила звук. Лишь мерное дыхание коня немного нарушало, впрочем, вполне гармонично, тишину просыпающегося леса. Саша старался дышать в ритм с животным. Сейчас они были единым целым.
     Они выехали к речке Чертановке, больше похожей на ручей. Остановив коня на мостике, Саша долго смотрел в воду.
     Злость совсем вышла из него, выветрилась вместе с алкоголем. Он смотрел, как туман, поднимаясь от воды, клубится и тает в воздухе. Этот речной туман смешивался с паром от боков усталой лошади.
     Эх, Оля, Оля... Саша пристально смотрел на воду, словно надеясь прочесть в ней свою судьбу. Но это была просто вода.
     А, собственно, что произошло-то? Ну, решила поработать. А ведь он впервые после свадьбы, точнее, после того распределения, увидел ее со скрипкой в руках! Почему он не думал об этом прежде? Ах да, своих наворотов хватало... Ну и - лабала в кабаке, и что же? Ну, увидели ее таджики - неловко получилось. Да хрен с ними, не детей же вместе им крестить, а бабки зарабатывать.
     Перетопчутся.
     "А Фара... Фара - друг Фара поймет и простит. К тому ж он, хоть и восточный человек, но ведь не настолько же... Ариец!" - вспомнил Саша и засмеялся, трогаясь с места.

***

     Толстая угрюмая дворничиха остервенело мела асфальт около телефонной будки. Окурков-то набросали, вот ведь люди называется! Урна же совсем рядом! Равномерные звуки разрушали утреннюю тишину, будто целью женщины было разбудить всю округу, а не навести чистоту. И вдруг она остолбенела: к шварканью метлы прибавилось звонкое цоканье. Прямо на нее из-за поворота выехал всадник на белой лошади.
     Саша подъехал к телефону-автомату и, не слезая с коня, набрал свой домашний номер. Оля сняла трубку почти сразу - наверное, поставила телефон в спальню.
     - Але! Але! - голос жены был нежным и немного хриплым. Спала, похоже, без задних ног, пока он бороздил московские улицы.
     Он молчал и словно бы видел ее всю. Теплую, сонную. Он видел как она своим, только ей свойственным движением прижимает плечом трубку, как откидывает прядь волос со лба. Видел, как бьется, пульсирует голубая жилка на виске.
     - Але, - еще раз сказала она и замолчала. Но трубку не положила. Он слышал ее осторожное дыхание. Олька, любимая!
     - Ну и зараза ты, Сурикова! - ласково сказал он и повесил трубку.
     Он не мог слышать, как она счастливо засмеялась. "Простил, - подумала она, проваливаясь обратно в сон. - Сашка, любимый..."
     И как она могла всерьез злиться на него?

XX

     На лице Игоря Леонидовича Введенского играла отвлеченная улыбка. Ему чрезвычайно нравилось то, что он слышал. Он уже в третий раз подряд прокручивал магнитофонную запись. Лейтенант Коноваленко все никак не мог понять, доволен начальник добытой информацией или она его раздражает.
     "Восток - дело тонкое...", - прозвучал в магнитофоне голос Фархада.
     - Это таджик? - спросил Введенский.
     - Он считает себя иранцем, - уточнил Коноваленко, проведя кончиком пальца по своему тонкому, с горбинкой, носу.
     Введенский жестом заставил его замолчать.
     "Значит, берем чушку... делаем там полость... забиваем наркоту... и ни одна собака, ни один рентген не найдет... пять чушек на сто - двести тонн. И ни одна собака..."
     "Значит, я тупой... - это снова голос Фары, - а ты... ты - гений... ты - Аристотель! Ты - Ницше!.."
     Введенский выключил магнитофон и чуть было не подмигнул Коноваленко:
     - В самом деле, ничего идея... И вообще, Белов - голова! Учись, орел. Он и вывернулся и нашел способ, как дальше подняться. Пора подключаться. - Игорь Леонидович пробарабанил пальцами по столу, изобразив нечто очень похожее на простенький ритм "Чижика-пыжика".

***

     Конь стоял в одном ряду с автомобилями на стоянке перед офисом бывшего "Курс-Ин-Веста". Прямо с асфальта он собирал мягкими губами соленые чипсы.
     А в офисе, в бывшем предбаннике кабинета Артура Лапшина, из угла в угол метался Фархад:
     - Саня, я опоздаю, уже регистрация началась! - кричал он Белову через дверь, из-за которой слышался плеск воды.
     Фархад нервничал и, чтобы чем-то занять руки, перетаскивал горшки с цветами на стойку секретарши, устраивая из них какой-то необыкновенный ботанический сад.
     - Иду, Фарик! - наконец вышел Саша, вытирая полотенцем чисто выбритый подбородок. - Все, летим. Мне уже положение не позволяет небритым ходить. Что ты мне здесь наставил? - Изумленно уставился он на зеленые заросли.
     - Лес, - кратко объяснил Фара. - Дарю! - И он взмахнул рукой в широком жесте.
     Саша захохотал:
     - Собрал все цветы в моем офисе - лес он мне подарил! Как я секретаршу в этом лесу увижу?
     - Увидишь, увидишь...
     - Все, ладно. Тогда я тебе часы дарю. - И Саша принялся расстегивать браслет.
     - Золотые? - почти всерьез поинтересовался Фара.
     - Золотые, золотые, - успокоил его Саша.
     - А у меня - бриллиантовые, - то ли в шутку, то ли всерьез сказал Фара. - Оставь себе. - И он заставил Сашу застегнуть браслет. - Очень мало времени. Давай быстрее. - И он чуть не силой вывел Белова на улицу.
     - Адрес тех девчонок узнал? - увидев припаркованного коня, спросил Саша.
     - Саш, они совсем малолетки, ты понял? - Фара еще и издевался! А утверждал, что на самолет опаздывает.
     - Не болтай... - легонько толкнул друга Саша. - Надо же коня вернуть.
     - Не надо. Я его купил. Катайся, Саня!
     - Ты что, сдурел? На кой он мне?
     - А на кой мне? Думаешь, я его в Душанбе повезу? Он не залезет в самолет, - очень серьезно стал объяснять Фархад.
     Но Саша уже смотрел не на него. В противоположной стороне двора остановилась красная "пятерка". Из нее вышел человек, по чьему внешнему виду Саша моментально догадался: посланец из органов. Эти самые органы в последнее время, по отчетам службы безопасности Бригады, проявляли к нему и его делам все возрастающий интерес. Дабы Саша окончательно убедился, что гости точно к нему, "пятерка" несколько раз зажгла и выключила фары. Точно подмигивала.
     - Фарик, извини, я не смогу тебя проводить. Сейчас Пчеле позвоню, он тебя подбросит.
     - Проблемы? - Фара посмотрел на Сашу и бросил взгляд на человека с круглым румяным лицом, стоявшего у красной "пятерки".
     - Да нет! - отмахнулся Саша.
     - Вот, у меня еще подарок есть для тебя. Для твоей супруги, - уточнил Фара.
     Из внутреннего кармана шикарного пиджака он достал носки грубой домашней вязки с ярким восточным орнаментом.
     - Носки? Фарик! - умиленно удивился Саша.
     - Это не носки, это джурабы, - пояснил Фархад. - Бабушка сама вязала. Здоровье супруги - это здоровье твоих детей.
     - Спасибо, парень, - растроганно обнял его Саша. - Счастливо!..
     - Александр Николаевич? - явно для формы спросил круглолицый. - Садитесь в машину.
     Ох уж эта Контора! Ни слова в простоте, все тайны, тайны. Будто нельзя поговорить прямо здесь, в офисе. Но Саша кривил душой - он прекрасно понимал, что говорить в офисе не следует.
     - Игорь Леонидович, - представился человек, сидевший на заднем сиденье.
     Руки он не протянул, так что Саше не пришлось решать дилемму: отвечать на рукопожатие или нет. Представляться в ответ он тоже не посчитал нужным. Молча сел на заднее сидение и всю дорогу демонстративно смотрел в окно. Игорь Леонидович тоже молчал.
     Они пересекли Трубную площадь и по Неглинке выехали на проспект Маркса. Свернули налево. Похоже, его везли на Лубянку.
     "В святая святых..." - усмехнулся про себя Саша.
     Однако они быстро проскочили площадь Дзержинского, оставив монументальное здание Конторы по левую руку. Когда же от площади Ногина машина свернула на Солянку, Саше ничего не оставалось думать, кроме как о том, что любезные товарищи решили подбросить его домой - основная башня Котельнической высотки была отсюда видна как на ладони.
     Но красная "пятерка", свернув в переулок, остановилась, чуть не доехав до Яузы. Войдя через решетчатые ворота в церковный двор, Саша и Игорь Леонидович оказались в своеобразном коридоре, с одной стороны ограниченном церковной стеной, с другой - парапетом Яузской набережной. "Отличное место для дуэли!" - подумал Белов, выходя вслед за чекистом из машины. Они остановились у парапета.
     - Я так понял... - начал Саша.
     - Считайте, - перебил его Игорь Леонидович, - что мы из Министерства добрых дел.
     - А в чем ваш интерес?
     - В том, чтобы наркотики сбывались не в Москве, а где-нибудь, например, в странах Бенилюкса, для начала. А об остальном поговорим позже.
     - Хотите помочь Западу окончательно загнить? - усмехнулся Саша.
     - Давайте на будущее сразу договоримся, чтобы я не отделывался глупыми ответами, вы не задаете глупых вопросов, - поморщился Введенский.
     - Вы не рано о будущем заговорили? Я еще не решил. - Саша внимательно и с вызовом посмотрел на собеседника.
     Введенский ответил ледяным взглядом, тон его стал еще более жестким:
     - А у вас есть выход? - задал он, по его мнению, риторический вопрос. - По совокупности можете лет двенадцать получить. А уж в лагере мы вам устроим сладкую жизнь.
     - Ну, носочки у меня уже есть, чего уж там, - отвернувшись в сторону, пробормотал себе под нос Саша.
     Введенский его то ли не услышал, то ли не пожелал услышать. Он продолжал свой ликбез:
     - Сотрудничество с нами - процесс обоюдный. С одной стороны, вы можете рассчитывать на нашу поддержку в критических ситуациях. С другой - мы будем предъявлять к вашей деятельности свои требования.
     - А критические ситуации будете создавать сами? - съязвил Саша.
     Введенский вновь сдержался, но уже с большим трудом:
     - У вас больше врагов, чем вы представляете. Как раз сейчас вы находитесь в такой ситуации, когда от вашего решения зависит, выберетесь или нет.
     - У меня есть время подумать? - мрачнея, спросил Саша.
     - Нет, - отрезал Введенский.
     Он резко повернулся и зашагал прочь, оставив Сашу в одиночестве. Негромко выругавшись, Белов в сердцах стукнул по парапету ладонью. Похоже, ему и вправду не хотели оставлять выхода. Ладно, поживем - увидим. В конце концов, он не сказал пока ни "да", ни "нет".

XXI

     Однако Игорь Леонидович Введенский был уверен в том, что они с Беловым обо всем договорились. Ну, не идиот же этот мальчик в самом деле!
     С утра пораньше он позвонил генералу Чуйкову и договорился о встрече. Надо было срочно нейтрализовать зревшее уголовное дело против Белова. Прихватив для верности несколько оперативок на капитана Каверина, Введенский многое добавил и на словах. Слава богу, было что добавлять, в конторских разработках компромата на Каверина было выше крыши.
     - На кого угодно мог подумать, только не на него, - сокрушенно потирал лысину Петр Ильич. - Пять лет вместе работаем... Огромные надежды возлагал на него... Один из лучших офицеров - и в криминале запачкаться...
     - Причем - впрямую, - смакуя коньяк, усугубил ситуацию опытный Введенский, похожий сейчас на библейского змия-искусителя. - Причем он не сошка-участковый, многим честным людям может жизнь испортить. Этим-то, - закатил он глаза к потолку, намекая на высшее начальство, - звания и заслуги до лампочки, найдут виноватого, проведут показательную чистку руководящих кадров...
     Генерал тяжело вздохнул и расстегнул воротник кителя. Но воздуха все равно не хватало. Ему всего-то пару лет оставалось дотянуть до пенсии, а тут - такая подстава! Как назло, зазвонил еще и телефон спецсвязи. Взяв трубку, генерал Чуйков вытянулся по стойке смирно:
     - Да, товарищ министр... Есть, товарищ министр!..
     Игорь Леонидович Введенский лишь посмеивался в свою рюмку. Такая уж у него была работа.

***

     Володя Каверин сегодня имел право быть счастливым. Собранных им документов вполне хватало для того, чтобы генерал, не задумываясь, подписал ордер на арест Белова. Сам ордер он подготовил, можно сказать, с любовью, собственноручно.
     - У себя? - скорее для формы поинтересовался он у секретарши, прекрасно зная, что генерал его ждет. Что подтвердила и секретарша:
     - Он только что вас спрашивал. Злой... - протянула она участливо.
     - Счас развеселю, - не очень-то поверил в генеральскую злость Каверин.
     Для кого злой, а для кого и отец родной. Каверин молодцевато расправил плечи, открывая дверь в кабинет.
     Позабыв поздороваться, так его распирало, Каверин начал прямо с порога:
     - Ну, Петр Ильич, висяк-то я размотал...
     Труп - дело рук преступной группировки Белова.
     Приблизившись к огромному генеральскому столу, он, как козырного туза, выложил перед Чуйковым ордер.
     - Есть факты, доказательства. Ордер подпишите.
     Петр Ильич ордер взял в руки, внимательно прочитал его и, вместо того чтобы поставить на нем свой размашистый автограф, бросил бумагу в нижний ящик своего безразмерного стола.
     Челюсть Каверина начала медленно отвисать: он ровным счетом ничего не мог понять из того, что происходило.
     Между тем физиономия генерала Чуйкова приобретала несвойственный ей алый оттенок.
     - Белов, говоришь? - генеральская шея багровела прямо на глазах. - Ну-ну... - Он стал медленно подниматься из-за стола и заговорил с уже едва сдерживаемым бешенством. - Ты, Владимир Евгеньевич, знаком с Артуром Лапшиным, предпринимателем?
     - Да знаком, ясный перец! Вот и заява от него, - он стал доставать из папки заявление, подписанное Артуром. - А что стряслось-то?
     Чуйков побагровел теперь весь - от кончиков ушей до лысой макушки. Он несколько раз вздохнул, все еще пытаясь сдержать ярость, но это было уже выше его сил. Он заорал так, что задрожала люстра и жалобно подпрыгнули чернильницы, когда генерал со всего маху опустил кулак на дубовую столешницу.
     Генеральский кабинет слышал, конечно, многое, но такой отборный мат, скорее всего, прозвучал здесь впервые.
     - Ты что, па-адлец, совсем (здесь генерал употребил все знакомые ему возвратные глаголы сексуального характера)!!! Думаешь (генерал вспомнил дальних и близких родственников подчиненного, совершавших необдуманные поступки опять же остро сексуального характера)... умник (генерал достиг высот виртуозности - на два слова, прилагательное и существительное, приходилось четыре матерных)!.. А из-за тебя и меня (глагол был один, но опять же нецензурный и очень емкий)!..
     В общем, бумагу генерал подписал размашисто. Только это был не ордер на арест Белова, а приказ об увольнении капитана Каверина В.Е. из рядов доблестной советской милиции...

***

     Лейтенант Коноваленко в темных очках сидел за столиком Шереметьевского бара с развернутой "Financial Times". Поверх совсем не интересовавшей его газеты он поглядывал на Артура Лапшина, нервно пившего рюмку за рюмкой.
     Диктор аэропорта объявила рейс на Дюссельдорф.
     - Кажется, ваш? - участливо поинтересовался лейтенант у бывшего предпринимателя.
     Тот словно бы проснулся. Тяжело поднявшись из-за стола, Артур с ненавистью глянул на усмехавшегося соседа. Набрав в легкие побольше воздуха, он вложил в свои слова всю накопившуюся ненависть:
     - Пошел ты в жопу со своей вонючей родиной! И со своими гэбистскими березками!
     Коноваленко нехорошо улыбнулся. Артур, неуклюжий и нелепый в излишне пестром галстуке, подхватил саквояж и двинул в сторону конторки регистрации. Все, хватит! Сюда он больше не ездок!
     Коноваленко, глядя вслед Артуру, склонился к воротнику плаща и произнес в микрофон:
     - Объект отправлен на регистрацию, прием! Лейтенант нравился себе чрезвычайно. В этих темных очках, длинном светлом плаще с микрофоном в воротнике он чувствовал себя Джеймсом Бондом. В исполнении Шона Коннери.

XXII

     Каверину оставалось пройти только формальности. Правда, самые неприятные. Его будто бы лишали его мужской силы. Ну, если не силы, то ее символов.
     "Дерьмо, дерьмо, дерьмо!" - стучало в голове Каверина, забивая все мысли и чувства.
     Первым делом ему пришлось сдать оружие. За железной дверью оружейки сидел флегматичный прапор, которому ровным счетом не было никакого дела до треволнений отставного опера. Прапор лишь осмотрел каверинский "Макаров", не иначе как на предмет порчи казенного имущества, и внимательно, пальцем, пересчитал патроны.
     В отделе кадров, сдавая свое красное удостоверение, Каверин из уст грузного толстогубого капитана-кадровика услышал нечто вроде напутствия:
     - Ну что, куда дальше?
     - Поглядим, - независимо повел плечом Каверин, а про себя подумал: "Ах ты, дерьмо собачье!"
     С полученным в зубы обходным листом он направился получать дурацкие подписи - в архиве, в маттехчасти и даже почему-то в медицинском кабинете. "А это-то на хрена!" - стиснул зубы Каверин.
     Хорошо хоть анализы не заставили сдавать! Развели бездельников! Силовые, блин, структуры!
     Уже на выходе из Управления Каверин отдал честь. Но не этому долбаному зданию. И не заплеванному знамени. А собственному фото, которое еще не успели снять с Доски Почета Управления.

***

     Джазовый коллектив Виталия Майского репетировал в ДК железнодорожников у Трех вокзалов. Их туда пускали два раза в неделю на два часа. Бесплатно. Ну, не совсем. За эту услугу они отрабатывали по субботам на танцах. Все для тех же железнодорожников. Бартер - по-современному называл это Виталик.
     Сегодня Виталик лютовал, так как играли его новую композицию. После седьмого прогона он, наконец, смилостивился:
     - Ну что, ребята, на сегодня - все. Репетиция окончена. - Он взглянул на часы:
     - Точно, уложились минута в минуту, как в аптеке.
     Музыканты принялись складывать инструменты и отключать аппаратуру. Виталик, покосившись на Олю, которая была явно не в лучшем настроении, напомнил:
     - Завтра - как всегда, в семь.
     Оля уже уложила скрипку в футляр и, набросив плащ на руку, спустилась со сцены в зал:
     - Счастливо, ребята! До завтра!
     В центре зала ее догнал Виталик и взял под локоть:
     - Я провожу.
     - Ну, проводи, - мягко высвобождая руку, не слишком охотно разрешила Оля.
     Виталик шел в полушаге за нею, оглядывая ее ладно скроенную фигуру:
     - Ну как твой мавр, сцены не устроил? - иронично поинтересовался он.
     - Нормально все. - Оля была на удивление спокойна.
     - Ну, видишь как. А ты волновалась.
     Они прошли партер, и Виталик снова взял ее за руку, заставив обернуться:
     - Оленька! - Он пристально смотрел ей прямо в глаза. - А мы премьеру твою так и не отметили.
     - Ну, какие проблемы? - на его интимный тон Оля отвечала нейтрально, по-дружески. - Приезжайте к нам, отметим...
     - Ну, это само собой, - перебил ее Виталик и продолжал вкрадчиво:
     - А может, поедем ко мне, посидим, выпьем? Послушаешь, что в ту пластинку не вошло.
     - Не, Виталь, спасибо, мне домой надо.
     - Оленька, ты же музыкант - надо быть свободнее... - не отставал Виталик.
     - Надо, надо, - только чтобы он отстал, согласилась Оля.
     - В конце концов, имею я отношение к тому, что ты играешь снова? - В его голосе прозвучал уже не интимный намек, а едва ли не требование расплатиться за оказанное благодеяние.
     - Самое непосредственное, спасибо тебе, Виталик... - устало улыбнулась Оля, в который раз освобождая руку от его пожатия. - Но я, понимаешь, имею отношение к своему мужу...

***

     Сверху, с балкона, за этой сценой уже давно наблюдал Саша. Ему, конечно, не нравилось, что этот хмырь липнет к его жене. Но в то же время ему было по-детски интересно, чем все это кончится. То есть в жене он особо не сомневался, посмотреть на брачные игры этих пидоров-однокурсников было занятно...

***

     - То есть у вас любовь? Морковь... - поняв, что здесь ему ничего не обломится, протянул Виталик.
     - Да, - спокойно и твердо ответила Оля, не принимая его игривого тона.
     - А я думал, по расчету, - откровенно издеваясь, ухмыльнулся Виталик.
     - Не хами, - оборвала его Оля и быстрыми шагами направилась к выходу из зала.
     Виталик уже готов был махнуть на нее рукой, но его все же распирало, и он не смог остановиться:
     - Хотя, Оль, знаешь, подожди. - И он побежал за нею, нагнав ее в вестибюле. - Я тебя понимаю и даже как-то поддерживаю. Если ты бездарь, надо устраиваться, работать известным местом...
     Оля, уже не отвечая, лишь развернулась к Виталику и попыталась со всего размаха заехать ему по физиономии, но Виталик успел перехватить ее руку:
     - Тихо-тихо! Что люди подумают?
     И они оба опять не увидели, как из двери позади них в вестибюль вошел Белов. Но зато Виталик это мгновенно почувствовал. Саша двумя пальцами схватил его за нос: кровь и слезы хлынули одновременно.
     - Привет, милый, - ласково улыбнулась мужу Оля.
     - Привет, моя хорошая? Вы закончили? - Саша поцеловал ее в щеку, а стонущего Виталика заставил опуститься на колени.
     - Закончили.
     - Поехали домой? - Саша отпустил Виталика и носовым платком вытер окровавленные пальцы. Виталик, постанывая, прятал лицо в ладонях.
     - Поехали, - радостно согласилась Оля.
     - Как бабуля? - поинтересовался Саша, брезгливо ткнув платком в морду поверженного маэстро.
     - Хорошо, - ответила Оля, взяв мужа под руку. - Пойдем отсюда...

***

     На улице было тепло и влажно после дождя. Когда они свернули на Бульварное кольцо, Саша отпустил машину. Дальше они решили до дома пойти пешком. Благо до Котельнической неторопливым шагом всего-то минут двадцать ходу.
     Обнявшись, они шли по вечерним бульварам и, казалось, не замечали никого. Ни влюбленных парочек, ни пьяных москвичей и гостей столицы, ни проносившихся мимо автомобилей.
     - Саш, так странно, - говорила Оля, - мне даже не обидно. Я с детства думала - музыка для меня главное. И все вокруг говорили: занимайся, девочка, играй... И вдруг как молния ударила. И перевернулось все.
     Он прижал ее к себе покрепче и легонько коснулся губами ее виска:
     - Оль, да ну, - у него с консерваторией и музыкой были связаны свои, гораздо более приятные воспоминания. - Если б ты не играла на скрипке, мы бы с тобой, может, и не познакомились. Ты вспомни, вспомни.
     - Ой, точно ведь! - обрадовалась Оля, будто впервые подумала об этом странном совпадении.
     - Ну вот! - поддакнул Саша. - А то, что этот пидор сказал, это от зла. Мне б не дали, я б тоже что-нибудь такое брякнул.
     Оля остановилась и пристально посмотрела Саше в глаза.
     - Нет, Белов, ты бы так не сказал... Ты бы, скорее... Как дал мне! - И Оля кулачком стукнула в челюсть невидимого противника.
     - У! Врезал бы! - Саша повторил ее жест. - Да я бы убил вааще!
     - Вот поэтому я за тебя замуж вышла, - очень серьезно сказала Оля.
     Саша рассмеялся:
     - За то, что побил бы, да?
     - Нет, мне просто нравится, как ты проблемы решаешь.
     - А то, что мы из разных измерений, ничего? Оля снова замедлила шаги и пристально вгляделась в лицо мужа. Нет, он ничуть не изменился. Он был точно таким, как вчера, как позавчера. Точно - колючий ежик. Который все и всегда перевернет по-своему, не считаясь ни с чем и ни с кем. Даже с ней. Но теперь она знала наверняка: она будет любить его таким, какой он есть.
     Саша, похоже, идеально почувствовал ее настроение, и ему захотелось сделать для нее что-то необыкновенное. Луну, что ли, с неба достать?
     Они стояли на мосту и смотрели друг на друга. Будто в первый раз. Полная луна отражалась в черной воде Яузы, а на той стороне светился окнами их общий дом.
     - Смотри! - Саша осторожно освободил свою руку и одним махом вскочил на перила моста.
     - Сань, ты что, дурак, что ли? - в ужасе выдохнула Оля.
     Перила были мокрые и скользкие. А уж узкие - шириной в Олино запястье!
     - Тихо-тихо. Все нормально, - успокоил ее Саша, раскинув руки и балансируя над бездной.
     Поймав равновесие, Саша медленно, как канатоходец, двинулся по перилам вперед. Снизу, из черноты, доносился размеренный плеск воды.
     Оля прижала руки к груди и столь же медленно, как и Саша, двигалась вслед за ним:
     - Саша, не надо! Они мокрые...
     Саша лишь бросил на нее озорной взгляд, продолжая идти дальше. Пройдя несколько метров, он остановился и, не без труда удерживая равновесие, повернулся к жене:
     - Вот это мне нравится. Понимаешь?
     - Понимаю. Только слезь, а? - умоляюще протянула к нему руки Оля.
     В последний раз оглянувшись на воду, Саша спрыгнул на мостовую.
     - Господи, ну и чучел ты... - Она обняла его, словно после долгой разлуки.
     - Оль, ну ты что? - провел ладонью по ее влажным волосам Саша.
     - Знаешь, я сейчас на тебя смотрела и вспомнила. У меня в детстве подружка ночевала, я ночью просыпаюсь, а она в одной рубашке стоит в окне на самом краю. Спиной, глаза закрыты, и раскачивается... Мне иногда кажется, что я, как лунатичка, иду за тобой с закрытыми глазами... И боюсь, если открою - упаду.
     - Не бойся, маленькая. Я не дам тебе упасть, я рядышком буду...

***

     Каверин был пьян, что называется, в задницу. Пить он начал сразу, через двадцать метров от Управления, в ближайшей забегаловке. По дороге домой он перехватил по сто грамм еще в паре мест. Но, понимая, что коктейль из злобы и алкоголя может сыграть с ним дрянную шутку, собрал остатки воли в кулак и - через гастроном, естественно, - отправился домой, к Светке. Пусть и стерва, но все же жена. Родная.
     Ученая Светка, увидев его в таком всклокоченном виде и с горючим, ни слова не говоря, стала готовить закусь. Посолиднее. Из стратегических запасов.
     Глотая водку стаканами, Каверин вспоминал о закуске, только когда Светка буквально вкладывала ему кусок в рот. В остальное время он рычал и матерился, разбрасывая по столу бумаги из красной папки, которыми прежде так дорожил.
     Наконец, найдя какую-то бледную ксерокопию, он издал особенно воинственный вопль.
     С ксеры, уже почти выцветшей, на него смотрел Белов. Собственной персоной. Сволочь! Это был один из тысяч экземпляров, которые еще два года назад висели на каждом столбе и призывали найти и обезвредить опасного преступника. Найти и обезвредить! Тогда его можно было задушить собственными руками!
     Поздно! Поздно...
     Схватив вилку, Каверин пригвоздил рожу Белова к капустному кочану, который Светка оставила на подоконнике. Замороженным взглядом он был готов просверлить дырки в портрете. А лучше - в голове Белова.
     От бессилия Каверин готов был заплакать, но не мог себе даже этого позволить. Ярость благородная достигла у него последней точки кипения. Огромным столовым ножом, которым Светка как раз-таки и собиралась рубить кочан для засолки, отставной опер принялся кромсать ненавистную физиономию, заодно начав шинковать капусту. Но Светка даже не рассмеялась - она опасалась раздражать мужа в таком состоянии.
     - Все, хватит, иди закуси! - Светка решительно отобрала у мужа нож и пододвинула тарелку с жареной колбасой.
     Исчерпав силы в борьбе с призраком, Каверин устало привалился к столу и налил до краев, начисто игнорируя закуску.
     - Вот за десять лет сколько! - Он хватал вываленные из красной папки бумаги и совал их жене под нос. - Ты глянь! Грамоты, благодарности, звания! В капитанах, говорит, засиделся! А за паршивого щенка, за щенка погнали! Тогда еще надо было его валить, понимаешь, Светка, тогда! Светлана тоскливо смотрела на мужа, по-бабьи подперев подбородок ладонью. Как он ей сегодня надоел! Кто б знал! Когда ж он угомонится? Завтра на работу к восьми...
     - У-у-у... Вот он гад, вот его морда, - выудил Каверин еще одну фотографию Белова, из старого уголовного дела.
     Это дело надо было запить.
     - Вот свело меня с ним! - выпив и уже совсем не почувствовав вкуса водки, снова завелся он. - Знаешь, как на Востоке говорят: кысмет! Кысмет. Судьба, значит! Ну, ничего... Побарахтаемся! Меня везде с руками оторвут. Таких спецов поискать!..
     - Все, все, тихо, тихо. - Светка обняла мужа за плечи и прижала его непутевую лысеющую голову к своей груди. "Дурачок ты мой...", - подумала она.
     Каверин на мгновение притих, словно душа его чуть оттаяла. Но это была только видимость. Прошло время эмоций. Каверин принял решение - окончательное! Вдвоем им на этой земле места не будет.
     - Свет, а Свет, - притянул он к себе жену и стиснул ладонью ее затылок. - Я ведь способ изыщу. - Он дышал тяжело и жарко, больно захватывая ее волосы потной рукой. - Я его загрызу. Живого, веришь?
     Светка уже согласна была поверить во что угодно.

XXIII

     Макс Карельский жалел только об одном. О том, что слишком долго не мог расстаться с армией. И, когда вернулся, наконец, в Москву, то к дележу самого лакомого пирога не успел. Засиделся на старте.
     Биография его ничем особым не отличалась от биографий ровесников. Разве что успел повоевать в Афгане и Таджикистане, был замечен, попал в спецназ ГРУ, но выше старшего сержанта не поднялся, несмотря на всю свою крутость. Когда он понял, что в армии ему ничего не светит, кроме возможной дырки в башке, он написал рапорт и отправился домой, в родную подмосковную Малаховку.
     По своей мирной профессии сварщика, полученной до армии в ПТУ, устроиться на работу Сухов мог запросто. Но платили за это так мало, что даже матерые прорабы опускали глаза, называя зарплату. А вокруг шла настоящая жизнь. Деньги, тачки, красивые девчонки. В общем, соблазнов было в тысячу раз больше, чем возможностей.
     Пришлось вспомнить навыки, полученные в спецназе. И потрясти торгашей. Наели тут рожи, пока он в окопах, можно сказать, вшей кормил.
     Собрав под свое начало старых приятелей из тех, кто не спился и не сел, Макс сколотил свою команду. Небольшую, но крепкую. По старой памяти Малаховку они достаточно легко взяли под свой контроль - все лотошники моментально легли под них. Так продолжалось примерно с полгода, пока Карельскому не пришлось загасить чеченского бизнесмена.
     После этого на них начали наезжать с двух сторон. С одной - менты в лице опера Каверина, расследовавшего убийство, который тоже хотел иметь свою долю, с другой - чечены, зверье, как их называли за склонность к беспределу. Вторые были гораздо хуже - с ними невозможно было договориться. Ни при каких обстоятельствах. Башни у них у всех были свинчены напрочь. Надо было что-то делать.
     Под свой штаб команда Макса снимала небольшую автомастерскую. В ней и правда иногда ремонтировали чьи-нибудь автомобили. В основном свои или знакомых. Да еще разбирали на запчасти угнанные "жигулята". Макс любил и сам повозиться с железом, это его успокаивало. Когда он надевал маску с синим стеклом и брал в руки сварочный аппарат, это доставляло ему почти физическое удовольствие. Но это вовсе не значило, что он готов был обратно переквалифицироваться в сварщики. Делу - время, потехе - час.
     Тем не менее ситуация становилась критической. Правда, в последний раз на стрелке они хорошенько пощипали зверьков, но это совсем не успокаивало. По многим признакам к тем должно было прийти значительное подкрепление. Да и с ментами чечены, похоже, уже снюхались.
     Макс понимал, что самим им не подняться. Это чувствовалось и по настроению внутри команды.
     Не то чтобы попахивало предательством, но кое-кто уже все чаще заговаривал о том, как кудряво живут пацаны в других, более крутых командах.
     В конце концов, можно было разбежаться и каждому начать все снова, по-своему. Но Макс рассудил иначе: надо идти на переговоры к тем, кто уже поднялся круто. Чечены, естественно, отпадали по определению. К солнцевским и не подойдешь - они такие вступительные взносы назначат, что потом полжизни будешь на них горбатиться.
     Оставалась Бригада Белова. От людей Макс слышал, что Белый не беспредельщик и живет по понятиям. Но все же риск был. Могли и просто послать подальше, а могли и образцово-показательно. С непредсказуемыми последствиями. Но выбора - все равно не было. Гарик, второй человек в команде после Макса, был против. Однако ничего более дельного он предложить не смог. Да и вообще, последнее слово все равно было за Максом. Как раз на сегодня, через надежных людей, он договорился с Белым о встрече...

***

     Макс нервничал, хотя и старался не показывать виду. Чтобы отвлечься, он, надев защитную маску и раскочегарив свой сварочный аппарат, принялся лечить старый карданный вал, пытаясь привести его в божеский вид.
     - Макс, где ты там? Завязывай! - Гарик посмотрел на часы. Время встречи, которая ему была так не по душе, неумолимо приближалось.
     - Да иду, иду! - Сняв щиток, оторвался от работы Макс.
     - Зажигалка где? - спросил Гарик, осматривая тем временем свой "Макаров".
     - Там, на столе. - Макс вытирал руки старой ветошью.
     - Как думаешь, получится? - прикуривая, Гарик исподлобья посмотрел на Макса.
     - Обещаю, Гарик, все будет тип-топ, - успокоил его тот.
     - Он, говорят, весь из себя крутой. Артура Лапшина в офисе чуть на капусту не порубал.
     Макс посмотрел на свои руки, потом на Гарика. И криво улыбнулся, по-волчьи оскалив зубы:
     - Ладно, мы тоже не пальцем деланые.
     - Страшно? - то ли спросил, то ли просто сообщил Гарик.
     - На серпантине было страшнее. - Макс забрал у него "Макарова" и передернул затвор...

***

     В офисе Белова их встретили без особого энтузиазма.
     - Оружие есть? - Пчела подозрительно оглядел вошедших.
     - Есть, - ответил Макс.
     - Сдай.
     Макс выложил "Макаров" на полированный стол и легонько толкнул его в сторону Пчелы. Тот взял пистолет в руку, внимательно осмотрел его: оружие было в полной боевой готовности.
     - Откуда ствол? - деловито поинтересовался Саша.
     - Да так, у зверьков отобрали, - объяснил Макс, не вдаваясь в подробности.
     - Садитесь. - Саша указал гостям на два стула прямо перед собой и еще раз внимательно всмотрелся в лица пришедших.
     Оба были примерно ровесниками Белого. Тот, который Макс, даже немного походил на Фила - это к нему как-то неожиданно располагало. Взгляда он не отводил, не трусил. Второй, Гарик, явно на вторых ролях. Но держался независимо, хотя и посматривал подозрительно. Похоже, не засланные казачки. Ну да ладно, пощупаем.
     - Вы с чеченами чего-то не поделили, и у вас проблемы... Я зачем вам нужен?
     - Мы вам, Александр Николаевич, долю принесли. - Макс достал три пухлых пачки стодолларовых бумажек и положил их на стол в рядок ровно посредине между собой и Белым.
     - Долю за что? - усмехнулся Саша.
     - В знак уважения, - без тени иронии ответил Макс. - В общем, - он на полсекунды замялся, - мы хотели, чтобы вы приняли нас к себе... И дали право ссылаться на вас при решении разных там вопросов. - Макс твердо глядел Саше в глаза, ожидая ответа.
     - Сколько вас?
     - Восемь.
     - А что за ребята?
     - Ребята все спортивные, в районе нас уважают.
     - Служил?
     - Было дело. - Где?
     - Под Кандагаром. В спецназе ГРУ. Потом в Таджикистане.
     Саша одобрительно кивнул, бросил взгляд на напряженно молчавших Пчелу и Космоса и вновь посмотрел на Макса:
     - В Таджикистане кто у вас полканом был? - запустил он проверочный вопросик.
     - Савельев.
     - Савва?
     - Вы что, знаете? - Макс искренне изумился.
     - Слышал. - Саша едва сдержался, чтобы не рассмеяться: кто же в Таджикии не знал полковника Савельева. Только тот, кто там никогда не служил. - Ладно, считайте, что вы работаете с нами, - протянул он руку сначала Максу, потом и Гарику.
     - Ну, спасибо, - позволил себе немного расслабиться Макс.
     - Чего такой мятый? - уже дружелюбно поинтересовался Саша.
     - Да так, - тронул Макс припухшую губу, - менты попрессовали немного.
     - Ну, понятно. Ладно, отдыхайте.
     - Ладно, до свидания, - разговорился под конец и Гарик.
     - Савва... - глядя на закрывшуюся за ними дверь, задумчиво сказал Саша. - Такой дундук был, прости господи! - И тут же вернулся из заоблачных высот на грешную землю:
     - Пчел, позвони Филу, пусть пробьет пацанов, узнает: кто, что, чем дышат... А я, если позволите, - несколько двусмысленно пошутил он, - поеду в Ялту. С Олей. Должны же мы когда-то урвать у жизни свой медовый месяц?

XXIV

     Наконец-то, уже сегодня к вечеру они будут купаться в море. Самом синем Черном море! Чемоданы Оля собрала еще с вечера.
     Ох, купальник-то положить забыла! Но вставать не хотелось - Сашка, казалось, спал так сладко. Оля потянулась и взяла с тумбочки часы. Ого! Уже скоро десять. Через два с половиной часа выходить. Так что хватит лениться.
     Она решила, ради праздника, встать первой, так и быть... Она начала потихоньку выползать из широкой супружеской постели и, когда ей это почти удалось, цепкая рука мужа в последний момент удержала ее. Проснулся все-таки.
     - Ты куда? - с напускной строгостью спросил совсем почему-то не сонный Саша.
     - Купальник забыла положить, - отбивалась Оля. - Сашка, ну некогда, на самолет опоздаем!
     - Не опоздаем. - Он притянул ее к себе, пытаясь найти губы.
     - Ну, Саш! - Она отбивалась скорее для виду, медленно сдавая позиции. Ну, не улетит же без них самолет, в конце-то концов?
     Целуя Олю, такую теплую и сонную, Саша рукой нащупал выключатель телека: сейчас как раз время новостей, - они интиму не помеха. Наверняка покажут что-нибудь интересное, например заседание Верховного Совета. Пусть Олькины вопли нарушат скучные рассуждения государственных мужей о перераспределении собственности, приватизации и прочей хрени.
     Что за черт! Показывали "Лебединое озеро". Он переключил программу. Опять "Лебединое"! Отрываясь от Оли, он щелкнул снова. Лебеди! Еще раз. Лебеди!
     - Саш, ты чего? - нетерпеливо теребила его Оля.
     - Подожди, Оль. - Он лихорадочно перескакивал с программы на программу. Везде были только они - лебеди!
     Резко зазвонил телефон - Саша схватил трубку. Это был Пчела.
     Закончив разговор, Саша повернулся к жене и выключил бесполезный телевизор:
     - Ялта отменяется, - сказал он нарочито спокойным тоном. - Горбача скинули...
     У него осталось чувство, что тревожная музыка балета, мрачная сценография и ритмичные движения балерин предвещали перемены. Какие? Бог весть. Ясно было лишь одно - прежней жизни, прежней страны уже не будет никогда...

Часть 3
ОКТЯБРЬ-ДЕКАБРЬ 1993
ЧЕТКИ ФАРХАДА

XXV

     Все-таки наших не переделаешь. В этом чертовом Майами пили круче, чем в каком-нибудь Урюпинске. Да и то сказать - братва понаехала со всего бывшего Союза. Уточняли сферы влияния. Уточнили. Это теперь мода такая, серьезные вопросы перетирать или в горах Швейцарии, или здесь. Черт! Как же трещит голова! Саша даже застонал, приложив холодную бутылку пива ко лбу. Так пиво, похоже, помогало лучше, чем при употреблении внутрь.
     Впрочем, в Майами не только пили. И не только делили. Серьезные люди свели Сашу с крупными местными бизнесменами. Из наших, из эмигрантов. Эти разбогатевшие бывшие советские очень хотели вкладывать деньги в Россию, особенно в Москву. Но, мягко говоря, побаивались. Да и вправду, если судить о ситуации по штатовскому телевидению и газетам, то создавалось впечатление, будто в России на сегодняшний день оставались одни сплошные отморозки. И это если даже учитывать беременных женщин и младенцев обоего пола.
     Местных Саша, конечно, успокоил и обещал всяческое содействие. За определенный процент, естественно, вполне, кстати, божеский. Не в последнюю очередь и потому божеский, что в этих вот очень серьезных деловых контактах Саша увидел возможность выбраться на иной уровень бизнеса. Легального и престижного бизнеса. Пора было соскакивать с криминальных рельсов и становится под стать фамилии пушистым и белым.
     В современной России открывались колоссальные возможности - приватизация, неисчерпаемые запасы нефти и газа, банковское дело, инвестиции в бурно развивающееся строительство. Это было золотое дно. Точнее, пока это была золотая вершина, которая звала и манила. Но как же болит голова!!!
     - Простите, вы хорошо себя чувствуете?
     - А? - оторвавшись от иллюминатора, Саша не сразу сообразил, чего же от него хотят. Миловидная стюардесса с сочувственной улыбкой склонилась над ним и еще раз повторила свой вопрос.
     - Ох, маленькая моя, - страдальчески поморщился Саша, - не дай бог тебе так же...
     - Извините. - Похоже, стюардесса его хорошо поняла.

***

     "Уважаемые дамы и господа! - раздался ровный голос из динамиков. - Просьба занять свои места и пристегнуть ремни. Наш самолет через двадцать минут совершит посадку в аэропорту Шереметьево-2. Сегодня понедельник, третье октября 1993 года. Московское время 11 часов 44 минуты. Температура воздуха в Москве - плюс семь градусов".
     Фил с Космосом в VIP-зале аэропорта ожидали самолет из Майами. Ждать было не скучно:
     Благодаря прямой трансляции CNN они развлекались по полной. Русские пушки обстреливали русский же Белый дом! Тот самый, который два года назад вышла защищать вся Москва. Их пацаны тоже возили туда бутерброды и медикаменты, которые тогда, к счастью, не понадобились. Зато теперь, судя по всему, все может закончиться кровавой баней.
     Наконец объявили посадку рейса Белова. Резво поднявшись из кресел, пацаны с хрустом потянулись - засиделись уж - и направились в зону прилета.
     - Вот где реальный беспредел, - ткнул в огромный экран телевизора Космос.
     - Да, понедельник день тяжелый, - со вздохом согласился Фил.
     - Три по пятьдесят... - Космос на ходу отдал распоряжение бармену. Фил махнул водителю:
     - Володь, машину подгоняй...
     Саша в белоснежном плаще и белых штанах показался в дальнем конце аэропортовского коридора, ярко освещенного солнцем:
     - А что ж так рано, ей же месяц еще?.. - кричал он в трубку мобильного телефона. - Кать, ну ты гинеколог, не я... Да еду, еду... Давай, не прощаюсь. - Саша, помахав рукой пацанам, уже проходил через металлоискатель:
     - Привет, братья!
     - Здравствуй, брат! - Фил и Космос приветственно вскинули вверх руки.
     - Что у вас тут творится-то? - с несколько вымученной улыбкой спросил Саша, поочередно обнимая друзей.
     Космос, как это у него обыкновенно бывало при особом волнении, зачастил:
     - Сань, прикинь, там у Белого дома реальная разборка. На Арбате танки стоят, не проехать.
     - Вертолет надо в таких случаях! - пошутил Саша.
     Ему сейчас только вертолета не хватало. Для полного-то кайфа.
     - Какой вертолет! - почти всерьез возразил Фил. - Собьют на хрен. Счас поедем, сам увидишь.
     - Ладно, это все суета, - приобнял Сашу Фил, участливо посматривая в несколько затуманенные Сашины глаза. - Как сам-то?
     - Да хреново, - признался Саша. - Со вчерашнего. Выпили там вчера...
     Фил с Космосом за спиной Саши многозначительно переглянулись. Космос щелкнул пальцами официанту. Поднос с тремя хрустальными рюмками и веточкой винограда возник перед ними, словно в восточной сказке.
     - О, клево! Кстати... - проглотив слюну, Саша потянулся к рюмке.
     - За свободу демократии! - поднимая рюмку, ляпнул Фил.
     Тут уж настала очередь переглянуться Саше с Космосом: вечно Фил со своим неуместным гражданским пафосом! Прямо пионер - всегда готов!
     - Хорош, хорош! - приостановил его Космос.
     И провозгласил торжественно:
     - За будущего сына, Сань!
     - Не дай бог, если дочь... - пробормотал как заклинание Саша и закусил виноградиной.
     - За настоящего пацана! - опрокинул в себя рюмку Космос.
     - Ладно, пошли.
     На Ленинградском шоссе никаких признаков событий, сотрясавших телеэфиры, не наблюдалось. Наоборот - вовсю светило солнце и хотелось радоваться жизни. Единственное, что смущало Сашу, это отсутствие свежей информации. А нужна она была ему каждые пять минут. Еще бы - Оля рожала, да еще и на месяц раньше срока. Номер роддома все время отвечал короткими гудками.
     - Ну что, Сань, как слетал-то? Отлично? - Космос не пытался отвлечь друга от беспокойных мыслей, ему и вправду было интересно.
     В отличие от него, Саше было не до деловых разговоров, тем более если речь шла о дне вчерашнем.
     - Да так, более-менее ничего, - отбрехнулся он.
     - Ну, а погода-то как в Майами? - не отставал Космос.
     Они с Филом, вольготно развалившись на заднем сиденье, все еще надеялись на подробный и красочный отчет о заграничной командировке командора.
     - Да я не помню, я и океана-то не видел. Там братва с Урала подтянулась, мы пили в основном, - слабо защищался Саша, все набирая и набирая злосчастный номер.
     - А кто был? Кабан был? - решил прояснить обстановку и Фил.
     - Был, и Мурат был.
     - Ну, и как Кабан?
     - Да так... - неопределенно хмыкнул Саша. Фил эту его неопределенность воспринял как сигнал тревоги, все-таки безопасность была его головной болью:
     - Чего, какие-то проблемы, что ли?
     - Да нет... - отрицательно мотнул головой Саша. О, кажется, дозвонился.
     - Вообще Кабан проблемный... - нахмурился Фил.
     - Да что Кабан! - жизнерадостно встрял Космос. - Вот когда я на островах был, там такая негритяночка была... - И он смачно зачмокал влажными губами.
     - Братцы, я не слышу ни хрена! - рыкнул на раздухарившихся опричников Саша.
     Космос убавил звук, но остановиться не мог, продолжая тихо втолковывать Филу:
     - А она, прикинь, раздевается, а там - все белое... Сань, да ты расслабься, - хлопнул он по плечу Белова, у которого опять сорвался звонок. - Подумаешь, на месяц раньше...
     - Я вообще семимесячным родился, - с неподдельной гордостью сообщил Фил.
     - Ну! А разве по нему скажешь? - радостно завопил Космос. - Все будет по уму, Санек! Родится Ванька - ножки обмоем, свозим, окрестим в Свято-Даниловском...
     - Постучи по дереву. - Саша сам постучал костяшками пальцев по иконке, закрепленной у лобового стекла. - Ладно. Лирика... Что там у Фархада?
     Фил удрученно покачал головой:
     - А у Фархада, Саня, полный аллее...

XXVI

     "Дамы и господа! Наш самолет, следующий рейсом Душанбе - Москва, совершил посадку в аэропорту Домодедово. Температура за бортом - семь градусов тепла", - даже профессионально бодрый голос стюардессы не вывел Фархада из оцепенения. Перебирая в руках четки, он был словно не в Москве, а в своем доме, в Душанбе. Одни и те же мрачные мысли не оставляли его ни там, ни здесь. Теперь к ним добавились еще и воспоминания...

***

     В своем благоухающем осенними плодами саду Фархад не находил себе места. Неприятности он предчувствовал заранее - как зверь, инстинктивно. Пытаясь отвлечься, он вытащил из кухни повара Рахмата. Все равно после обеда тот ничем не занимался, бездельничал, подкручивая холеные усы.
     - Сейчас мы с тобой поиграем в Робин Гуда.
     - Это кто? - не понял Рахмат, но напрягся. Голос хозяина ничего хорошего не предвещал.
     - Конь в пальто, - по-русски пояснил Фархад и добавил опять на родном:
     - Вставай туда. И яблоко возьми.
     - Куда яблоко? - Рахмат точно ничего не знал про Робин Гуда.
     Пришлось Фархаду самому организовать полную диспозицию. Он взял за локоть повара, подвел его к щиту, куда обычно прикреплял мишень, упражняясь в стрельбе из лука. Когда же Фархад установил на голове несчастного Рахмата большое красное яблоко, тот прозрел. По меньшей мере догадался, каким же образом развлекался этот загадочный Робин Гуд.
     - Фархад, может, не надо? - жалобно простонал Рахмат, когда уже третья стрела вонзилась на расстоянии двух пальцев от его правого уха.
     - Надо, надо. Должен же я когда-нибудь попасть... - снова прицелился Фархад.
     - Фархад, - окликнули его от дома, - к нам гости!
     Оглянувшись, Фархад одновременно отпустил тетиву. Стрела вонзилась точно в яблоко, пригвоздив его к щиту.
     Рахмат, не веря, что остался жив, кончиками пальцев стер капли со лба и лизнул влажные пальцы. Вместо вкуса крови он почувствовал восхитительную сладость яблока.
     - Аллах акбар! - прошептал он еле слышно.
     - Вы видели, вы видели?! - восторженно закричал на весь сад Фархад. Ему хотелось, чтобы весь мир разделил его триумф.
     Но пришедшие к нему "старшие товарищи" были далеки от его детских восторгов.
     - Фархад, есть разговор, - суровый Абдула-Нури поглаживал свою седую бородку, что само собой не предвещало ничего хорошего.
     - Какой? - Вопрос этот просто так сорвался с его губ.
     Будто Фархад не знал, о чем с ним хотят говорить!
     - Фархад, они деньги заберут. Нам не оставят. Толку от них не будет, - тонкие усики Далера топорщились от возбуждения. Сквозь его длинные воздушные волосы просвечивало синее небо.
     - Он правду говорит. Этот Белый - как черная нить на нашем дастархане, - вмешался лощеный Ораз, который несмотря на свой исключительно европейский вид всегда выражался по-восточному пышно.
     - Вы что, с ума сошли? Какой дастархан? - всплеснул руками возмущенный Фархад: достали эти их иносказания! - Да Белый весь риск, всю опасность взял на себя. Он создал эту дорогу. И вообще, он мой кровный брат.
     - Постой, Фархад. Успокойся. - Абдула-Нури по-отечески положил ему руку на плечо и легонько сжал. Его голос из вкрадчивого стал жестким. Он уже не уговаривал, а приказывал. - Сядь на место. Ты до сих пор юнец. Ты забыл об уважении к старшим. Тебе ближе этот Белый, чем все твои родные и близкие. - Он тяжело ронял слова, будто ледяные капли на раскаленный камень. - Завтра же поедешь в Москву, к этому Белому. И если не сможешь завершить это дело, то - мы поедем! Я два раза не повторяю. Не повторяю! - повторил он тем не менее дважды...

***

     - Молодой человек, Москва, - стюардесса тоже повторяла эту фразу уже не в первый раз. Заснул он, что ли, этот восточный красавец?
     - Спасибо, - очнулся наконец Фархад.
     Достав из сумки сотовый телефон, Фара набрал номер. Саша ответил сразу:
     - Але, Фарик! Здорово, брат!
     - Я в Москве.
     - Привет от нас передай - Космос с Филом строили Саше приветливые рожи.
     Саша глазами показал им: не мешайте, пацаны, не до вас.
     Справа по ходу промелькнули огромные буквы "МОСКВА" - бригадирский кортеж въезжал в мятежную столицу.
     - Не по телефону, брат, - нахмурился Саша. - Встретимся, перетрем. Тебя Пчела встречает. - Закончив разговор, он повернулся к водителю:
     - Сейчас, Володь, заезжаем в офис, берем Фару и в роддом, все равно по пути.
     Оля рожала в Институте матери и ребенка, это было на Юго-Западе, чуть ли не единственное место в Москве, где роженицу можно было поместить в отдельную палату. Правда, и за отдельную плату.
     Но, увы, никакими деньгами нельзя облегчить страдания всех женщин всех времен и всех народов.
     Схватки терзали Олю уже несколько часов. Процесс не столько шел, сколько затягивался. Больно было нестерпимо. Когда накатывало, Оля вообще ничего не соображала. Существовала только боль, она занимала все пространство, не оставляя места ни мыслям, ни чувствам, ни желаниям. Кроме одного: скорее бы все это кончилось.
     - Тужься, тужься. Старайся, - уговаривала Олю пожилая акушерка.
     - Больно, - жалобно простонала Оля, когда боль на минуту отступила.
     - Э-э, милая, - ласково улыбнулась акушерка, - а ты как думала? Просто так, что ли, над детками потом так трясутся? Ты старайся, дыши глубже.
     - Дыши, Оленька, дыши. - Катя, Сашина тетка, погладила Олю по руке.
     Вновь накатила боль. Боже, когда-нибудь это кончится?

XXVII

     Едва проскочили Речной вокзал, как тормознули гаишники. Вечно они не вовремя.
     - Ну что, командир, лавэ готовь, - раздраженно пробормотал Белый. - Счас будет...
     - Ребятки, всем спокойно, без кипежа, - передал по рации Фил. - Никто из машин не выходит. Если что, сам разберусь.
     Однако гаишник в оранжевом жилете к ним даже не подошел. Похоже, у него была другая задача. Он только заставил их машины прижаться к обочине.
     Мимо них тяжело и неторопливо проследовала в сторону центра колонна бэтээров с расчехленным вооружением.
     - Вот и они, родненькие, ничего себе! - ошарашенно произнес Саша.
     Он, конечно, уважал военную технику. Но в мирное-то время, да в столице нашей Родины...
     - А чего ты хотел, свободная страна. Так и живем, братишка, - философски вздохнул Космос.
     Дальше, по Ленинградке и Садовому ехали почти без задержек, если не считать обычных остановок у светофоров...
     Телевизор в кабинете транслировал все одно и то же. Правда, по Белому дому уже не стреляли, но из окон верхних этажей валил черный дым.
     - Слышь, выключи телек, ну его на фиг. - Саше сейчас только общегосударственных проблем не хватало. - Слышь, где Фарик?
     - Да приедет, куда денется, - пожал плечами Фил.
     Саша только сейчас обратил внимание, что на фарфоровой кружке, сиротливо стоявшей возле малахитового чернильного прибора, была надпись "ПАПА". "Подхалимаж, что ли? - про себя усмехнулся он. - Вот чудаки! Вроде они все братья!"
     И все-таки поинтересовался, когда Фил потянулся за кружкой:
     - Фил, папа кто у нас? - подначил он.
     И тут только до него дошло. Никаким подхалимажем и не пахло. А папа он, Белов Александр Николаевич, в чисто человеческом виде. Правда, малость поторопились.
     - Кружка твоя. - Фил поставил было кружку на место.
     - Да ладно, пей, шучу я, - рассмеялся Саша. Неужто на самом деле - папа?
     Космос, больше всех уставший от бесконечного ожидания, выудил из ящика стола стрелки для дартса с разноцветным оперением.
     - Ну что, Фил, тебе какие?
     - Желтые, - не задумываясь, выбрал Фил.
     - А мне розовенькие, что ли? - заржал Космос.
     - Это что такое? - заинтересовался Саша.
     - А это новая игра, - серьезно, "для непонятливых", пояснил Космос. - "Смертельная стрела" называется. - И тут же вместо мишени запустил стрелкой в Фила.
     Ошарашенный подобным произволом, Фил выхватил из его рук несколько стрелок и принялся планомерно расстреливать обидчика. С пол-оборота в дурацкую игру включился и Саша. И даже немного заигрался, зачем-то выхватив пистолет и размахивая им в воздухе.
     - Спокойно, спокойно, - закричал он.
     - Осторожнее с оружием! - напомнил ему глава службы безопасности, нажимая кнопку на запиликавшей рации. Охранник снизу просил его спуститься. Что-то там, видимо, стряслось.
     - Сейчас иду, - бросил он, отмахиваясь от летевших в него с двух сторон стрел. Уже в дверях в спину ему вонзилось целых три - две розовых и одна желтая.
     - Фил, не снимай, так лучше! - хором орали ему разрезвившиеся друзья.
     Фил быстро сбежал вниз, в комнату охранника.
     - Валер, глянь! - показал ему тот на экран монитора. В зоне видимости камеры, как раз на площадке перед дверью их офиса, метались два парня, почти мальчишки. Один из них обнаружил, наконец, звонок и теперь жал на него, не отпуская.
     - Пусти их, - распорядился Фил. - Белый! - заорал он во весь голос, напрочь забыв о существовании внутренней громкой связи, которую сам же с такой любовью налаживал.
     Мальчишки в пятнистой форме и кроссовках вбежали в коридор.
     - Стоять! - рявкнул Фил.
     На военных мальчишки походили не особо, но приказание выполнили четко.
     - Кто, откуда? - отрывисто спросил Белый.
     - Ребят, времени нет, - взмолился тот, что был чуть повыше и явно побойчее. - Мы из Белого дома, нас ОМОН ищет.
     - Белый, не вздумай! - на ухо Саше прохрипел Космос.
     - Ребята, что делаем? - обернулся к ним стоявший чуть ниже Фил.
     - Пропустите! - приказал Саша.
     - Давайте наверх, - уточнил его приказ Фил, энергично замахав парнишкам рукой: поторапливайтесь, дескать...

***

     - Может все-таки стимуляцию, Екатерина Николавна? - в который раз спросила акушерка Катю.
     - Нет. Сама должна. Ну, давай, девочка, давай. Еще немного... - Катя, опытный врач, считала, что не стоит идти против природы. Все эти обезболивания, кесаревы, стимуляции бог знает как еще скажутся в будущем на здоровье ребеночка. Пока есть возможность родить по старинке, не стоит вмешиваться.
     Снова отпустило.
     - Саша... Где Саша? Он прилетел? - Оля с трудом шевелила губами.
     - Прилетел, позвонил из аэропорта, - терпеливо и ласково улыбнулась Катя. - Сказал, любит тебя, скоро будет здесь... Думай о себе, Оленька...
     Оля, уже не слыша, вдруг застонала-закричала неожиданно низким голосом. Катя обернулась к акушерке:
     - Давайте стимуляцию.
     И снова боль. Еще более непереносимая. "Нет, - кричала Оля, - так не бывает!" На самом деле она только чуть слышно стонала…

***

     Очнулась Оля от ненатурально бодрого голоса Кати:
     - А вот и Иван Александрович собственной персоной... Ну-ка, ну-ка...
     Оля приоткрыла глаза. Катя стояла перед ней и торжественно поднимала над головой красного пищащего младенца:
     - Точно, Ванька! - провозгласила Катерина, и Оля слабо улыбнулась.
     Надо же, оказалось, она не разучилась улыбаться...
     Поначалу, как только выехали из аэропорта, Пчела все пытался растормошить Фархада. Но потом понял, что Фарик сегодня как никогда мало расположен к общению с к крутым "металлом". Так, молча, но под грохот динамиков и доехали до самого Цветного.
     - Не спи, замерзнешь, - еще раз попробовал улыбнуться Пчела.
     - Приехали? - только-то и спросил в ответ Фара, помрачневший, казалось, еще больше.
     - Приехали. Ты вообще был здесь? - показал на недавно отремонтированное парадное крыльцо их офиса.
     - Был, был. Раз сто уже был, - невесело усмехнулся Фара.
     - Ух, счас кофейку дернем, - потянулся Пчела. - Я что-то не выспался, - пояснил он и, поднявшись на крыльцо, надавил кнопку домофона. С той стороны никто не отозвался. Пчела приблизил физиономию к глазку телекамеры и состроил рожу.
     И тут же получил по почкам! Да еще так, что едва дыхание перевел! Фарины, что ли, восточные шутки?
     Но Фарой тут и не пахло. Точнее, Фаре тоже, как и ему самому, мгновенно заломили руки бойцы в черных масках, выскочившие невесть откуда, - словно черти из табакерки.
     - Менты! Не открывайте! - благим матом орал Пчела, пытаясь отскочить подальше от двери, чтобы там свои увидели, кто к ним на Пчелином хвосте пожаловал. Но держали его такой железной хваткой, что он и дернуться не смог. Только губами шевелил. Весело это, должно быть, смотрелось!
     В общем, и вправду весело. Обхохочешься...

***

     - Что-то домофон сломался, - нажимая на бесполезную кнопку, пожаловался флегматичный охранник вошедшему в дежурку Филу.
     Прихлебывая из "кружки-папы" кофе, Фил посмотрел на искаженное оптикой и гневом лицо Пчелы в мониторе. Позади него маячил мрачный Фара, который тоже что-то кричал.
     - Открывай, заснул, что ли? - беззлобно рявкнул на охранника Фил. - Пусти, а то обидятся!
     Электронный замок щелкнул, и дверь, как показалось Филу, распахнулась так, будто с внешней стороны ее выбили небольшой бомбочкой. Этак в полкилограмма, в тротиловом эквиваленте!
     Пятнистые черти в черных масках и с десантными автоматами наперевес хлынули в образовавшуюся брешь, мгновенно, как ядовитый газ, распространяясь по всему офису.
     - Белый, у нас гости! - заорал Фил, стараясь перекричать матерный боевой ор бравых омоновцев. Мгновенно оценив перевес нападавших, он вскинул вверх руки, - "кружка-папа" упала на мягкий пол, расплескивая во все стороны так и не допитый кофе.
     Мерзкая вонь кирзы и пота вмиг перекрыла все прочие запахи.
     - Все на пол! Лицом вниз! - скорее для острастки прорычал один из чертей, судя по интонации, старший.
     И Сашу в белоснежном плаще, и Космоса уже и так завалили на пол, заламывая руки. Это они хорошо умели! Выучились.
     - Командир, я не понимаю, в чем дело? - попытался сохранить спокойствие Белый. - Это офис частной фирмы! - Он охнул от боли - кованый кирзовый башмак врезался ему в бок, аккурат по печени.
     - Обыщи его! - приказал Старшой.
     Чьи-то руки обшарили Сашины карманы. Быстро и без затей - будто не живого человека, а труп. "Изъятые" ключи от сейфа один боец ловко перекинул другому.
     - Где они? Падла, тебя спрашивают? Где они?! - заглушая в сознании все звуки, клацнул затвор автомата, и холодное дуло больно уперлось в Сашин затылок.
     - Повторяю вопрос. Где мятежники?!
     - Я тебе говорил... - из последних сил выворачивая голову в Сашину сторону, просипел Космос. На его запястьях тоже щелкнули наручники.
     - Шпаны нет, - крикнул кто-то из соседнего кабинета - именно того, куда они пустили мальчишек. "Что за бред! Что за..." - матерился про себя Белый.
     Старшой, удовольствия ради поддав Саше еще раз в бок, убрал автомат.
     - Окно разбили и ушли, - доложили ему. В ответ тот лишь виртуозно выругался. - А эт-то что?
     Его подручные выволокли на середину комнаты брезентовый мешок с оружием - там был весь бригадный арсенал, хранившийся в сейфе.
     - Коммерсанты, мать вашу... Полный боекомплект. Ты знаешь, на сколько это потянет? - глянул он на поднявшего голову Белова.
     - У нас разрешение, - сквозь зубы отбрехался Саша.
     - И у нас тоже разрешение, - издевательским тоном прокомментировал Старшой. - Я тебе сейчас такой шмон, бля, устрою, мало не покажется. Морду в пол, руки на голову!
     Перед крыльцом под омоновскими стволами уже лежали Пчела и Фархад. Пчела еще пытался крутить курчавой головой из стороны в сторону, пока у него в кармане не заверещал сотовый. Тут он получил сполна - прикладом меж лопаток:
     - Лежать!
     Фархад с отсутствующим взглядом бормотал молитву.
     А с крыльца уже сводили остальных пацанов и охрану, всех - в наручниках и с руками на затылке.
     - Больно, сука! - огрызнулся кто-то.
     - Руки, руки не переломай! - морщился и Саша.
     - С приездом, брат, - успел он крикнуть, встретившись взглядом с "отдыхающим" на асфальте Фарой.
     - Здравствуй, брат! - через силу усмехнулся тот.
     "Воронок" не задержался - будто давно уже стоял наготове, тут, за углом.

XXVIII

     - Первый, пошел!
     Космос в синей рубашке и сбившемся набок галстуке спрыгнул на землю из приоткрытой двери автозака. Его обычно подвижное лицо напоминало гипсовую маску.
     - Поживее, поживее. Руки за спину! Направо, лицом к стене!
     - Второй, пошел!
     Фил, расстегнув воротник, будто тот душил его, был следующим.
     - Руки за спину, поживее!
     - Третий, пошел!
     Пчела перед прыжком вниз аккуратно придержал полы длинного желтого пальто. Он был спокоен и вроде как даже равнодушен. Выплюнув жвачку, он шагнул в сумрак "приемного отделения".
     Фархад с развевающимися волосами, весь в черном, напоминал лермонтовского Демона.
     Белов даже попробовал улыбнуться. "Вовремя вырядился, - про себя усмехнулся он, - весь в белом. Белый всадник без белого коня!"
     - Направо, лицом к стене!
     Саша, подвинув плечом Фила, занял свое место. Точно по центру.
     - Лицом к стене!
     Перед этой безликой машиной они сейчас были не людьми, а фамилиями.
     - Пчелкин!
     - Чего?
     - Ничего, отвечайте на поставленные вопросы. Фара бормотал по-своему не то молитву, не то стихи.
     - Не нервничай, Фарик, - подмигнул ему Саша.
     - Пчелкин Виктор Павлович.
     - Год рождения?
     - Шестьдесят девятый.
     - Место рождения?
     - Москва.
     - Проходите.
     - Куда нас привезли? - поинтересовался коренной москвич Космос.
     - Да в Бутырку, - снисходительно пояснил Фил.
     - Прекратите разговоры! Филатов!
     - Да молчу я, молчу.
     Фара все бормотал свой бесконечный восточный стих.
     - Филатов Валерий Константинович.
     - Год рождения?
     - Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой.
     - Место рождения?
     - Город Москва.
     - Проходим.
     - Фамилия, имя, отчество?
     - Космос Юрьевич Холмогоров.
     - Год рождения?
     - Одна тысяча девятьсот шестьдесят девятый от рождества Христова.
     - Место рождения?
     - Город-герой Москва.
     - Проходим.
     - Фамилия, имя, отчество?
     - Джураев Фархад Гафурович.
     - Год рождения?
     - Шестьдесят девятый.
     - Место рождения?
     - Город Душанбе, Таджикистан.
     - Проходим.
     Один за другим подходили они к зарешеченному окошку, где бесстрастный представитель государственного механизма в погонах прапорщика с малиновыми петлицами снимал с них информацию. Если бы машины умели уставать, то эта сегодня устала бы наверняка. Из-за беспорядков в Москве камеры были переполнены. А задержанных все везли и везли.
     - Фамилия, имя, отчество?
     - Белов Александр Николаевич, шестьдесят девятый, Москва.
     - Проходим.
     Последующее напоминало прием молодого пополнения в армии. Только вместо бани и душа был полный, унизительный шмон с раздеванием догола. Одежду потом снова выдали. Но не новую, казенную, а пока свою, собственную. Правда, без ремней, шнурков и галстуков...

***

     - Ну, как тут наша молодая мама? - Катя ворвалась в Олину палату, как вихрь, неся за собой запахи цветов и фруктов. - Привет, Светик, - кивнула она медсестре, выгружая ей в руки пакеты с яблоками, грушами, киви, апельсинами. - Ах ты моя красавица! - Катя обняла присевшую на кровати Олю, затормошила, чмокнула в щеку.
     - Что, Саша приехал? - смеясь, спросила Оля. И насторожилась - ведь если приехал, почему он не здесь? А?
     - Знаешь, - Катя суетливо стала помогать медсестре выгружать снедь из пакетов. - Он вот передал тебе целый мешок вкуснятины. - Она протянула Оле один из пакетов, старательно отворачивая лицо. - А сам выбраться не смог, потому что дороги перекрыли...
     - Даже записки не передал? - Оля разочарованно перебирала аппетитные осенние яблоки.
     - Записка?.. - на секунду остолбенела Катерина, но моментально нашлась. - Ах, да... Слушай... Куда ж я ее..? По-моему, я ее куда-то выложила. В какой-то карман.
     Она излишне старательно рылась в карманах, стараясь не встречаться с испытующим Олиным взглядом. В халате записки не оказалось, в карманах пиджака почему-то тоже.
     - Ну Ка-ать! - укоризненно протянула Оля.
     - Постой-ка, неужели выронила? Вот ворона! Какая ворона! - Катя захлопала крыльями, то есть руками, по бедрам. - Свет, а Свет, посмотри в коридоре! Может, там?
     Медсестра, понимающе кивнув, для виду вышла в коридор и почти тотчас снова вошла. Надо же было навести порядок. Фруктов Катя нанесла немеряно. Не иначе как с перепугу.
     Она и вправду боялась - Сашка-негодяй мало того что не звонил, так еще и не отзывался на вызовы по мобильному. Катя ругала его про себя почем зря, скорее, впрочем, для самоуспокоения. В глубине души она молилась, чтобы с племянником ничего не случилось. Стреляют-то в самом центре! Что за страна!
     Пока оборону удавалось держать: вроде бы и Оля, и сестра верили ее путаным объяснениям. У Тани слабое сердце, у Ольки молоко может пропасть, так что держать оборону надо до последнего. А ведь Сашка-дурень, еще и не знает, что у него - сын! Господи, пронеси!
     - Ну, как же так, Кать? - Оля чуть не плакала из-за мифической записки. - Слушай, дай-ка я позвоню! - Она потянулась к мобильнику, предательски высунувшемуся из Катиного халата.
     - Что звонить-то? - Катя отпрыгнула от Оли, как укушенная. - Да у меня и аккумулятор сел. - Она тыкала пальцем в кнопки, стараясь вырубить телефон. - Свет, у тебя нет зарядного устройства?
     Вместо зарядного устройства сообразительная Света принесла запеленутого как бревнышко Ваньку, и Катя, облегченно вздохнув, радостно запричитала:
     - Большой, большой какой! Посмотрите, кто к нам пришел! Какой красивый мальчик! Ты посмотри, посмотри, как он на Сашку похож! Копия!
     - Ты разбудишь его. - Слава богу, Оля полностью переключилась на ребенка.
     - Да он не слышит сейчас ничего. Кормить пора, - уже без сюсюканий, тоном врача распорядилась Катя. Ну, Сашка, отольются тебе теткины слезы! Только появись! Появись, пожалуйста!
     - Мне кажется, у меня молока нет. - Оля подтянула Ваньку к груди.
     - Все у тебя есть. Корми!
     Ванька, мгновение помедлив, принялся завтракать. Впервые в жизни.

XXIX

     Местным вертухаям надо было отдать должное. Обшмонали не только все карманы, но и каждый шов на одежде. Но, в общем, вежливо, если здесь вообще в ходу такие понятия.
     - Одеваемся, на выход!
     Хорош выход. Лучше бы с вещами - на волю. Как в кино. Но о кино напоминали только знакомые по фильмам о революционерах "интерьеры" знаменитого Бутырского замка. Мерзкой масляной краской измазанные стены. Лязгающие под ногами металлические лестницы. Ряды дверей камер с глазками и "кормушками". Стойкий кислый запах.
     - Лицом к стене! Проходим по одному. Руки за спину!
     Камера была, видимо, не самой большой - человек на пятьдесят. В напряженных лицах встречавших их арестантов сквозило между тем и любопытство. Кто такие? С чем пожаловали?
     На всякий случай, войдя, они как бы выстроились клином - с Сашей Белым во главе.
     - Здравствуйте, - поприветствовал будущих сокамерников Фил.
     - Здорово... здравствуйте... - ответила камера нестройным гулом голосов.
     Сделав несколько шагов, они остановились.
     - Смотрящий кто? - Белый сразу выделил из всех коротко стриженного парня умеренно-блатного вида, судя по всему - старшего по камере.
     - Тут смотрящих нет, - ответил тот вполне дружелюбно. И добавил философически:
     - Мы все здесь гости.
     - Мы пройдем? - "по правилам" продолжил разговор Белый.
     - Без проблем, - кивнул стриженый.
     - Аккуратней, не зацепись, - с некоторым вызовом бросил кто-то из старожилов. Но на него не обратили внимания.
     Пчела пристроился на тумбочке, привалившись спиной к стене. Космос - на широком и не слишком чистом подоконнике. Фархад и Саша по-турецки расположились на нарах, а Фил остался стоять, широким своим плечом как бы прикрывая вход в их отдельный закуток. И внимательным взглядом оглядывал камеру.
     - Сань, какого черта ты их впустил? - всплеснул длинными руками Космос. - Сидели бы сейчас, водку пили...
     - А ты вспомни, - строго, исподлобья глянув на него, ответил Саша, - как нас четыре года назад менты гоняли, и все поймешь. - Косу оставалось только грустно согласиться с Сашиными резонами.
     - Фарик, я знаю, что нам надо поговорить... - тронул Саша за плечо Фархада, которому явно не терпелось ему что-то сказать. Важное, чего откладывать нельзя буквально на минуту. Фара быстро-быстро перебирал пальцами свои лазурные четки, которые невесть как ухитрился пронести с собой. Впрочем, Саша помнил, что даже в армии Фарик не расставался с ними.
     - Сань, я так попал, - извиняющимся жестом Фара сложил на груди руки. - И тебе будет плохо...
     - Фара, давай потом, не здесь, да?.. - остановил его Саша. - Я суть дела понял.
     - Как ты догадался? - почти с восхищением расширил глаза Фархад.
     - Птица Говорун отличается умом и сообразительностью, - с чувством законной гордости подмигнул Саша.
     - Ну, а Красная Шапочка говорит, - неунывающий Пчела травил бородатый анекдот, - бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие уши? Сань, посмотри, - без паузы и с той же интонацией продолжил он, - вон того в красном пиджаке не узнаешь?
     В противоположном углу камеры на нарах пристроилась весьма колоритная троица. Лысый бугай карикатурно "новорусского" вида. Латиноамериканского типа красавчик с четким пробором. И третий - с большими залысинами и бегающими глазками, тот самый - в красном пиджаке...

***

     - Не дергайтесь, утром отпустят, - слишком уверенно, словно стараясь самого себя убедить в собственной правоте, вещал тот, что в пиджаке.
     И Каверин, а это был именно он, повел носом, словно охотничий пес, взявший след. Враг был совсем рядом, и сначала матерый опер учуял его запах, а уж после, тотчас же, впрочем, и увидел - Белов со своей свитой сидел близко. Слишком близко. Каверин скрипнул зубами. И, стараясь оставаться спокойным, объяснил бугаю:
     - Сегодня всех метут, кто попадется.
     - А кто дергается?.. Только ты один, Володенька, и дергаешься. А нам-то, пацанам, чего? - развязно и несколько свысока "пригасил" его лысый...

***

     Белый внимательно проследил за направлением Пчелиного взгляда и зафиксировал "картинку":
     - Кто такие?
     - Чего, Космос, не узнаешь? - разминая сигарету, скривился в улыбке Пчела.
     - Морда вроде знакомая... - сложный мыслительный процесс отразился на Космосовой физиономии. - Из мафии? - предположил он не слишком уверенно. Эта хитрая рожа с рыскающими глазками и высокими залысинами была ему, кажется, знакома. Наверняка мудила тот еще.
     - Да с чего! Околоплавающий какой-то... - определил Фил. - Подожди. - Он сощурил глаза, пристально вглядываясь. - Может, из люберецких?
     - Точно, Мухин родственник! - врубился Белый. - Но он же мент! - резко вскинулся он. - В чем дело? - вопрос его прозвучал раздраженно и очень по-деловому: типа, почему непорядок?
     - Да, счас, мент! - заулыбался Пчела. - У него частное охранное агентство. Кстати. - И Пчела назидательно поднял палец. - Крышу дает Лешке Макарову.
     - А с ним кто?
     - Вот справа. - Пчела прищурил правый глаз и чуть наклонил голову, чтобы лучше видеть, - Бек, серьезный мужчина. А другого... Раз в "Метле" видел. Кто такой, чем дышит, не в курсах...
     - Да кончай на них пялиться! - подернул плечами Фархад. Похоже, только он не знал, чем кончается Пчелин анекдот. - Дальше-то чего?
     - А, ну вот. Красная шапочка и спрашивает: "Бабушка, бабушка, а почему у тебя такой большой хвост?" - А это не хвост, - ответил волк и густо покраснел. - И вообще, у тебя молоко на губах не обсохло. - А это не молоко сказала Шапочка, и волк покраснел еще гуще.
     И все, вместе с Фариком, густо заржали, будто и вправду слышали историю про Шапочку и Волка в первый раз...

***

     Лысый Бек недовольно поморщился, глянув на ржущую компанию:
     - А это что за молодежь?
     - Щас кого ни спроси, все солнцевскими откликаются, - лениво и немного снисходительно отозвался Лева-латиноамериканец.
     - Эти - хуже, - сквозь зубы прошипел Володя Каверин. Он прямо взмок от напряжения, хотя в камере было совсем не жарко, разве что душно. - Зверье, каких мало.
     - Вон тот рыженький, возле стены, в "Метелице" часто зависает, - проявил осведомленность Лева.
     Бек презрительно хмыкнул и перевел взгляд правее:
     - А в белом что за пацанчик?
     Бывший опер сделал страшные глаза и беззвучно, шевеля только губами и нижней челюстью, просипел:
     - Саша Белый.
     - Этот пионер - Саша Белый?!! - В заплывших глазах Бека промелькнул искренний интерес с изумлением пополам.
     - Пионер!.. - Желваки Каверина заходили так, будто он пережевывал непроваренную конину. - Волчара почище многих. Пионер!.. - Он аж задохнулся от возмущения: Белый был его кровным врагом, а врагов, их... знать надо! Чтобы бошку не оторвали!

***

     Ну и денек! Спятить можно! Введенский посмотрел на часы: было уже двадцать минут второго. Похоже, сегодня придется заночевать на службе. Весь мир сошел с ума. И центр безумия - Москва.
     Введенский посмотрел на хорошо знакомый ему портрет, что висел в его кабинете всегда. Дзержинский мрачно улыбался.
     - Разрешите? - В дверь аккуратно постучали. Это Коноваленко. Введенский мог узнать каждого из своих подчиненных за версту. По шагам, по запахам и - по стуку. Коноваленко ходил крадучись, пользовался французским одеколоном от Армани польского производства, а стучал аккуратно и никогда не открывал двери, не дождавшись разрешения. За что и ценил его Введенский больше других своих джигитов. Да еще и за энтузиазм в работе. И, пожалуй, за некоторую, умеренную, впрочем, романтичность.
     - Входи, - распорядился он.
     - Белов прилетел, все нормально, - доложил Коноваленко, потирая тонкий, с горбинкой, нос. - А потом - вложений в почтовый ящик не было. Звонка не было. Я послал людей, его офис уже вверх дном. Я рискнул, - он внимательно посмотрел на шефа, но тот вроде был спокоен, хотя и выглядел усталым, - позвонил на мобильный. Не отвечает. - Он удрученно поджал губы.
     - Ну, сегодня что за день-то? - вздохнул Введенский. Точно, поспать не придется. - Проверь все изоляторы, наверняка попал под гребенку. К утру доложишь, а я сейчас наверх... - Он со значением указал пальцем в потолок. Кабинет вышестоящего начальства находился ровно над ними. - Там сейчас такое творится - не поверишь!

***

     - Дело было так, Сань, можно я расскажу? - Фара уже заходился от смеха, предвкушая финал своей истории. - Ну, короче, всех на плацу построили, а Саню хохотунчик разобрал, да? Генерал вдоль строя идет, щеки на погонах, морда цвета лампасов, а Саня ржет, заливается.
     - Сань, ты первый раз тогда, что ли? – встрял Космос.
     - Ну да, только попробовал... Афганка, зеленая, знаешь, она же крепкая.
     - Ну, и, короче, генерал подходит к Сане, - переведя взгляд с Космоса на Сашу, продолжил Фара, - тот стоит, крепится, генерал так на него посмотрел, как отец родной, да, и говорит: "Как служба, сынок?" А Саня: "Спасибо, товарищ генерал. Раз косяк, два косяк, и граница на замке, товарищ генерал".
     - Эй, кончай базар! - раздался чей-то недовольный голос.
     - Брат, чего орешь, я не пойму? Ты можешь вежливо попросить? - огрызнулся Кос.
     - Что, серьезно, что ли? - недоверчиво переспросил Фару Фил.
     - Клянусь Заратустрой! "Раз косяк, два косяк, и граница на замке"... - От их дружного хохота, наверное, враз проснулась уже вся камера...

***

     - Да что такое! - заворочался Бек и поднял голову. - Это что за чурка? - указал он на Фархада.
     - Не знаю, - раздраженно ответил Каверин.
     - А должен знать, Володенька, - поучал его Бек. - Ты мент или кто? На хрен я тебя брал?
     - Ребят, ну имейте совесть, дайте поспать! - с верхних нар по соседству приподнялся пожилой мужик в вытертой джинсовой куртке.
     - Отец, прости. Возраст мы уважаем, - серьезно ответил Саша. И распорядился:
     - Все, давай спать.
     - Раз косяк, два косяк... Потом губа, конечно... - бормотал, укладываясь, Фара.
     - Отец, базара нет. - Естественно, последнее слово должно было остаться за Космосом.
     Осталось оно, однако, за Белым:
     - Жена рожает, а я на нарах... - тоскливо сказал он, глядя на грязные стены камеры. Да уж, ситуация, какой и врагу не пожелаешь. Ладно, утро вечера мудреней...

***

     Оля проснулась от боли. Ныл живот. А на душе скребли кошки. Тысяча ободранных кошек. Эта душевная боль заставила ее подняться.
     В палате тускло светил ночник. Сдержав стон, она медленно, стараясь не делать резких движений, вышла в коридор. Слава богу, никого. Тут только она поняла, что забыла надеть тапочки. Но возвращаться в палату не стала.
     В закутке дежурной сестры Оля присела на край стула и набрала Сашин номер.
     - Абонент не отвечает или временно недоступен. Позвоните, пожалуйста, позднее, - ответил чересчур вежливый механический голос. Господи, где же он? Кошки радостно принялись за свое черное дело...

***

     Мобильники трещали без умолку. На разные лады. Прямо птичник, а не тюрьма! Один даже нагло выдавал звуки государственного гимна. Пожилой прапорщик с ненавистью смотрел на изъятое имущество. Развели тут...
     Он беззвучно выматерился. Нашел в куче аппаратов "гимнюка" и попробовал заткнуть хотя бы его, тыркая толстым пальцем во все кнопки подряд.
     - Мать твою, заколебали, - вслух ругнулся он, когда телефон уже молча завибрировал в его руке.
     Чтобы перекрыть трели, он включил телевизор. На экране черный-черный дым валил из белого Белого дома. Час от часу не легче!
     - Понедельник - день тяжелый, - вздохнул прапорщик и вырубил гребаный ящик...

XXX

     Он так и проспал остаток ночи - одетый, скрючившись на узком диванчике, под недремлющим оком железного Феликса. Солнце разбудило. Невзирая на бурные ночные события, оно сегодня светило чуть ли не по-весеннему. Казалось, природе нет ни малейшего дела до политических катаклизмов.
     Введенский встал, с хрустом потянулся. Новый день - новые заботы. Надо быть в форме. 14з стола он достал пузатую бутылку с волшебным элексиром. Там оставалось всего ничего, на донышке. Ну да ладно, на первый заряд бодрости хватит. Он плеснул коньяку в бокал, вдохнул его аромат и с наслаждением опрокинул в себя, будто это был не благородный напиток, а рюмка водки.
     - Разрешите? - постучали в дверь. Ну наконец-то Коноваленко, где ж тебя носило?
     - Входи. - Введенский поставил пустую бутылку под стол.
     - С добрым утром, Игорь Леонидович. - Коноваленко цвел, как роза. Определив состояние шефа по заблестевшим глазам, подчиненный осмелился пошутить. - После первой не закусываете?
     - Не борзей, - оборвал его Введенский. - Ну, что там?
     - Нашли его. - Коноваленко моментально вытянулся в струнку. - В Бутырке.
     - Да что ты! - восхитился Введенский. - Жив-здоров?
     - Да ничего вроде. Омоновцы только помяли немного.
     - Ну, ничего, до свадьбы заживет. - Введенский был доволен. "Объект" и в самом деле всего лишь попал под "гребенку". - Ладно - молодец, Коноваленко. Иди домой, отсыпайся.
     - Есть, - козырнул Коноваленко.
     Самому Введенскому отдыхать пока не светило. Надо было еще вызволять своих. Пока они еще свои.
     Перед тем, как засесть за телефон, Игорь Леонидович заботливо прикрепил к российскому трехцветному флажку, что стоял у него на столе, черную полоску бумаги. "Траур по недолгой российской демократии, - усмехнулся он про себя. - Аминь".

***

     Гостеприимные двери Бутырской тюрьмы были распахнуты настежь. Сегодня, в отличие от вчерашнего, выпускали. Уже без формальностей. И без эксцессов. Даже мобильники отдали. И чего, спрашивается, огород городили?
     - Ну, Саня, это тебе не гауптвахта, понимаешь, - веселый Фархад размахивал голубыми, под цвет октябрьского неба, четками. Саша улыбался отстраненно - ему надо было дозвониться прямо сейчас, немедленно, еще вчера. Но у Кати было занято. Блин, да с кем же она треплется-то?
     - Братва, я не понял, в чем дело? Метут без предъявы. Что за дела? Гонят ни свет, ни заря. Ну извиниться-то хотя бы можно? - несколько запоздало качал права Фил. Но ему никто не отвечал. Космос подставил лицо солнцу, а ногами выстукивал чечетку. Пчела по мобиле успокаивал родителей - у отца сердце не фонтан, поди, не спал всю ночь, телек смотрел, переживал за страну и за сына.
     - Ну так, подумали, а чего мы будем хороших пацанов зря держать? Пусть едут... - наконец отозвался Саша и тут же закричал на всю улицу:
     - Але, Кать?

***

     - Ты куда пропал - мы с ног сбились!.. - разъяренная Катерина вопила в трубку так, что слышала, наверное, вся Бутырка. - Что значит "не ори"? Немедленно звони матери, она там с ума сходит!..
     - Кать, а... - Он не успел спросить, как голос тетки стал сладким-сладким:
     - Да, родился, мальчик, конечно. Такой хорошенький, на три двести... Нормально, все у твоей Оли нормально, молока хоть залейся... Ну, в общем, я тебя поздравляю, папаша... - повесив трубку, Катя налила себе из мензурки пятьдесят граммов спирта и выпила. Слава богу, нашелся блудный племянник. И, сильно выдохнув - спирт все-таки, не крюшон, - она радостно помчалась к Оле:
     - Олечка, кормить пора!

***

     С полминуты Саша молча смотрел перед собой. Взгляд его был совершенно отсутствующим.
     И, наконец, до него окончательно дошло, что же произошло! Какое чудо свершилось в мире. Чудо, такое нужное и важное именно сейчас.
     - Мужики, у меня сын родился! - все еще не до конца веря собственным словам, проговорил он. И только когда друзья заорали так, что задрожали окна соседнего дома и едва не сработали сигнализации припаркованных автомобилей, Саша понял - все правда истинная, как и то, что они теперь свободны и над ними чудесное голубое небо без единого облачка.
     Руки друзей и братвы, приехавшей встречать их, подхватили Сашу и начали качать, высоко подбрасывая в небо. На эту сцену без улыбки не могли смотреть даже те люди, что стояли у бутырских стен в ожидании того времени, когда начнут принимать передачи. А у Саши из карманов вываливались ключи и мелочь, подпрыгивая и крутясь на асфальте. Кто-то из пацанов собрал все это и заботливо положил Саше в карман, когда его, наконец, опустили на грешную землю.
     Фара обнял Сашу и крепко, ладонью постучал по его спине:
     - Най-най-на-на-най... Саня, дела потом, - махнул он рукой. - Вези меня смотреть сына! Для мужчины сын - первое дело, клянусь Аллахом!
     Космос, как всегда, слова в простоте сказать не мог:
     - В семье самурая дочь - кошмар, а сын - праздник, - очень многозначительно шевеля губами, вымолвил он. И глаза его округлились.
     - Одно смущает, в понедельник родился... - посетовал Саша, на чьем лице продолжала блуждать счастливая улыбка.
     - А кто тебе сказал, что понедельник плохая примета? В понедельник - это очень хорошо; понедельник - так наш город называется, Душанбе! - уверенно успокоил его Фара.
     - Володя, - наклонился Саша к водителю, - едем в роддом. Но не забыл и о делах:
     - Космос, пошли людей в офис, скажи, чтоб прибрали все, - и опять вернулся к главной, самой важной теме:
     - Фарик, я не верю! Йо-хо-хо!

***

     Под дикарский вопль счастливого отца на бутырском крыльце появилась мрачная троица в лице Бека, Левы и Каверина. Каверин как вкопанный остановился на верхних ступеньках и наблюдал за всей этой веселой вакханалией - его враг опять был на коне.
     - Ну, что встал? Поехали, - прервал его размышления Бек, которого сейчас волновало только одно - как бы скорее пожрать Ну никак не мог он не есть больше трех часов подряд, даже ночью.
     - Ты знаешь, Бек, - многозначительно ответил ему Каверин, усаживаясь в машину, - мы сегодня здесь не зря ночевали. Я чурбана-то этого вспомнил...

***

     Саша торопил водителя, приказав ехать через центр. Фил советовал рвануть на МКАД, но Саше казалось, что это то же самое, что ехать, например, в Петербург через Калининград. Поэтому поехали прямо по Лесной - к Белорусскому.
     И все вроде бы шло ничего. Только уже посредине Большой Грузинской, перед огромным сталинским домом с высоченной аркой, наперерез им выскочил спецназовец в пятнистой форме, закамуфлированной каске и... опять с десантным автоматом наперевес. Как они надоели! Все одно и то же, словно по дурному кругу!
     - Чего ты машешь, еханый ты бабай! Я все равно проеду! Я к сыну еду! - психанул Саня. - Давай, Володь, поворачивай. Дворами поедем.
     - Стоять! - заорал спецназовец, опускаясь на одно колено и совершенно определенно наводя автомат на Белова.
     - Э-э, смотри, да он же запросто стрельнет! - глаза Космоса выражали неподдельное изумление и вместе с тем абсолютную уверенность в собственных словах.
     - Ладно, ладно, - пробормотал Володя, потихоньку сдавая назад.
     Удрученно вступил в обсуждение и Фил:
     - Говорил я тебе, Белый, что не надо через центр ехать.
     И зря он это сделал - Белый был сейчас, как сухой порох: только спичку поднеси.
     - Ты мне будешь указывать, что мне делать! - заорал он уже на Фила, вымещая на нем свои злобу и бессилие.
     Из арки тем временем медленно выезжал армейский "уазик", а за ним - огромный "Урал". В таких обычно перевозят солдатиков. Именно эту колонну, видимо, и ждали спецназовцы, чтоб пропустить ее вперед всех.
     Грузовик свернул направо и приостановился перед светофором.
     - Пацаны, ни хера себе, глянь, глянь! - ахнул Фил.
     Глаза его будто бы остекленели. Из-под брезента, которым был накрыт какой-то бесформенный груз, свешивалась окровавленная рука человека. В том, что он был мертв, сомнений не было. Как и не было их в том, что весь кузов "Урала" забит человеческими телами, то есть, если быть точным до конца, трупами.
     - Сань, чего это, а? - изумленно спросил Космос.
     - Это те, кому не повезло этой ночью, - ответил Саша. И добавил, имея в виду не только судьбу этих несчастных, но и многое, многое другое:
     - Не дай бог...

***

     - Дороги перекрыты, но мы прорвались! - наскоро поцеловав тетку и оставив ей охапку роз, Саша рванулся в палату к Оле. И, страшно вымолвить, к сыну.
     Оля сидела на кровати. Она нежно улыбалась мужу, а в руках у нее был аккуратный кулечек. Кулечек сладко посапывал и таращил светлые глазенки. Сын. Ванька! У Саши перехватило дыхание. Легонько коснувшись губами Олиных губ, он осторожно взял сына. Руки моментально стали деревянными. Глядя на маленькое смешное личико, он тихо сказал Оле:
     - А я думал, они лысыми родятся...
     - Вот так, голову держи... - Оля поправила его руку, чтобы та поддерживала голову младенца. А Саша всматривался в крошечное существо и все не мог поверить. Неужели вот так, вдруг, еще вчера его не было, а сегодня уже настоящий человечек: реснички, белесые бровки.
     - Оля, а он на тебя похож, - восторженно прошептал Саша. Он боялся говорить громко, хотя Ванька не спал, а вовсю таращился на папу. - Настоящий человеческий детеныш.
     - Я уже не могу без него... - Оля погладила мужа по плечу, глядя на сына. Глаза ее наполнились слезами.
     - Я люблю тебя, моя хорошая, не плачь, не плачь, ну...
     - Ты где был? Я так тебя ждала... – слезинка скатилась по щеке.
     - Зайка, верь мне. Я не могу тебе сказать, где, но я не мог выбраться... Правда... - Руки совсем онемели, ему хотелось обнять Олю. - У, колени дрожат... Страшно, оказывается, детей-то иметь... Кать, возьми, а? - Он осторожно передал Ваньку Катерине и наконец обнял жену.
     - Что, Иван Александрович, напугал отца? - Катя умело взяла кулечек и вышла из палаты на цыпочках.

***

     В маленьком коридорчике, который отделяло от палаты стекло, стояли и смотрели на сцену встречи супругов Елизавета Павловна и Татьяна Николаевна.
     - Учтите сразу: воспитание я возьму в свои руки. Хватит одного бандита в семье. - Елизавета Павловна строго, поджимая губы, посмотрела на Сашину маму.
     - Не смейте моего сына оскорблять! - тихо, но твердо вступилась за сына Татьяна Николаевна. И добавила укоризненно:
     - Что ж вы за человек такой? У вас правнук родился...
     Они не входили в палату, через стекло умильно и ревниво разглядывая, как Катя забирает ребенка у Саши.
     - Оленька! Тебе не пора кормить? - вздорная старушка все же решила показать, кто здесь главный.
     - Она уже кормила, - успокоила ее Катя, закрывая за собой дверь. - Девочки, - примирительно сказала она, - пойдемте пить чай. Пусть они тут полюбезничают, - она оглянулась на шепчущихся супругов...

***

     - Я завтра заеду. Тебе что принести? - Саша поправил уже успокоившейся Оле выбившуюся прядь.
     - Напиши мне записку, ладно? - вспомнила Оля о "потерянной" записке. Она твердо знала: мужья должны в роддом писать женам трогательные письма, так было во все времена.
     - Напишу, - засмеялся Саша.
     - Только не на компьютере, - предупредила Оля.
     - Прямо сейчас напишу. - Саша взял лист из стопочки, лежавшей на белой тумбочке, и быстро, но аккуратно, почти печатными буквами вывел на первой страничке: "ОЛЕНЬКА МОЯ". - А остальное потом допишу, - пообещал он, отрывая листок. И махнул рукой. - А это - для тебя!
     По его знаку жалюзи на окне палаты как по волшебству раскрылись, и обомлевшая Оля увидела Сашину команду. Космос, Пчела, Фил и Фара, размахивая огромными букетами, дружно грянули:
     - С днем рожденья, Иван, с днем рожденья, Иван, с днем рожденья, Иван Александрович, с днем рожденья, родной! - К их на удивление стройному хору присоединился и Саша, радостно подмигивая ей уже из-за стекла.
     Она не могла не рассмеяться. Ну и шум они устроили в роддоме! Вот дуралеи, честное слово!

XXXI

     В офисе не только прибрали, но и стол накрыли. Водка, икра, копченое мясо, колбаска, брусника Все как у людей. Человек родился!
     Фил в газетной треуголочке, как заправский строитель, внес последнюю черту - подвесил люстру. Новехонькую, только из магазина. Старая во время обыска-разгрома рассыпалась на мелкие кусочки, омоновцы потрудились на славу. Орлы, да и только!
     Но Саша и Фара не праздновали. Дела, дела. Саша, нервно затягиваясь, курил одну за другой. Фара казался спокойным, но его тонкие породистые пальцы нервно и быстро перебирали бусинки четок. Одну за другой, одну за другой.
     - Фара, брат, я тебе сразу сказал. Это не катит, - терпеливо втолковывал Саша. - Что ты уперся?!
     - Ты мне брат, Саша, клянусь Аллахом! Но против своих я тоже не пойду. Ты это знаешь... - Саша хотел перебить, но Фара остановил его решительным жестом. - Дай досказать, я тебя долго слушал... Я между вами как на границе! Дома мне говорят! пускай Софет товар в Москве сбывает, и наши доходы увеличатся втрое. А что мне говорит Софет? Софет - значит, Белый... - объяснил Фара. - Да погоди!.. Он мне говорит: "Фара, брат, пошли подальше всю свою родню, потому что я в Россию дурь гнать не стану". Так?
     Саша, конечно, понимал, что так. Но не мог он рассказать Фарику про Контору, Министерство, мать их, добрых дел. Не мог, и все тут! И - не хотел. Он находил все новые и новые доводы, стараясь быть убедительным.
     - Я тебе тридцатый раз говорю! Наркота - не сигареты! Все сыплются на сбыте, на мелкой рознице. На хрена мне это надо?! Я два года отлаживал оптовую линию на Запад! И сейчас, когда все заработало, ты хочешь, чтобы я все бросил, послал на хрен?
     Иногда именно этого ему и хотелось больше всего - послать всех. И Введенского, который день ото дня становился все требовательнее, в особенности. Но - кого-ток увяз.
     - Саша, ты пойми, мне условие поставили. - Фара решил открыть свои карты. - Если я не улажу этот вопрос с тобой, они будут решать его по-своему.
     - Здравствуй, жопа, Новый Год, - вскинулся Саша. - Дошли до ручки совсем. Это что, стрелять меня будут?
     - Будут, - уверенно ответил Фара.
     - Не угрожай мне, Фарик! - Саша с силой затушил сигарету в пепельнице и полез в пачку за новой. Черт, неужели всю пачку уже высадил?
     - Я не угрожаю, - печально откликнулся Фархад, поднимаясь. Четки жалобно стукнули о край стола.
     - Тем более. Угрожать мне бессмысленно. - Саша через силу улыбнулся.

***

     Перекрестье оптического прицела переместилось по стене дома и замерло, добравшись до нужного окна. В проем между жалюзи просматривался накрытый по-праздничному стол. За столом сидели Саша, Космос и Фархад. Они беззвучно шевелили губами, словно рыбки в аквариуме. Прямо как на ладони...
     Поколебавшись, прицел остановился на Сашином лице, в перекрестье загорелась красная точка, и...
     ... сразу же, сквозь помехи эфира, стали слышны голоса:
     - Тем более угрожать мне бессмысленно, - это говорил Белов. Каверин стиснул зубы, словно вспоминая, как обещал загрызть его живьем. Ничего, еще не вечер, загрызу. А пока - пусть покувыркается. Под оптическим-то прицелом.
     Прослушку Каверин установил в пустой квартире, в доме прямо напротив офиса Белова. Эти "академики" о настоящей безопасности имели, видно, самые смутные представления. "Дилетанты хреновы..." - злорадствовал Каверин. Оторвавшись от оптики, он посмотрел на Петровича.
     - Пишешь? - спросил он верного подручного. Петрович не слышал Каверина, его слух услаждали совсем иные звуки - беседа о наркоте оказалась интересной. Ишь, какой благородный клиент попался - в России дурь не хочет продавать. Из патриотов, не иначе. Но беседа - беседой, а от уровня новой техники даже у видавшего виды бывшего топтуна Петровича съезжала крыша. Технический, блин, прогресс!
     - Пишешь? - Каверин тронул Петровича за плечо и пощелкал пальцем по внешней стороне наушника - уж так-то он его услышит.
     - Ага... - Петрович приподнял наушники. Он не мог больше сдерживать восхищение. - Ни черта себе приборчик. А как это действует?
     - Да лазер элементарный, - объяснил Каверин, не уточняя, впрочем, сколько эта "элементарщина" стоит. - Луч считывает вибрации воздуха с оконного стекла.
     - Беда! - Петрович снова надел наушники и приник к окуляру. Как там пациенты? Не перестреляли случаем друг друга? Без присмотра-то.

***

     Фара сдерживал гнев и разочарование уже из последних сил. Он, конечно, знал, что Саша человек упрямый, но не настолько же. Самое главное, он никак, ну никак не мог понять, почему тот так упорствует. Фара не видел для этого причин. Поэтому и злился все больше и больше.
     - Саша, ты же знаешь, ты мне как брат. Я тебе последнее отдам...
     - Фара, я люблю тебя как брата, - но личное есть личное, а дело есть дело. Это бизнес, какого черта!.. Все, короче. - Саша вскочил со своего места и начал нервно ходить по кабинету, словно рубя ладонью воздух. - В Москву я наркоту не пропускаю. Скажешь родне. - Он поднял взгляд на Фару и, хотя увидел в его глазах окончательную, какую-то вселенскую тоску, резко и безапелляционно закончил:
     - Белый в отказе. Пусть хоть бомбу бросают, мне по фигу.
     - Ох, брат!.. - Фарин взгляд не смог передать весь спектр его чувств - от обиды до восхищения. Да, даже восхищение выражал его взгляд. Но все-таки не это было в нем главным. Заканчивалось сегодня что-то очень важное, может быть, это был последний день, последний вечер их дружбы.
     Фархад, поняв, что сказать ему больше нечего, лишь сжал в тонких пальцах рюмку, едва не раздавив ее.
     - Фара, ты устал, - решил перевести разговор на более спокойные темы Саша. - Поезжай в гостиницу, отоспись...
     - Саша, я уйду! - вскочил теперь и Фара: ему еще будут указывать, как себя вести, когда и что делать. - Но ты помни, - потряс он перед собой пальцем, - что ты своего брата кинул! Ты кинул... - Фара, схватив свой длинный черный плащ, выскочил из кабинета и буквально через несколько ступенек понесся вниз. Полы плаща развевались - и Фара еще больше напоминал Демона, того самого, который - хочешь, не хочешь - вынужден нести людям зло.
     - Фара! - крикнул вслед ему Белый. - Ребята, проводите!
     - Фара, стой! Чего ты кипятишься? - Пчела нагнал Фару уже в коридоре перед дверью. И только потому, что тот остановился там на время, поглядывая вверх и бормоча какие-то родные заклинания.
     - Ты не понимаешь! - ну, может, хоть мудрый и расчетливый Пчела поймет всю опасность ситуации. - Сначала они убьют меня, - и он убежденно ткнул себя пальцем в грудь, - потом убьют его, - и Фара показал куда-то наверх, имея в виду, впрочем, всего лишь Сашу Белова, а не какого-то там небожителя. Даже если последний себя таковым уверенно считает.
     - Фара! - с неменьшим убеждением и даже немного назидательно ответил ему Пчела. - Саша зря ничего не делает!
     К ним двоим присоединился и Фил, спустившийся по лестнице с банкой красной икры, которую он уплетал ложкой, правда, не столовой, а чайной - столовая бы в такую банку просто не влезла.
     Фара посмотрел на почти безмятежно пожирающего икру главу службы безопасности и окончательно понял: каши с ними сейчас не сваришь. И он, уходя, бросил уже совершенно обреченным гоном:
     - Наивные вы, как дети. Вы моих басмачей не знаете! Э-э-э... - И скрылся в ночи.
     - Вить, не ломай голову, - махнул рукой на все Фил. - Пойдем накатим.
     - Подожди, - закурил по новой Пчела. - Пусть потрещат.
     У всех у них оставался последний шанс, что Космос все же сможет убедить Сашу. У него это иногда получалось, хотя в последнее время все реже и реже. Белый предпочитал все решать сам. Фил с таким положением давно смирился, но Пчелу и Космоса оно не совсем устраивало, если не сказать больше.
     - Надоела. Не могу ее больше жрать. - Фил поставил недоеденную банку с икрой на подоконник. А Пчела затушил прямо в икру недокуренную сигарету. Завоняло, надо сказать, премерзко.

***

     Каверин в своей темной комнате отобрал наушники у Петровича:
     - Давай-ка езжай за азиатом, узнай, где живет.
     - Есть! - по-военному ответил тот. Каверин же с нетерпеливым интересом стал слушать: он чуял, что не все еще было сказано - самое интересное, оно, может быть, как раз еще впереди.
     Космос и вправду надеялся исправить положение. Он не слишком-то был напуган угрозами Фары. Но он тоже никак не мог понять почти ослиного упорства Белого. Уж в чем, в чем, а в особом чистоплюйстве Саша замечен не был.
     - Белый, послушай меня... Только сразу не заводись, ладно? - попросил Космос. По его примирительному тону Саша сразу почувствовал, куда тот клонит.
     - И ты туда же?
     - Ну ты послушай! - Кос почувствовал, что Сашино настроение несколько переменилось. Он был сейчас намного спокойнее. И поэтому надо было ловить шанс. - Это же выгодно для нас!
     - Космос! Ты ни черта не знаешь. - Саша понимал, насколько все его доводы выглядят пустыми и неубедительными, но что ему было делать? Рассказать о Введенском прямо сейчас? Это было невозможно!
     - Зато считать умею! - принялся загибать пальцы Космос. - Мы теряем колоссальные бабки! Это Москва, блин, порт пяти морей. Не мы будем, тут же найдутся другие...
     Саша с тоской посмотрел на Фила и заученно повторил, по-прежнему ничего не объясняя:
     - Повторяю! Ты ничего не знаешь. Я не буду гнать наркоту в Россию. Только транзит. Все. - Разговор был окончен.
     - Ну, как знаешь... - Космос почувствовал себя в положении Фары, когда понимаешь, что никакие доводы не действуют. Хоть стреляйся. Или стреляй. Ну не в Белова же?!
     Он поднялся, обреченно махнул рукой и направился к двери - тут ловить было больше нечего.
     - Кос! - услышал он Сашин голос и обернулся. - У меня, между прочим, сын вчера родился.
     Наконец и до Космоса дошло, насколько они все сегодня заигрались в дела. Наркота, конечно, тема не последняя, но о Сашкином-то сыне они, подлецы, за всем этим забыли. Хотя именно ножки-то и хотели обмыть - всей дружной компанией. Ой, как нехорошо получилось. Выражение Космосова лица не только сменилось, но, казалось, лицо его буквально просветлело в этот момент.
     - Лови. - Саша запустил по полированному столу рюмку водки.
     - Прости, брат! - с чувством поднял рюмку Кос. - За Ивана твоего. Чтоб рос настоящим пацаном.
     - А почему не профессором астрофизики? - подколол его Белый.
     И вдруг неожиданно даже для самого себя принял решение. Пошли они все в задницу, эти умники из Министерства добрых, мать их, дел. Неужто они дороже ему старого друга? Не надо его подставлять. А то и вправду убьют, на хрен.
     - Ладно. - И он хитро посмотрел на тут же вскинувшегося Космоса. - Чего Фару под пресс ставить? Дадим ему килограммов... десять. Пусть отстегивает нам долю с доставки, а продажами занимается сам. И волки сыты, и овцы целы...
     Глаза Космоса просто сияли.

***

     Как нельзя больше доволен был и Каверин. Щелкнув кнопкой магнитофона, он сбросил наушники и залился тонким вибрирующим смехом. Раскачиваясь, как Ванька-Встанька, на табуретке, он пробормотал:
     - Насчет овец ты это зря... - И голос его гулко разнесся по пустой квартире.

***

     Праздник - так по полной! Даже охраннику налили стопарь, оставив, правда, на страже. Но с собственной бутылочкой "Абсолюта". Так что Костя Шишин на судьбу не жаловался. А служба, она и есть служба. Никто на нашу землю не ступит, не пройдет!
     Не забывая прикладываться к водочке, он внимательно смотрел в черно-белый экран монитора, показывающий совершенно неизменную картинку: темные машины, безлюдную улицу. Город, казалось, вымер. Отдыхал после вчерашних безумств.
     Из кабинета Белова неслось нестройное пение пацанов.
     - А на черной скамье, на скамье подсудимых, ее сын дорогой и какой-то жиган!.. - пели там, наверху. Костя тихонько подпевал. Ох, любил он хорошие, правильные песни!
     Космос прервал пение первым, еще Саня не отложил гитару. Коса все не оставляла в покое мысль о будущей профессии Сашиного сына, первого ребенка в их компании. Рождение этого малыша словно заставило их всех вспомнить, что они когда-то тоже были маленькими, тоже хотели чего-то достичь, кем-то стать...
     - Саня!.. Саня, блин, братан... - Космос расчувствовался не на шутку. - Я ведь в первом классе думал, тоже буду профессором...
     - А я сначала космонавтом, потом артистом порнофильмов, - Пчела вскочил и манерно завихлял бедрами, - а потом...
     - Пчел, а я уже артист, ты понял, да? - перебил его гордый Фил.
     - Ты артист? - возмутился Пчела. - Ты массовка!
     - А я хотел вулканы изучать, - неожиданно грустно сказал Саня. И, уже зло, добавил:
     - сука.
     Костя-охранник набрался уже основательно. Он старался не отрывать глаз от монитора. Но там не менялось ничего. Ни-че-го.
     - Ну, блин, и телевизор, - задумчиво удивился Костя, наливая по новой. Чего-то он уже поплыл. Ну да за сына Белого грех не выпить! И немедленно выпил.

XXXII

     - Подождите! - Катя ворвалась в квартиру первой и едва заставила остановиться Сашу и всех остальных. Сегодня она снимала фильм века. Фильм о Ваньке. Ну, и об остальных, Ванькиных родственниках. Главное, чтоб получилось. Кинооператор из нее еще тот - практики маловато, только вчера немного потренировалась. Она включила видеокамеру:
     - Двадцать восьмое октября одна тысяча девятьсот девяносто третьего года! - торжественным голосом произнесла Катерина, стараясь, чтобы в объектив попали все. И племянник с Ванькой на руках, и Оля с охапкой цветов, несколько растерянная после больницы, и сестрица Татьяна, и Елизавета Павловна, всю дорогу ревниво посматривающая на Сашу. - Теперь входите, - милостиво разрешила она, выискивая новые ракурсы и выстраивая новые запоминающиеся мизансцены. Эх, надо было не в медицинский, а во ВГИК идти! Такие таланты в землю зарыла!
     - Ну, с новосельем, Вань! - Саша шагнул первым, точнее, первым был Иван. Саша осторожно держал сына, разглядывая серьезное детское личико. Ванька не спал. Не иначе, как в виде исключения. Чувствуя торжественность момента. А ведь в машине сопел, как паровозик, даром, что кроха.
     - Здесь у тебя детская будет... - под внимательным присмотром камеры Саша знакомил сына с квартирой.
     - А ванночку купили? - заботливо спросила Елизавета Павловна. Она осталась в стороне от хозяйственных забот, и это ее немного раздражало. Наверняка ведь что-нибудь забыли!
     - Купили, купили. Все купили, - успокоила ее Татьяна Николаевна. - И ванночку, и кроватку. Памперсов целый контейнер.
     - А сюда мы железную дорогу купим... - показывал Саша Ваньке уже свой кабинет. - Ну все, пора на бочок. - Счастливый папаша положил сына в кроватку.
     - Саш, улыбайся! А где Оля-то? - Катя решила, что пора бы и невестке появиться в историческом ее фильме. Как-никак, молодая мама.
     Оля гремела на кухне посудой - надо было куда-то пристраивать огромных размеров букеты, от запаха цветов уже кружилась голова. Или это с непривычки? От свежего-то воздуха... Все-таки долго они с Ванькой провалялись в больнице - почти три недели.
     - Наш Ванечка... - почти хором умильно прошептали Татьяна Николаевна и Елизавета Павловна, глядя на сонного ребенка. И переглянулись. Елизавета Павловна даже соизволила улыбнуться.
     - Поцелуй для истории! - Катя, наконец, выстроила мизансцену. И Саша приник к Олиным губам сначала для камеры, а потом уже по-настоящему, забыв обо всем на свете...
     - А коляску купили? - все-таки не удержалась Елизавета Павловна. И, надо же, попала! Коляски пока не было.

***

     Фархад был почти счастлив. Все-таки Белый все понял и согласился с его предложениями. Иначе бы точно не обойтись без большой беды.
     Зато сейчас он был на коне, встречая в Домодедове земляков, которые прибывали по реальному делу, а не просто так - в гости. Или еще хуже - для разборок с ним и с братом Белым.
     Наконец стеклянные двери зоны прилетов распахнулись и выпустили Далера в сопровождении двух охранников. По обычаю обнялись. Чувствовалось, что все довольны и искренне рады видеть друг друга. А как же иначе может быть, когда все так хорошо складывается? Уже ведь и плантации решили увеличить под новые заказы и новые проекты.
     - Рад тебя видеть. Как семья? - спросил, улыбаясь, Фархад.
     - Слава Аллаху, все здоровы, - серьезно ответил Далер, приглаживая свои непослушные воздушные волосы. Которые почему-то в последнее время еще поседели. - Весь род гордится тобой. Ты доказал, что заботишься о семье.
     Обычные вроде бы восточные комплименты были все равно приятны Фархаду. Прежде всего потому, что ему не придется доказывать, что он не верблюд, корабль пустыни. И объяснять, что бессилен договориться с Белым. Теперь все пойдет как по маслу. Главное - хорошо организовать первую продажу, наладить связи. Ну, не хочет сам Белый в это ввязываться, пусть остается в стороне. Главное, чтобы не мешал. Тогда всем будет хорошо.
     - Для начала взял у Белого десять килограмм из общей партии, - выходя из зала аэропорта, объяснил он Далеру. - Скоро начнем свое дело. Все будут довольны. - Больше всех этим словам верил сам Фархад. И это было главное.

XXXIII

     "Все-таки нельзя из жратвы делать культа", - думал Каверин, глядя на поглощающих жирные креветки Бека и Леву. Так или примерно так сказано было в каком-то фильме, чуть ли не про Остапа Бендера.
     Если на Леву еще можно было смотреть, то Бек вызывал просто омерзение - он за столом напоминал какое-то животное, точнее - зверя. Жадного и нечистоплотного. Но что было делать. Володя вынужден был работать с этими людьми. Хотя бы пока. Пока не накопит собственных сил. Приходилось терпеть эти застолья, на которых у него напрочь пропадал аппетит. По крайней мере, так он себе это объяснял. Потому что ему просто ни разу ничего не предложили. Он присаживался за этот стол просто как бедный родственник. И в лучшем случае мог выпить минералки из чистого фужера.
     - Чего морщишься, Володенька? - обратил, наконец, на него внимание Бек, сплевывая креветочную шелуху и вытирая жирные руки белой салфеткой, на которой тотчас же проступили мокрые желтые пятна.
     - Послушай, Бек, я знаю человека, - Каверин сделал паузу, чтобы последующие слова прозвучали позначительнее, - который хочет продать десять килограммов героина.
     - Кто такой? - прихлебнув вина, спросил Лева.
     - Абсолютно левый азиат, - нарочно не вдаваясь в подробности, пояснил Каверин. - Он работает с Белым, но не при делах.
     Бек подцепил на вилку огромный кусок зажаренной свинины и впился в него зубами. Чавкая, он родил, наконец, оперативное решение:
     - Ну, тогда сведи его с пацанами.
     "Ага", - кивнул Каверин. Рыба, похоже, начинала клевать. Большая и маленькая. Это его больше всего и устраивало.

***

     Разговаривая по телефону с мамой, Саша чертил на листочке предмет разговора. Коляска удавалась на славу. Главное, четыре колеса. Только вот вентилятор немного мешал - листок то и дело норовил улететь со стола. Саша уже начал штриховать кузов супермашины:
     - Да, мам, понял, на Комсомольском проспекте. Не доезжая дворца... Там левый разворот есть? Ну, я с набережной заеду. Ну, давай, мы подхватим тебя и вместе поедем, какие проблемы?
     Коротко стукнув, в рабочий кабинет ввалился Космос и устало упал на диван. Саша не отреагировал - Кос любил подурачиться. Космос пощелкал пальцами, но Саша все чертил и чертил что-то на листке.
     "Не иначе, Белый продумывает новые схемы транспортировки грузов", - но Космосу все же позарез надо было отвлечь Саньку от телефона. Он сунул указательный палец под лопасти вентилятора и остановил его. О! Подействовало!
     Саша поднял голову, прикрывая трубку ладонью.
     - Ты чего, Кос?
     - Завтра груз приходит, я подвериться хотел, мы Фаре-то отдаем?
     - Ну, мы ж договорились, - подтвердил Саша. - Кто покупатель, знаешь?
     - Он ведь гордый, молчит. - Космос недовольно пожевал губами. - Говорит, приличные люди. - Он пожал плечами. Какие-такие приличные? Хрен их разберет. - Нет, я все же думаю, пусть Фил ему даст пацанов, подстрахуют.
     - Эх, Фарик, с огнем играет! - Саша сжал губы. - Дурак... - И он качнул головой, словно отгоняя дурные мысли - Да не волнуйся, подберем, - заговорил он снова в телефон, отнимая ладонь. - Я?.. Я хочу темно-синюю. Ну ладно, мам, договорились.
     Космос убрал палец из-под лопастей вентилятора и вышел из кабинета, насвистывая нехитрый мотивчик. Отдаленно напоминавший чижика-пыжика.

***

     Теперь их было трое. Иван Александрович лежал посередине. Только что плотно поужинав, он спал так безмятежно, как спят только в самом раннем детстве. Саша и Оля переговаривались тихо-тихо, боясь спугнуть этот сон.
     - Такой сладкий, да? - Оля готова была любоваться на Ваньку часами. Особенно на спящего.
     - На червячка похож, - разглядывая лысую макушку, усмехнулся Саша.
     Так смешно - у Ваньки была самая настоящая лысина - в обрамлении мягоньких беленьких волос. А там, в самом ее центре - родничок, как называла его Оля, где билась, пульсировала голубая жилка. Оля еще утверждала, что через этот вот родничок Ванька общается с космосом. Как все младенцы. Это лишь потом человек полностью остается на земле. Когда зарастает родничок. Оля слегка толкнула мужа ладонью. В лоб.
     - Белов!.. Какой червячок! Убью.
     - Да ладно, - смеялся Саша. - Я же любя, - защищался он одной рукой.
     - Как интересно... - Оля ничуть не сердилась, она любила, когда Саша вот так, беззлобно, подкалывал ее. А теперь вот и Ваньку. Сына. - Вот вырастет потом такой большой-большой, представь... Кем будет?
     - А кем после Оксфорда бывают? - Саша казался вполне серьезным, но Оля лишь махнула рукой. Вечно Сашка скажет тоже! Оксфорд!
     - А что? - Саша приподнялся на локте. - Он за меня все сделает, что я не успел. Знаешь, я вот думал, ночью, когда ты рожала, а я приехать не мог, я вдруг понял, что вообще такое дети. - Ванька смешно засопел, Саша поправил завернувшееся одеяльце. - Это шанс от Господа все исправить. Что это, типа, ну, искупление такое, что ли. Не знаю, как сказать...
     - Саша, давай покрестимся, - тихо и серьезно произнесла Оля. Она давно уже об этом думала, еще в роддоме. - И его покрестим...
     - Да я еще не решил... - Саша задумался на минуту. - Нет, Оль, давай попозже.
     Оля вздохнула. Что ж, позже, так позже. Совсем не отказывается - и то хлеб.
     - Оль, - вдруг вкрадчивым, прямо лисьим голосом заговорил Саша, - а тебе совсем нельзя пока, да?
     Он смотрел на нее глазами опереточного соблазнителя.
     Оля прыснула от неожиданности:
     - Хитрый какой, Белов. Я думаю, что это он? А он издалека зашел. - Но она быстро сменила шутливый тон, понимая, как трудно сейчас Сашке. Хоть и хитрец первостатейный, но родной ведь человек. Муж как-никак. - Нельзя пока, милый. И долго еще нельзя будет, роды тяжелые были.
     - Ну маленечко?.. - Сашин голос источал мед.
     - Нельзя, Санька, потерпи чуть-чуть, - она удрученно покачала головой и предложила тихо, чуть слышно. - Ну, давай по-другому. Хочешь?
     - Да ладно, потерпим. - Саша с сожалением потянулся. - По-настоящему хочется, чтоб с криками. Ладно, давай спать. Как говорится в детских сказках, утро вечера мудреней...
     День завтра, как, впрочем, и почти всегда в последнее время, предстоял тяжелый. Фарик со своими басмачами должны были первый раз продать товар в Москве. Ох, как Саше не нравилось все это. Но все. Поезд ушел. Оставалось только надеяться на лучшее.
     Саша посмотрел на жену, уже прикрывшую глаза и, кажется, даже задремавшую. И на сына, так и сопевшего между ними. Привстав с кровати, Саша выключил торшер. И только теперь стало видно, что в небе над Москвой вовсю светила полная луна.

XXXIV

     Холод завернул почти зимний. Хотя снега пока как-то не предвиделось. Оттого все выглядело как в дурном сне - еще не успевшая окончательно опасть листва чернела прямо на деревьях. Трава на газонах была белесой и ломкой. И птиц этим холодным утром не было слышно, будто они все повымерли.
     Из гостиницы "Космос" вышли четверо. Они были в приподнятом настроении и почти не замечали холода. Впрочем, эта нечувствительность могла идти и от излишней взволнованности. Буквально на грани нервного срыва. Первый раз - он всегда самый трудный. Фархад, хоть и хорохорился, но уже немного жалел, что согласился с Далером не привлекать к этому делу людей Белого. Далеру очень хотелось доказать всем, что они сами с усами.
     Фархад с Далером шли впереди, на полшага опережая своих охранников. В руках одного из охранников была большая тяжелая десятикилограммовая сумка с невинной надписью "VII съезд педиатров России".
     - Короче, если все хорошо, говори по-узбекски, - отрывисто инструктировал Фархад. - Если что-то не так - по-таджикски.
     - А если убивать будут? - с деланной небрежностью поинтересовался Далер.
     - Кричи по-русски, - с нервным смешком ответил Фархад.
     Обнявшись на прощание, они сели в две разные машины. Фархаду с товаром было ехать совсем рядом, на ВДНХ, так что пока еще оставалось время, они двинулись по проспекту Мира в сторону центра, чтобы там позже развернуться. Машина Далера - в противоположную сторону, к Лосиному острову, где недалеко от МКАД была назначена встреча для получения денег. Все продумали вроде бы заранее. Так что особых проблем не предвиделось.

***

     На дело приехали гастролеры. Их только что пацаны Бека встретили на Ярославском вокзале. И передали им металлический кейс с деньгами.
     Гастролеров было двое. Никакими особыми приметами они не отличались. Разве что ростом. Одеты были скромно и просто, как и большинство жителей нашей необъятной Родины. Маленький - в короткую кожаную куртку, темные джинсы и темный же свитер. Большой оказался непредусмотрительнее по части погоды. На нем были дутая китайская куртка, стандартные джинсы и ботинки на рифленой подошве.
     - Ну и погода, как в Антарктике, - ежился Маленький. - Вроде с севера приехал, а здесь холодней, чем дома.
     - А ты летом приезжай, - хохотнув, бросил ему Грек, его сегодняшний напарник и водитель.
     - Да был я, ничего хорошего. - Маленький действительно здесь был летом. Когда нужно было урегулировать отношения с бывшими коллегами, которые чего-то там не хотели понимать. А чего именно - Маленького не касалось. Он был просто исполнитель. За это и получал бабки. Между прочим, неплохие. Того, что ему заплатят за сегодняшнюю работу, хватит на классный джип. Пусть пока и не новый. И еще хватит на хорошо погулять.. В Москве.
     Большой приехал днем раньше. Давно уж пора перебираться в столицу. Размах здесь другой. Настоящий.
     С Маленьким они знакомы были давно. Еще в Афгане вместе служили. Там-то их и прозвали Большой-Маленький. С тех пор так и повелось. Но последнее время встречались в основном по работе, зато часто.
     - Счастливо! - машина Маленького рванула переулками к проспекту Мира. Конечным пунктом была ВДНХ.
     - Счастливо! - водитель Большого выбрал маршрут через Сокольники. Им надо было поторапливаться. На дальний край Лосиного острова - путь не близкий.

***

     "Рабочий и Колхозница" встречали въезжавших на территорию выставки вечным приветствием, высоко в небо взметнув навеки соединенные руки с серпом и молотом. Сразу позади монумента возвышался стеклянный фасад павильона "Москва". Чуть левее, ближе к центральному входу, медленно крутилось Колесо обозрения. Чертово колесо.
     Фархад с Касымом прошли на территорию через Восточный вход. Тот, что поближе к монументу.
     Касым отставал на полшага - его тормозила тяжелая сумка. Глянув на раскачивающиеся кабинки, Фархад заговорил задумчиво:
     - Слышь, Касым, сто лет уж в парке не был. Да, точно, помню. В восемьдесят втором я в последний раз на аттракционе катался.
     Касым не ответил, молча кивнув направо. Оттуда неторопливым шагом шли двое: маленький неприметный мужичонка в короткой кожаной куртке и амбал в вязаной шапочке. Похоже, они.
     В кабинку с номером 32 вошли все четверо.
     - Поехали! - сказал Маленький и внимательно осмотрел окрестности. Все было чисто...

***

     Успели вовремя. Повезло - пробок не было. Большой вышел из машины первым, поставил металлический кейс под ноги. Разминаясь, чуток понаклонялся.
     - Ну что, готов к труду и обороне? - спросил он напарника, передавая тому кейс.
     - Всегда готов, - отрапортовал тот.
     Лес безмолвствовал. Большой с напарником спустились по тропинке к пруду. Вода была неподвижной и темной, почти черной.
     На берегу их уже ждали. Таджик с охранником.
     Далер посмотрел на часы. Было ровно девять. Он приветственно улыбнулся и махнул рукой.
     Большой коротко кивнул. И приказал напарнику:
     - Давай.
     Кейс открыли прямо на влажной траве.
     Далер пересчитал купюры в одной пачке, помощник считал количество пачек. Срослось.
     - Хорошо, хорошо. - Далер аккуратно протер очки и внимательно посмотрел на Большого.
     Тот невозмутимо кивнул. Почти синхронно достали мобильники.
     - Да, Фархад, все в порядке, - по-узбекски сказал Далер, поворачиваясь спиной к Большому. Ему не хотелось, чтобы тот видел выражение его лица.
     - Доля, все спокойно, я передал. - Фархад тоже говорил по-узбекски. Кажется, все шло по намеченному плану. Без осложнений.
     - Я передал, - условная фраза Большого означала начало операции.
     - Я получил, - спокойный голос Маленького означал ровно то же самое. - Нож достану, - сказал он уже Фархаду.
     Фархад моментально напрягся, но тут же расслабился. Маленький, открыв нож, надрезал мешок с дурью и попробовал порошок.
     - Гут, - кивнул Маленький удовлетворенно. Товар был - высший класс, выше не бывает...
     - Доля, деньги у тебя?.. - Фархад еще говорил с Далером. - Будь осторожен. Аллах акбар. - Он напряженно следил за Маленьким, не торопившимся прятать нож, но так и не успел заметить быстрого профессионального броска. - Э... Ты чего? - Фара беспомощно поднял руку, пытаясь защититься от летящего ножа, но было поздно. Слишком поздно. Второй нож столь же молниеносно воткнулся под левую лопатку опешившего Фариного помощника. Это уже напарник Маленького постарался. Тоже не хухры-мухры. Профессионал.
     - Закрывай! Бери, быстро, - кивнул Маленький на сумку "VII съезд педиатров России".
     И они на ходу выскочили из кабинки. Катайтесь без нас, ребята. Нам пока рано на небо. Здесь еще дел много...

***

     Большой работал с заточками абсолютно виртуозно. Очкастый чурка и пикнуть не успел. Чайник, однако, спину подставил прямо как теленок на бойне...
     Работник аттракциона усаживал молодую пару в очередную кабину. Вдруг откуда-то сверху на лоб ему упала красная капля. Он провел рукой по лбу, размазывая по лицу чужую кровь. Еще не врубаясь, он поднял голову, но увидел только шестеренки могучего механизма.
     А в кабине, медленно удалявшейся наверх, сидели с ножами в горле Фархад и его охранник, что прилетел за нелепой смертью из далекого солнечного Душанбе...
     Тип-топ. Побеждает сильнейший. Кейс вернулся к прежним владельцам.

***

     - Все, снимаемся. Документы забери у них. - Большой несколько брезгливо кивнул помощнику на трупы.
     Один лежал лицом в воде, его мертвая рука все еще сжимала в кармане рукоятку пистолета, который он так и не успел вытащить.
     Далер остался на суше. Уткнувшись лицом в землю, он будто бы подложил руку под голову. Вроде как лег отдохнуть. Навеки. Спи спокойно, дорогой товарищ! Пусть тебе приснятся деньги. Не твои. Чужие...
     Операция завершилась. Со счетом четыре:ноль. Всухую...

***

     Коляски стояли рядами. Прямо целая автоколонна. Всех цветов радуги и не радуги, разнообразнейших размеров и форм. Глаза разбегались. Голова слегка кружилась от механических сладких мелодий, которые вызванивала какая-то навороченная колясища с пестрым пышным балдахином.
     - Нет, это какие-то аляповатые. - Оля напрочь отвергла балдахиновый вариант и потянула мужа, застрявшего у маленьких машинок:
     - Идем дальше! И вообще, нам не нужна прогулочная.
     - А вот, смотри! Как "харлей-дэвидсон"! - неугомонный Белов все-таки вытащил из стройной линии маленькую коляску и, жужжа, лихо прокатил ее мимо жены.
     - Саш, ну нам же не мотоцикл нужен. - Оля укоризненно посмотрела на него. Какой же все-таки Сашка несерьезный! А ведь правильно выбрать коляску - это очень важно. Очень.
     - Вот эта ничего, по-моему. - Она, кажется, нашла удобную по форме и приятного цвета. Покатав ее взад-вперед, Оля убедилась - на ходу машина. - А, Саш? Как ты считаешь?
     - Голубая? - возмутился Саша.
     - Да не голубая она, а синяя! - Оля начинала сердиться.
     - Голубая для моего сына?! - Сашка вопил на весь магазин. Хорошо, хоть нет никого. - Никогда! Вот, смотри какая. Серая!
     - Серую не хочу. А вот эта... - Оля нашла еще. одну, тоже синюю, но потемнее.
     Саша скептически оглядел ее выбор:
     - Слишком простая.
     - Ну, Саш, ну что, надо обязательно с бриллиантами? - так они сто лет будут выбирать!
     - Мой сын на драндулете кататься не будет, - заносчиво заявил Белов, поддразнивая жену. Уж больно серьезно та относилась к покупке. Будто корову торговала. - А вот зеленая. Цвета хаки! Этот мир цвета ха-аки... - запел он из любимого "Наутилуса".
     Звонок мобильного прервал песню. Саша слушал, что ему говорил Космос, и не верил. Не верил, не верил, не хотел верить! Фара... Не может быть... Фарик, брат... Как же так?
     Мир вокруг перестал существовать. Саша быстрыми шагами пошел, почти побежал к выходу. Вслед ему неслись Олины слова:
     - Не хочу цвета хаки... хаки... хаки... - Ее голос множился, расслаивался, как в дурном сне. Но это был не сон.
     - Саш! - резкий окрик удивленной жены вернул его назад, в магазин.
     - Какую ты хочешь? - Он подошел к Оле, стараясь не смотреть на нее. Ей-то уж совсем ни к чему знать о Фаре. Потом расскажет. Позже. Когда сам осознает эту нелепую смерть. Первую смерть близкого друга. Эх, Фара, Фара...
     - Вот эту, синюю, - указала Оля.
     Саша выдернул коляску из общего строя и взял Олю под руку, поторапливая:
     - Поехали.
     Хотя спешить, в общем-то, было некуда. Мертвые умеют ждать...

***

     Бек с Левой, естественно, жрали. Вообще, как понял, наконец, Каверин, это был сущий идиотизм - устроить офис и, так сказать, штаб непосредственно при ресторане. Только идиот-обжора Бек мог до такого додуматься. Ну да ладно, может, не так долго ему жировать осталось. Будет и на Володиной улице праздник.
     "Съездовскую" сумку с героином Каверин тащил в правой руке, металлический кейс с непотраченными баксами - в левой.
     - Привет добрым людям. Приятного аппетита. Как ни зайду, вы все обедаете, - с некоторой издевкой проговорил Каверин.
     - А люблю пожрать. - Бек даже не обратил внимания на Володину интонацию, отламывая хвост от огромного красного омара. Ошметки летели во все стороны. - Ну что там?
     - А все. - Эти слова Каверин проговорил так, что даже толстокожий Бек почуял, что за ними стоит нечто очень серьезное. - Чужим на нашей земле ловить нечего, - усмехнулся Каверин.
     Бек покосился на оба кейса, которые Каверин поставил на четвертый, пустой, стул.
     - Деньги, дурь? - для проформы поинтересовался Лева, уже все поняв.
     - Все. Все здесь. - Каверин был невероятно спокоен, наслаждаясь произведенным эффектом. Он умел ждать. И дождался. Теперь-то с ним все будут считаться. Не то, что раньше. - Дурь продать? - обратился он к Беку, игнорируя Леву. Вопрос, впрочем, прозвучал явно риторически.
     - Продай, Володя... - Возможно, сегодня первый раз в жизни Бек посмотрел на этого бывшего мента с искренним интересом. Вытерев жирные губы салфеткой, он добавил:
     - А ты свой хлеб не зря ешь. Я доволен, - добавил он, отдуваясь как объевшийся котяра.
     Каверин, словно пес, получивший долгожданную команду "можно", налил себе вина и оторвал солидный кусок лаваша. Одним махом опрокинув в себя содержимое бокала, он откусил лаваша. И, свысока поглядывая на своих "хозяев", принялся остервенело жевать.

XXXV

     Чартерный рейс в Душанбе заказали через военных. Так что лететь надо было не из привычных аэропортов, а из Кубинки. Зато там была пустота, в смысле пассажиров. И молчаливые, ко всему привыкшие летчики и спецы, которые в свое время перевезли из Афгана тонны подобного груза. Груза, который какие-то армейские бюрократы назвали грузом №200.
     Въехали прямо по бетонке к самому "борту", стоявшему под парами.
     "Груз № 200" с телами Фархада, Далера и Касыма уже был готов к отправке. Цинковые гробы поместили в большие деревянные ящики и на специальном погрузчике доставили на взлетную полосу.
     Белый дал команду открывать грузовой люк.
     - Ну все, братья. Давай! - Саша, с окаменевшим, казалось, навсегда лицом, обнимался на прощание с друзьями.
     - Саня, ты знаешь, - попробовал зайти издалека хитрый Пчела, - я никогда ни во что не лезу, но сейчас ты делаешь грубую ошибку!
     - Иначе - война! - отрезал Белый. Все доводы "за" и "против" он продумал уже не трижды, а сто раз по трижды. И выходило одно и то же, как ни крути. - Первый, на кого бы я думал на их месте, - он посмотрел на друзей, - это Саша Белый.
     Космос, словно мельница размахивая руками, хватался за последнюю соломинку здравого смысла, как сам его понимал:
     - Саня, да пусть думают! Было бы с кем воевать, правда, Пчел? - апеллировал он к Вите, всегда отличавшемуся некоторой бесшабашностью и, уж точно, бесстрашием в вопросах "войны".
     - Нам работать с ними надо, а не воевать, - продолжал объяснять им Белый. - Мы дорогу терять не можем. - Впрочем, все понимали, что это все не те доводы, которые заставили Белого принять такое решение: лететь в гордом и опасном одиночестве.
     - Сань, нужно лететь вместе, - уже ни на что особо не надеясь, проговорил Фил.
     - Нет, Фил, я полечу один. Иначе с этими людьми вопрос не решить.
     - Одного тебя порвут! - Фил старался быть спокойно-убедительным, но получилось излишне эмоционально, почти с вызовом.
     - Все! Базар закончен. - Белый поднялся на погрузчик, на крыше которого стояли деревянные ящики с гробами. - Вы пока тут разберитесь, откуда ноги растут, - не приказал, а попросил он.
     За всех негромко, но уверенно ответил Фил:
     - Братишка, мы их найдем.
     - Погружай! - скомандовал Саша.
     Через несколько минут самолет взмыл в небо и взял курс на юго-восток.

***

     В Душанбе его встретили и, обыскав, усадили в машину. Молчаливые "басмачи" оставили ему и бумажник, и сотовый телефон. Только забрали четки Фархада. Оружия же у него с собой никакого не было. На кой оно было бы нужно при таком раскладе?
     Была уже полная темнота, именно та, что бывает осенью только в Средней Азии, когда не видно буквально ни зги. Ехали они довольно долго, около сорока минут, забирая все выше, в горы.
     Наконец остановились возле большого дома, вход которого был освещен парой фонарей и обвит виноградной лозой.
     Сашу провели в большую комнату. И он не сразу увидел, что в глубине ее, на низком диване сидит человек с короткой седой бородой, одетый в таджикский халат и с повязкой на голове. Саша сразу понял, что это - Гафур, отец Фары. Саша кивнул ему и начал рассказывать свою историю. В какой-то неуловимый момент такой комок засвербил у него в горле, что он вынужден был замолчать, едва сдерживая подступившие слезы.
     - Почему он замолчал? - куда-то в пространство вопросил старый Гафур.
     Один из встречавших "басмачей" кивнул Белому и плеснул в пиалу немного зеленого чая. Саша краем глаза увидел это, но не стал брать в руки пиалу и продолжил. Уверенно и, насколько это было возможно, спокойно:
     - Имея то, что я имею, - говорил он, глядя прямо перед собой, - я легко бы мог укрыться в любой стране мира и жить там мирно и спокойно хоть до ста лет. И никто никогда не нашел бы меня. Но я прилетел...
     Старый Гафур едва заметно кивнул.
     - Я мог бы сделать еще хуже, - чуть громче сказал Белый. - Я мог послать к вам своих людей, и они устроили бы мои дела, пролив при этом много крови...
     На руке второго "басмача" сверкнул выхваченный из ножен кинжал. Старик едва заметным движением глаз остановил его движение.
     - Но я приехал сам и один... - продолжил Саша. И как бы в подтверждение его слов третий встречавший его таджик, тот, что сидел рядом с Гафуром, достал из кармана четки Фархада и протянул их старику.
     - Это его четки... - объяснил всем очевидное Саша.
     И, наконец, сказал самое важное, самое главное:
     - Я прилетел потому, что Фара был мне как брат, и я любил его, как брата...
     Взяв четки, старик опустил голову и несколько секунд сидел молча, борясь со слезами. Мужчины не должны плакать. То есть: никто не должен видеть, как мужчина плачет. Наконец он поднял глаза и посмотрел на Белого:
     - Фархад говорил, что у тебя родился сын.
     - Да, - едва слышно ответил Саша.
     - Как ты его назвал? - почему-то всем было ясно, что именно ответы на такие вот простые вопросы сейчас больше всего интересуют старика.
     - Иваном.
     - Когда умер твой отец?
     - Я его почти не помню, - отвернулся в сторону Саша.
     - Я ему верю. Отпустите его к сыну, - распорядился старик.
     И никто не мог его ослушаться.

***

     Мерный и мирный гул самолетных двигателей навевал то ли сон, то ли дрему с яркими, будто запечатленными на цветной пленке видениями.
     Вот молодой солдат Фархад набивает косяк и, повернув голову к подходящему Саше, улыбается и отдает ему папиросу. Так они познакомились...
     Вот Саша и Фархад танцуют какой-то дикий танец посреди казармы, обняв друг друга за плечи. Это день, когда они узнали о дембеле...
     А вот они, обняв друг друга за плечи, идут по части, и солнце уже почти скрывается за гребнем ближайшей вершины. И говорят. О вещах, которые не всегда можно выразить словами.
     - Я не знаю, прощаемся вроде, получается? - сказал тогда Саша.
     - Да перестань! - уверенно, как всегда, ответил Фархад. - Ты знаешь, один философ сказал: если души не умирают, значит, прощаться - это отрицать разлуку...
     А вот они с автоматами уходят в караул по горной тропе. Саша почему-то отстает, не может нагнать друга, а тот постепенно скрывается в утреннем тумане. Не догнать его. Никак не догнать...
     "Наш самолет, следующий рейсом Душанбе-Москва через двадцать минут произведет посадку в аэропорту "Домодедово"".
     Над Сашей склонилась стюардесса:
     - Простите, вам плохо?
     - Мне хорошо.
     Стюардесса протянула ему поднос с "Взлетными". "Какие "Взлетные", когда уже Москва?" - подумал он, но конфетку взял.

***

     Встречали его все вместе - Космос, Пчела, Фил.
     - Здорово, братья! - как всегда, обнялся со всеми по очереди.
     - Здорово! Ну, как погода? - не удержался от любимого вопроса Космос.
     - Жарко, - усмехнулся в ответ Саша.
     Фил чуть придержал Белого перед выходом из аэропорта:
     - Братишка, мы их нашли. - Кто?
     - Поехали.
     На крышу головной машины нацепили мигалку. До офиса домчались за двадцать минут - с воем и ветерком.

***

     В маленьком серебристом магнитофоне крутилась пленка. Звучал голос Каверина: "Абсолютно левый азиат. Работает с Белым, но не при делах".
     Ему отвечал голос Бека, явно что-то в этот момент жующего: "Ну, тогда сведи его с пацанами". Дальше все только трещало и шипело.
     Палец Каверина нажал кнопку "стоп", а глаза его смотрели то на стоявшего рядом Фила, то на Пчелу, устроившегося в глубоком кресле, то на Космоса, постукивавшего пальцами по краю стола. Но все молчали, ожидая, что скажет Белый, который стоял в стороне ото всех, отвернувшись к окну, будто надеялся за ним найти ответы на все мучавшие их вопросы.
     Так и не обернувшись, Белый спросил довольно резко и неприязненно:
     - А с чего ты нам помочь решил?
     Каверин пожал сначала левым, потом правым плечом. Физиономия его выражала полное недоумение и даже обиду:
     - Я не знал, что Бек его валить будет... А с вами, - и он вновь обвел взглядом присутствующих, - мне с вами ссориться не хочется.
     Саша резко повернулся от окна:
     - Ты извини, но мы тебя обыщем. Вдруг ты и нас тоже пишешь, а потом кому-нибудь пленку передашь?
     - Это разумно, - согласился Каверин едва ли не с удовольствием.
     Во всяком случае, удивления или возмущения он явным образом не демонстрировал.
     Фил быстро и профессионально охлопал Каверина по бокам, спине, между ног. И отрицательно покачал головой: весь его "улов" состоял из початой пачки "Мальборо", которую он тут же и отдал хозяину.
     - Угощайся, - предложил Каверин.
     - Не курю, - ответил ему Фил.
     Повисла неловкая пауза, которую разрешил, наконец, Саша Белый:
     - Будем считать, что мы друзья.
     Рукопожатие было крепким. Но не слишком дружелюбным. Этот Володя показался Саше типом достаточно скользким. Хотя, конечно, об истинных чувствах Каверина Саша и не подозревал. И даже представить себе не мог, что его скромная персона вызывает у этого лысоватого потрепанного господинчика столь сильные эмоции.

XXXVI

     К новогодним праздникам Москва была готова, хотя до Нового года оставалась почти неделя. Но так уж повелось, что праздновать начинали с католического Рождества, чтобы потом гулять аж до Старого Нового года. Город сверкал огнями, на улицах было полно народу, хотя было холодно. Очень холодно.
     Сашу везли культурно отдыхать: в консерваторию. Они ехали по веселящейся что было сил Тверской.
     Порядком подмерзший Дед Мороз отплясывал негритянский танец возле наряженной елки. Впрочем, он и был негром, этот заиндевевший "дед".
     - Иси наступаюшьим Новьим Годом! Тики-тики-тики-ту, я из пушки в небо уйду! - что было сил вопил черный Мороз, выдавая замысловатые коленца. Его тяжелая шуба ходила ходуном. Окружавшая его пьяненькая толпа подростков радостно кричала, запивая веселье водкой из пластмассовых стаканчиков.
     Из-за пробок приехали впритык. У консерватории было многолюдно и тоже шумно, хотя водку, похоже, не пили.
     - Бабуле открой, - попросил Саша Макса, сам помогая выбраться из машины Оле.
     Макс, которому Белов наконец-то начал доверять, последнее время совмещал должности его шофера и телохранителя.
     - Сколько по времени концерт идет? - нейтрально поинтересовался он у жены.
     - Два часа, потерпи, мой сладкий, - засмеялась радостно возбужденная Оля.
     - Ах ты, моя маленькая... - он поцеловал ее за ушком. Сладко пахнуло духами.
     - Мы опаздываем? - забеспокоилась Елизавета Павловна. Она привыкла приезжать на концерт за полчаса до начала, а не так вот, впопыхах.
     - Нет, нет, время еще есть, - успокоила ее Оля. Их места были в директорской ложе. В первом, между прочим, ряду.
     Усадив дам, Саша было достал мобильник - музыканты еще настраивали свои инструменты. Оля мягко, но решительно взяла телефон и отключила его.
     Наконец начали играть.
     - "Щелкунчик", - шепнула мужу Оля. Саша прикрыл глаза. Два часа - это совсем не мало. Музыка приятно убаюкивала. Но Саша не спал. Не имел на то права. Главное сегодня происходило не в этом зале, а в других местах.

***

     От "Белорусской" по Тверской катил Большой в своем почти новом джипе "чероки". Настроение у него, понятное дело, было выше крыши, как и денег. Мало того, что пацаны помогли тачку у какого-то барыги по дешевке купить, еще и новая работа намечалась на днях - перед самым Новым годом. И это было как раз кстати.
     Возле магазина "Подарки" его машину тормознула роскошная девица в шубке едва ли не на голое тело.
     Большой, само собой, остановился, приоткрыл дверь:
     - Ну, чего, принцесса, замерзаешь?
     - До Маяковки подбросишь? - кокетливо поинтересовалась та.
     - Садись, если не боишься.
     - Вы на что намекаете? - тоном, уже вовсе не оставляющим сомнений в ее любвеобильных намерениях, проговорила девица.
     - Садись, холодно, - поторопил ее Большой.
     - Холодно, черт, - согласилась та, присаживаясь рядом с ним на переднее сиденье.
     Но тут еще какой-то тип постучал в стекло со стороны Большого.
     - Тебе чего? - раздраженно рявкнул Большой, опуская стекло и глядя на парня в светлой куртке.
     И это было последнее, что в своей жизни он видел. Оказалось, что не только он был мастером втыкать заточки в жизненно важные места человеческого организма. Его сегодняшний визави оказался не хуже. Заточка вонзилась в шею Большого ровно на три сантиметра ниже затылка...

***

     Маленький решил справить с друзьями-нигерийцами католическое Рождество в их общаге возле университета Патриса Лумумбы. Не очень-то роскошно, зато - экзотика, да и свежую дурь хотелось будущим коллегам продемонстрировать.
     Негры танцевали под звуки какой-то зажигательной мелодии. Маленький сам готовил на всех отвар из чистейшего героина. Его подружка Ритка, чуть приплясывая, рядом с каждой тарелкой на уже сервированном столе раскладывала по одноразовому шприцу и по жгуту. Это они сами, вместе с Маленьким, придумали. Этакий прикол джентльменский.
     Кто-то постучал в дверь комнаты. Чертыхнувшись про себя, Маленький вышел в узкий коридорчик и открыл входную дверь. Некто в черном капюшоне, скрывавшем лицо, сделал быстрый шаг к нему. Заточка вошла легко, пронзив сердце насквозь. Все было кончено мгновенно. И тихо. Рита еще не закончила изысканную сервировку, а чернокожие друзья были слишком увлечены своими танцами. Только Маленького уже ничто в этой жизни не волновало...

***

     Бек и Лева только что выбрались из парной. Тяжело отдуваясь, они присели на мраморную скамью. Между раскаленным паром и прохладной водой бассейна надо было сделать хотя бы маленькую паузу.
     - Ну что, мартышек, что ли, свистнуть? - лениво предложил Лева.
     - Давай, на дорожку, - согласился Бек. - А потом - за стол.
     "Мартышки", две голые девицы, уже и сами промчались мимо и со смехом попрыгали в бассейн, подняв неимоверные брызги.
     - Эй, ты кто? - Бек с изумлением разглядывал незваного гостя, появившегося в их заповедничке.
     - Доктор, - бросил, не оборачиваясь, незнакомый мужик в белом халате и марлевой повязке на лице. Откуда он взялся?
     - Я не понял... - начал возмущенно подниматься со своего места огромный Бек.
     "Доктор" быстро прошел к бассейну. Он сделал девицам столь красноречивый жест, что те мгновенно скрылись под водой. В руках его будто из воздуха материализовалась граната. Аккуратно вынув чеку, "доктор" катнул гранату по кафельному полу. А сам выскочил обратно за дверь, из-за которой мгновением раньше и появился.
     Взрыв не заставил себя ждать. Девиц, к счастью, не задело. Они выскочили из бассейна и с визгом промчались в предбанник. Там в гордом одиночестве стоял богато сервированный стол. А Бек опоздал, безнадежно опоздал на эту трапезу.

***

     Все когда-нибудь кончается. Даже "Щелкунчик". При последних аккордах Саша включил мобильник, который тотчас же залился соловьиной трелью.
     - Браво! - взорвался зал. Оля и Елизавета Павловна вскочили, аплодируя. - Браво!
     Саша выслушал звонившего и твердо сказал в трубку в унисон с залом:
     - Браво! - и, уже в зал, перекрывая хилые женские голоса, крикнул с чувством, разделяя слово на слоги. - Бра-во!!!

XXXVII

     "Я тебе тридцатый раз говорю! Наркота не сигареты! Все сыплются на сбыте, на мелкой рознице! На хрена мне это надо?! Я два года отлаживал оптовую линию!.." - Голос Саши Белого был хорошо узнаваем.
     Володя Каверин в который раз демонстрировал свои оперативные способности. На сей раз - перед капитаном Коноваленко. Уж Лубянка-то должна оценить каверинские таланты! В этом он не сомневался.
     Они сидели в каком-то гараже в служебном "вольво" Коноваленко.
     - Это еще цветочки, - гордо добавил Каверин. - У меня еще столько материалов на этого фрукта!
     - Вопрос: откуда? - с едва заметной ухмылкой поинтересовался Коноваленко.
     - Нас давно свела судьба, - многозначительно отозвался Каверин. И добавил с понятной грустью:
     - Дошло до того, что меня из управления уволили...
     - То есть вы решили помочь органам по личным мотивам? - не без язвы в голосе поинтересовался лубянский капитан.
     - Из чувства гражданской ответственности, - вроде бы как на полном серьезе ответил Каверин, доставая свое "Мальборо". Все ту же, никак не кончающуюся пачку. - Курите.
     - Спасибо, - громче, чем требовалось, ответил Коиоваленко...

***

     Крестились все вместе, в один день, в церкви Воскресения, что в Сокольниках.
     Держа на руках сына, Саша со счастливой улыбкой вышел из церкви. Рядом с ним, держа его под руку, спускалась по ступеням паперти Оля.
     - Ты у нас полноценный теперь человек, - глядя в глаза сына, сказал Саша.
     Впрочем, слова эти он говорил пока больше для себя и для Оли, которая так хотела, чтобы все это произошло. Сыну он потом, позже объяснит.
     - С крещением, Ванечка! - Сашина мама и Катя протиснулись, наконец, к ним поближе.
     Увидев Макса, настраивающего фотоаппарат, Саша крикнул ему:
     - Макс, теперь всех нас сними!
     - Ну, что? - Пчела с некоторой иронией поглядывал на окрещенного Космоса.
     - Ну, что, поздравляю... - Космос, хотя и улыбался, но все произошедшее с ними только что воспринимал вполне серьезно. А еще сын профессора астрофизики!
     - Поздравляю, - обнимая Коса, повторил вслед за ним и Пчела.
     Они еще потоптались друг против друга. Пчела, наконец, решился:
     - Слушай, ты меня прости, что я у тебя Таньку тогда увел?..
     - Это ты меня прости, - ответил Космос, - что я тебе тогда нос сломал. - Кажется, они были квиты и зла друг на друга больше и вправду не держали.
     - Макс, давай! - кричали уже все, выстроившись полукругом на фоне храма.
     - Покучнее встаньте! - руководил ими Макс.
     - Ванечку, Ванечку разверните! - причитала Олина бабушка.
     - Есть! - доложил, щелкнув кнопкой, Макс.
     - С наступающим всех! - радостно крикнула Оля. - Помните, в пятницу - у нас!
     Космос, развернувшись лицом к церковным дверям, истово, широко осенил себя крестным знамением. Слева направо, соответственно.
     - Справа налево надо, чукча, - охладил его религиозный пыл Фил.
     - Это тебе кто сказал? - недоверчиво расширил глаза Космос, но совету все ж внял, еще раз перекрестившись. На сей раз - правильно. Но не менее истово.
     - Ну, как ощущение, Кос? - дождавшись, когда тот обернется, поинтересовался Саша.
     - Сань, благодать! Ну, как заново родился! - И было видно, что Космос сейчас не паясничает ни на йоту.
     - Поздравляю, братишка, - обнял Белого Фил.
     - Спасибо, крестный. - Саша и вправду был растроган.
     Теперь все они - полноценные люди.
     - Ну что, теперь папа вроде я? - нашел время и место подначить Фил.
     - Нет, ты - крестный, - на полном серьезе ответил Саша. - А я все равно остался папой.
     Отстав от остальных, Саша вынул свой простой новенький крест, поцеловал его и троекратно перекрестился.
     Бог ты мой! По ступенькам в храм поднимался не кто иной, как господин-товарищ Введенский с симпатичной женой в дорогой шубе и сыном лет девяти.
     - С наступающим! - бросил на него испытующий взгляд Саша.
     - Вас также, - ответил тот, пряча усмешку. Пчела издалека, но внимательно наблюдал за этой сценой на церковных ступенях.
     - Сань, кто это? - недоверчиво спросил он.
     - Просто человек. Такой же простой, как и мы, - уточнил Саша. - Из Министерства добрых дел.
     - Что-то я не слышал о таком министерстве, - что-то, видимо, начал понимать Пчела и достал сигарету.
     - Значит, ты счастливый, Пчелкин! Не кури - храм!

***

     Генерал Хохлов мог быть доволен. Дела шли отлично: социальные бури пережили, бизнес продолжал развиваться, все было под контролем. Как и завещал Феликс Эдмундович. Сегодня Андрей Анатольевич созвал совещание, чтобы подвести итоги уходящего года и наметить планы на год следующий.
     Докладывал Игорь Леонидович Введенский:
     - Кстати, объект уволен из рядов МВД в девяносто первом году в связи с превышением служебных полномочий. Отличается высокими оперативными способностями, способен на решительные действия, питает личную ненависть к Белову. Находясь в тени, разработал и спровоцировал конфликт между Беловым и группой Бека, приведший к ликвидации Бека. Став у руля обезглавленной группы, объект немедленно предоставил нам компромат на Белова. Единственное, чего он не учел, что последний находится в нашей орбите... - ухмыльнулся Игорь Леонидович. - Ну, в конце концов, он не Джеймс Бонд.
     Сделав паузу, Введенский обвел взглядом коллег:
     - Вообще-то объект - порядочная сука, но я считаю целесообразным принять его в разработку для создания противовеса активно развивающейся бригаде Белова.
     Возражений не последовало.

***

     Володя Каверин был сегодня почти счастлив. По крайней мере, до этого гребаного счастья оставалось еще всего-то несколько шагов. Светка - дура, еще ничего, ничегошеньки не понимает! Как они скоро заживут!
     Примеряя маску Деда Мороза, Каверин глядел на себя в зеркало:
     - Гений! - не мог он удержаться от комплимента самому себе.
     Но этого было мало. Уж так его распирало!
     Света в спальне натягивала на свое раздобревшее тело платье с глубоким декольте. Каверин, скинув маску, рванулся к ней:
     - Светка! Твой муж - гений!
     Светке возразить было нечего. Ровным счетом нечего!

ЭПИЛОГ

     Новый год - семейный праздник. Они и были большой семьей - Бригадой. Праздновали у Белого.
     - Кабану привет. Давай, пока. - Саша закончил разговор по телефону и отправился в детскую. Оставался у него в старом году еще один должок.
     Ванька спал. Саша тихонько сел к столу, задержав взгляд на портрете Оли в свадебном платье. Оля загадочно улыбалась ему, прижимая к груди цветы. Сейчас, моя маленькая, я помню, что обещал... На большом листе он печатными буквами писал жене записку. Ту, что не закончил писать тогда, в роддоме.

***

     А гости уже ввалились в квартиру. Шумные, веселые. Все друзья и коллеги - при барышнях или женах. Как же? Праздник ведь! Оля в длинном синем декольтированном платье встречала гостей одна - Сашка застрял где-то в недрах большой квартиры.
     Стол ломился. Оля с бабушкой целый день пекли, резали, жарили. Саша с рынка возил еду аж три раза.
     - Вить, потрогай, елка живая? - белокурая Пчелина подружка кокетливо повела плечиком.
     - Реально, настоящая. - Пчела потрогал празднично убранное деревце.
     Макс Карельский застрял в коридоре. Что за дела! Побросали ему на руки свои шубы и свалили к столу! Он огляделся - вешалки не наблюдалось. Недолго думая, Макс кинул свой груз прямо на пол. Обнаружив, наконец, шкаф, он загрузил туда все это мохнатое хозяйство. И только тогда присоединился к компании. В конце концов, у него тоже праздник!
     Только он облюбовал себе местечко за столом, зазвонил мобильник. Черт!
     - Да! - Макс поднес телефон к уху, но ответа дождался извне, от Фила.
     - Макс, даю установку! - Фил похлопал парня по плечу. - Расслабься!
     Елизавета Павловна принесла из кухни последний салат, с лососем.
     - Ну что, праздник-то будем начинать? - Филу уже хотелось выпить. И поесть, соответственно.
     - А где Саша-то? Случайно не приболел? - Пчела с интересом взглянул на Олю, немного повзрослевшую и необыкновенно красивую в этом длинном вечернем платье.
     - Саш! - крикнула Оля, собираясь отправиться на поиски потерявшегося в трех соснах мужа.
     - Олюшка, не волнуйся, сейчас позову, - остановила ее бабушка.
     Саша был обнаружен в детской комнате возле кроватки спящего сына.
     - Саша, ну что вы как лорд Байрон? - укоризненно покачала головой Елизавета Павловна. - Давайте к столу. Все вас ждут.
     - Сейчас иду. - Саша положил записку в карман и осторожно, чтобы не разбудить, погладил Ваньку по голове. - Вот он, мужик! - восторженно прошептал он и запустил карусель из погремушек. Сладкая мелодия сопровождала кружение уточек, курочек и еще каких-то непонятных птичек, лебедей, что ли...

***

     - А вот и я! - появился в гостиной Саша. Не один, а с куклой-марионеткой. Он умело вел мальчугана, чем-то похожего на Ваньку. - Иди, открой Кате, - попросил он Космоса, среагировав на звонок в прихожей.
     - А где мама? - спросил Фил.
     - Я ее в Анталию отправил. Пускай отдохнет немного.
     Пробравшись с "Ванькой" на центральное хозяйское место рядом с Олей, он постучал ножом по бокалу. Дождавшись тишины, начал тронную речь.
     - Уважаемые братья и сестры! Извините, что заставил вас так долго ждать. Я хотел бы поднять этот тост... - сквозь бокал с шампанским он осмотрел готовых к празднику гостей. - Сейчас Катя с Космосом подтянутся... - Саша предвкушал готовящийся сюрприз, - поднять тост за уходящий девяносто третий год. Он был нелегким, он был, надо сказать, очень трудным. Но, тем не менее, несмотря ни на что, мы все-таки живы! А это главное в нашем деле. Поехали! - он поднес бокал к губам, но успел предупредить, смеясь:
     - Пидорасы пьют сидя.
     В комнату шумно ввалилась сладкая парочка. Катерина, наряженная Дедом Морозом, и Снегурочка-Космос со смешными длинными косицами.
     - Тетка, я люблю тебя! - радостно заорал Саша, перекрывая общий возбужденный гам. - Катюха, я тебя обожаю!
     - У крылечка на площадке... - завела детский стишок Катерина, поигрывая длинной седой бородой.
     - Ковырял я снег лопаткой... - подхватил фальцетом Космос, сверяясь с записью, накарябанной ручкой прямо на ладони.
     - Я не помню, что там дальше, про снег-то? - запнулся Дед Мороз.
     - Только снега было, типа там, мало... - уже подпивший Кос отыскал на шпаргалке нужную строчку.
     - Я Снегурочку слепила... - дальше Катя помнила.
     - В коридор поставила... - изо всех сил старался говорить по-женски Космос.
     - А она растаяла!!! - грянули они хором под дружный хохот.
     - Я люблю вас! - кричал Саша комичной парочке.
     Телевизор выдал картинку с торжествующим президентом Ельциным.
     - Двенадцать! - истошно завопила подружка Пчелы.
     - Двенадцать! - панически подхватили остальные.
     - О, бьет! Ну, открывайте! Космос, не спи! Осторожно! Ну, скорей, скорее! Не успеем! - волновался народ.
     Захлопали пробки шампанского. Пенящийся божественный напиток лили в подставляемые бокалы щедро. Скатерти тоже досталось.
     Телевизор выдал перезвон, предваряющий бой курантов.
     - Дорогая братва! - Саша заговорил голосом Ельцина. - Поздравляю вас с наступающим годом Собаки. Желаю, чтоб никто из нас не стал сукой, понимаешь.
     Елизавета Павловна поджала губки и укоризненно посмотрела на внучку. Оля сделала ей "страшные" глаза.
     - Чтобы у нас все было без базара, - продолжал Саша, ловко имитируя характерные интонации президента, - а в лопатах полно зелени!
     Дружное "ура!" совпало с боем курантов.
     Под куранты Саша и отдал Оле мятый листок, который выудил из кармана. На нем крупными печатными буквами было написано: "ОЛЕНЬКА МОЯ, В ОТЛИЧИЕ ОТ МЕНЯ НАШ СЫН БУДЕТ ЧЕЛОВЕКОМ. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ".
     - А как я-то тебя... Ты даже не представляешь. Все у нас будет, как ты говоришь, по уму, - прошептала Ольга.
     Новый год они встретили поцелуем. Нежным-нежным. Длинным-длинным. Почти как когда-то на свадьбе. Только теперь - исключительно по собственной инициативе.
     - Оленька моя, - прошептал Саша. И посмотрел на своих. - Ну, с Новым годом, с новым счастьем!
     Год кончился. Они повзрослели, словно Фархад унес с собою их юность.
     Год начинался - 1994. Каким-то он будет? Этого не знал никто.

БРИГАДА III
ПРЕДАННЫЙ ВРАГ

Александр БЕЛОВ
OCR Альдебаран & Spellcheck Keva



 	

ONLINE БИБЛИОТЕКА 


http://www.bestlibrary.ru


Часть 1
ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ

Анонс

     Существует ли братство по криминалу? Только на первый взгляд! Чем дальше, тем больше отдаляются друг от друга члены Бригады. Между ними начинается скрытая борьба: за власть, за деньги, за право принимать решения. И невидимая рука насилия, которому они служат, начинает разрушать их самих...

I

     Подача у Белова получилась сильной и точной - мяч лег точнехонько в самый угол квадрата. Увидев это, он рванулся к сетке, но его соперник, пожилой, но поджарый и крепкий седовласый мужчина, без видимого усилия достал мяч и ответил неожиданным длинным кроссом. Саше оставалось только проводить безнадежный мяч растерянным взглядом.
     Белов покривил бы душой, если бы вздумал утверждать, что теннис стал его страстью. Но в этот клуб - самый престижный и самый дорогой в Москве - он ходил уже полгода. Как на работу - каждую среду и субботу. С недавних пор теннис среди столичного чиновничества стал повальным увлечением, а Белов давно и настойчиво искал контакты в этой среде. Вот и приходилось ему, как мальчишке, бегать по корту с ракеткой в руке. Впрочем, здесь, в этом клубе, с ракетками бегали и куда более солидные люди.
     К игре, как и к любому другому делу, которым ему доводилось заниматься в жизни, Саша относился со всей ответственностью и серьезностью. Он добросовестно носился по корту, что было сил лупил по мячу, но при этом все равно отчаянно проигрывал. Во-первых, потому что не хватало элементарного умения, игровых навыков, а во-вторых - Белый ни на секунду не забывал, что выигрывать у этого противника ему нельзя ни при каких обстоятельствах.
     Партия близилась к финишу, счет был почти разгромный, что Сашу, в принципе, вполне устраивало. И все-таки напоследок ему хотелось показать партнеру, что и он тоже не лыком шит. Он попытался исполнить сложный обводящий удар по линии, но мяч от его ракетки ушел далеко в аут. Соперник неодобрительно покачал головой:
     - Матчбол, Саша! - крикнул он и приготовился к последней подаче.
     Он подал по центру - резко, мощно. Белов рванулся к мячу, но, увы... Только зря упал, пытаясь достать его хотя бы в прыжке.
     Со смущенной улыбкой он поднялся и, направляясь к сетке, развел руками:
     - Нет, ну мастер, Виктор Петрович, что тут скажешь?!
     - Гейм, сет, партия! - довольно усмехнулся соперник и несколько снисходительно протянул ему руку. - Ну что, Саша? Делаешь успехи, прогресс, как говорится, налицо. Только суетишься много и рискуешь зря. Ну, зачем вот сейчас по линии играл, а? - партнер отечески похлопал Белова по плечу.
     - Характер такой, Виктор Петрович, - виновато пожал плечами Саша. - Ничего, с вами поиграю - научусь.
     - О, братец ты мой, пора мне делать оргвыводы! - шутливо задрал брови мужчина. - А то еще выращу конкурента на свою голову!
     - Да куда мне! - смеясь, отмахнулся Белов.
     Перешучиваясь, мужчины направились в раздевалку. По традиции после душа предстоял обед в клубном суши-баре - и это было тем главным, ради чего Белов проливал пот на корте.
     Сегодня был особенный день - Саша готовил его не один месяц, настойчиво налаживая отношения со своим теннисным партнером, имевшим доступ на самые верха. Это оказалось совсем непростым делом, Белову пришлось из кожи вон лезть, чтобы завоевать его симпатии, - льстить, заискивать, терпеть его надменность и пренебрежительный тон, смеяться над тупыми шуточками, выслушивать нудные нравоучения и терпеливо ждать подходящего момента... Гора дорогих подарков и значительные суммы, дававшиеся якобы в долг, в счет не шли - это было не самое трудное и как бы подразумевалось само собой.
     Но сегодня настало время снимать урожай - сегодня Белый собирался передать Виктору Петровичу документы, от подписания которых зависело очень и очень многое.
     Когда Белый и Виктор Петрович спустились в ресторан, там уже был Фил. Оставаясь незамеченным, он пристроился за колонной у служебного столика - оттуда великолепно просматривался весь зал.
     Поначалу партнерам было не до разговоров - потраченная на корте энергия требовала восстановления. Перед каждым стояли высокие, в виде ладей, блюда с суши и маленькие фарфоровые кувшинчики с рисовой водкой сакэ. И Саша, и Виктор Петрович с увлечением орудовали палочками в своих блюдах. Когда самый первый, распаленный игрой, аппетит был утолен, Саша решил - пора. Он начал издалека.
     - А как сам-то играет, Виктор Петрович? - кивнув куда-то вверх, негромко спросил он.
     - У тебя выиграет... - не без высокомерия ответил тот, ковыряясь палочками в блюде с суши. - Он и у меня выигрывает, и у Тарпищева... Он, Саша, вообще у всех выигрывает!
     - Ну, так у него рука тяжелая, будь здоров... - понимающе усмехнулся Белый. - Попробуй-ка его обыграть!
     - Н-да... Неисчерпаемая игра - теннис! Я вот семьдесят лет на корте, а все еще всех тайн не постиг.
     - Сколько ж вам лет, Виктор Петрович?
     - Восемьдесят четыре... - ерничая, прошамкал мужчина.
     - Да ладно вам...
     - Ну... с половиной, - подмигнул Виктор Петрович. - А ты давно играешь?
     - Года два-три, так где-то...
     Виктор Петрович хмыкнул и, отодвинув в сторону блюдо с суши, промокнул губы салфеткой.
     - Перспективная у нас молодежь... Ну ладно, давай свои бумаги, - лениво кивнул он. - Что ты там притащил? Я же вижу - весь дрожишь от нетерпения...
     Внутренне напрягшись, Саша достал из кейса папку с монограммой и извлек оттуда небольшую стопочку бумаг. Настал решающий момент. Если только он их возьмет... Виктор Петрович неторопливо перелистнул несколько страниц.
     - Фонд "Реставрация"... - хмыкнул он. - Ты хоть скажи, что реставрировать собрался?
     - Ну, как? Церкви, памятники архитектуры... А хотите - Кремль? - вдруг подавшись вперед, улыбнулся Белов.
     Виктор Петрович шутки не принял, он удивленно поднял брови и холодно взглянул на Сашу.
     - Молодой еще... - он перевернул еще страницу и, закрыв документ, важно кивнул. - Ладно, подсуну завтра Деду на подпись. Ну, давай за игру! - он плеснул себе из миниатюрного фарфорового кувшинчика.
     - Давайте лучше за... подпись! - подняв свою чашечку с сакэ, плутовато прищурился Белый.
     Виктор Петрович коротко хохотнул и, покрутив головой, со вкусом выпил.
     - Ну, Саша, мне пора, - взяв Сашины бумаги, мужчина поднялся из-за стола и протянул Белову руку. - Дела, чтоб им... Позвони мне денька через два, хорошо? Ну, будь здоров... реставратор!
     Вскочивший на ноги Белый проводил взглядом его моложавую фигуру до самого выхода. Потом, глуповато улыбаясь, он опустился на стул и протянул руку за кувшинчиком с теплой рисовой водкой.
     - За удачу... - пробормотал он и сделал хороший глоток прямо из горлышка.
     - Ну что, Сань, погнали? - к столику с Сашиным пальто в руках подошел Фил.
     Белый кивнул и направился вслед за другом к выходу. Радость прямо-таки распирала его, искала выхода.
     - А есау-у-ул догадлив был... - спускаясь по лестнице, затянул он и вдруг кинулся на Фила сзади и запрыгнул ему на спину.
     - Сань, хорош, там ствол, ты что! - отшатнулся тот, схватившись за кобуру под мышкой.
     Саша постучал по твердой, как камень, груди друга:
     - Что это у тебя там? "Очнулся - гипс", что ли?
     - Да какой гипс - броня! Макс бронежилетку от вояк подтянул, попробовать, - объяснил Фил, помогая ему надеть пальто. - Слушай, облегченный вариант - вообще-то ничего, удобно.
     - Какая броня, мы же теперь легальные люди! - просовывая руки в рукава, с шутливой укоризной покачал головой Саша. - Купи себе Версаче и не парься...
     - А ты что такой довольный-то?
     - Жизнь налаживается, Теофило! - беззаботно рассмеялся Белов. - Растем, как бамбук!
     - Ну, растем, и что?
     - У нас нарисовалась еще одна Большая Белая Схема! - радостно выкрикнул Саша и по-мальчишески лихо скатился по перилам лестницы.
     - Не понял...
     Белый огляделся и, понизив голос, сообщил спустившемуся следом другу:
     - Скоро мы получим льготы на импорт алкоголя и табака! Ты врубаешься, Фил?!
     - Да ты что? Ништя-а-ак... - протянул тот.
     - Ой, да не пропадет, он говори-и-ил... - сияя, как надраенный самовар, снова затянул песню Белый.
     - Сань, а точно - не пропадет?
     - Папа за базар отвечает! - с размаху шлепнул друга по плечу Саша.
     Он хитровато подмигнул Филу, и друзья грянули хором:
     - Эх, да наша буйна голова-а-а!

II

     Космос был хмур, ему совсем не нравилось то, что он сейчас делал. Не нравилось, что легко согласился на предложение Каверина, не нравилось, что приехал сюда без ведома Белого, не нравилось и место встречи - какая-то зачуханная придорожная кафешка на пустыре у бензозаправки.
     Да и человек, с которым предстояло встретиться, Космосу тоже совсем не нравился. Его ждал Лука - вор в законе. Таких, как он, называли "синими" - из-за обилия наколок. И встреча с "синим" никак не вписывалась в новую стратегию Бригады. Белый тянулся к легальному бизнесу, старался свести контакты с уголовной средой к минимуму, и конечно ни за что не одобрил бы эту встречу. Но, зная все это, Космос все-таки принял приглашение Каверина. И у него были на то свои причины.

***

     Космоса давно уже не устраивало его положение в фирме. Фил отвечал за безопасность, Пчела контролировал финансы, Белый вообще разруливал все дела, и только он, Космос, был, что называется, - ни пришей, ни пристегни... А ведь если вспомнить, Бригада - это была его идея!
     Поначалу такое распределение обязанностей его вполне устраивало - никакой головной боли, никаких тебе забот, если не принимать в расчет отдельных мелких поручений. Но со временем Космос стал тяготиться своей никчемностью. Именно тогда от безделья и своей извечной тяги к чему-нибудь новенькому в его жизни появился кокс - кокаин, будь он неладен! Скрывать своего пристрастия от друзей он и не думал, о коксе узнали все. После этого его шансы каким-то образом влиять на дела Бригады стали еще меньше.
     И тут подвернулся Каверин со своим предложением. Космос принял его, не раздумывая, ведь это была возможность заняться, наконец, делом - своим делом! И он приехал сюда, к Луке, хотя все это ему совсем не нравилось...

***

     Космос еще не успел заглушить двигатель своего "мерина", а Каверин уже выскочил из машины и мелкой рысью потрусил к дверям кафешки. Он обернулся на бегу и, взглянув на часы, крикнул запиравшему машину Космосу:
     - Да брось так, не возьмут!
     Они вошли в кафе друг за другом. Каверин сразу направился в дальний угол, а Космос задержался у бара. Облокотившись на стойку, он проследил взглядом за своим спутником.
     - Девушка, а у вас шампанское "Вдова Клико" есть? - спросил он у симпатичной барменши.
     - Нет, - улыбнулась девушка.
     Каверин направился к самому дальнему столу. Там, у горящего камина, сидели двое - сухощавыи мужчина славянской наружности лет пятидесяти и мрачный небритый кавказец помоложе. За соседним столиком расположились еще двое молодых кавказцев, явно из той же компании.
     - Нет? - сделал удивленное лицо Космос и вздохнул:
     - Тогда водки.
     Лихо опрокинув рюмку, он неторопливо двинулся следом за своим провожатым.
     - Привет добрым людям, - поздоровался, подойдя к столу, Каверин.
     - Сразу видно - старый уставник, - довольно хмыкнул Лука и постучал желтым от никотина ногтем по стеклу "Ролекса".
     Руки Каверину он не подал, поскольку был занят - набивал табаком изящную трубку прихотливой формы.
     Нацепив на лицо подобие приветливой улыбки, к ним приблизился Космос.
     - Вот, познакомьтесь, - повернулся к нему Каверин. - Это Космос, тот человек, о котором я говорил. А это Лука.
     - Знаю... - кивнул Космос.
     Небритый кавказец приподнялся со стула и протянул ему руку:
     - Руслан. Садись, друг.
     Космос взялся за стул рядом с Лукой, но тот показал Каверину на стул напротив.
     - Сюда вот... лучше сюда... - тот послушно засуетился, подталкивая Космоса туда, куда указал ему Лука.
     Усадив гостя, Каверин отошел к камину, присел на корточки и принялся ворошить дрова.
     А Лука неторопливо раскуривал свою трубку, исподволь рассматривая гостя. Он сразу заметил и воспаленные, потрескавшиеся ноздри Космоса, и густые тени под глазами, и его вымученную, неискреннюю улыбочку.
     "Кокс, - мгновенно понял старый уголовник. - И уже давно, года два... Ну, что ж, это как раз неплохо".
     - Ну, здравствуй, Космос. - Лука, наконец, протянул ему руку. - Слышал о тебе много хорошего.
     - Да? Не верь... - криво усмехнулся Космос. - На самом деле я сволочь, каких мало.
     Все рассмеялись - шутка, безусловно, присутствующим понравилась.
     - Ну что, какие проблемы? - предложил перейти к делу Космос.
     Но Лука пропустил его слова мимо ушей. Продолжая посмеиваться, он почесал мундштуком трубки длинный рваный шрам на шее и хмыкнул:
     - Странная у тебя погремуха.
     - Да это имя такое, - привычно объяснил Космос. - Греческое.
     - А-а-а... - протянул Лука. - У меня корешок был, казах, звали Байконур. Его в семьдесят пятом зарезали.
     - Я тогда в первый класс пошел.
     - Счастливый... - улыбка сползла с морщинистого лица Луки. - Все у тебя впереди.
     Космос понял - это предупреждение. От слов вора ему стало не по себе, он снова пожалел, что решил сюда прийти. Но теперь отступать было уже поздно.
     - Это точно... - тоже без улыбки кивнул он и опять сделал попытку перейти к делу. – Ну, так в чем вопрос?
     Лука покосился на Руслана. Тот приподнял руку, и из-за соседнего столика поднялся рослый кавказец. Он положил перед Космосом нечто увесистое, завернутое в белый платок. Руслан развернул ткань - это был пистолет Стечкина.
     - Знаешь, что это? - небрежно спросил кавказец.
     - Конечно, знаю, - так же небрежно, в тон ему, усмехнулся Космос.
     Он взял оружие, быстро и ловко разобрал его и так же умело собрал. Потом тщательно протер пистолет платком и, весело взглянув на Руслана, фыркнул:
     - Это мухобойка...
     - Соображаешь... - одобрительно кивнул Лука. - Догадался теперь, в чем вопрос?
     Догадаться было несложно. Космос понял - ему предлагают большое дело, и на кону здесь огромные деньги. Торговля оружием - бизнес хоть и рискованный, но сверхприбыльный. И то, что воры обратились с этим именно к нему, можно было считать несомненной удачей!
     Руслан принялся в деталях растолковывать суть их предложений. Лука молча попыхивал трубочкой, буравя гостя колючими глазками из-под нахмуренных бровей. А сам Космос думал только об одном - как отнесется к новой теме Белый. От этого зависело слишком многое, если не все...
     Внимательно выслушав кавказца, Космос не стал ничего обещать. До разговора с Белым любые посулы были не только бессмысленны, но и опасны. А согласие Саши, вообще-то, было совсем не очевидно. Это, судя по всему, хорошо понимали и воры. Вот почему, догадался Космос, "синие" обратились именно к нему. Если речь о торговле оружием с Белым заведет ближайший друг - это же будет совсем другая песня!
     После встречи с ворами Космос связался по мобильнику с Сашей и предложил встретиться:
     - Сань, я сегодня виделся с Лукой - помнишь такого? Так вот - есть серьезный разговор, надо бы потолковать, обсудить одну темку...
     - Слушай, Кос, давай завтра с утра, а? Поздно уже, а я Ольке обещал... Как, потерпит до завтра твоя темка?
     - Потерпит, - согласился Космос. - Завтра так завтра.

III

     Когда утром Космос зашел в кабинет Белова, тот куда-то собирался - мельком просматривал на столе кипу бумаг и откладывал нужные в кожаную папку со своей золотой монограммой. Не отрываясь от своего занятия, он пожал ему руку и виновато покачал головой:
     - Кос, ты извини - запарка! Давай или отложим, или - в темпе вальса. Ты как?
     - Да я быстро, - кивнул Космос.
     Такая спешка ему не нравилась, но и откладывать разговор было нельзя. Белов захлопнул папку и ткнул в клавишу телефонного селектора:
     - Все, Валер, я сейчас спускаюсь... - бросил он в трубку и повернулся к Космосу. - Ну и что там тебе Лука наплел?
     - Короче, воры предлагают гнать оружие в Чечню. - Космос нахмурился: явное пренебрежение, с которым Белый задал вопрос, не сулило ничего хорошего. - Для начала - стрелковое. Условия - фифти-фифти. Ценник в Грозном сейчас примерно такой: эрпэгэшка с выстрелами - две штуки, "Стечкин" - где-то так же, ручники ПК - около трех штук... Рынок там бездонный, понимаешь, Сань? А на выходе - десятки миллионов.
     - А мы им тогда зачем? - равнодушно пожал плечами Белов, убирая оставшиеся на столе документы в сейф.
     - Сань, ну ты что, шланг, что ли?! - вытаращил глаза Космос. - Ты же не шланг! Купить-продать - у нас проблем нет. Единственная проблема тут - в транспортировке. А у нас - каналы, таможня, все дела... Ну, что скажешь?
     Белов обогнул стол и присел напротив друга.
     - Ну их к черту, Кос, а? - поморщился он. - У меня на самом деле головной боли и без Чечни и без воров хватает.
     - А мне кажется - это клевая тема! - продолжал настаивать Космос.
     - Завязывай, Кос, завязывай... - все с той же брезгливой гримасой перебил его Белый. - Мы специальные активы в легальные схемы переводим, а ты опять о том же... Ну, не надо, не буду я оружием заниматься! Пацифист я, понятно?!
     - А ты не горячись, Сань. - Космос понизил голос и важно произнес:
     - Лука мысль прокинул - короновать тебя.
     - Ну, е-мое! Вот счастье-то привалило! - ерничая, всплеснул руками Белый. - Пойми, жулики - народ хитрый. Они тебя сегодня коронуют, а завтра на ножи поставят. Ты поверь мне - не так все просто, Кос...
     Он поднялся и, поправив узел галстука, взял со стола свою папку. Разговор, так толком и не начавшись, был уже закончен. Космос почувствовал, как в нем закипают обида и злость. Да, он ждал от встречи с Белым совсем не этого...
     - Саня, я вот тебя всегда слушаю, но, знаешь, когда-нибудь все-таки сделаю по-своему! - раздраженно выпалил он вслед направившемуся к выходу Саше.
     - А ты сделай, Кос, сделай... - Белый обернулся в дверях и пристально взглянул на друга. - Только пойми: есть расклады, когда ты играешь, а есть наоборот - когда играют тебя!
     Саша знал, что говорил. Тем более сейчас, когда торопился на рандеву со своим фээсбэшным опекуном Введенским. Тот позвонил час назад и категорическим тоном потребовал встречи. Такая срочность была совершенно непонятна. У них не было никаких контактов уже настолько давно, что Белов даже стал подумывать - а не дали ли ему, часом, в большом доме "вольную"? И тут - на тебе!
     Саша, конечно, не мог знать, чем был вызван звонок Введенского. Но в одном сомневаться не приходилось - ему снова будут навязывать чужую волю, снова потребуют сыграть какую-то маленькую роль в чьей-то большой игре. Мысль о том, что ему, Саше Белому, опять предстоит роль шестерки в чьем-то хитроумном пасьянсе, была невыносима. И Белый решил - будь что будет, но сегодня он скажет Введенскому "нет", сегодня он, наконец, соскочит с его крючка!
     Момент был самый подходящий. Фээсбэшнику вряд ли известно, что уже через пару дней будут подписаны бумаги по фонду, и перед Беловым откроются огромные возможности в легальном бизнесе. А еще через полгода, когда фонд раскрутится на полную катушку, Саша станет крупным и уважаемым бизнесменом и тогда уж точно окажется Введенскому не по зубам..
     Разговоры с "опекуном" всегда проходили непросто, но сегодняшний обещал быть особенно тяжелым. Белый сильно волновался, хотя всячески старался не показать этого. Для того чтобы чем-нибудь занять себя и скрыть свой мандраж, он даже купил мороженое, которое, кстати, терпеть не мог.
     К месту встречи - фонтану "Дружба народов" на ВДНХ - Саша, как ни спешил, все-таки немного опоздал. Введенский уже был там - неторопливо расхаживал вдоль ряда скамеек, опустив голову и заложив руки за спину.
     - Здравствуйте, Игорь Леонидович! Давненько мы с вами не виделись, - приветливо улыбнулся Саша, протягивая руку. - Что за пожар в большом доме, то бишь в джунглях?
     - Вам надо принять предложение Луки, - сразу огорошил его Введенский.
     Скрывая свое замешательство, Саша усмехнулся и с веселым любопытством взглянул на собеседника:
     - Слушайте, да вы, по-моему, просто вездесущи! Я сам об этом только сегодня утром узнал.
     - Обычные оперативные мероприятия. - Введенский проигнорировал игривый тон Белова и, желая подчеркнуть важность своих слов, строго взглянул на него и повторил ровным и твердым голосом:
     - Для того чтобы вам все было предельно ясно, я повторюсь: вы должны принять предложение воров.
     "Так, начинается... - подумал Саша. - Теперь, значит, Конторе нужно, чтобы я еще и оружием торговал! Ну вот уж хрен тебе, Игорек!"
     - Игорь Леонидович, я ничего никому не должен, - так же ровно и твердо ответил он.
     - Глупая и губительная ошибка думать так, - неодобрительно покачал головой фээсбэшник.
     - Хотите мороженого? - вдруг резко переменив характер беседы, добродушно предложил Белов.
     - Нет.
     - Знаете, в детстве я его мало ел. Жили вдвоем с мамой, денег не хватало...
     - Я сейчас заплачу, - хмыкнул чекист, присаживаясь на скамейку под раскидистой елью.
     - Не надо, Игорь Леонидович! - Белов сел рядом с ним. - Еще, не дай бог, увидит кто!
     - Думаете?
     - Конечно! За нами, кстати, следят...
     - Кто?
     - Белочка.
     - У вас?
     - Нет, на дереве.
     - Это наша сотрудница.
     - Е-мое! Ну всюду вы! - смеясь, развел руками Саша. - Куда ж мне, бедному, податься?!
     Настал черед Введенского менять тональность разговора. От легкой словесной пикировки он мгновенно перешел к сухому, почти официальному тону. Со стальным прищуром глядя прямо перед собой, он отчеканил:
     - Вы определенно недооцениваете ситуацию, Белов. Это большая политика. В Чечне зреет крупная буза, и Контора намерена поддержать противников Джохара. Своим отказом вы противопоставляете себя государственным интересам. Вы отдаете себе отчет в возможных последствиях?
     Это уже была прямая угроза. Надо было как-то разрядить обстановку, но сделать это следовало так, чтобы у фээсбэшника не осталось никаких сомнений - Белов ни за какие коврижки не станет ввязываться в это грязное дело.
     Выдержав паузу, Саша посмотрел на часы.
     - Игорь Леонидович, поймите меня правильно, - примирительным тоном сказал он. - Я не против сотрудничества - в принципе, - но считаю, что дорос до паритетных отношений... Меня эта тема не интересует, так что давайте прекратим дебаты! Извините, но мне пора, я уже опаздываю.
     Белов поднялся со скамейки и раздраженно швырнул в урну недоеденное мороженое.
     - Саша, а где сейчас Лендл? - вдруг спросил Введенский. - Ну или, скажем, Макинрой?
     Белов недоуменно повернулся к нему.
     - Это я к тому, что политики, как теннисисты, приходят и уходят. А останетесь без партнера - что будете делать? - с едва заметной усмешкой спросил "опекун".
     "Знает! Все, гад, знает! И про теннис, и про Виктора Петровича, и, наверное, про фонд тоже! - пронеслось в мозгу у Белова. - Все равно - не отступать, не гнуться! Хватит, все! Пусть поищет себе другую шестерку!"
     - Найду другого - не проблема, - беззаботно пожал плечами он. - Сейчас ведь многие в теннис играют. Вот так, дорогой Игорь Леонидыч, понимаешь! - мастерски спародировал главного теннисиста страны Белый и решительно поднялся. - Счастливо!
     - И вам не хворать! - ледяным тоном, сквозь зубы, процедил ему в спину Введенский.
     "Нехороший вышел разговор, - мрачно думал Белов, шагая сквозь нескончаемую толпу с тележками и огромными клетчатыми баулами. - Очень нехороший..."

IV

     Татьяна Николаевна ждала гостей. Сегодня была годовщина смерти ее мужа, а они с сыном всегда отмечали этот день. Вот и сегодня Саша должен был приехать к ней со всем своим семейством. По этому случаю она затеяла пироги - с морковкой, как любил покойный Николай Иванович, да и Саша с Олей тоже.
     - Иду-иду!!! - крикнула, услышав звонок в дверь, Татьяна Николаевна.
     Наскоро вытерев о передник перепачканные в муке руки, она бросилась в прихожую. Это наверняка были Оля с Ванечкой, Саша должен был приехать чуть позже. Татьяна Николаевна открыла дверь и восхищенно всплеснула руками:
     - Ой, кто это ко мне приехал?! Это Ванечка мой приехал! - радостно улыбаясь, она взяла у Ольги внука. - Ну иди ко мне, солнышко мое... Давай-ка разденемся, шапочку снимем...
     Ольга повернулась к замявшемуся в дверях Максу:
     - Заходи, Максим, ты что встал?
     - Нет, спасибо... - отнекиваясь, попятился он. - Я внизу подожду, в машине...
     - Ну проходите, правда! Вы что такой стеснительный! - повернулась к гостю Татьяна Николаевна и понесла внука в комнату, умилительно приговаривая:
     - Кудряшечки мои, щечки-яблочки, ах ты, золотой мой мальчишечка...
     Она усадила улыбающегося Ваню на диван и начала его раздевать. В комнату заглянула Ольга.
     - Татьяна Николаевна, у вас там ничего не горит?
     - Господи! Пирожки-то! - подскочила хозяйка. - Про пирожки-то бабушка забыла! Вы присмотрите за Ванечкой, - попросила она Макса и кинулась на кухню.
     Охранник кивнул и присел на диван рядом с ребенком. Малыш улыбнулся ему бесхитростной и чистой детской улыбкой. Но женщины все хлопотали на кухне, мальчик вскоре заскучал, и Макс взял игрушку - черного плюшевого бычка.
     - У-у-у... - направил он его ярко-желтые рога на Ваню. - Забодаю, забодаю...
     Но эффект получился совершенно обратный - малыш не оценил его стараний и ударился в рев. На плач сына примчалась Ольга, она подхватила сына на руки и забрала на кухню. У Макса зазвонил мобильник.
     - Да... - ответил он в трубку. - Понял, спускаюсь.
     Перед уходом охранник заглянул на кухню и предупредил:
     - Оля, позвонил Саша - он подъезжает. Я пойду встречу.
     - Хорошо, Макс, - кивнула Оля и повернулась к столу. - А пирожки с чем?
     - Ваши любимые, с морковкой.
     - М-м-м... Ваня, будешь с морковкой?
     - Нет, давайте папу подождем. - Татьяна Николаевна прикрыла блюдо с пирогами салфеткой. - Возьми вот ягодок лучше.
     - Клюква же - кисло, - улыбнулась Оля.
     - Ничего, зато полезно.
     Мальчик с неожиданным аппетитом принялся уплетать клюкву, а Оля продолжила прерванный разговор.
     - Ну вот. Я его все время пилю, пилю... Так вы бы, со своей стороны, тоже сказали - ну нельзя же так, пора уже к более спокойной жизни переходить, все-таки сын растет.
     - Это верно, - согласилась Татьяна Николаевна. - Только не переборщить бы...
     - Ну, вам лучше знать, как. Тут, наверное, как-то деликатно нужно, между делом.
     - Конечно, капля камень точит.
     С улицы донесся знакомый звук автомобильного клаксона с мелодией из "Крестного отца". Оля подхватила ребенка на руки и выглянула в окно.
     - Ой, Ванюшка, папа наш приехал! Татьяна Николаевна, вы на Сашу посмотрите. Ему такой стиль идет, правда? Официальный...

***

     Внизу, под окнами, из черного "мерса" вылез Саша. Задрав голову вверх, он улыбнулся и помахал шикарным букетом роз своим женщинам. Навстречу ему из подъезда вышел Макс.
     - Приветствую, - поздоровался он с Белым. - Как дела?
     - Жизнь налаживается, Макс! - протянул ему руку Белый. - Сам-то как?
     - Нормально.
     К ним подошел Фил и хлопнул Макса по плечу:
     - Здорово, брателла!
     - Здорово. - Макс ткнул кулаком в его обтянутую бронежилетом грудь. - Ну как - не жмет?
     - Нет, ничего, удобно... - Фил тоже постучал по своей твердокаменной груди. - Белый, а может, возьмем все-таки пацанам?
     - Да кончай ты... - отмахнулся Саша. - У нас легальный бизнес, е-мое!

***

     А Татьяна Николаевна с материнской гордостью смотрела на своего преуспевающего сына.
     - Да, Оль, неплохо смотрится - солидно и вообще... - сдержанно согласилась она. - Только ты ему насчет галстука подскажи, можно и поярче, повеселее.
     - Ну да, - усмехнулась Оля, - а он скажет: "Что я, клоун?"

***

     Внизу Белов, направляясь вместе с Филом к подъезду, словно услышал слова жены. Он на ходу повернулся к Максу, оставшемуся у машин.
     - Макс, смени клаксон - что мы, клоуны?
     - Зря, хорошая музыка...
     - Макса, слышь, что босс сказал! - дурачась, прикрикнул на него Фил.
     - Да заменим, какие проблемы? - улыбнулся он и повернулся к "мерсу".
     И тут он увидел, как из-за трансформаторной будки, пригнувшись, вылез мужчина, затянутый в черное, с автоматом в руках.
     - Саша, Фил! - заорал Макс, выхватывая из-за пазухи пистолет, и немедля открыл огонь. Из-за будки тут же ударила длинная очередь.
     Фил мгновенно развернулся, левой рукой он задвинул себе за спину Белова, а правой выдернул из кобуры тэтэшник. Но выстрелить он не успел - две автоматных пули со страшной силой ударили ему в грудь. Фил завалился на спину, подминая под себя Сашу.
     Зато Макс, укрывшись за машиной, палил как ошалелый! Автоматчик в черном, наконец, уткнулся носом в асфальт, но тут же грянули выстрелы слева. Это шедший по тротуару вдоль дома мужчина рванул из портфеля автомат и, опустившись на колено, ударил по лежавшим Филу и Белову.
     Макс отшвырнул пустой пистолет и вытащил из своего джипа "калаша". Выпрямившись в рост, он накрыл соседний подъезд длинной яростной очередью. Фил, чуть приподнявшись, палил туда же из своего тэтэшника.
     - Белый, башку прикрой! - выкрикнул он и тут же получил пулю в спину - это с другой стороны, из-за угла дома, ударил третий киллер.
     - Твою мать! - проревел Фил и, завалившись на спину, выпустил через себя оставшиеся в пистолете патроны по торчащему из-за угла стволу.
     А в это время Макс, непрерывно стреляя, напрямки, через совершенно открытую площадку, рванулся к соседнему подъезду. Его встретил шквал огня, но Макс оказался точнее - его пуля первой нашла лоб врага. Увидев это, Макс кинулся в другую сторону - к углу дома.
     - Живы? - бросил он, пробегая мимо лежавших на асфальте Фила и Саши...
     Третий киллер, мгновенно оценив новые обстоятельства, предпочел скрыться. Преследуя его, Макс перемахнул через заборчик, продрался сквозь кусты, но когда он с автоматом наизготовку выскочил за угол, того и след простыл.
     - Падла! - Макс в ярости швырнул автомат на землю.
     Белов выбрался из-под Фила и потащил его по рассыпавшимся розам к дверям подъезда.
     - Как ты, Фил, жив?
     Тот что-то невнятно буркнул, его окровавленная левая рука висела плетью.
     - Спасибо, дорогой... - Саша осторожно опустил его голову на асфальт и крикнул:
     - Макс, будь рядом!
     Белов бросился в подъезд и не увидел, как трясущейся правой рукой Фил рванул на груди простреленную рубашку и, прерывисто дыша, пробормотал:
     - Нет, Сань, Версачок - херня... Лучшая жилетка - это бронежилетка...
     Запыхавшийся Белов ворвался с пистолетом в руке в квартиру матери и дико закричал с порога:
     - Оля! Собирайся, живо!
     Насмерть перепуганная жена бросилась ему на шею.
     - Саша!
     - Все, нормально, Оль! - пытаясь улыбнуться, он повторил уже гораздо спокойней:
     - Все нормально, собирайся, бегом...
     Ольга метнулась одевать ребенка, а к Белову кинулась белая, как полотно, мать:
     - Саша, Саша, что это?!
     - Мама, мам, все нормально - это деловые проблемы, обычные деловые проблемы, - торопливой скороговоркой успокаивал ее Белов. - Только не волнуйся, очень тебя прошу, держи себя в руках. Тебе нельзя волноваться. Нам уехать надо, мы сейчас уедем... - он заглянул в комнату и поторопил жену. - Оля, побыстрее, ради Бога...
     Оттуда Белый прошел на кухню, схватился за пузырек с корвалолом - для матери, - но вдруг увидел в окно, как Фил достал мобильник. Отставив в сторону лекарство, он рванул створку окна и надрывно прокричал вниз:
     - Фил! Не звони никому!
     - Саня, Санечка, не уезжай никуда! - причитала Татьяна Николаевна. - Сыночек, не уезжай, они убьют тебя!
     - Саш, мы готовы! - крикнула из комнаты Ольга.
     - Все, мам, мы поехали...
     - He уходи, сынок! - мать вцепилась в его рукав, слезы ручьем катились по ее щекам. - Останься, Санечка, не уезжай! Господи, убьют ведь!
     - Мам, успокойся, все будет нормально. Верь мне, слышишь?! - в который уже раз повторил Белов и выдавил улыбку. - Пирожков-то нам дашь?
     Татьяна Николаевна бросилась на кухню и тут же вернулась, на ходу засовывая горячие пирожки в пакет. Саша тут же вытащил один и откусил чуть не половину.
     - Ну, все, мамуля, держись, я к тебе Катю пришлю, - пробормотал он набитым ртом и приложился к материнской щеке.
     - До свиданья, Татьяна Николаевна.
     - До свиданья, родные мои... Оля, Ванечка, Саня... - с тяжелым придыханием частила Татьяна Николаевна. - Ну, с Богом! Осторожнее там, берегите себя...
     Она закрыла за ними дверь и вздохнула:
     - О, Господи!
     И вдруг, охнув, схватилась за сердце. В глазах потемнело от боли, левая рука стала словно чужой, зашумело в ушах. Придерживаясь рукой за стенку, Татьяна Николаевна кое-как добралась до стула. Прикрыв глаза, она стала терпеливо ждать, когда боль отпустит, - не хватало только сейчас еще и ей расклеиться!
     Ох, Санька, Санька...

V

     Новость о покушении на Сашу Белого разлетелась по Москве в мгновение ока. Первые звонки в его офисе раздались уже через час, а к вечеру все телефоны буквально сошли с ума. Звонили все - друзья справлялись о состоянии Саши и Фила, партнеров по бизнесу интересовало состояние дел и их неясные теперь перспективы, те же, у кого с Белым были хоть малейшие трения, спешили заверить в своей полной непричастности к случившемуся.
     Оборону держали Пчела и Космос. Вернее, от шквала звонков отбивался только Пчела. Космос, как улитка в раковину, прятался от навалившихся проблем за кокаиновой пеленой, окутывавшей его мозг. Он сидел за письменным столом и сосредоточенно колдовал над очередной дозой своего зелья. На полированной поверхности стола он разгребал перочинным ножиком небольшую горку порошка, разделяя ее на две равные дорожки.
     Раздраженно поглядывая на друга, Пчела расхаживал от стены к стене с телефоном у уха.
     - Откуда я знаю, где он?! Что я, Пушкин?! - нервно кричал он в трубку. - Скажи - на Багамы уехал! Ну, объяви им, что у нас пауза... Что, не понимают, что ли?! Блин, ну объясни тогда популярно! Все, давай.
     Пчела отключил мобильник и шумно выдохнул:
     - Водки бы сейчас...
     - Коксу хочешь? - апатично предложил ему Космос.
     Склонившись к столу, он зажал ноздрю и с яростным всхлипом втянул одну дорожку, потом другую. Покрутив носом, Космос закатил глаза и с блаженным видом откинулся в кресле.
     Коротко постучав, в кабинет вошла секретарша Люда - та самая, что работала когда-то у Артура. У нее в руках была толстая папка с договорами и поднос с рюмкой водки.
     - О! Люд, ты что - мысли читаешь? - удивленно усмехнулся Пчела.
     - Что-нибудь еще? - польщено улыбнулась девушка.
     - Не надо ничего, спасибо! - Пчела залпом опрокинул рюмку и взял у нее бумаги.
     В очередной раз зазвонил телефон.
     - Люд, ты что, глухая, что ли?! - выкатив глаза, вдруг свирепо прорычал Космос.
     - Не поняла, Космос Юрьевич? - напряглась секретарша.
     - Ты что трубки не поднимаешь?! - еще более грозно рявкнул он.
     - Заткнись, башка болит! - цыкнул на него Пчела.
     - Это ты мне сказал, а? - нелепо растягивая слова, угрожающе протянул Космос.
     Пчела положил руку на плечо девушки:
     - Иди, Люд, все нормально...
     Нет, пусть она останется! Это же ты хотел, чтоб она осталась! Я этим должен заниматься, да?! - возмущался Космос, размахивая руками и вперив в друга мутный взгляд. - Вот всем этим - телефонными звонками, бумагами, договорами?
     - А мне что делать?!! - взбешенный Пчела с размаху шваркнул папку с бумагами на стол перед другом. - Что делать мне? Люди волнуются, у меня контракты горят!
     У него снова зазвонил мобильник. Пчела вытащил антенну и приложил трубку к уху.
     - Да! Нет! - отрывисто и зло гаркнул он и резко прихлопнул антенну телефона.
     Глянув на Пчелу затуманенным взором, Космос плавно завалился на бок и вытащил из-под стола "калаш".
     - Зато у меня нервы, как стальные канаты... - он выпятил вперед челюсть и со зверским видом передернул затвор.
     Пчела выдернул автомат из его рук, но Космос тут же вытащил из-за пазухи тэтэшник и с той же идиотской гримасой направил его на друга.
     - Дай сюда, придурок лагерный! - разъяренный Пчела схватился за ствол пистолета и что было сил рванул его на себя. Космос ствол не отпускал, и, чтобы завладеть оружием, Пчеле пришлось протащить его вместе с креслом через полкабинета.
     - Белый что сказал? - выпустив, наконец, пистолет, как ни в чем не бывало вяло поинтересовался Космос. - Где они?
     - Я ж тебе говорил, звонил не он, звонил Фил... - сдерживая гнев, ответил Пчела. - Сказал, что они на пару дней исчезнут, потом Саша сам нас найдет. - И все?
     - Еще сказал, чтоб мы ездили в танке, - невесело усмехнулся Пчела.

VI

     Макс привез Олю с ребенком на дачу километрах в сорока от Москвы. Дачка была совсем небольшой - в три крохотных комнатенки - и, к тому же, толком не достроенной. В щели между оконными проемами и рамами задувал прохладный осенний ветерок, от голых кирпичных стен веяло сыростью, воздух был пропитан настоявшимися запахами цементного раствора, олифы и свежеструганых досок.
     Намаявшийся Ваня прямо в одежде уснул на старом продавленном диване. Для тепла его еще укрыли разномастным тряпьем, которое отыскалось в доме, - куском плотной портьеры и чьей-то довольно новой телогрейкой, лишь слегка перепачканной известкой. Мальчик спал неспокойно - вздрагивал, ворочался, тяжело вздыхал... А еще он время от времени покашливал, и это, конечно, беспокоило Ольгу. Какой-то нехороший у него был кашель - сухой, отрывистый...
     Впрочем, главной заботой, ее непреходящей головной болью, разламывающей виски, оставалась жуткая картина боя, разыгравшегося прямо у нее на глазах. И оглушительная пальба, и страшный черный человек с трясущимся от выстрелов автоматом, и широко раскинувший руки Валера Филатов, медленно опрокидывающийся на спину, и, конечно, Саша - неподвижно лежащий ничком на ковре из рассыпавшихся роз...
     Все это неизгладимым кошмаром навсегда запечатлелось в ее памяти. И Оля понимала - как бы она ни старалась, как бы ни успокаивала себя, ей уже никогда не удастся забыть тот опустошающий душу ужас, который она пережила, когда впивалась взглядом в застывшую фигуру мужа на асфальте, гадая при этом - жив ли он или же с этой секунды она стала вдовой.
     Обхватив себя руками за плечи, Оля мерила шагами тесную комнатку. Ее бил озноб - не от сквозняков, гулявших по даче, а от чудовищного нервного напряжения, никак не оставлявшего ее. "Что дальше?" - вот вопрос, на который она лихорадочно искала ответ. Как им жить дальше? Сделать вид, что все страхи позади, жить, как прежде, и каждый день ждать следующего покушения, изводя себя одной-единственной мыслью - а вдруг на этот раз оно окажется успешным? Провожать Сашу утром, целовать его и думать при этом - а вернется ли он вечером домой, не прощальный ли это поцелуй? Вздрагивать от каждого телефонного звонка, опасаться любого встречного незнакомца? Боже, да разве о такой жизни она мечтала?! Да и можно ли назвать это жизнью?!
     А ведь она давно ждала чего-то подобного. Подсознательно понимая, что за все рано или поздно приходится платить, она не раз заводила с мужем разговоры о том, что ему давно пора переходить к другой, более спокойной жизни. И он обещал ей это! Обещал тихую и мирную жизнь легального бизнесмена, и, похоже, сам верил в то, что вскоре так оно и будет!
     "Нет, не будет этого никогда!" - вдруг поняла Ольга.
     Никогда жизнь Белова не будет тихой и мирной, потому что вся его жизнь - это сплошная ходьба по перилам моста! Без этого он просто не может. С мальчишеским упрямством он снова и снова лезет на них, не понимая, что тем самым тащит за собой всех тех, кто его любит!
     Черт дернул ее влюбиться в этого бандюка! И какой же наивной дурой она была, когда свято верила в то, что под ее благотворным влиянием он изменится, что порвет с друзьями, что вырвется из бандитского круга!
     Оля уже понимала, что настала пора что-то резко менять, но решиться на крайние меры она пока не могла. В тягостных раздумьях она продолжала ходить по комнате.
     Сквозь пустой дверной проем она заглянула в соседнее помещение, служившее, видимо, кухней. Макс сосредоточенно ковырял отверткой старенькую электроплитку. При этом Олин телохранитель имел настолько обыденно-домашний вид, что, глядя на него, невозможно было даже представить, что всего несколько часов назад он убил двоих человек. Двое других охранников, вызванные Максом на дачу, сидели за столом и чистили картошку.
     - Вот попали - мама, не горюй! - с досадой покачал бритой головой один из них. - Из еды в доме одна картошка!
     - А ведь мимо магазина ехали... - озабоченно поддакнул ему второй.
     - Да, кстати, Олег, - Макс повернулся к тому, что был постарше, - завтра с утра я останусь с Олей, а ты сгоняешь на рынок и купишь там все по полной программе...
     В другой ситуации и в другом настроении Оля наверняка оценила бы несомненный комизм этой идиллической картины - бритоголовые мордовороты с пудовыми кулаками в роли кротких и прилежных домохозяек. Но сегодня ей было совсем не до смеха. Наоборот, вид этих старательных туповатых физиономий был ей отвратителен. Так и не зайдя на кухню, она вернулась к сыну.
     У Макса зазвонил мобильник. Ольга слышала, как он негромко ответил:
     - Да... На месте. Даю... - Макс появился на пороге и протянул ей телефон. - Оля, извини, это Саша...
     - Слушаю, - стараясь говорить ровно, без эмоций, произнесла она.
     - Оль, ты уж потерпи, моя хорошая, - раздался в трубке озабоченный голос Саши. - Мне придется здесь поторчать, пока я определюсь, что к чему...
     - Хорошо, - бесцветным голосом ответила Оля.
     - Отключи свою трубу - не забудь. И сама с нее не звони, - проинструктировал ее муж. - Если что срочное - скажи Максу, он знает, как со мной связаться.
     - Хорошо, - повторила она.
     Белова насторожил подчеркнуто безучастный голос жены. Он понимал, что виноват перед нею, и ожидал от нее справедливых упреков, взрыва негодования, может быть, даже слез... Такой странный тон оказался для него абсолютной неожиданностью.
     - Я люблю тебя, маленькая моя, - произнес он как можно нежнее.
     - Я знаю, - сказала она так, словно он сообщил ей, что сегодня - четверг.
     Помолчав, Саша вздохнул и виновато спросил:
     - Оль, ты в порядке?
     - В полном порядке.
     - А Ванька?
     - В полнейшем, - все так же ровно ответила она и тут же нажала кнопку отбоя. Продолжать разговор с мужем дальше она не могла: боялась сорваться - накричать или разрыдаться.
     Оля вернула телефон Максу, села на диван к сыну и вдруг, уронив голову на сцепленные руки, чуть слышно простонала:
     - Господи, ведь это никогда, никогда, никогда не кончится!

***

     В совершенной растерянности Белов опустил руку с трубкой на диван. Напротив него сидел голый по пояс Фил и пытался здоровой правой рукой (перебинтованная левая висела на перевязи) выковырять с помощью отвертки расплющенные пули из пластины раскуроченного бронежилета. Короткие гудки из трубки в руке Белова привлекли его внимание.
     - Что, психует? - кивнул на трубку он.
     - Так... - неопределенно ответил Саша.
     - Понятно... Баба есть баба, что с нее взять? - улыбнулся Фил. - Сань, а с чего, вообще, такой кипиш: всем на дно, мобилу отключить, никому не звонить?
     Саша, не глядя, протянул руку назад и положил трубку на стоящий на табуретке аппарат.
     - Есть маза, что ноги у этого дела с Лубянки растут, - неохотно объяснил он.
     - С Лубянки?! - поднял голову Фил. - Я ж тебе говорил про "Белую стрелу", а ты смеялся!
     - Фил, "Белая стрела" - это фильм про индейцев киностудии ДЕФА... - с легкой досадой поморщился Саша. - С Гойко Митичем в главной роли...
     Фил безнадежно махнул здоровой рукой.
     - Да тебе разве что докажешь!
     - Федералы сами пачкаться не будут, они через третьи руки работают, - задумчиво продолжал Белый. - Может быть, это даже... Космос...
     - Ты что, предъявляешь? - мгновенно насторожился Фил.
     Он отложил в сторону пластину бронежилета, встал и подошел к Саше.
     - Да нет, - опустив глаза, пожал плечами Белый. - Я только предположил...
     - Брат, погоди, Космос не при делах... - недоуменно покачал головой Фил.
     - Может быть... - Белов отвернулся и после короткой паузы добавил:
     - Я сейчас никому не верю...

VII

     На столе рядом с фотографией Сашиного отца стояла накрытая пирожком с морковкой стопка водки. Укрывшись пледом, Татьяна Николаевна лежала на диване и смотрела телевизор. Она ждала новостей о сегодняшней перестрелке - вдруг там скажут что-нибудь новое. О покушении на ее сына сообщалось в каждом выпуске, но ничего, кроме того, что она видела своими глазами, в этих сообщениях не было. Наконец, на экране появились кадры со знакомой картинкой ее двора, и зазвучал комментарий ведущего. Его голос казался Татьяне Николаевне холодным и равнодушным:
     "По свидетельствам очевидцев, события развивались следующим образом. Около пяти часов вечера во двор въехал автомобиль известного бизнесмена Александра Белова. Когда Белов и его помощник Филатов направились к подъезду, по ним с трех сторон был открыт огонь из автоматического оружия..."
     Опять ничего нового... Вдруг зазвенел телефон. Татьяна Николаевна тяжело поднялась с дивана и сняла трубку.
     - Алло... Кать, ну какой же он добрый? Ты же знаешь... Саня тебе звонил? Ну, как? Сердце прихватило, конечно... Ты заедешь? Тогда заскочи в аптеку, купи нитроглицерина, а то у меня кончился... Да не отпускает никак. Ну, давай, Катюш, приезжай, мне стоять тяжело. Пока...
     Грудь по-прежнему стягивала изнурительная неотступающая боль. Татьяна Николаевна положила трубку и, осторожно опустившись на диван, с невеселой улыбкой взглянула на фотографию покойного мужа.
     - Ну, Николай Иваныч, как там?
     Ее глаза медленно наполнились слезами. Тяжко вздохнув, она опустила голову на подушку и затихла...

***

     Светящийся экран отбрасывал колеблющиеся блики на голые кирпичные стены комнаты, звук у телевизора был отключен. В задумчивом оцепенении Оля следила невидящим взглядом за мельтешащими картинками.
     Вдруг до ее сознания дошло: на телеэкране - дом ее свекрови. Возле знакомого подъезда стояли машины "скорой", милиции, толпились оперативники и зеваки. Не отрывая глаз от экрана, Оля опустилась на пол рядом с диваном, на котором спал Ваня, и, нашарив пульт, включила звук:
     "Филатов был ранен, возможно, что и Белов тоже получил ранения. В результате ожесточенной перестрелки с охраной Белова двое из троих нападавших были убиты на месте. Не дожидаясь прибытия милиции, Белов и Филатов с места происшествия скрылись.
     Правоохранительные органы пока воздерживаются от комментариев. В городе и области объявлен план "Перехват". В настоящий момент местонахождение Александра Белова неизвестно..."
     Ее виски пронзил разряд острой боли. Прикрыв глаза, Оля подняла пульт и выключила телевизор. Рядом снова закашлял Ванечка. Она поправила на нем ватник и, откинувшись на спинку дивана, в отчаянии накрыла ладонью глаза. Через секунду из-под ее пальцев покатились слезинки...

***

     Игорь Леонидович Введенский ужинал на маленькой, но уютной кухне. На холодильнике переносной телевизор передавал криминальные новости:
     "Возможно, это нападение связано с коммерческой деятельностью Белова, возглавляющего небезызвестный фонд "Реставрация". Учитывая влияние Белова в теневых структурах, неудавшееся покушение может серьезно изменить расстановку сил на криминальной карте столицы..."
     Поморщившись как от зубной боли, Введенский оторвался от тарелки и попросил жену:
     - Маша, ну эти ужасы, переключи.
     Его жена послушно переключила телевизор на другой канал.
     Там пел какой-то незнакомый певец из новеньких. С умилительной прямотой он раз за разом с чувством выводил: "Братва, не стреляйте друг друга..." Отставив вилку, Введенский с открытым ртом несколько секунд слушал странную песню.
     - Маш, ты его чаще смотришь, - растерянно кивнул он на экран. - У нас что, по телевизору теперь только про братву?
     - Ну почему? - улыбнулась супруга. - Еще про Чубайса и "Поле чудес"...

***

     Белов полулежал на потертом кожаном диване и напряженно думал. Его занимал лишь один вопрос - кто подослал к его дому убийц?
     Для очистки совести он сначала мысленно перебрал всех, с кем у него в последнее время возникали трения, и лишний раз убедился в том, в чем, впрочем, и так не сомневался - ни один из прежних конфликтов не мог вызвать столь серьезных последствий. По всему выходило, что сегодняшнее покушение могло быть связано только с поставками оружия для Чечни.
     Проблема была в том, что по этому поводу наехать на него могли с двух разных сторон - и стремящиеся нажиться на торговле оружием "синие", и ФСБ, по каким-то своим высшим соображение ям поддерживающая этот проект. И тем и другим нужны были транзитные каналы Белова. И тем и другим Белов отказал - и вот результат...
     Так чьи же люди стреляли в него сегодня - Луки или Введенского?
     Чем дольше Белый думал над этим, тем больше склонялся к первому варианту. В Конторе вообще не любили подобных громких акций, а если и устраняли неугодных сами, то делали это чисто, без излишней пальбы. Куда чаще ФСБ в таких случаях предпочитала действовать чужими руками, оставаясь как бы в стороне от примитивных бандитских разборок. Да и не были эти три лоха похожи на специалистов с Лубянки. Макс, конечно, молодчик - вот когда сказалась его спецназовская выучка, - но с профессионалами из Конторы он бы вряд ли справился...
     Другое дело, что господин Введенский вполне мог инициировать это покушение - вот это уж как два пальца... Хотя, если как следует подумать, то и это вряд ли. Игорю Леонидовичу совсем ни к чему его смерть. Он, пожалуй, мог пугнуть его, чтоб сделать посговорчивей, но убивать? Нет, навряд ли! А ведь эти ребятки сегодня шмаляли в него всерьез - вон сколько дырок в рубахе Фила наделали!
     Получалось, что на него наехал Лука. Неясным оставалось только одно - была ли это его личная инициатива или он действовал по чьей-то наводке. Того же, скажем, Введенского или... Космоса? Космос?! А почему бы и нет? Космос давно болтается без дела, к тому же от лошадиных доз кокса у него запросто могла слегка поехать крыша... Захотелось мальцу самому стать папой, да и Лука, наверное, в уши надул: скинем, мол, Белого - сам всем разруливать станешь...
     А может, в этом деле замешан и не только Космос?
     Не меняя позы и не поворачивая головы, Белый покосился на Фила.
     Тот на корточках сидел перед старым телевизором и щелкал каналами. "Братва, не стреляйте друг друга, вам нечего в жизни делить!" - словно издеваясь над ними, голосил с экрана какой-то парень. Саркастически хмыкнув, Фил повернул переключатель и попал на выпуск новостей:
     "Начнется ли в Москве очередная криминальная война? Обрушится ли очередная невероятная карьера? На эти вопросы ответит лишь..."
     - Выключи, - подал голос Саша.
     Фил ткнул кнопку на панели телевизора - экран, негромко потрещав, потух. Морщась и придерживая раненую руку, Фил встал и перебрался на диван к Белову. Тот молчал, с отсутствующим видом глядя прямо перед собой.
     - Слышь, Сань, - легонько толкнул его в бок Фил. - Тут один пацан в Бразилию переехал, в Сан-Паулу. Говорит, ништяк городишко. Спокойно, пальмы там всякие, мулатки-шоколадки...
     - И в лесах много-много диких обезьян, да? - задумчиво пробормотал Саша. - А они ка-ак прыгнут! И зубами в горло...
     Вдруг Белый приподнялся и повернулся к другу.
     - Вот что, Фила... Может, уже сейчас за нами мясники едут... - он кивнул куда-то в сторону входных дверей.
     - Ну и что? - не понял тот.
     - Я все думаю - ты ж, по сути, не при делах, - пристально глядя в лицо Фила, продолжил Белый. - Зачем тебе-то башку свою подставлять?
     - Сань, не зли меня, а? - Фил перебил его сразу, как только сообразил, куда он клонит. - Что это за разговоры, вообще?
     - Ладно, Фил, я ж не в обиду. Может соскочишь, правда? - Белов не спускал с него слегка прищуренных глаз. - И проблем никаких не будет?
     Лицо у Фила от гнева налилось кровью. Он вскочил с дивана и встал напротив Белова.
     - Слушай, бригадир, ты за кого меня держишь?! - закипев, воскликнул он.
     - Да ладно, Фил... - попытался успокоить друга Саша. При этом Белый продолжал вглядываться в его лицо, стараясь понять - не наигран ли его гнев?
     - Я что, вообще левый пацан?! - продолжал возмущаться Фил. - Или я тебя кидал когда-нибудь?!
     - Что ты завелся с полтычка?
     - Так ты скажи тогда, что я фуфло! - нависнув над Сашей, бил себя в грудь здоровой рукой Фил.
     - Да я ж не про это... - Белый уже пожалел, что затеял эту дурацкую проверку.
     - А ты про это скажи! Ты предъяви и скажи, что Валера Филатов фуфло!
     - О чем ты говоришь, вообще?! - повысил голос и Саша.
     - Нет, ты скажи конкретно, что я фуфло! - кричал Фил с горящими глазами.
     Саша встал и коснулся его плеча:
     - Сынок, послушай папу...
     Хрясь!!! Здоровой правой Фил резко, почти без замаха въехал ему по зубам. Белый рухнул обратно на диван, во рту тут же стало солоно от крови из разбитых губ. Фил склонился к нему и сграбастал его за распущенный галстук.
     - Запомни раз и навсегда: никогда не думай и не говори о друзьях плохо, понял?! - тяжело дыша Саше в лицо, внушительно заговорил он. - И на Космоса ты зря катишь. И вообще, я давно заметил - чем круче ты поднимаешься, тем больше в тебе лажи. Ты... Ты подумай об этом, братишка...
     Возмущенно сопя, Фил отошел к столу. Белый растерянно провел пальцами по саднящим губам - на них осталась кровь.
     - Тьфу, е... Ну надо же! - горько усмехнулся он. - Папу - и по лицу!
     Фил взял початую бутылку коньяка "Хэннесси" и сделал могучий глоток.
     - Я тебе, между прочим, жизнь сегодня спас... - с неподдельной, по-детски открытой обидой сказал он.
     - Ладно, брэк, - виновато опустив голову, Саша подошел к другу. Ему и в самом деле было стыдно. - Прости, брат, я не прав...
     Белый взял из его рук бутылку, отхлебнул и выплюнул смешанный с кровью коньяк на пол. Промокнув подбородок и губы рукавом сорочки, он приложился к горлышку еще раз и с наслаждением глотнул обжигающий напиток.
     - Пошли спать - завтра день тяжелый... - рассеянно кивнул Белов и вышел из комнаты.
     Постояв несколько секунд неподвижно, Фил с шумом выдохнул и направился следом.

VIII

     Белый проснулся рано - не спалось. Снова всплыли вчерашние подозрения, но он постарался выкинуть их из головы. Надо было обдумать план своих ближайших действий.
     Первое, что следовало сделать - это встретиться с теннисистом. Во-первых, через Виктора Петровича можно было выяснить, причастны ли к покушению федералы, а во-вторых, если окажется, что так оно и есть, через него можно было попробовать заблокировать давление Введенского. В крайнем случае, можно было связаться и с самим Игорем Леонидовичем - пощупать его за вымя, поплакаться, поторговаться... Но все это - только в том случае, если ноги действительно растут с Лубянки. Если же выяснится, что Контора ни при чем... Что ж, Белый знал, как ему разобраться с Лукой!
     В то, что в покушении замешан Космос, в свете зарождающего дня верилось куда как меньше, чем накануне вечером. И все-таки окончательно сбрасывать эту версию со счетов Белый не торопился. В этом деле надо было разобраться основательно.
     Саша тихо, чтоб не разбудить Фила, встал и вышел на кухню. За окном занимался рассвет, и против своей воли Белов очень явственно вспомнил, как таким же ранним осенним утром они клялись в дружбе и верности на смотровой площадке Ленинских гор, и как его, Саши, окровавленная рука накрыла руку Космоса. Он закурил и поставил на плиту чайник. В голову полезли какие-то и вовсе древние воспоминания - как летом в пионерлагере лазали с Космосом за яблоками в колхозный сад, как списывали друг у друга домашние задания, как дрались спина к спине с пьяной шпаной на танцах...
     "Нет, не мог он... - рассеянно думал Саша. - Ни он, ни Пчела, ни Фил... Да, но по сопатке-то Фил мне вчера приложил! Смог ведь..." Он провел языком по распухшей верхней губе, словно проверяя материальное доказательство вчерашней стычки, и снова крепко задумался.
     - Что меня-то не толкнул? - на кухню, зевая и почесывая волосатую грудь, вошел Фил.
     Он прошел мимо Белова и осторожно выглянул в окно, на ходу выключив выкипающий чайник. Ничего не ответив, Саша хмуро взглянул на друга и пошел одеваться.
     После вчерашней стычки друзья отмалчивались, словно что-то было недосказано, не выяснено до конца. Белый коротко изложил план действий - встретиться с Виктором Петровичем и постараться решить вопрос через него. Фил молча кивнул, соглашаясь, и все. Теннисного партнера Саши Филатов знал хорошо - благо без малого полгода мотался с Белым в спортивный клуб.
     - Ну что, Фила, если сегодня до вечера дотянем, будем жить сто лет, - подытожил короткий разговор Белов.
     Фил не ответил, о чем-то сосредоточенно размышляя. После довольно продолжительной паузы он повернулся к Саше.
     - Это... Я тут подумал - тебе отсюда выбираться нельзя. Давай я один поеду.
     - Здрасьте! - удивился Белов, вспомнив вчерашнюю зуботычину.
     - А если с тобой что случится? - Фил поплевал через плечо и постучал по голове. - Не дай бог, конечно! Что тогда с Ольгой будет? А с пацаном?
     - А если с тобой что случится? - вполне резонно возразил Белый.
     - А со мной, Сань, ничего не случится, - покачал головой Фил. - Им ты нужен.
     Белый задумался. В предложении Фила, безусловно, было разумное зерно. Кто бы ни организовал вчерашнюю пальбу, охотился он именно на него. А нарваться на еще одну перестрелку сейчас, когда ничего еще толком не выяснено, было бы крайне нежелательно...
     - Сань, береженого бог бережет... - пробурчал Фил.
     - Может быть... - неуверенно пробормотал Белый.
     - Оставайся, - убежденно сказал Фил. - Я как что узнаю, сразу отзвоню. А уж там решим, что дальше делать.
     - Ладно, добро! - согласился, наконец, Белов, протянув другу руку, - по ней тут же звонко шлепнула мощная ладонь Фила.
     Пока Фил мастерил из черной косынки перевязь для раненой руки, Саша дал ему самый подробный инструктаж. Когда он закончил, Фил встал и накинул на плечи куртку. Все, он был готов.
     - Слышь, братишка, - обернулся он в дверях. - Ты прости меня за вчерашнее - я погорячился...
     - Ладно, забыли, Фил, - Белов улыбнулся ему широкой и чуть смущенной улыбкой.
     - И все-таки ты был не прав! - подмигнул ему Фил и вышел из комнаты.
     "Дай-то Бог..." - подумал Саша и, продолжая улыбаться, бросил ему вслед:
     - Ты это... Поаккуратней там, Теофило!

IX

     С утра пораньше Каверин в крайнем раздражении приехал в кафе на встречу с ворами. Ему, в отличие от Белова, было совершенно ясно, кто организовал вчерашнее покушение. И еще одно ему было абсолютно ясно: Лука совершил ошибку, - если он уберет Белого, ему не видать его транзитных каналов как своих ушей! В этом бизнесе слишком многое было завязано лично на Белова, с его смертью прекрасно отлаженная схема рухнула бы в одночасье, как карточный домик.
     Весь вечер он пытался созвониться с "синим", чтобы объяснить ему это, но мобильник Луки не отвечал. Каверин понял - с ним просто не желают общаться, его мнение Луке по барабану. Все это - и очевидно глупые действия Луки, и его открытое пренебрежение им, Володей Кавериным, - довело бывшего мента до белого каления.
     Он влетел в кафе через служебный вход - так было ближе. Проскочив коридорами подсобки, он вышел к двери в зал и наткнулся на официанта, несущего поднос с запеченной уткой.
     - Кому? Луке? - остановил его Каверин и выхватил поднос из рук официанта. - Я сам!
     Нацепив приветливую улыбочку, он вошел в зал и направился в дальний угол, к камину. Его план был прост, как три копейки, - сразу наладить с Лукой контакт и во что бы то ни стало убедить его оставить Белого в покое. У Каверина были все основания полагать, что заупрямившегося Белова без всякой стрельбы дожмет-таки Введенский.
     Он замер у стола с подносом в руках. Его расчет явно не оправдался - Лука с Русланом стояли у окна и о чем-то оживленно шептались. На Каверина они не обращали ни малейшего внимания. Он подождал еще немного и раздраженно шмякнул поднос с уткой на стол.
     - Володя, я вижу, ты взволнован? - повернулся, наконец, к нему Лука. - А ты пойди погуляй, голову остуди, тогда и побазарим, да?
     - Да что ты, Лука, что ты! - даже не собираясь скрывать душившего его возмущения, возразил, тем не менее, Каверин. - Я спокоен, как удав, как льдина маринованная! Меня одно только немножко ломает...
     Он сел и, наклонившись через стол к стоящему напротив Луке, гневно прошипел:
     - Если мы работаем вместе, то какого черта ты не сообщаешь мне о своих решениях? Зачем было в Белого стрелять? Ну зачем? С кем мы работать будем?
     Невозмутимо попыхивая трубочкой, Лука шагнул к Володе.
     - Я тебя понял, - кивнул он и вдруг, схватив Каверина за шею, воткнул его лицом в утку.
     - Еще один такой разговор - сердце вырву! - процедил Лука сквозь стиснутые в бешенстве зубы. - У меня звезды на плечах наколоты, понял? Со мной нельзя себя так вести!
     Вор отпустил Каверина, и тот выпрямился, отплевываясь от налипших утиных перьев. Да, разговора не получилось... "Ну, сука лагерная, ты у меня это еще попомнишь!" - мстительно подумал мент.
     - А работать будем вон с ним, раз Белый отказался... - Лука улыбнулся кому-то в другом конце зала.
     Каверин повернул голову вслед за взглядом Луки. У стойки бара стоял Космос. Выпив свою дежурную рюмку водки, он направился к ним.
     - Какая беда, слушай! - сочувственно кивая, пожал Космосу руку Руслан. - Кругом подлецы, да? Кто заказал, известно?
     - Разбираемся, - пробормотал Космос, присаживаясь за стол. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. - Чего вы сейчас-то от меня хотите? Саша отказался, а сам я такие вопросы не решаю.
     - Ну, во-первых, может, он еще и не отказался. Давай я сам с ним побазарю, организуй нам встречу. А во-вторых, ты и сам все можешь, только не хочешь. Или боишься, или Белый на тебя давит - уж не знаю. Но я хорошо знаю - если человек когда-то не начинает сам решать вопросы, то он навсегда остается в "подай-принеси"... Понимаешь?
     Космос промолчал.
     - Я тебе так скажу, - лично мне не важно, с кем работать, - продолжил, посасывая трубочку, Лука. - Ты это будешь, или Белый, - мне безразницы. Лишь бы канал работал, деньги капали... а князья гор жили спокойно, - улыбнулся он Руслану.
     - А если я соглашусь - с Белым что будет? - с неуместной улыбочкой поинтересовался Космос.
     - Будем решать... - Лука задумчиво почесал мундштуком трубки свой страшный шрам на шее. - Ты ступай, Космос, и обмозгуй все хорошенько, - он протянул через стол руку, давая понять, что разговор окончен.
     Космос кивнул и поднялся. Лука едва заметно усмехнулся, глядя ему вслед.
     - Ничего, Белова не будет - согласится. С ним-то полегче будет, верно? - вор мрачно взглянул на Каверина. - А Белова на шашлык срочно!
     - Где ты его сейчас найдешь? - хмыкнул тот. - Такие вещи, Лука, на раз надо делать.
     - Вчера плохо получилось, не повезло... - согласно кивнул Руслан.
     - Ну ничего, Володя справится, - успокоил его Лука. - Своих корешков ментовских подключит, на уши их поставит. Верно, Володя?
     "Синий" тяжело, из-под бровей, взглянул на Каверина. Не отвечая, тот достал из кармана мобильник. "Да ладно, почему нет? Как ни крути, а Белого все равно разыскать надо..." - подумал он, набирая заветный номерок.
     - Алло! Полковника Рычкова... Рыч, ты? Здорово! Не узнал - богатым будешь! Да нет, какие дела? Так, человечка одного наши бы надо...
     Получив от давно и надежно прикормленного милицейского чина заверения в том, что Белов непременно будет найден, Каверин поднялся.
     - Ты далеко это, Володенька? - недоверчиво прищурился Лука.
     - Так... по одному дельцу отъехать надо... - виновато улыбнулся Каверин.
     - Ну-ну... - покивал вор и добавил куда жестче:
     - Через час сюда приезжай, нужен будешь.
     Каверин не врал - у него действительно было срочное дело. Отъехав от кафе, он снова достал мобильник и набрал еще один заветный номерок.
     - Алло, это Володя. Да... Можно Игоря Леонидовича? Тогда срочно передайте ему, пожалуйста: Лука хочет, чтобы я нашел Белова. Если я его найду, то его сольют... Что мне делать?

X

     Олю разбудил резкий, надсадный кашель сына. Она склонилась над ним - Ваня дышал тяжело, с присвистом, его щеки покрывал болезненно-яркий румянец, а лоб был горячим, как свежеиспеченный пирог. Никаких сомнений - с ребенком творилось что-то неладное.
     Оля торопливо оделась и выглянула в окно. Макс, голый по пояс, делал во дворе зарядку.
     - Макс! - позвала Оля охранника. - Ваня заболел, надо срочно связаться с Сашей.
     Он кивнул и пошел в дом...

***

     На экране телевизора с азартом дрались два уродливых самца игуаны: видимо, не поделили территорию и теперь силовым путем определяли границы своих владений. "Что называется, игра на вылет..." - подумал Саша. Лежа на диване, он с задумчивым видом наблюдал перипетии борьбы за выживание этих не самых симпатичных обитателей Галапагосов. Это неаппетитное зрелище сопровождалось нудным наукообразным комментарием в духе теории естественного отбора Дарвина.
     Раздался телефонный звонок. Полностью погруженный в свои мысли Саша не сразу среагировал на него, взглянул на часы, и, приглушив звук, снял трубку. - Да.
     - Алло, Саша! - услыхал он взволнованный, испуганный голос жены. Оля едва не плакала. - Слушай, у Ваньки температура высокая. Что-то с горлом, распухло... Саш, он вообще еле дышит, я боюсь - может, скарлатина какая-нибудь. Срочно надо врача или в больницу, слышишь?
     Отстранив трубку, Белов в сердцах ругнулся. Вот черт, до чего же не вовремя!
     - Я понял, Оль, - перебил он жену. - Макса дай мне.
     - Макс! - крикнула куда-то в сторону Оля, и следом послышался горький, надрывный плач Вани.
     Белов повернулся к телевизору - на него неподвижно пялилась мерзкая морда рептилии. Он схватил пульт и раздраженно ткнул в кнопку выключателя.
     Макс, уже одетый и полностью готовый к действиям, взял трубку.
     - Да, Саш.
     - Макс, слушай, я жду звонка, отъехать пока не могу, - голос шефа был сосредоточен и деловит. - Вези их в районку в Лыково. Пусть ребенка осмотрят, но не регистрируют, понял? Как только Фил подъедет, я подтянусь.
     - Понял, - охранник отключил телефон и повернулся к укачивающей плачущего сына женщине. - Оль, вы собирайтесь, я в машине.
     Уже через пару минут Ольга вынесла закутанного в одеяло Ванечку и они поехали. Следом за машиной Макса следовала темная "девятка" с двумя остальными охранниками.
     Едва они вырулили с проселка на шоссе, ведущее к Лыкову, у Макса зазвонил мобильник.
     - Да.
     - Макс, впереди патруль, видишь? - предупредил его охранник из второй машины.
     - Вижу, не слепой. Давай отставай потихоньку, - хладнокровно распорядился Макс. - Будут шмонать - не дергайтесь... - он отложил мобильник и произнес, не поворачиваясь:
     - Оля, у меня с собой два ствола. Разверни Ваньку, ущипни его, что ли, чтоб заплакал, - Макс говорил ровно, почти без эмоций, но чувствовалось - он на взводе. - Оля, я очень прошу... На досмотре не отмажемся...
     Она молчала, низко опустив голову...
     Они приближались к посту. На обочине дороги стояли три гаишных "жигуля", около них расхаживали хмурые менты с автоматами. Их решительный вид не оставлял сомнений - проверки не миновать.
     - Оля, я прошу... - не меняя тона, повторил Макс.
     - Черт бы вас всех побрал! - простонала Оля, разворачивая одеяло. - Уроды! Ненавижу вас!
     Повинуясь четкому движению полосатой палки затянутого в портупею офицера, Макс остановил машину. Гаишник неторопливо подошел к ней и заглянул в открытое окно.
     - Какие проблемы, командир? - сняв темные очки, Макс снизу вверх спокойно взглянул на милиционера.
     - Здравствуйте, инспектор ДПС капитан Денисов, - представился милиционер. - Документы, пожалуйста...
     Макс протянул ему документы, и милиционер углубился в их изучение. Он делал это подчеркнуто неторопливо, внимательно сверял фотографии с лицами пассажиров, придирчиво рассматривал все печати и штампы... Все это время в машине надрывно плакал больной Ваня.
     - Товарищ капитан, можно поскорее! - не выдержала, наконец, Ольга. - У сына температура под сорок, мы в больницу спешим.
     - Оль, не психуй, сейчас поедем, - не повернув головы, ровным голосом успокоил ее Макс.
     Помедлив еще немного, инспектор протянул документы обратно.
     - Ну что, все в порядке? - постарался беспечно улыбнуться Макс.
     - Да, всего доброго, счастливого пути, - козырнул капитан.
     Едва они тронулись, постовые тормознули сопровождавшую их "девятку". В зеркало заднего вида Макс успел увидеть, как менты открыли крышку багажника и тут же опрокинули обоих его помощников на асфальт... Ему стало ясно - он остался один.
     А капитан Денисов тем временем уже докладывал кому-то по рации:
     - Жена и ребенок засветились. С ними один сопровождающий. В одиннадцать тридцать проследовали по направлению к Лыкову... Я ж говорю, с киндером, да... Сказали - в больницу...

XI

     Фил сделал все в точности так, как говорил Белов. Он подъехал к дому правительства на Краснопресненской набережной и набрал номер теннисиста из телефонной будки.
     - Приемная Зорина, - ответил ему приятный женский голос.
     - Здравствуйте, я хотел бы поговорить с Виктором Петровичем, - вежливо сказал Фил.
     - Как вас представить? - поинтересовалась секретарша.
     - Партнер по теннису, - это было условное имя Белого - осторожный чиновник не хотел, чтобы среди его телефонных собеседников на службе мелькала сомнительная фамилия Саши.
     - Минуточку... - в трубке запиликала какая-то заезженная мелодия, а следом раздался слегка брюзгливый и как бы усталый баритон:
     - Слушаю...
     - Здравствуйте, Виктор Петрович, я от Саши - по поводу вчерашних событий... - начал объясняться Фил.
     - Я понял, - оборвал его Зорин. Он помолчал немного, раздумывая, и не терпящим возражения тоном предложил:
     - Вот что, давайте встретимся. Через полтора часа я буду... Записывайте адрес...
     Прижав трубку плечом и морщась от боли, Фил черкнул в блокнот адресок какого-то незнакомого клуба в Серебряном бору. Тот факт, что Виктор Петрович не стал с ним разговаривать, его ничуть не огорчил - Белый предупреждал, что по телефону Зорин говорить не будет. Гораздо важнее было то, что он предложил встретиться. Значит, думал Фил, чиновнику есть что ему сообщить.
     - Хорошо, я подъеду, - ответил Фил и повесил трубку.
     Выйдя из будки, он сел за руль ничем не приметной "девятки". Простреленная рука противно ныла, но Фил, тем не менее, довольно улыбался. Первой его задачей на сегодня было вытащить Виктора Петровича на личную беседу, и с ней он, похоже, справился.
     Он достал мобильник, чтоб отзвониться Белому, но передумал. Во-первых, рано - ведь разговора по существу дела с теннисистом еще не было, а во-вторых, лишний звонок - это лишний шанс быть засеченным. Помедлив, Фил убрал телефон в карман и тронул машину.
     В Серебряный бор Фил прикатил задолго до назначенного времени. И не зря - ему пришлось немало поплутать, прежде чем он отыскал неприметный особнячок за высоким забором. А вскоре в сопровождении двух огромных "Шевроле-Тахо" появился черный лимузин Зорина.
     Виктор Петрович вышел из машины и кивнул топтавшемуся у входа Филу как старому приятелю. Оказывается, даже играя в теннис, Зорин успевал поглядывать по сторонам, и поэтому личность постоянного Сашиного спутника ему была хорошо знакома.
     - Здравствуй, - чиновник протянул Филу руку и подтолкнул его к дверям. - Пойдем, кофейку выпьем...
     Они прошли в небольшую гостиную, куда миловидная официантка тут же принесла кофе.
     - Что, досталось вчера? - Виктор Петрович показал глазами на подвязанную руку Фила.
     - Да как вам сказать... - замялся тот. - Вообще-то, конечно, приятного мало.
     - Н-да... - согласился Зорин и замолчал, занявшись кофе.
     Молчал и Фил, он ждал, когда Виктор Петрович сам заговорит о деле. Тот допил кофе и удивленно взглянул на нетронутую чашку Фила.
     - Ты что же это - не попробовал даже? Зря, здесь умеют кофе варить...
     - Виктор Петрович, так как насчет вчерашнего? - не выдержал, наконец, Фил.
     Чиновник нахмурился. Он задумчиво побарабанил пальцами по лакированной поверхности стола и вздохнул.
     - В общем, так, - припечатал он ладонью по столу. - Передай Саше, что его бумаги по фонду и таможне я замораживаю...
     Качая головой, Фил попытался возразить, но Зорин остановил его движением ладони.
     - При этом он мне по-прежнему друг, и на Уровне личных отношений я для него готов сделать все, что смогу. Но что касается наката со стороны спецслужб... - Виктор Петрович с сожалением покачал головой. - Поверь, в создавшемся положении ни один официальный человек вмешиваться в это дело не будет.
     - Виктор Петрович, понимаете... Сашка... - от нахлынувшего волнения Фил с трудом подбирал слова. - Ну, он под конкретным прессом, понимаете? Честное слово, он для вас пошел бы на многое...
     - Молодой человек! - строгим голосом перебил его чиновник. - Я и так рискую, что с тобой встречаюсь. Мой Саше совет - пусть сваливает из страны. Если все хорошо пойдет, через пару лет сможет вернуться. Ты же знаешь, как у нас в России дела делаются, да?
     Фил угрюмо молчал. Не подав ему руки, Виктор Петрович холодно кивнул и поднялся.
     - Ну, будь здоров.

XII

     В Лыковской больнице их приняли сразу. Непрерывно плачущего Ванечку осмотрела строгая и усталая женщина-педиатр. Из ее кабинета мальчика отнесла куда-то наверх дородная медсестра, а докторша вышла к мечущейся по обшарпанному коридору Ольге и замершему с невозмутимым видом Максу.
     - Что ж вы, родители, за ребенком так плохо смотрите? - напустилась на них врач, обращаясь к Максу. - Где это вы его так умудрились застудить?
     - Что с мальчиком? - не обращая внимания на ее сердитые слова, холодно спросил Макс.
     - Да ничего хорошего! Мальчика надо срочно оперировать! - выпалила возмущенная его тоном докторша и тут же осеклась, заметив, как мгновенно побледневшая Ольга тяжело опустилась на стул.
     Докторша, осадив Макса взглядом, шагнула к ней и продолжила гораздо мягче:
     - Не волнуйтесь, вообще-то ничего страшного нет. Мы только удалим вашему сыну плевральные... ну, пленочки такие, которые мешают дыханию... Операция-то пустяковая - вроде удаления миндалин, успокойтесь, что вы...
     Она еще продолжала что-то объяснять насмерть перепуганной Оле, а Макс уже повернулся и быстро зашагал в сторону приемного покоя. В полупустом коридоре его энергичные шаги отдавались гулким эхом.
     Макс был всерьез встревожен. Встреча с милицейским патрулем ему категорически не понравилась - слишком уж это напоминало хорошо организованную облаву. Мало того, что засветились они с Ольгой, так еще и повязали всю охрану! Случись что - и одному ему отбиться будет крайне сложно. Нужно было срочно вызывать подмогу.
     В приемном покое скучала у телефона молоденькая веснушчатая медсестричка.
     - Это московский? - хмуро кивнул Макс на ее аппарат и, не дожидаясь ответа, потянулся за трубкой.
     Из-под полы его куртки высунулся ствол автомата, и девчушка моментально это разглядела. Ее глаза испуганно округлились, и в ту же секунду она поспешно опустила голову, изо всех сил стараясь показать, что этот странный мужчина ей совершенно не интересен.
     - Это Макс, - буркнул охранник, услышав Сашино "алло".
     - Макс?! Ну что там? - нетерпеливо откликнулся Белов.
     - Саш, мы в больнице. Ваньку сейчас оперируют... Да нет, ничего такого, фигня какая-то типа гландов... Пленки у него какие-то в горле, уберут, и все нормально будет. Тут другое... - он понизил голос и строго посмотрел на заерзавшую под этим взглядом медичку. - Нас по дороге патруль тормознул... - продолжил Макс, повернувшись спиной к девушке. - Мы с Ольгой проскочили, а пацанов приняли... Вообще, кто-то кипиш поднял - менты на трассе шмонают по-взрослому.
     - Кисло, Макс... - озадаченно протянул Белов. Несколько мгновений он молчал, но тут же взял себя в руки и твердым, решительным голосом распорядился:
     - Значит, так. Не отходи от Ольги и следи за дорогой, сейчас зверье может подобраться. Я выезжаю.
     - Понял, - Макс положил трубку и повернулся к медсестричке. - Главный у вас где?
     - По коридору третья дверь налево... - пролепетала она.
     Тем же твердым шагом Макс подошел к двери с табличкой "Главврач" и, не постучав, дернул ручку.
     - Вы что хотели? - худощавый лысоватый мужчина за столом поднял массивные очки на лоб и прищурился на бесцеремонного посетителя.
     Не говоря ни слова, Макс обогнул стол главврача и подошел к заставленному цветочными горшками окну. Обзор отсюда был хороший - вся прилегающая к больнице улица была видна как на ладони. Макс отодвинул край шторы и внимательно огляделся - пока все было тихо. Так же молча он вернулся к столу и сел напротив изумленно следившего за его перемещениями врача. Без тени смущения он распахнул полы куртки, продемонстрировав хозяину кабинета весь свой арсенал, и хмуро заговорил:
     - Короче, доктор. Там у вас наверху делают операцию ребенку Саши Белого, слышали о таком? - Врач растерянно кивнул. - Мальчику год. Сюда в любой секунд могут подъехать нехорошие пацаны. Конкретные редиски, понимаете? Я защищаю ребенка и встану с автоматом на входе.
     Ошарашенный таким поворотом событий главврач бросил невольный взгляд на телефон. Заметив это, Макс с невозмутимым видом тут же достал нож и одним взмахом перерезал провод.
     - Нет, доктор, - не без сожаления покачал он головой. - Так уж сложилось, что ментам мы с вами позвонить не можем. Вы скажете персоналу, что так надо, и будете ходить рядом со мной. Если все будет тип-топ, в вашу больничку поставят лучшее в мире оборудование. Лады?
     Панибратским жестом Макс легонько хлопнул доктора по плечу, и от этого неожиданного шлепка голова его дернулась, и очки соскользнули со лба обратно на нос. Получилось так, что помимо своей воли врач словно кивнул, соглашаясь с предложенными ему условиями.

XIII

     Пальцы Белова выбивали нетерпеливую, нервную дробь по подоконнику. Отогнув край шторы, он высматривал на улице запропавшего Фила. Окраинный двор был пуст. Саша прислонился лбом к холодному стеклу и прошептал:
     - Фила, Фила, ну где ты?!
     Вдруг зазвенел звонок. Белов метнулся к телефону и в тот же миг понял, что звонят в дверь. Он схватил со стола свой "Магнум", вернулся к окну и вновь осторожно заглянул за штору. Внизу, у подъезда не было ни людей, ни машин. Звонок повторился - длинней и настойчивей.
     С пистолетом наизготовку Белый встал за дверным косяком, оставаясь вне возможной линии огня.
     - Кто? - негромко и настороженно спросил он.
     - Да я это, - послышался из-за двери невозмутимый голос Фила. - Открывай, Саш...
     Подавив вздох облегчения, Белый открыл замок. Перед дверью стоял мрачный Фил, а за его спиной на площадке маячили Космос и Пчела.
     - Брат, извини, я на себя взял - пацанов привез... - буркнул Фил, переступая порог. - А то бы мы год друг друга шугались, пока всех не перегрохали...
     Белов молча посторонился, освобождая проход в квартиру. Вслед за Филом, попыхивая сигаретой, вошел Пчела, а Космос остановился в дверях и покаянно опустил голову.
     - Сань, виноват я, заигрался... - пробормотал он. - Меня "синие" попутали, ты имел право на меня подумать...
     - Может, ты войдешь, или мы все соседям расскажем? - раздраженно ответил Белый.
     Он повернулся и прошел в комнату. Фил, развалившись на диване, с мрачным видом подвел итог своим переговорам с теннисистом.
     - Короче, брат, расклад такой: Виктор Петрович твой - сука полная! Поддержки у нас никакой. И если ты прав насчет федералов, то нам... - цыкнув зубом, он чиркнул себя по шее.
     - Молсно я с мамочкой поеду попрощаюсь? - нервно хихикнул Пчела.
     - Можно, если успеешь... - хмуро ответил Фил.
     - Сань, я голову даю - это Лука заказал, - подал голос Космос. - Ему канал в Чечню нужен, а ты в отказ пошел. Ну, он и решил, что меня прикрутит...
     - Может, и Лука... - задумчиво кивнул Саша. - Кос, а тебя кто на него вывел?
     - Да этот... Володя-мент... - неохотно процедил тот и вполголоса добавил:
     - Сучонок...
     - Ладно, поехали Ольгу заберем, - Саша взял со стула пальто. - А потом уж будем решать - куда бежать, кого мочить...
     Пчела, ерничая, вздохнул:
     - Эх, знала бы моя первая учительница, в какую задницу попадет Витя Пчелкин, - ставила бы мне одни пятерки...
     Невесело усмехнувшись, Белов накинул пальто и, глубоко засунув руки в карманы, повернулся к друзьям.
     - Пацаны, послушайте, только поймите меня правильно, - насупясь, угрюмо сказал он. - Я не хочу никого обидеть, но могут стрелять по мне, а зацепят вас...
     Фил быстро переглянулся с Пчелой и Космосом.
     - Я ж вам говорил, что у него маразм... - он сам был не рад, что его диагноз подтвердился.
     - Фил, я серьезно... - сдвинул брови Белов.
     - Сань, я не въезжаю! Это ж общее дело, ты что?! - возразил Космос и, неожиданно улыбнувшись, достал из-за пазухи свой неизменный тэтэшник. - И потом, мы же с первого класса вместе!
     - И за все, что мы делаем, мы отвечаем тоже вместе! - тоже достав пистолет, напомнил давно минувшее Пчела.
     - И во всем этом дерьме прикрываю вас я! - с усмешкой подытожил Фил, вытащив из-под пальто целых два "Стечкина".
     - Бригада... - улыбнулся Саша и поднял свой "Магнум".
     В кармане Космоса зазвонил мобильник. Продолжая улыбаться, он достал трубку.
     - Алло... - улыбка тут же сползла с его лица. Саша двинулся на выход, но его за рукав задержал Космос.
     - Погоди секунду... - пробормотал он, прикрыв микрофон, и растерянно посмотрел на Белова.
     - Сань, беда... Это Лука звонит. Они больницу оцепили, хотят с тобой говорить.
     Запрокинув голову, Белов беззвучно выматерился и выхватил телефон из рук Космоса.
     - Да! - рявкнул он.
     - Давай только без нервов, да, пацанчик?! - послышался в трубке негромкий, с хрипотцой, голос Луки.
     - Слушай сюда, вора! - едва сдерживаясь, тут же перебил его Белый. - Если с моей женой, если с моим сыном что-нибудь случиться, если рядом с ними хоть ветерочек дунет, я тебя, "синий", на ремни порежу!
     - Ты остынь и меня послушай, - невозмутимо ответил Лука. - Вчерашнее, небось, на нас списал?
     - Нет пока что, - сквозь зубы процедил Саша.
     - Вот это правильно, - хмыкнул авторитет. - Мы здесь чисты. Давай встретимся, потележим, я тебе обскажу все, что я про эти дела думаю.
     - Давай, - не раздумывая, согласился Белов.
     - А с женщиной твоей ничего не будет, - миролюбивым тоном продолжил вор. - Это просто страховка, чтоб ты не вздумал сдуру в меня палить.
     - А у меня какие гарантии, что ты в меня не шмальнешь? - резонно возразил Саша.
     - А вот это - вопрос по существу, молодец, пацанчик, - хохотнул Лука. - Вот и давай решать...
     - Саня, они же тебя замочить хотят! - прошипел Белову в ухо Космос.
     - Плевать! - сверкнув глазами, цыкнул на него Белый.
     Он не верил в это - уничтожив его, Лука терял все шансы заполучить его транзитные каналы. По мнению Саши, вор не мог не понимать этого.
     А в этот момент на другом конце провода Лука открыл двери в зал кафе и деловито взмахнул рукой сидящим за дальним столиком Руслану и Каверину. Володя сразу вскочил на ноги и направился к нему.

XIV

     Выслушав указания Луки, Каверин немедленно отправился их выполнять. Но прежде, отъехав от кафе, он снова позвонил Введенскому. На сей раз он застал его на месте. Игорь Леонидович дал бывшему милиционеру свои указания, и Каверин не мог не поразиться тому, насколько они совпадали с заданием, полученным от Луки.
     Собственно, инструкции вора в законе и офицера ФСБ отличались всего лишь одной деталью. По их заданию Володя отправился в одно тихое местечко неподалеку от Москвы, где ему предстояло разыскать довольно загадочного субъекта.
     Этого человека звали просто Стрелок, и был он первоклассным профессиональным киллером. Этот вольный художник настолько любил свое дело, что готов был обслуживать всех подряд. При этом на Лубянке прекрасно знали о его эпизодическом участии в криминальных разборках и охотно их санкционировали (в тех, разумеется, случаях, когда выбор очередного клиента Стрелка совпадал с интересами Конторы). В среде же "синих", напротив, никто и в мыслях не держал, что Стрелок мог работать по наводке федералов. И Лука, и Введенский обещали связаться с киллером и предупредить его о визите Каверина - в противном случае Стрелок запросто мог стрельнуть в незнакомца, без спроса нагрянувшего в его логово. При этом надеяться на то, что он промахнется, было абсолютно наивно. Да и срочный заказ от чужого человека Стрелок, безусловно, не принял бы.
     Киллер должен был дождаться Володю с авансом и фотографией клиента в своем тире, оборудованном на окраине районной свалки. Героически преодолев отвратительно воняющие горы мусора, Каверин добрался до загородки из бетонных плит, из-за которой доносились непрерывная стрельба. Судя по столь бодрой канонаде, легко можно было предположить, что внутри упражняется не менее взвода отличников боевой подготовки.
     Володя приблизился к железной калитке и, дождавшись паузы в стрельбе, что было сил заколотил по ней. После инструктажа обоих своих боссов Каверин всерьез опасался, что от неожиданности. Стрелок может в него пальнуть.
     - Ку-ку! - выкрикнул он еще для верности и только после этого осторожно заглянул вовнутрь.
     В торце длинного и узкого бетонного пенала висели две зеленые поясные мишени, а напротив них, возле стола с разложенным на нем оружием, стоял невысокий бритоголовый крепыш с пистолетом в руках.
     Вопреки его опасениям Стрелок отреагировал на его появление довольно мирно - поднял руку в знак приветствия и тут же повернулся к столу с оружием.
     - День добрый... - улыбнулся, приблизившись к нему, Каверин.
     - Привет, - едва повернув к нему голову, буркнул Стрелок.
     - Можно? - Володя показал на лежавший на столе бинокль.
     - Бери, конечно, - кивнул бритой головой Стрелок, нацепил наушники и, взяв со стола "Стечкина", развернулся к мишени.
     Снова загремели выстрелы. Каверин следил за мишенью в бинокль - все до единой пули ложились точно в лоб человеческого силуэта.
     - Н-да... Прилично стреляешь.
     Володя достал из кармана пухлый конверт и фотографию. Он положил на стол фото изображением вниз, на него - конверт и придавил бумаги биноклем.
     - Работа такая... - Стрелок покосился на стол. - Принес?
     - Угу... "Гюрза"? - Каверин ткнул пальцем в массивный пистолет необычной формы.
     - Да, хорошая машина, - несколько оживился Стрелок. - Когда с двух рук стреляешь, "Гюрза" бьет по нервам, а "Стечкин" работает по цели.
     - Это как? - не понял Каверин.
     - Сейчас покажу.
     Киллер взял в руки по пистолету и, скрестив их, принялся палить по мишени сразу из обоих. При этом он постоянно двигался, перебегая из стороны в сторону. Теперь новые дырки появлялись не только на лбу, но и по всей площади мишени. Расстреляв оба магазина, Стрелок положил пистолеты на стол и потянулся к конверту и фотографии под ним.
     Пока только Каверин знал, кто на этом фото, кому уготовано предстать перед высшим судом уже сегодня. И хотя он не испытывал к этому человеку ни малейшей симпатии, особой радости от его скорой смерти он не испытывал. Пожалуй, он предпочел бы даже, чтобы на фото был другой...
     Мельком заглянув в конверт, Стрелок перевернул фотографию и удивленно приподнял брови. Теперь и он узнал человека, под чьей жизнью ему предстояло подвести черту.
     - Где, когда? - спросил после паузы он.
     - Сегодня в шесть вечера, на гребном канале в Крылатском... Знаешь?
     - Знаю, знаю, как не знать... - задумчиво покивал Стрелок и вполголоса добавил:
     - Вот, значит, как...

XV

     Операция и в самом деле оказалась несложной, времени заняла немного и закончилась, по заверениям врачей, вполне успешно. Убедившись, что с Ваней все в порядке, Оля направилась к кабинету педиатра.
     - Войдите, - услышала она, постучав в дверь.
     Оля, в белом халате на плечах, шагнула в кабинет. Строгая докторша мыла руки над фаянсовым умывальником.
     - Можно? - робко улыбаясь, Оля подошла к ней. - Светлана Валентиновна, я хотела бы вас отблагодарить, но, к сожалению, нет сейчас такой возможности. Понимаете, муж далеко, но вы можете быть уверены...
     - Спасибо, не надо, - холодно оборвала ее врач. Не поднимая глаз, она вытерла руки и прошла к столу. - Это же ребенок, какие могут быть "благодарности" ?
     - Нет, ну все-таки... - сгорая от неловкости, мялась Ольга, присаживаясь рядом. - Мы просто так внезапно собрались, что...
     - Странные вы люди... - снова перебила ее докторша.
     - Кто? - Олю насторожил нескрываемо раздраженный тон женщины.
     - Вы, - она повернулась к посетительнице, обратив на нее тяжелый, осуждающий взгляд. - Как будто инопланетяне.
– То есть? - растерялась Оля.
     - Я вот оперирую и думаю - чем мне детей накормить? А у вас? Какие проблемы у вас? - распаляясь, повысила голос докторша. - Вы видели, что вокруг больницы творится?!
     - Нет пока...
     - Так пойдите, посмотрите! - она резко взмахнула рукой в сторону окна.
     - Да я это уже четвертый год вижу... - вымолвила Оля с такой безысходностью, с таким отчаяньем, с такой невыразимой тоской, что раздраженная докторша мгновенно опомнилась. Женщины обменялись долгим внимательным взглядом и без лишних слов поняли друг друга.
     - Вот что... Идите к ребенку, - мягко сказала докторша, коснувшись плеча Ольги.
     Та покорно поднялась и, не поднимая мгновенно наполнившихся слезами глаз, прошептала:
     - Спасибо, Светлана Валентиновна - Ольга закрыла за собой дверь и медленно поднялась по лестнице на второй этаж.
     В десяти шагах за ее спиной, за поворотом коридора, в проеме входной двери сидел на стуле Макс. В обеих руках он держал по автомату. Напротив входа в больницу, по периметру забора, рыча моторами, стояли несколько автомобилей с вооруженной братвой. Несколько человек топтались около ворот, поглядывая на двухэтажное здание больницы. Они тоже были с оружием, причем никто из них и не думал его прятать.
     Лицо Макса не выражало никаких эмоций, оно стало каменным, как у сфинкса. И только глаза непрерывно двигались, примечая малейшие передвижения в стане врага.
     Рядом с ним испуганно жался к стене лысый главврач.
     - Ну что, доктор, видели вы когда-нибудь столько конкретных редисок? - не меняя позы, пробормотал Макс.
     - Нет, не видел, - тихо отозвался врач.
     Он со страхом смотрел на толпу вооруженных до зубов молодчиков и с трудом верил своим глазам. Неужели это все наяву - не в американском гангстерском боевике, а у них, в тихом Лыкове, да еще прямо средь бела дня! С еще большим ужасом он представлял себе, что случится с больницей, с персоналом, с больными, если все это оружие начнет стрелять...
     - Вот и я тоже не видел, - подавил вздох Макс.
     Вдруг он заметил среди оцепившей больницу братвы беспокойное оживление. Через минуту на противоположной стороне улицы остановились еще две машины. Макс тут же поднялся и передернул затвор "калаша".
     Двери обеих машин распахнулись. Из передней выбрался Космос, к нему подтянулись еще человек пять-шесть - все с оружием. Космос шагнул вперед и, поигрывая двумя тэтэшниками, с невозмутимым видом прокричал через улицу:
     - Братва, мы не хотим стрелять, мы просто наблюдаем! Предупреждаю: не напрашивайтесь! Начнете шевелиться, всех перемочим!
     - Да пошел ты! - зло проорали ему в ответ.

XVI

     С крыши двадцатидвухэтажного жилого дома открывался замечательный вид на изогнувшуюся широкой дугой Москву-реку, на ровную, как стол, пойму за нею и на небольшую площадку, вымощенную бетонными плитами.
     Стрелок спешил. Во-первых, день уже начал сменяться вечером, приближались сумерки, а хорошее освещение для его работы было очень важно. А во-вторых, - Стрелок бросил торопливый взгляд за реку - белый лимузин Луки уже был на месте, значит, вот-вот должен был подъехать и Белый.
     Огромная "В-94" - новейшая снайперская винтовка, больше похожая на противотанковое ружье времен Отечественной войны, - уже стояла на месте. Киллер раскатал рядом с ней небольшой поролоновый матрасик. В своей работе он не допускал ни одной мелочи, которая могла бы помешать сделать точный выстрел. Любой некстати закатившийся под локоть камешек мог привести к промаху, поэтому Стрелок всегда тщательно заботился о том, чтобы ему было удобно.
     Он снял солнцезащитные очки, нацепил миниатюрные наушники и нажал на плеере кнопку "пуск". В ушах зазвучала тягучая, успокаивающая мелодия. Стрелок любил работать под музыку "Пинк Флойд" - она помогала ему сосредоточиться на стрельбе и к тому же отвлекала от неизбежных мыслей о жертве.
     Вот и сейчас он подумал о человеке, которого ему сейчас предстояло убить, лишь вскользь, мельком. У этого человека были и деньги, и влияние, его воле подчинялось много людей, но все это уже не имело никакого значения - жить ему оставалось всего несколько минут.
     Стрелок улегся к винтовке и прильнул к оптическому прицелу. И вовремя - к белому "Линкольну" Луки приближался черный "Мерседес". Машина Белова остановилась метрах в семидесяти от лимузина Луки. Двери распахнулись, Фил, Пчела и Белый один за другим, вылезли наружу. Тут же из своего лимузина вышли Лука, Руслан и два их охранника.
     Обе группы настороженно посматривали друг на друга, но с места не двигался никто - присматривались. Белый достал телефон и набрал номер Космоса.
     - Кос, мы на месте, - сообщил он. - Как там? Есть шансы их вытащить?
     - Сань, это нереально, - озабоченно ответил тот. - Их здесь человек тридцать. Если начнется канитель - беда будет!
     - Ясно. Будь на стреме, не отключайся.
     Белов тоже не стал отключать трубку. Он внимательно и напряженно огляделся. На сотни метров кругом было совершенно открытое пространство.
     - Чисто вроде, да? - повернулся он к друзьям.
     Хорошая точка, - заметил Пчела. - Все как на ладони.
     Оставаясь спиной к Луке, Белый жестами напомнил им: Пчела берет на себя правого охранника, Фил - левого, сам Белов - Луку и Руслана. Те едва заметно кивнули.
     Их план был прост, как три копейки. Лука с Русланом должны были быть без оружия - Саша выторговал себе право это проверить. При этом "синий" на аналогичном праве настаивать не стал. Это Сашу ни удивило, ни насторожило, ведь Лука фактически держал его жену и сына в заложниках и, видимо, полагал, что этого вполне достаточно, чтобы заставить Белого стать сговорчивей и воздержаться от каких-либо резких действий.
     На этом предположении и решил сыграть Белый. План был таков - завалить Руслана и обоих охранников, захватить безоружного Луку и заставить его снять оцепление с Лыковской больницы. Белов взглянул на часы - пять минут седьмого.
     - Ну, с богом... - выдохнул он.
     - Он не продаст, - согласился Фил.
     Они с Пчелой переглянулись и двинулись навстречу "синим".
     - Что, жим-жим? - вполголоса спросил Фил.
     - Да нет, нормально... - прошептал бледными губами Пчела.
     Подошли к ворам. Лука, укрываясь от ветра, раскуривал свою изящную трубку. Остальные трое молчали, мрачно разглядывая Пчелу и Фила.
     - Извините, но такая была постанова, - пожал плечами Пчела, шагнув к Луке.
     Тот криво усмехнулся и демонстративно покорно заложил руки за спину.
     Пчела проворно обшарил вора, а Фил обыскал кавказца.
     Удовлетворенно кивнув, Пчела заглянул в лимузин Луки. Убедившись, что там - никого, он взмахнул рукой Саше.
     Низко опустив голову, как бык на матадора, Белый решительно двинулся вперед. Вдруг телефон в его правой руке ожил:
     - Саша! Алло, Саша!! - хрипел он голосом Космоса.
     Белов на ходу поднес трубку к уху.
     - Да.
     - Саша!!! Они снимаются, они уезжают, слышишь меня?!! Берегись там! - почти кричал Кос.
     - Понял, - Белый побледнел.
     Он и впрямь понял: раз воры отпускают Олю с сыном, значит, их захват нужен был только для того, чтобы вытащить Белова на встречу... А это означало, что Лука действительно собрался его замочить - прямо здесь и сейчас!
     Он поднял трубку - так, чтобы ее было видно ворам, - и выкрикнул:
     - Это мобила!
     Не сбавляя темпа, он медленно опустил руку с мобильником в карман. Пальцы его разжались и нащупали прохладную сталь "Магнума".
     До Луки оставалось не больше десятка шагов. Нагло ухмыляясь, вор вразвалочку шагал навстречу и попыхивал своей трубочкой. Рука Белого стиснула рукоятку пистолета, а указательный палец лег на спусковой крючок.
     А в это мгновение в полутора километрах от него, на плоской крыше обычного жилого дома в Крылатском, палец Стрелка уже плавно тянул спусковой крючок новейшей снайперской винтовки.
     "Пора!" - решил Саша и осторожно потащил из кармана руку с "Магнумом"...
     И в тот же миг - трах!!! В каких-то пяти шагах от него голова Луки с омерзительным треском разлетелась мелкими брызгами. И тут же вторая пуля разворотила спину Руслана.
     Тело кавказца еще не успело упасть, как Пчела, Фил и охранники воров выхватили оружие. Фил с Пчелой оказались проворней. Их выстрелы слились в один, и на квадратные бетонные плиты легли еще два трупа.
     Ничего не понимающий Саша обвел взглядом освещенные заходящим солнцем безлюдные просторы Крылатского. Кто? Откуда? Каким образом?
     К нему бежали Пчела и Фил. Саша повернулся к ним, растерянно покачал головой и развел руками.
     - Уходим! Саня, в машину! - на бегу прокричали они.
     Белый бросил последний взгляд на труп Луки и вдруг подумал: если б он был всемогущим Богом, он, наверное, оживил бы его сейчас. Только для того, чтобы убить снова. Но уже - самому.
     - Саня, твою мать! - раздался бешеный крик Пчелы.
     Белов сделал шаг назад, под его ногой что-то хрустнуло. Он опустил голову - это была изящная трубка Луки, из нее все еще поднимался легкий сизый дымок.

XVII

     Катя была у сестры уже почти сутки. За это время ей пришлось дважды вызывать неотложку - у Тани крепко прихватывало сердце. Врачи "скорой" предлагали госпитализацию, особенно настойчив был второй - долговязый суетливый парень, чем-то похожий на Космоса. Но Татьяна Николаевна ни о какой больнице и слушать не желала. Она до сих пор ничего не знала о сыне и каждую минуту ждала от него звонка. И не пропускала ни одного выпуска новостей по телевизору: а вдруг скажут что-нибудь новое про Сашу?
     Несмотря на все старания Кати хоть как-то приободрить сестру, Татьяна Николаевна часто начинала плакать - тихо и горестно. Жалко ее было неимоверно. Катя пыталась ее разговорить, отвлечь от мрачных мыслей, но всякий раз сестра переводила разговор на сына. Вспоминала его детские шалости, болезни, успехи и неудачи. Достала старые Сашины фотографии и подолгу рассказывала - где и когда они были сделаны.
     Катя тоже, разумеется, переживала за племянника, но - по-своему. Уже к обеду она уничтожила у сестры львиную долю ее запасов провизии, включая целое блюдо тех самых пирожков с морковкой. А ближе к вечеру Катя решила сбегать по магазинам - закупить кое-что из продуктов, а заодно и запастись в аптеке новыми лекарствами для сестры. Благо, она, кажется, задремала.
     Одевшись, она тихонько заглянула в комнату к Татьяне Николаевне. Та, словно почувствовав что-то, проснулась, приподняла голову и встревоженно спросила:
     - Кать, ты куда?
     - Я в магазин, Танюша. Спи...
     Татьяна Николаевна, прищурясь, взглянула на часы.
     - Нет, Кать, дай мне пульт - сейчас будут шестичасовые новости... - она вымученно улыбнулась сестре. - А ты иди, иди, Катюш, я в порядке...
     Катя кивнула и вышла из квартиры. Душа у нее была не на месте, поэтому в магазинах она металась между прилавками с такой скоростью, будто опаздывала на поезд. Минут через сорок она, нагруженная сумками, открыла дверь.
     В квартире было подозрительно тихо. Катя опустила сумки на пол и позвала:
     - Танюш!
     Тишина.
     Не сняв плаща, Катя на ватных ногах прошла в комнату сестры. Таня неподвижно лежала на боку, лицом к погашенному экрану телевизора. Ее левая рука неловко свесилась с дивана, рядом лежал телевизионный пульт.
     - Таня! - вскрикнула Катя и в ту же секунду с ужасом и отчаяньем поняла, что сестра ей уже не ответит.
     Она бессильно опустилась на пол рядом с диваном и взяла в руки еще теплую Танину ладонь.
     Жгучая боль потери удавкой перехватила горло, и Катя глухо, навзрыд заплакала.
     И еще долго, очень долго она сидела вот так - прижавшись мокрой от слез щекой к безжизненной руке сестры, - и давилась горькими, безутешными рыданиями.

XVIII

     Введенский перехватил Белова сразу после похорон матери. Сашин мобильник зазвонил, когда он только-только вышел за ворота кладбища. Категорическим тоном фээсбэшник потребовал встречи, никаких возражений он слушать не стал и, назвав время и место экстренного рандеву, сразу отключился.
     Можно было, конечно, плюнуть и не поехать. Но к тому времени Саша уже понял, чьи пули положили Луку и Руслана в Крылатском. Фордыбачиться и качать права в его положении было не только глупо, но и опасно. Ему ясно и недвусмысленно дали понять, кто в доме хозяин, кто рассчитывает и ведет свою грязную игру, и четко указали на его место во всей этой мерзости.
     Белов приехал на место с красными от недосыпания глазами, небритый и потерянный. Введенский уже был на месте. Рядом с ним в пустой придорожной беседке стоял Володя Каверин. В другое время Саша, наверное, немало удивился бы этому обстоятельству, но сегодня ему было не до того.
     Не поздоровавшись ни с одним, ни с другим, Белов вошел в беседку и тяжело опустился на лавку. Он закурил и поднял измученные глаза на Введенского. Игорь Леонидович ответил ему откровенно озлобленным взглядом.
     - Значит так, Белов, - он начал свой разнос ледяным, чеканным голосом, нервно расхаживая перед самым Сашиным носом. - Вы сами накликали неприятности. События вышли из-под контроля Конторы благодаря вашему отказу. Так что скажите спасибо Владимиру Евгеньевичу, за то, что сидите здесь, с нами... - Введенский сделал выжидательную паузу.
     - Спасибо, Владимир Евгеньевич! - Саша с ернической насмешкой поклонился Каверину.
     Тот протестующе поднял ладони и замотал головой, демонстративно отказываясь от его благодарности, но Белов видел - ему безумно нравилось то, как Введенский его отчитывал.
     - Да! А не валяетесь где-нибудь под камнем в компании червей, жуков да лягушек. Понятно это? - фээсбэшник резко развернулся к Саше. - Не слышу...
     Каверин еле сдерживал торжествующую улыбку.
     - Да понятно, понятно... - буркнул Белов и снова язвительно усмехнулся:
     - Извините, что я сижу, да?
     Введенский пропустил его колкость мимо ушей и продолжил все тем же раздраженным голосом.
     - Дальнейшие инструкции получите у Владимира Евгеньевича, - он кивнул в сторону Каверина. - Считайте, что все произошедшее - последнее китайское предупреждение. Никаких церемоний больше не будет. - Широко расставив ноги и заложив руки за спину, Игорь Леонидович застыл перед Сашей. Буравя его гневным, колючим взглядом, он внушительно, раздельно отчеканил:
     - Шаг влево, шаг вправо - расстрел. К чертям свинячьим!
     Казалось, он хотел сказать что-то еще, но вместо этого вытащил из кармана связку ключей на длинной, с полметра, серебристой цепочке, и раздраженно подбросил ее на руке. Наградив напоследок обоих своих подопечных суровым взглядом, Введенский направился к машине. Белов и Каверин остались одни.
     Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Странная это была пара - спаситель и спасенный. Каверин даже не пытался разобраться в букете собственных ощущений, в котором преобладали, пожалуй, ненависть, злорадство и некоторая досада: к сожалению, вендетта это блюдо, которое надо есть холодным. В свою очередь спасенный не испытывал к своему "шефу" ни малейшей благодарности.
     - Зря он так прессует, - с наигранным сожалением покачал головой Каверин. - Ты это... не обращай внимания.
     - Тебя не спросили... - процедил Белов и, глядя на собеседника, презрительно прищурился. - Ну, валяй, инструктируй, что ж ты?
     Володя замялся, старательно изображая растерянность.
     - Так что, собственно... - пожимал плечами он. - Вместо Луки я теперь буду. Мои контакты в Чечне хотят оружия. Ну и... будем поставлять его по твоим каналам. Как тебе такой план?
     Хреновый, - мрачно отрубил Саша.
     - А вот это ты зря! Чечня сейчас - такой ключик! К таким замочкам! - Каверин оживился, загримасничал, многозначительно задирая вверх свои маленькие белесые глазки. - Ты что! Потом всех нас еще благодарить будешь!
     - Угу... Я так отблагодарю, что мало не покажется... - угрюмо пообещал Белов.
     Саша повернулся вслед тронувшейся машине Введенского. Каверин проследил его тяжелый взгляд и вдруг рассмеялся и мелко-мелко закивал головой.
     - Да-да-да... У меня тоже иногда такие мыслишки бывают... - захихикал он. - Взять тротильчика грамм этак пятьсот, и - бабах! И нет куратора! Красота, а?!
     Даже не взглянув в его сторону, Белов встал и вышел из беседки. Каверин бросился следом, стараясь заглянуть ему в лицо.
     - Нет, правда, Саш... Есть ведь такое, согласен? А, Саш? - настойчиво спрашивал он. - Вот если по чесноку, сознайся, - ведь охота иногда Леонидыча вальнуть?
     Вдруг Саша остановился и двумя резкими движениями ощупал карманы пальто Володи. В левом что-то было, он быстро запустил в карман руку и вытащил оттуда работающий диктофон. Белов выключил механизм и сунул его под нос опешившему Каверину.
     - А если б мы с тобой в бане разговаривали? Куда б ты его спрятал?! - брезгливо спросил он.
     Каверин развел руками и осклабился.
     - Ой, я тебя умоляю! - поморщился он. - Ну это ж просто привычка! Да не обращай ты внимания... Я даже жену иногда записываю, так, для интереса. А что? Пусть будет...
     - Штирлиц хренов! - Белов развернулся и стремительно зашагал к машине.
     - Саша! - Каверин растерянно смотрел ему вслед. - Ну, погоди, Саш!

XIX

     Мрачные мысли, поселившиеся в голове Ольги в недостроенной даче в ночь после покушения, не исчезли и после похорон свекрови. Наоборот, ее смерть только укрепила Олю в четком понимании того, что в ее семейной жизни назрели срочные и кардинальные перемены.
     Стоя у могилы Сашиной мамы, не дожившей даже до пятидесяти, Оля невольно думала - а не ожидает ли и ее такая же участь? А может, для нее все закончится еще раньше, и не от сердечного приступа, а от пули снайпера или от бомбы в машине? О том, что все эти ужасы вполне могли произойти не только с ней, но и с Ваней, Оля старалась не думать.
     Наверное, она давным-давно ушла бы от Белова, если бы не одно "но": Оля любила своего мужа.
     Именно поэтому она никак не могла решиться на самый крайний шаг. На одной чаше весов был покой ее самой и ее сына, их безопасность и, по большому счету, все их будущее, а на другой - одна только любовь, загадочная и непостижимая, как сама жизнь.
     Эти бесконечные раздумья, сомнения и собственная нерешительность выводили ее из себя. Плохо было и то, что Оле совершенно не с кем было посоветоваться. Ну не с бабушкой же, в самом деле, - уж та бы, без всяких сомнений, была бы двумя руками за развод. Ее раздражение росло и искало выхода, а тут еще сразу после похорон матери Саша опять уехал куда-то - один, без охраны...
     Проводив гостей после скомканных из-за Сашиного отъезда поминок, Оля уложила сына и вместе с Катей, оставшейся ей помогать, закрылись на кухне. Они быстро убирались, причем хозяйничала, в основном, Катя - от навязчивых мрачных мыслей у Ольги все валилось из рук. У миксера заело крышку, и это оказалось последней каплей - Оля отшвырнула его и, грохнув по столешнице кулаком, воскликнула в сердцах:
     - Все, Кать, никаких моих сил больше нет - ни женских, ни, блин, общечеловеческих!
     Катя, конечно, заметила, что с Ольгой творится что-то неладное. Она тут же с ворчанием отодвинула ее в сторонку:
     - Успокойся, все! Оставь, током еще стукнет. Что с тобой вообще происходит?!
     Оля отошла к темному окну и, сдерживая из последних сил закипающее раздражение, вполголоса сообщила:
     - Короче, я написала заявление на развод.
     - Глупость какая! - фыркнула Катя, закуривая. - Ты что?!
     - Глупость?! - мгновенно взвилась Ольга. - А ты послушай. Я живу с ним четыре года, так?! Мы познакомились, когда его ловила милиция, в день свадьбы я чуть не наступила на гранату... Ты не смейся, ничего смешного нет! Когда я рожала, он сидел в тюрьме - мне потом Томка Филатова все рассказала. Он потом клялся: все, любимая, соскакиваю, все для сына сделаю. И что, Кать?! - она обратила на гостью глаза, пылавшие праведным гневом. - Неделю назад его чуть не убили у меня на глазах! Все, не могу больше!!
     - Оль, успокойся, ты Ваньку разбудишь, - постаралась урезонить ее Катя.
     Оля плюхнулась за стол и потянулась к початой бутылке ирландского ликера. Руки ее заметно дрожали и, разливая густую жидкость, она пролила несколько капель на скатерть.
     - А как мне прикажешь реагировать? Я что, Джейн Эйр?! - продолжала возмущаться она. - У нас полон дом холодного оружия, сабли какие-то, томагавки... Я вчера в комнату захожу, а у меня ребенок оптическим прицелом играет! Но я - баба, а не боевой конь! Я закончила консерваторию, у меня богатая внутренняя жизнь! И вообще, не трогай меня, я истеричка! - голос Ольги сорвался на крик.
     Шмыгнув носом, она залпом выпила рюмку и подняла на Катю глаза.
     - Я подозреваю, что он убивал людей, - вдруг мрачно призналась Ольга.
     Затушив сигарету, Катя растерянно опустилась на стул напротив нее.
     - Я не знаю, Оль, что тебе сказать. Все это так, да... - задумчиво произнесла она после паузы. - Но с другой стороны... Он твой муж, он отец твоего ребенка, с ним ты как за каменной стеной была, забот не знала...
     - Кать...
     - Что "Кать"?! Ты послушай меня и не перебивай! - прикрикнула она. - Он тебя любит, а это не последнее дело, ты уж поверь старой перечнице...
     Ольга подавленно молчала. Катя взяла пузатую бутылку и налила еще - ей и себе.
     - Развод, не развод - это тебе решать, конечно. Но только не сейчас, - вдруг взмолилась она. - Ну дай ты ему из ямы выбраться, худо ему сейчас - покушение это, Таню мы похоронили...
     Оля вдруг громко всхлипнула.
     - Жалко дурака...
     - И мне жалко, - согласилась Катя.
     - Все равно люблю ведь... - по щекам Оли покатились крупные слезы.
     - Вот видишь, Оленька, любовь-то она как... Катя тоже всхлипнула и, безнадежно махнув рукой, прикрыла ей глаза.
     - Катя... - Оля неуверенно улыбнулась сквозь слезы. - Что ж делать-то?
     - Давай свое заявление, - решительно кивнула Катя, - я порву...

XX

     Старый дверной замок открылся с резким щелчком, прозвучавшим в полной тишине неожиданно громко. Саша перешагнул порог родительского дома и замер. Зеркало в прихожей было занавешено черным тюлем, Белов повернулся к нему и осторожно провел рукою по ткани.
     - Ну вот и все... Все кончилось, мамочка... - потерянно пробормотал он. - Ни черта хорошего ты от меня так и не дождалась...
     Вряд ли он смог бы объяснить даже самому себе, что заставило его приехать сюда, в опустевшую квартиру матери. Тут была и острая боль потери, и гложущее чувство своей неизгладимой вины в ее смерти, и беспомощность ребенка, в сложной ситуации ищущего помощи и поддержки у самого близкого человека - у мамы. Он прошелся по коридору, заглянул зачем-то на кухню, потом - в свою комнату. В подсвеченном аквариуме плавали равнодушные ко всему на свете рыбки. Саша открыл коробочку с кормом и бросил им пару щепоток.
     - И стрельба эта... никто же не мог предположить, что так случится... - задумчиво и виновато продолжал он. - Ты только не переживай за меня. Представь, что я военный, - там ведь тоже стреляют...
     Он тяжело вздохнул и направился в комнату матери. На спинке стула лежало платье Татьяны Николаевны. Не зажигая света, Саша взял плечики, аккуратно повесил на них мамино платье и убрал его в шкаф. При этом он не прекращал свой покаянный монолог.
     - Если я буду знать, что ты меня простила, клянусь, я выживу. И из-под этого пресса выберусь. Выживу... Ты ж меня знаешь, мам, я пацан упертый.
     Закрыв дверцы шкафа, Саша устало опустился на диван. Напротив, на столе, стояли фотографии его родителей. Он взял в руки снимок мамы - раньше он висел на стене, теперь они с отцом были рядышком. На его глаза навернулись слезы.
     - Я у тебя переночую сегодня, - обратился Саша к улыбающейся с фотографии матери.
     Он поставил фото на стол и, как был, прямо в пальто, прилег на диван. Несколько секунд он смотрел невидящим взглядом в потолок, а потом повернулся на бок, уткнувшись лицом в диванную спинку, и натянул на голову полу пальто.
     - Спокойной ночи, мамочка... - одними губами прошептал он в темноту.

Часть 2
ПРИВЕТ, ОРУЖИЕ!

XXI

     Утро выдалось хмурым, как, впрочем, и многие другие в последнее время. После покушения и смерти матери жизнь Белова пошла наперекосяк. То есть формально все было в полном порядке - дела шли успешно, никаких наездов больше не было и в помине. Наоборот - после гибели Луки авторитет Белого стал еще крепче, еще нерушимей. И хотя за его спиной поговаривали разное, конфликтов с ним старались избегать все - от воров в законе до респектабельных легальных бизнесменов.
     Все последние месяцы были посвящены работе над проектом "Привет, оружие!" - так называл эту операцию Каверин. Для начала транзитные каналы Белова были опробованы на небольшой партии стрелкового вооружения. Товар дошел до адресата в срок и в полной сохранности. И Володя, и его клиенты в Чечне остались довольны. После этого стали готовить к отправке по-настоящему серьезную партию.
     Этим делом, как и любым другим, за которое ему доводилось браться, Белов занимался со всей ответственностью. Денег в закупку оружия было вложено немеряно. По сути, это был крупнейший коммерческий проект Бригады, и Белый трудился над ним, не жалея ни времени, ни сил. А то, что творилось при этом в его душе, никого, по большому счету, не касалось. Пожалуй, только Ольга и Фил замечали, что с Сашей творится что-то неладное.
     Неладно стало и внутри самой Бригады. Космос, окончательно отстраненный от всех дел, пошел в разнос. Теперь он был под кайфом почти постоянно, и не проходило дня, чтобы он не поцапался с кем-нибудь из своих. На Пчеле были основные контакты с заказчиками, с ними теперь он проводил куда больше времени, чем со старыми друзьями. Похоже, он вовсю крутил с "князьями гор" какие-то свои делишки, во всяком случае, держаться он стал несколько обособленно. Белый вел себя так, будто все это его не касается, и только Фил еще пытался наладить прежние отношения.
     От безысходности и тоски Белов стал частенько прикладываться к бутылке: Почти каждый вечер он проводил в казино, клубах или ресторанах, и все эти "культпоходы" неизменно заканчивались попойкой. Это стало настолько привычным, что Ольга стала постоянно держать дома средства для опохмелки - огуречный или капустный рассол.
     Вот и сегодня небритый, всклокоченный Саша прошлепал босиком на кухню и, вытащив из холодильника дежурную банку рассола, жадно припал к ее прохладному краю. На стенке негромко бормотал репродуктор. Не отрываясь от банки, Саша протянул руку и добавил громкости.
     "Вчера, 25 марта 1995 года, в Чечне на трассе Грозный - Аргун было совершено дерзкое нападение на колонну федеральных войск, - озабоченно-деловым голосом вещал диктор. - Чеченские боевики уничтожили два бронетранспортера сопровождения и три машины с военнослужащими внутренних войск. Погибло двадцать четыре и ранено восемь человек..."
     Белов поставил банку на подоконник и тяжело опустился на стул. Он знал, как это бывает. Вдруг с поразительной ясностью представилось - нагретая весенним солнцем броня бэтээра, первая, пронзительно-яркая зелень вокруг и ослепительно-голубое, чистое небо. И вдруг! Оглушительный взрыв, звон в ушах, страшные крики раненых и шквал огня. И невозможно понять - откуда этот огонь, и поэтому кажется, что стреляют сразу отовсюду. И полная растерянность - как спасаться, куда бежать...
     "Как сообщили в региональном оперативном штабе по управлению контртеррористической операцией на Северном Кавказе, инцидент произошел рано утром, - продолжал читать текст диктор. - Сначала на радиоуправляемом фугасе была подорвана головная машина сопровождения. Затем колонна была остановлена и обстреляна из автоматического оружия и гранатометов. Военнослужащие открыли ответный огонь. Перестрелка продолжалась двадцать минут..."
     Белов опустил голову и замер. В нем медленно закипала ярость.
     "В региональном оперативном штабе подчеркнули, что за последнее время это уже четвертое нападение на федеральные силы. В районе инцидента проводятся оперативно-розыскные мероприятия. Часть местности оцеплена. По сообщению РИА "Новости", только за истекшие сутки в Чечне в результате проведения спецмероприятий было изъяты два гранатомета, три пулемета, семь автоматов и около тысячи патронов различного калибра, уничтожено два самодельных взрывных устройства..."
     Вдруг Белов вскочил и, с глухим рычанием выдрав приемник из сети, с размаху грохнул его об пол. Осколки корпуса и радиодетали веером разлетелись по всей кухне.
     Через секунду в дверь влетела сердитая Ольга.
     - Белов, ты что, с ума сошел?! - сдавленным голосом почти крикнула она.
     Саша поднял на жену больные от тоски глаза. Оля посмотрела на него внимательно и добавила уже тише, словно извиняясь за свою резкость:
     - Ваньку же разбудишь...

XXII

     Для нужд нового проекта на окраине Москвы был задействован целый производственный комплекс - несколько складов, подъездные пути, погрузочная техника. Там же был оборудован и тир - для испытания и пристрелки товара.
     Сегодня здесь собрались все. Пчела привез двоих чеченцев - заказчики захотели проверить, как идет подготовка к отправке. С ними приехал и Каверин со своим помощником. Товар гостям должен был показать сам Белый - его доставил на место Фил. На складе оказался и Космос, хотя его сюда никто не приглашал.
     Пока Белый с Кавериным демонстрировали свои запасы чеченцам, Фил, Пчела и Кос отправились в тир. Взяв по "Стечкину", Пчела и Фил принялись палить по мишеням, а мрачный Космос, пристроившись на броне бэтээра, занялся своим любимым делом.
     Выложив на тыльной стороне ладони две дорожки кокаина, он с наслаждением поочередно втянул их носом. Дурь сразу ударила в голову. Космос потеребил моментально задеревеневший нос и машинальным движением втер в десны остатки кокса. Какое-то время он равнодушно смотрел, как упражняются его друзья, потом медленно слез с бэтээра и двинулся к ним.
     Отстрелявшись, Пчела опустил пистолет и повернулся к Филу:
     - Ну как?
     - Нормально... Только это для детей, - усмехнулся Фил. - Давай-ка на пятьдесят метров...
     Он нажал на столе кнопку, и вдалеке поднялся ряд трудных мишеней. Фил шатнул вперед и замер, цепко обхватив обеими ладонями рукоятку пистолета. Часто, один за другим, загремели выстрелы. Выпустив весь магазин, он взглянул на мишень через оптическую трубу и удовлетворенно кивнул:
     - Вот так мы и поступим со всеми америкашками!

***

     Небрежной походкой к ним приблизился Космос. Не взглянув на друзей, он взял со стола "Стечкина" и поднес его к лицу, словно увидел его впервые.
     - Белый, сука! - сквозь стиснутые зубы процедил он, обращаясь к пистолету. - Ненавижу!
     Фил и Пчела настороженно переглянулись.
     - Понеслось... - презрительно буркнул Пчела. - Oн скоро кусаться начнет...
     - Что-что?! - угрожающе вскинулся Кос.
     - Через плечо! - раздраженно бросил Пчела, направляясь к мишеням.
     Космос положил руку на плечо Фила и заглянул ему в глаза:
     - Фил, ну ты-то понимаешь, что наш товарищ - чмо?!
     - Эй, базар фильтруй! - заводясь все сильней, крикнул ему на ходу Пчела.
     Побелев, Кос вскинул на него пистолет, но его руку тут же перехватил Фил.
     - Заткнись, чеченский прихвостень! - взбешенно рявкнул Космос Пчеле, трепыхаясь в стальных объятьях Фила. - Я говорю чистую правду! Ты и твой корешок Белый - чмо! Потому что пошлете железо тем, кто мочит наших пацанов.
     - Кос, ты не прав, - попытался успокоить друга Фил. - Ты же знаешь, как все срослось...
     - Фил, да что ты с ним... он же гонит! - так и не дойдя до мишеней, Пчела вдруг повернул обратно. Он сдерживался из последних сил. - Слышь, ты, толстовец! Ты же сам эту тему нарулил, а сейчас тебе в лом, что тебя с нее подвинули.
     Что, не так?!
     - Тогда войны не было, понял?! - в ярости брызгал слюной Кос. - И вас еще не обрезали корешки ваши!
     - Да пошел ты, козел! - сорвался, наконец, Пчела.
     - Что ты сказал, сука?! - взревел Космос и, вырвавшись из рук Фила, бросился к Пчеле.
     Тот кинулся ему навстречу, они сцепились и покатились кубарем по пыльному бетонному полу.
     - Сука! Тварь! Падла! - рычали они, осыпая друг друга градом ударов.
     К ним мгновенно подлетел Фил, схватил одного, отпихнул другого... Но разнять их оказалось не так-то просто. Только влепив обоим по увесистой оплеухе, он добился своего. Кос и Пчела разлетелись в разные стороны, тут же вскочили, готовые снова ринуться в бой, но между ними уже стоял, набычившись, Фил и сжимал в руке "Стечкина".
     - А ну стоять! - решительно гаркнул он. - Рыпнетесь - обоих загашу!
     Пчела беззвучно выругался и, отряхиваясь на ходу, пошел к выходу. Чуть погодя двинулся и Космос - в противоположную сторону. Фил остался один, злой, растерянный и озадаченный...

***

     А в соседнем корпусе Белый проводил для своих чеченских партнеров последнюю показательную инвентаризацию. С толстенным блокнотом в руках он деловито расхаживал меж зеленых ящиков с оружием. Их услужливо открывал Петрович, ординарец Володи Каверина. Чеченцы дотошно осматривали товар, делая пометки в своих бумагах.
     - Значит, так... - рассказывал Белый. - Здесь у нас только образцы, основная часть товара уже в вагонах. Ну вот, тут ПКМ, РПГ - четыреста ящиков всего, к ним прилагаются коробки с патронами на сто и на двести пятьдесят штук...
     - На сто будет удобней, - негромко заметил кавказец постарше, Исмаил.
     - Хорошо, - кивнул Белов, отмечая это в своем кондуите. - Идем дальше. Здесь акаэмы - семь-шестьдесят два и пять-сорок пять...
     Второй чеченец, Ваха, достал из ящика диковинный карабин с оптическим прицелом. Восхищенно цокая языком, он приложил оружие прикладом к плечу и заглянул в прицел.
     - Эти уродцы - "Винторезы", - пояснил Белый. - Патроны к ним: СП-5, СП-7 - выбирайте...
     - СП-5, - буркнул Исмаил.
     - Договорились... - Белов снова черкнул что-то в блокнот. - Здесь у нас мины - противопехотные, противотанковые... Гранаты - Ф-1, РГД...
     - РПГ посмотрим? - предложил Исмаил.
     - Пожалуйста... - Белый сам открыл ящики вытащил оттуда трубу гранатомета. - РПГ-7, триста штук, к ним еще - девятьсот выстрелов...
     - Ну-ка, ну-ка... - Ваха взял у него гранатомет, зарядил выстрелом и ловко вскинул его на плечо.
     Вдруг откуда-то сверху загрохотал густой Левитановский баритон:
     - Привет героическим борцам за независимость! Поздравляю всех с днем рождения генерала Ермолова!
     Все разом вскинули головы - на железном мостике, перекинутом через цех под самым потолком, стоял Космос и издевательски хохотал. До него было далеко, метров пятьдесят, но, несмотря на это, было совершенно очевидно - он опять переборщил с коксом.
     Каверин встревоженно переглянулся с Беловым.
     Исмаил опустил голову и негромко выругался на своем гортанном языке.
     - Саша, убери торчка, - тихо попросил Ваха. - А то я ему нос отрежу.
     - Кос, иди сюда, - совершенно спокойно позвал друга Белый.
     - Уан момент, сэр! - продолжая ерничать, тот взял под козырек и исчез в дверном проеме под потолком.
     - Хорошее железо, - одобрительно покачал головой Исмаил. - эрпэгэшек бы побольше...
     - Сделаем, - сдержанно пообещал Белый. - Ну, вот вроде и все...
     - Как все? - задрал свои белесые брови Каверин.
     - А, ну да, конечно... - Белов заглянул в свои записи и добавил:
     - Еще десантных АКСУ три тысячи единиц с выстрелами.
     Ваха записал в блокнот новые сведения. Каверин суетливо заглянул в лицо старшему чеченцу:
     - Исмаил, ты там узнай, может, они готовы бэтээры принять? А мы их здесь проведем, как металлолом, да, Александр? - он юлой развернулся к Белому.
     - Вообще-то можно, почему бы и нет? - пожал плечами тот.
     - Эх, большое дело! - улыбнулся Ваха. - Надо бы по шампанскому за первую партию, а?
     - Э, нет, дорогой, рано... - мелко захихикал Каверин. - Вот дойдет груз до места, там его примут - вот тогда и по шампанскому, и по вискарю с текилой можно будет.
     - Да, кстати, насчет маршрута... - Белов раскинул на ящике карту, чеченцы тут же склонились к ней. - Груз пойдет по каспийской схеме - вот так примерно. После границы за него отвечает Володя. Поэтому, Исмаил, вам с ним сейчас надо уточнить график движения по дням... Громко лязгнула железная дверь.
     - Добрым людям - добрый вечер... - с шутовским поклоном из нее вывалился Космос.
     - Я сейчас, - кивнул Белый гостям.
     Он схватил вяло упирающегося приятеля за локоть и поволок по складскому коридору к выходу.
     - Ты что, Сань? Ну что ты, а? Давай только без рук... - беспомощно бормотал тот.
     Вытащив Космоса на улицу, Белов резко развернул его лицом к себе и оттолкнул к складской стене.
     - Ты что сюда приперся?! - напустился он на пошатывающегося друга. - Тебе кто разрешил?!
     - А что такого? - Космос уставился на Белова мутным, почти невменяемым взглядом. - Я чисто хотел с пацанами потрещать... И вообще, это же моя тема, ты забыл?
     - Какая твоя тема?! - еще пуще взъярился Белый. - Кос, ты мелкий, бесполезный наркоша! Ты за полгода в хлам превратился! Какая тебе еще тема?! Я скоро тебя вообще из движения выключу!
     Космос подался вперед, и его бледная, перекошенная физиономия с полубезумными глазами оказалась в сантиметре от лица Саши.
     - Как это выключишь, а? - усмехнулся он. Из его разбитой нижней губы сочилась кровь. - Физически?
     Отстранившись, Белый схватил его за плечи и что было сил встряхнул.
     - Морально! - рявкнул он. - А сейчас - марш в машину и убирайся отсюда на хрен! Еще раз сунешься к людям, я тебе лично голову оторву! Все, повторять не буду!!!
     Он резко повернулся и скрылся за складской дверью.
     Космос, покачиваясь на нетвердых ногах, угрюмо смотрел ему вслед. Потом сплюнул вязкой, тягучей слюной, выставил в сторону двери оттопыренный средний палец и гаркнул:
     - Фак ю, Санек!!!

XXIII

     Сразу после удачно проведенной "инвентаризации" Каверин поехал в баню. Он вообще любил попариться и считал русскую баню едва ли не лучшим средством для снятия стресса. Как раз сейчас ему хотелось расслабиться - перед ревизией заказчиков Володя изрядно перенервничал. Уж ему-то было прекрасно известно отношение Белого к проекту "Привет, оружие!", поэтому он не без основания опасался каких-либо неожиданных фортелей с его стороны.
     Но все, к счастью, прошло гладко, если только не считать небольшого инцидента с обнюхавшимся Космосом. Впрочем, Каверин решил, что и это неплохо - пусть чеченцы лишний раз полюбуются, какой сброд работает у Белого.
     После нескольких заходов в парную Володя, закутавшись в простыню, вальяжно развалился в кресле. Блаженно щурясь, он наблюдал, как его подручный жадно хлебал пиво с креветками.
     - Нет, я все-таки не понял, нам-то за каким хреном туда переться? - насосавшись пива, Петрович снова принялся канючить. Отправляться в воюющую Чечню ему не хотелось ужасно.
     - Ехать надо обязательно, потому как я за кавказскую часть маршрута башкой отвечаю, - терпеливо втолковывал ему Каверин. - И не перед кем-нибудь - перед князьями горных тейпов, понял?
     - Князья... - уважительно протянул Петрович. - Я помню, в школе про феодалов проходили - мне нравилось.
     - А ты думал! Большие люди, - ухмыльнулся Володя. - Их предки - полулюди, полуволки - тысячи лет назад из Ичкерийского леса спустились...
     - Во как...
     - Да, Петрович... И нам с ними работать... Мы один раз груз нормально проведем - считай, что они наши друзья. Это раз. Пройдем по маршруту - замкнем всю схему транзита на себя. Все, после этого Белый нам уже не нужен. Это два. Так? Так! - Каверин не столько обращался к приятелю, сколько рассуждал сам с собой. - Короче, Белого - в аут, и канал - наш! Ну, и как тебе план?
     Петрович задумчиво почесал затылок.
     - Ну так это... опасно же... - промямлил он.
     - Эх, милай! Волков бояться - в лес не ходить! - с издевкой захохотал Каверин. А отсмеявшись, решительно встал и скомандовал:
     - Вот что, а поехали-ка в казино. Что-то мне перед отъездом нервишки охота пощекотать...
     - Вот это дело! - расплылся в улыбке Петрович.

XXIV

     Сегодня Фил опять потерял Сашу. В последнее время с Белым творилось неладное - он пил по-черному, едва ли не каждый день. Причем предпочитал делать это в гордом одиночестве, без сдерживающего фактора в лице неотлучного и строгого Фила. Допускать этого, понятное дело, было нельзя - в пьяном угаре Белый мог наворотить черт знает чего. Но каждый вечер Белов старался улизнуть из-под опеки своего телохранителя, и иногда, как сегодня, ему это удавалось. Тогда Филу приходилось садиться на телефон и обзванивать все его многочисленные любимые точки. Сегодня Фил нашел его в казино, и нашел довольно поздно - Саша вполне мог уже набраться.
     Фил выскочил из машины и бросил распахнувшему перед ним дверь громиле-швейцару:
     - Саша где?
     - Наверху, в ВИП-зале! - вытянувшись в струнку, отрапортовал тот.
     Фил пулей взлетел на второй этаж и сразу увидел за столом с рулеткой Белова. Ему хватило одного наметанного взгляда, чтобы понять, что его худшие предположения, увы, полностью подтвердились. Его друг был опять пьян в дым. Фил беззвучно чертыхнулся и поспешил к нему.
     В это время Белый с угрюмой решительностью двинул вперед целую груду лежавших перед ним разноцветных фишек.
     - Еще раз на "зеро". Вот это вот все... - он откинулся на спинку и махнул крупье. - Давай, крути...
     - Сколько здесь? - спросил из-за его спины подоспевший Фил.
     - Примерно пятьдесят тысяч, - невозмутимо ответил вышколенный крупье.
     - Сколько?! - присвистнул Фил и потянулся к горе фишек. - Э, командир, да он просто ошибся в нулях. Я его забираю.
     - Фил, ты что? - схватил его за руку Белый. - Кончай, е-мое... А ты давай, крути... - кивнул он крупье.
     - Ну ладно, последний раз, - согласился Фил, присаживаясь рядом с другом.
     Колесо рулетки завертелось, крупье метнул серебристый шарик. Поскакав по ячейкам, шарик остановился.
     - Тридцать три, черное, - возвестил крупье. Белый безразлично кивнул и принялся шарить по карманам. Они были пусты.
     - У меня еще часы есть, "Радо":.. - он попытался расстегнуть ремешок. - С брюликами, пятьдесят штук стоят...
     - Все-все, завязывай! - Фил вскочил и выдернул Белова из кресла. - Они не берут часы, пойдем...
     - Что это у вас за правила, ребята? - вяло возмутился Саша и повернулся к другу. - Фил, дай взаймы, на чай ему...
     Фил бросил на стол скомканную стодолларовую бумажку, подхватил Белова под локоть и почти силой оттащил от стола. В холле он усадил Сашу на диван под пышной пальмой. Рядом в золоченой клетке сидел огромный цветастый попугай. Он покосился круглым глазом на пьяного и возмущенно зацокал.
     - Братуха, хорош бухать уже! - сердито ворчал и Фил. - Просандалил, наверное, штук сто, да?! Завтра же будешь жалеть! На-ка вот, нюхни...
     Он вытащил из кармана клочок ваты и флакон с нашатырным спиртом - с ними он в последнее время не расставался. Сноровисто плеснув на ватку из пузырька, Фил сунул ее под нос Саше.
     Белый жалобно вздыхал и охал, мотал головой, но все-таки послушно нюхал ватку.
     - Давай, давай - в себя придешь! - подбадривал его друг.
     - Фил, ну ты садист, блин! - простонал Белов, мотая головой. - Вот сам бы понюхал! - посчитав процедуру законченной, он решительно отпихнул руку друга.
     Фил повертел в руке ватку, не зная, куда ее деть, и попытался засунуть ее меж прутьев клетки.
     - Ты что Фил, не обижай птичку! - Белый вскинулся и оттолкнул его руку. - Птичка, она же... А как вас зовут, птичка?
     Он наклонился к попугаю - тот отпрянул в дальний угол клетки, громко и разгневанно застрекотав. Саша повернулся к другу и приложил руку к груди:
     - Вот я тебе честно скажу, Фил, - птичку мне жалко. А человека мне не жалко! - Белов отчаянно помотал головой. - Потому что человек - тварь! Мне для человека даже пули не жалко. А птичка летает себе в небе... и мне ее жалко, понимаешь? - в его глазах блеснули пьяные слезы. - Потому что птичка - божье создание, ты понимаешь меня, Фил?
     - Понимаю, как не понять! Ну ты как, получше?
     - Нормально... А давай ее выпустим, а? - вдруг загорелся нелепой идеей Белов. - Пусть себе летает!
     - Нельзя, Сань, пойдем... - Фил помог другу подняться и направил его к лестнице на первый этаж.
     Спускаясь по ней, Белый оступился и непременно загремел бы вниз, если б не мгновенно подхватившая его рука Фила.
     - Братуха, ты в порядке? - озабоченно спросил он.
     - Нормально... - снова кивнул Белый.
     - Ну все, тогда поехали.
     - Куда?
     - Что значит - "куда"? Домой.
     - Ты что? Как это домой? Теофило, что это вообще за дела?! - принялся возмущаться Белый. - Ты что это мною командуешь?!
     - Сань, да с чего ты взял? - сделал недоуменное лицо друг. - Ты же сам сказал: "Едем домой".
     - Я сказал? Точно? Ты не лепишь? - недоверчиво прищурился Белый и погрозил другу пальцем. - Смотри, Фил, если обманываешь, я... Я тебя породил, я тебя и убью...
     - Убьешь, убьешь... Все, Сань, правда - хорош бухать!
     - Да, я тоже так считаю... - немедленно согласился Белов. - Сейчас вот только в бар зайдем...
     - Сань, если в бар, - то только чай или кофе! - решительно возразил Фил, не выпуская из руки локоть Белова.
     - Точно! Чай или кофе! - энергично кивнул Саша.
     Тут Фила сзади кто-то окликнул:
     - Валера, Валера!
     Он машинально обернулся. Белый тут же воспользовался моментом, высвободил свой локоть и решительно двинул к бару, на ходу сигналя бармену поднятым пальцем:
     - Пятьдесят виски!
     А к Филу, приветливо помахивая рукой, приближался лощеный молодой мужчина в шикарном костюме. С ним была эффектная стройная блондинка в длинном облегающем платье.
     - Сань, я сейчас, - бросил Фил в спину Белова и повернулся к своим знакомым. - Ну, здравствуй, господин Кордон...
     - Валера, рад тебя видеть! - мужчина притянул Фила к себе и поцеловал его в щеку. Тот слегка поморщился - о нетрадиционной сексуальной ориентации Кордона в среде киношников знали все.
     - Привет, Анют, хорошо выглядишь, - кивнул Фил и девушке.
     - Стараюсь... - лениво улыбнулась она.
     - Поиграть пришли? Что, лишние деньги завелись? - Фил едва заметно усмехнулся: Кордон должен был ему кругленькую сумму за трюки в его фильме, но рассчитываться не торопился, говорил - нет денег.
     Белов, получив в баре свое виски, обернулся к Филу. Заметив его взгляд, Кордон приветственно улыбнулся.
     - Да нет... Валер, познакомь меня с Александром, - Кордон кивнул ему за спину.
     - Знаешь, не вовремя... - немного смущаясь, пробормотал Фил. - А что - очень надо?
     Тут к ним, пошатываясь, подошел Белый. Фил приобнял друга за спину и решительно отобрал у него стакан.
     - Братух, мы же договорились! - укоризненно нахмурился он и повернулся к Кордону. - Ну вот, знакомьтесь. Это - Александр. А это Андрей Кордон, акула шоу-бизнеса.
     - Саша, кит-убийца, - без тени улыбки представился Белый.
     Кордон вежливо рассмеялся, демонстрируя, что шутка оценена по достоинству. Белов пожал его узкую и тонкую ладонь.
     - А это Аня, восходящая звезда кинематографа...
     Белов перевел глаза на девушку, с игривой полуулыбкой встретившей его мрачный взгляд.
     - А вы? Вы тоже хищница? - грустно спросил Саша.
     - Я? - кокетливо засмеялась девушка и медленно покачала головой. - Нет, я - млекопитающее...
     - Млеко? - Белый удивленно приподнял брови и вдруг широким жестом указал за свободный столик. - Присядем!
     Приглашение в его устах прозвучало как приказ...

***

     В ту же минуту в дверях зала появились Каверин с Петровичем. Володя был возбужден, он широко улыбался и то и дело энергично потирал руки.
     - Эх, чувствую, выиграю сегодня! - он чувствительно двинул приятеля локтем в бок. - Ох, выиграю!
     - Может, перекусим сперва? - предложил Петрович, никогда не упускавший случая позаботиться о своем довольно объемистом брюшке.
     - Это дело, - легко согласился Каверин. - Что-нибудь такого... из морепродуктов, да?
     Они двинулись через зал, забирая правее - там было несколько свободных столиков, - и оставив за спиной стол, вокруг которого расселись Белов с компанией...
     Общий разговор повел бойкий на язык Кордон.
     - Да, казино... - продюсер, слегка покачивая головой, окинул взглядом зал. - Знаете, Саша, Москва в этом смысле удивительный город. Вот, скажем, в Вегасе - кто там в казино ходит? Какие-то старухи, японцы, провинциалы из Оклахомы, ковбои... - словом, всякий сброд! А здесь - вы только взгляните! - цвет генофонда, понимаете? Наиболее жизнеспособные особи...
     Белов, казалось, совершенно не слушал его разглагольствований. С откровенно блудливой улыбочкой он неотрывно смотрел на Анну. Та отвечала ему подобным же взглядом - и даже, пожалуй, еще более бесстыдным.
     - А я тут как-то "В мире животных" смотрел. Так там сказали, что Дарвин везде не прав... - не без язвительности заметил Саша Кордону, на секунду прервав свою игру в гляделки...

***

     Усевшись за стол, Петрович кивнул куда-то за спину.
     - Белов здесь, видел?
     - Угу... - не повернув головы, мрачно ответил Каверин.
     От его прекрасного настроения не осталось и следа. Володя хорошо знал, каким непредсказуемым может оказаться его партнер во хмелю. Вот почему сейчас ему хотелось только одного - чтобы Белый его не заметил...

***

     Но Саша его заметил. Он оборвал себя на полуслове, игривая улыбка на его лице тут же сменилась выражением угрюмой решительности. С грохотом отодвинув кресло, Белый поднялся и коротко буркнул:
     - Я ненадолго...
     Фил взглянул вслед другу. Он шел ровно и подчеркнуто неторопливо, низко опустив голову. Сомнений не было - конечной целью его маршрута был столик, за которым устроились Каверин со своим нукером.
     - Тоже вон особи... - вполголоса недобро пробормотал Фил. - А уж какие, блин, жизнеспособные!
     На секунду ему стадо тревожно. Впрочем, в последнее время никаких трений между Белым и бывшим ментом не наблюдалось, так что формальных поводов для беспокойства у него вроде бы не было. Помедлив, Фил повернулся к продюсеру.
     - Ну ладно, черт с ним, с Дарвином! Кордон, ты когда деньги отдашь?
     - Валера, ну неужели ты подставишь меня под стволы из-за каких-то ста штук гринов? - лениво ответил тот, наблюдая через голову Фила - к кому это направился Белый. Туда же неотрывно смотрела и его подружка...

***

     А Белов уже стоял за спиной Петровича.
     - Какие люди! Одними дорожками ходим, Саша! - разведя руками, Каверин изобразил радушную улыбку.
     Белов ответил ему тяжелым, исподлобья, взглядом. Ломать комедию он явно не собирался. Саша положил руку на плечо Каверинского подручного.
     - Слышь, будь другом, пойди погуляй куда-нибудь, нам с Володей потолковать надо.
     - Тогда я пойду поиграю, - с готовностью выскочил из кресла Петрович.
     Только Белый занял его место, как к ним подошла официантка. Она выставила на стол ведерко с шампанским и две порции виски. Саша тут же одним махом опрокинул стакан Петровича и попросил:
     - Повтори сразу, а?
     Глядя на него, Каверин тоже залпом выпил свой виски и тоже крикнул вслед удаляющейся официантке:
     - И еще одну!
     Поединок начался. Навалившись на стол, Белый наклонился к Каверину.
     - Ну что, поговорим за жизнь, Владимир Евгеньич? - мрачно предложил он.
     Каверин молчал. Меньше всего на свете ему хотелось сейчас вести разговоры по душам с человеком, которого он искренне ненавидел.
     - Ты почему ворам не дал меня грохнуть? - задал первый из мучивших его вопросов Белов.
     - А тебе зачем это знать? - усмехнулся Володя. - Дышишь и радуйся...
     - Я понять хочу. Тревожусь, когда что-то не понимаю.
     - Ну, милый, ты еще столько не понимаешь! - Каверин снова усмехнулся, на сей раз - с откровенной издевкой.
     Белый скрипнул зубами, но сдержался:
     - А ты просвети, - предложил он. Бывший мент на секунду задумался, низко опустив свою лобастую голову с обширными залысинами. Потом поднял глаза на Белова. Сейчас Саша совсем не был похож на пьяного, скорее он выглядел человеком, смертельно уставшим от всего на свете.
     - Ну ладно... Как говорится - стволы под стол, карты на стол, - без тени улыбки пошутил Володя. - В восемьдесят девятом пистолет тебе подложили по моей наводке.
     - Во как! - не сдержал удивления Белов. - То есть получается - ты знал, что это не я братца твоего Муху завалил?
     Сжав зубы, Каверин кивнул.
     - А кто ж тогда?
     - Понятия не имею, - повел плечом Володя.
     - А что же ты это дело на меня-то повесил?
     Каверин взглянул на невозмутимого Белова и раздельно, с ледяной яростью отчеканил:
     - Потому что ты наглый сучий потрох, который думает, что круче всех на свете и на всех остальных кладет с прибором.
     - Нет, Володенька, - медленно покачал головой Белый и ткнул в собеседника пальцем. - Сучий потрох - это ты! Теперь понятно, почему тебя из органов поперли...
     - А вот это вообще больная тема... - от злости Каверин с маху припечатал кулаком колено. - Я же лучшим сыскарем был! Я пахал как папа Карло! Сейчас бы я уже полканом был, не меньше! Но ты, сучонок, встал у меня на дороге, как бревно, как шлагбаум!
     Лицо взбешенного Владимира Евгеньевича пошло красными пятнами. Он больше не скрывал душившей его злобы. Каверин подался вперед и, брызгая слюной, обрушил на Белова всю свою многолетнюю ненависть.
     - Это из-за тебя я потерял свое дело, из-за тебя кручусь среди отребья, которое ненавижу! Но зато сейчас ты - такой умный, такой крутой - работаешь на меня! И будешь работать! Как миленький, как паинька работать будешь! Пока я не скажу мясникам - фас, порвите эту суку! И никуда ты не денешься, потому что за мной теперь - государство и спецслужбы. Я понятно излагаю?!
     На скулах Белова играли желваки. Он с трудом оторвался от пылавших исступленной ненавистью маленьких глазок Каверина. Его растерянно блуждающий взгляд наткнулся на ведерко со льдом - из него торчало обтянутое золоченой фольгой горлышко откупоренной бутылки...

***

     Анна, постоянно поглядывавшая в сторону Саши, почувствовав неладное, коснулась руки Фила:
     - Валера, там, по-моему, сейчас что-то будет.
     Фил мгновенно обернулся и успел увидеть, как вскочивший Белов с размаху обрушил на Каверинскую плешь брызнувшую осколками бутылку...
     - Н-да... Генофонд... - равнодушно покачал головой Кордон...
     Привычный к подобным инцидентам персонал казино быстро и умело разрядил ситуацию. Каверина с окровавленной головой тут же спрятали от глаз развлекающейся клиентуры в медпункте, Белову же в самой корректной форме намекнули на то, что пора бы ему, как говорится, и честь знать...
     - Александр Николаевич, вы наш постоянный клиент, и мы всегда рады вас видеть, но... - изображая глубочайшее сожаление, блеял какой-то хмыренок из администрации казино. При этом он, как плохой артист, то и дело закатывал глазенки и заламывал ручонки. - Но сегодня, в связи со случившимся... Поймите меня правильно, так неловко вас об этом просить...
     - Пошли, Фил... - Белый повернулся к другу, не удостоив администратора даже взгляда.
     Они спустились вниз, к гардеробу. Рослый охранник у дверей обиженно пробасил:
     - Александр Николаич, ну со всеми же договаривались: казино - мирная зона, без разборок…
     - Не учи ученого, - отмахнувшись, пробурчал тот. - Считай, что я Саддам Хусейн.
     - Конкретно с тобой, халдей, никто не договаривался, - походя поставил охранника на место Фил и подал Белому пальто. - Ладно, Саш, поехали.
     - Поехали... - вяло кивнул тот и послушно вдел руки в рукава пальто.
     Он обернулся назад и сквозь стеклянные двери увидел Анну. Девушка вертела в руке бокал, чуть касаясь им своих чувственных, ярко-накрашенных губ. Ее откровенный взгляд заставил Белого остановиться.
     Через секунду он решительно сбросил с плеч пальто.
     - Нет, Фил, - на его хмурое лицо вновь выползла блудливая улыбочка. - Не поехали...

XXV

     А в это время неподалеку, в каких-то двух-трех кварталах от казино, в модном ресторане прожигал жизнь Космос Юрьевич Холмогоров.
     Он был, как всегда, один. Заперся в отдельном кабинете и приступил к своей обычной программе. Сначала был кокс, потом - реки водки, потом - снова кокс...
     Потом он потребовал девок. И три полураздетые проститутки с Тверской водили хоровод, послушно распевая про маленькую елочку, которой холодно зимой... Они с откровенным страхом смотрели на своего диковатого вида клиента, дирижировавшего надкушенным бананом и пистолетом, мечтая лишь об одном - как бы поскорее отсюда убраться.
     Потом он выгнал всех и, уронив голову на стол, плакал о своей загубленной жизни... И снова был кокс - две белые дорожки, как рельсы, ведущие его поезд к пропасти. И, похоже, никуда с этих рельсов ему уже не свернуть...
     С ним перестали считаться все его знакомые, даже для друзей он стал балластом, обузой, и это доставало его больше всего. Нежели он годится только на то, чтобы быть шестеркой?
     Космос покинул ресторан под утро, когда уже начало светать. Он бешено гнал свой "мерин" по пустынным улицам, безжалостно подрезая редкие в этот час автомобили.
     Вдруг через дорогу, наперерез его машине, метнулась угольно-черная кошка. Космос, не раздумывая, ударил по тормозам. "Мерседес" остановился в метре от роковой траектории, по которой кошка перебежала дорогу. Оказавшись на другой стороне улицы, зверюшка замерла, настороженно поглядывая на остановившуюся огромную машину.
     Медленно и неуклюже Космос вылез из салона "мерседеса". Его пальцы сжимали рукоять "Стечкина".
     - Эй, ты куда рванула-то? - заплетающимся языком крикнул он кошке. - Ты вообще соображаешь, что ты делаешь, а? Ты кого тормозишь? Это же твой Господь Бог едет! Я один решаю - жить тебе на этом свете или нет! Ты поняла? Я освобождаю мир от таких гадин, как ты! - медленно подняв пистолет, он закончил надменно и торжественно:
     - А ну, признавай, тварь, Бога своего!
     Громыхнул выстрел. Кошка испуганно присела и метнулась в сторону. Снова грянул выстрел, за ним еще и еще... Несчастный зверек беспорядочно метался между всплесками жидкой мартовской грязи, поднятыми вонзавшимися в землю пулями.
     - Стоять!!! - свирепо рычал Космос, раз за разом нажимая на спусковой крючок.
     Когда магазин "Стечкина" опустел, разъяренный Космос швырнул пистолет вдогонку улизнувшей таки кошке. Следом за пистолетом полетела отборная площадная брань новоявленного "бога", но, к счастью, ни то, ни другое уже не могло причинить вреда бедному животному.
     Взбешенный Космос вернулся к брошенному прямо посреди дороги "мерину". Через секунду, пронзительно завизжав колесами, автомобиль сорвался с места, оставив после себя едкий белесый дымок жженой резины...

XXVI

     Анна встала рано. Перебравший накануне Белый совершенно не оправдал ее надежд - в постели ничего выдающегося продемонстрировать ему не удалось. Раздосадованная таким поворотом дел девушка спала плохо и проснулась рано. От дрыхнувшего без задних ног Белова исходил могучий и совершенно непереносимый смрад перегара. Анна почувствовала непреодолимое желание немедленно забраться под душ.
     "Вот тебе и Аль Каноне! - разочарованно думала она, отправляясь в ванную. - Кто бы мог подумать..."
     Там, под освежающими струями воды, к ней быстро вернулось бодрое настроение. Ведь по большому счету, она затащила Белова в свою кровать вовсе не для плотских утех. Он нужен был ей совсем для другого. Анна была убеждена - имея такого любовника, как Саша Белый, можно добиться многого в любом деле, и в кино, разумеется, тоже. В ее глазах он был огромным тысячесильным бульдозером, способным с легкостью проложить дорогу к назначенной ею цели. Вот почему в итоге расчетливая девушка решила до поры до времени закрыть глаза на отдельные недостатки своего нового приятеля и держаться за него обеими руками.
     Потряхивая влажными волосами, Анна вышла из ванной и услышала, как щелкнул замок входной двери. Ключи от ее квартиры были только у Кордона. Анна запахнула халат и шагнула в прихожую. Это и в самом деле был Андрей Кордон. Расстегивая пальто, продюсер мрачно взглянул на подругу.
     - Что, бандиты стали нравиться? Нехорошо, любимая, - покачал он головой.
     - Нехорошо изменять любимой с мужчинами, - немедленно парировала Анна. Она прислонилась к косяку, освобождая своему приятелю проход.
     Сняв пальто, Кордон бросил его на спинку кресла и по-хозяйски прошел дальше. Он был во вчерашнем костюме - видимо, эту ночь он провел вне дома.
     - Какое твое сучье дело, девушка? - равнодушным голосом осведомился он.
     - Пожалуйста, не ругайся, - поморщившись, попросила Анна.
     - Заткнись, манюрка! - повысил голос Кордон. И тут же развернувшись к хозяйке, вполне вежливо спросил:
     - Так лучше?
     Анна промолчала. Кордон удовлетворенно хмыкнул, снял с шеи бабочку и шагнул к дверям спальни. В ту же секунду они распахнулись - на пороге комнаты в одних трусах появился Белый. Он был похож на вурдалака - всклокоченный, лохматый, с помятым, одутловатым лицом и красными глазами.
     Раздирая рот, Белый протяжно зевнул и вперил в продюсера сумрачный взгляд, не предвещающий тому ничего хорошего.
     - Андрей-воробей, тебе что, в глаз дать? - почесывая грудь, сипло спросил он.
     Кордон, надо отдать ему должное, не растерялся. Мгновенно развернувшись, он живо дунул к выходу, подхватив с кресла свое пальто.
     - Аня, я позвоню, - бросил он на пороге.
     - Буду ждать... - язвительно ответила она успевшей уже захлопнуться двери.
     Анна обернулась к Саше и разразилась ехидным смешком. Белов тоже постарался улыбнуться, хотя ему-то было совсем не до смеха. Голова после вчерашнего буквально раскалывалась от тупой боли. Смущенно потирая лоб, он спросил:
     - Ань, у тебя рассола нет?
     - Найдется...
     Пока Белов плескался в ванной, Анна приготовила ему опохмелку. Она налила мутноватый рассол в изящный высокий бокал и сунула туда соломинку. Венчал композицию ломтик соленого огурца, кокетливо надетый на край бокала, на манер обычного для коктейлей лимона.
     Когда Саша, умытый и причесанный, вошел на кухню, Анна протянула ему плод своих стараний.
     - Вот умничка... - от души похвалил хозяйку Саша.
     Он вытащил соломинку, залпом осушил бокал и, не спрашивая, налил себе еще из предусмотрительно оставленной на столе литровой банки.
     Утолив первую жажду, они перебрались в гостиную. Саша с бокалом в руке развалился в кресле, Аня, свернувшись калачиком, пристроилась рядом - на диване. Народное средство начало действовать - похмельный туман в голове Белова потихоньку отступал, рассеивался.
     - Андрюха, наверное, обиделся? - повернулся он к девушке. - Как думаешь, я не переборщил?
     Анна рассмеялась и беззаботно махнула рукой - да брось, мол, нашел из-за чего беспокоиться...
     - А ты сильно от него зависишь? - спросил Белый, посасывая соломинку.
     - Ну, как тебе сказать? - пожала плечами Анна. - Две главные роли в год, на фестивали езжу, дом у него в Лос-Анджелесе... Завишу, конечно...
     Белов вздохнул.
     - А хреново, когда от кого-нибудь зависишь, да? Ань?
     - Всегда от кого-нибудь зависишь - такая жизнь... - снова пожала плечами девушка.
     Тут в спальне запиликал Сашин мобильник.
     - Блин, ну кто там еще? - недовольно буркнул он.
     - Да выключи ты его, - предложила Аня.
     - Сейчас... - Белов неохотно поднялся и прошел в спальню за телефоном. - Алло!
     Звонил Фил. Его резкий, взвинченный голос как ножом вспорол вялое, тягучее и сонливое Беловское похмелье.
     - Сань, мне только что позвонили - Космос разбился! Говорят, наглухо...
     - Как - наглухо? - пробормотал оторопевший Белов.
     - Ну как, как?! Насмерть! Вроде в грузовик воткнулся, что ли... Сань, да не знаю я ни хрена! - Фил почти кричал. - Сейчас поеду в "Склиф" - там все расскажут. Ладно, все, я перезвоню...
     Саша с трубкой в руке вернулся в гостиную.
     - Что-то случилось? - встревожилась Анна, едва взглянув на его вытянувшееся лицо.
     - Друг у меня разбился... - с трудом выговорил Белов.

XXVII

     В тягостном оцепенении Саша гнал свою машину к "Склифу". Он был подавлен, растерян, потрясен. Но сильнее всего его терзало раскаянье. Он без конца задавал себе один и тот же вопрос - почему Космос вчера оказался один? Да, в последнее время Кос опустился и стал совершенно невыносим. Но он же все равно оставался их другом! Почему же все - и сам Саша в первую очередь - от него отвернулись? Почему их друг оказался брошенным...
     Ответов не было. Вернее, они были, но признавать свою черствость и равнодушие, свою косвенную вину в гибели друга совсем не хотелось...
     Внезапно в его сознание как-то незаметно заползла подленькая, мстительная мыслишка. Ему неожиданно подумалось, что эта авария - не что иное, как возмездие. Кара за то, что Кос - пусть непреднамеренно, неосознанно, - но подставил его, Сашу, под пули людей Луки. И это из-за него, в конечном счете, умерла мама, и из-за него он вынужден сейчас гнать в Чечню оружие...
     "Стоп!!!" - оборвал себя Белов.
     Он испугался этой предательской мысли и тут же постарался ее прогнать. Контраргументы нашлись без труда - Белову было понятно, что участие Космоса в истории с оружием ничего не решало, так или иначе Введенский в паре с Лукой заставили бы его согласиться на все их условия...
     "А Космос - он ведь брат мне... Брат, братишка, братуха..." - твердил он про себя как заклинание и вдруг стал неумело, нескладно молиться.
     - Господи! - бормотал себе под нос Саша, угрюмо глядя на дорогу. - Пусть он только выживет, и, клянусь, я вытащу его из этой ямы! Я вылечу его, выбью из него кокаиновую дурь! Он будет у меня в полном порядке, обещаю тебе, Господи!

***

     Саша буквально влетел в холл больницы, быстро подошел к стойке регистратуры и склонился к окошку. Серьезная девчушка в круглых очках вопросительно вскинула голову.
     - Простите, вы не подскажете мне... - Белов замялся, не зная где ему искать Космоса - среди живых или среди мертвых.
     - А-а-а... - протянула, догадавшись, девушка. - Вы, наверное, насчет Космоса Юрьевича?
     - Да, мне сказали, что его к вам привезли...
     - Вы подождите немного, сейчас врач выйдет, он вам все подробно расскажет...
     - Врач? - не сразу дошло до Белова. - Так он жив?!
     - Ну конечно... - медсестра мягко, ободрительно улыбнулась и кивнула Белову за спину. - А вот, кстати, и доктор.
     К Белову подлетел долговязый взъерошенный парень в коротковатом, явно не по росту, белом халате.
     - Вы по поводу Холмогорова? - скороговоркой зачастил он. - Знаете, ваш друг не то что в рубашке - в пальто родился. От его машины, говорят, одни лохмотья остались, а у него всего-то три перелома...
     - Вот раз-дол-бай! - Белов расплылся в широченной улыбке и со всего маху шлепнул ладонью по стойке регистратуры - так, что девушка за стеклом вздрогнула. - А сейчас-то он где?
     - Его отец домой забрал. Я, конечно, возражал, - развел руками врач, - по идее, ему стационар нужен...
     - Какой стационар, док! - Саша рассмеялся и хлопнул парня по плечу. - По нему тюрьма плачет! Вам вообще повезло, что он тут вас всех не перестрелял! Спасибо вам, спасибо!
     Еще раз хлопнув врача по костистому плечу, Саша круто развернулся и заторопился к выходу. В дверях он на секунду остановился, вытащил из-под ворота рубашки нательный крестик и быстро прижал его к губам. Долговязый доктор переглянулся с медсестрой и покрутил длинным и тонким пальцем у виска.

XXVIII

     В то время, когда Белый ехал домой к своему покалеченному другу, Каверин с Петровичем спешили на самолет.
     Они вошли в аэропорт через служебный вход - так было ближе от машины - и теперь шагали по пустому балкону, растянувшемуся вдоль всего здания. Первым шел мрачный Каверин, за ним, с двумя дорожными сумками в руках, семенил его всегдашний помощник.
     Из-за стеклянной стены донеслось объявление:
     - Внимание. Продолжается регистрация и оформление багажа на рейс 4519 Москва-Баку...
     - Анальгина у тебя нет? - спросил Каверин.
     - Не-а... - сочувственно покачал головой Петрович.
     Морщась, Каверин осторожно потер виски. Забинтованная голова нещадно болела, к тому же Володю слегка подташнивало. Похоже, Белову вчера все-таки удалось наградить его небольшим сотрясением.
     Но куда больше, чем головная боль, его изводила не находящая выхода ненависть к Саше. Она бурлила в груди, мутила разум и рвалась наружу. Но дать ей волю Каверин пока не мог. Сначала надо было полностью пройти маршрут, замкнуть на себя все связи и контакты Белова, а уж тогда...
     - Проведем груз - я его на куски порву, - непонятно кому пообещал Каверин сквозь стиснутые зубы. - И всю семью его вырежу напрочь...
     Они подошли к двери. Каверин потянул на себя ручку и в тот же миг не него вывалился изнутри какой-то парень. Он бесцеремонно отпихнул Володю в сторону, довольно чувствительно двинув ему плечом в плечо.
     - Эй, тебе что, дороги мало? - бросил парню Петрович.
     - Да пошел ты, козел! - не взглянув в их сторону, равнодушно ответил тот. От парня разило перегаром.
     Каверин встал, как вкопанный. Он вдруг понял, кто ответит ему за вчерашнюю выходку Белова.
     - Ты что, Володь? - спросил Петрович.
     - Иди-иди, я сейчас... - он натянуто улыбнулся и, засунув руку в карман пальто, нащупал там нож.
     Дождавшись, когда приятель скроется за поворотом, Каверин повернулся назад. Его наглый обидчик курил, облокотившись на перила. Володя вышел на балкон, прикрыв за собою дверь. Через несколько секунд он снова вернулся в здание аэропорта. Еще более тщательно закрыл за собою створки дверей и перекрыл проход, пододвинув к ним урну. Затем Каверин неторопливо огляделся - его взгляд был совершенно спокоен, а на губах играла умиротворенная улыбка. Убедившись, что все тихо, он направился к стойке регистрации.
     А на балконе, с ножевой раной в печени, остался лежать тот самый хамоватый парень - несчастный козел отпущения.

XXIX

     Космосу и в самом деле невероятно повезло. Его "Мерседес" влетел под мусороуборочный "КамАЗ" так, что извлекать бедолагу из покореженной машины пришлось с помощью автогена. Все время, пока спасатели колдовали над обломками "мерса", Космос яростно матерился. Медики говорили - болевой шок, возможны серьезные повреждения внутренних органов. Но когда пострадавшего доставили в больницу и толком осмотрели, врачам пришлось немало удивиться. Выяснилось, что если не считать многочисленных ушибов и порезов, все ограничилось всего лишь тремя переломами - предплечья, ключицы и голени.
     Космосу наложили гипс, вкололи успокаивающего и отдали примчавшемуся в "Склиф" Юрию Ростиславовичу: заполучить сына членкору помогли старые "академические" связи. Отпуская пострадавшего, врачи, понятное дело, прописали ему строгий постельный режим.
     Однако, оказавшись дома, Космос и не подумал ложиться. Его нещадно ломало после вчерашнего, болели раны и ушибы, но к коксу он прикасаться не стал. Единственное, что он себе позволил, - это немного пива. Космос ждал Белова. Он предполагал, что, узнав об аварии, друзья будут его искать. Ни Фила, ни, уж тем более, Пчелу, ему видеть не хотелось совершенно, а вот с Белым Космос бы поговорил. Слишком много недосказанного накопилось между ними в последнее время.
     Космос попросил отца не пускать к нему никого кроме Саши и устроился с пивом за столом гостиной.
     Звонок в дверь прозвучал, когда Космос допивал вторую бутылку.
     - Пап, открой! - крикнул он. - Помнишь? Меня нет...
     Шаркая шлепанцами, Холмогоров-старший прошел в прихожую. Космос прислушался. Сначала лязгнул замок входной двери, потом отец сказал кому-то: "Не снимай...". Через секунду Юрий Ростиславович заглянул к сыну и коротко сообщил:
     - Саша приехал.
     Космос промолчал. В гостиную мимо Юрия Ростиславовича прошел Саша. Он обогнул стол, встал у окна и, опершись о подоконник, выжидательно посмотрел на неподвижного Космоса.
     - Саш, пиво будешь? - предложил Холмогоров-старший.
     Белов не ответил. Юрий Ростиславович покрутил в руках бутылку с пивом, которую он прихватил из кухни, и, поставив ее на стол, неловко пробормотал:
     - Ну, вы тут поговорите, а я пойду, новости посмотрю...
     Саша рассеянно кивнул. Юрий Ростиславович вышел из гостиной и прикрыл за собою дверь.
     - Мне Фил сказал, что ты насмерть хлопнулся, - мрачно признался Саша. - Я - в "Склиф"...
     - Жаль, что не насмерть, - так же мрачно перебил его Космос.
     Белов неловко топтался между столом и окном - не знал, как начать тяжелый, неприятный для обоих разговор.
     - Можно я твою ногу на пол поставлю? - спросил, наконец, Саша.
     - Рискни... - Кос вяло пошевелился, готовясь к неприятной процедуре.
     Саша аккуратно переложил загипсованную ногу Космоса на пол, придвинул табурет к столу и сел напротив друга. Поморщившись, Космос пристроил ногу поудобней и, не поднимая глаз на Белова, попытался одной рукой открыть бутылку с пивом.
     - Ты на меня не сердись, брат, - тихим и немного виноватым голосом начал Белов. - Я иногда вынужден давить, а иначе все рухнет к едрене фене. Но ты действительно хреново выглядишь. Кос, драг тебя погубит. На героин перейдешь - и все, полный звездец, пиши пропало...
     - Сань, да не в этом дело... - здоровой рукой Космос меланхолично подал ему бутылку пива. - На, открой, я не могу. Знаешь, я давно уже думал, а когда эта канитель с Чечней пошла, вообще загрузился... Ну, скажи ты мне - на хрена нам вообще все это надо?! - с болью спросил он.
     Открыв бутылку, Саша разлил пиво по бокалам.
     - Ты это о чем сейчас? - Белов сделал вид, что не понял.
     - Сань, да ты лучше меня знаешь, о чем, - Космос не спускал с него тревожных, воспаленных глаз. - Я вот раньше думал - надо всем показать, что круче меня только вареные яйца. Ну и что, показал... А дальше что? Будем своих гасить?! Сначала солдафонов наших в Чечне, а потом и друг друга... А Пчела - ему же все по барабану, он за лишнюю зеленую бумажку готов горло перегрызть!
     - А ты думаешь, мне все это нравится, что ли? - Саша исподлобья взглянул на друга. - Меня самого просто взяли и конкретно наклонили. А назад пути нет... Это же как в самолете - и выскочить нельзя, и заднего хода нет... Сел и летишь...
     - Ага, и ждешь, пока крыло не отвалится... - мрачно поддакнул Космос.
     - Вот именно. Или в гору не врежешься...
     - Или пока террористы не жахнут из "Стингера"... - ухмыльнулся Космос. Вдруг он подался вперед и пристально взглянул в глаза Белова. - А знаешь, Сань, когда мы с тобой в этот самолет-то сели? Третьего октября 89 года, на бое в Раменском, - он тяжело замолчал, пожевал губами и, наконец, сознался:
     - Муху-то ведь тогда я стрельнул...
     В гостиной повисла долгая, тягостная пауза. В памяти обоих всплыли картины того боя. Но каждый из них вспоминал его по-своему - с того места, где он тогда был...
     Саша находился в самом центре столпотворения, он вместе с Пчелой выцарапывал из схватки Фила. Муху в тот момент он не видел, да и не до Мухи ему тогда было.
     Зато его хорошо видел Космос. Муха, расталкивая дерущихся, целенаправленно продирался сквозь толпу к Саше. Его глаза горели безумным огнем мести, а в правой руке в луче прожектора сверкнуло лезвие ножа. Предупредить Сашу Космос не успевал - враг был уже в двух шагах от Белова. Мухе оставалось сделать последний шаг, он уже отвел в сторону руку для решающего удара...
     И тогда Космос рванул из-за пояса свой тэтэшник... Выстрел слился с выстрелом в воздух седого мужика, и это его спасло. Он проворно сунул пистолет за пояс и кинулся за друзьями к "Линкольну"...

***

     Саша встал и отошел к окну.
     - Сань, ты пойми, там просто другого выбора не было, - запинаясь, принялся оправдываться Космос. - Он бы тебя через секунду порезал... А не сказал я тогда тебе сразу, потому что... ну, заочковал, когда на тебя менты накатили. Сесть-то кому охота, сам понимаешь...
     Опустив голову, Космос виновато замолчал. Молчал и Белов. Он замер, прислонившись лбом к прохладному оконному стеклу, и невидящим взглядом следил за снующими внизу людьми. На его скулах катались крупные желваки.
     Они молчали об одном и том же. Ни тот, ни другой не смог бы сейчас с уверенностью утверждать - спас тогда, во время боя в Раменском, Космос своего друга или, наоборот, погубил.
     - Ну, нельзя сказать, чтобы я не догадывался... - задумчиво произнес, наконец, Белов.
     Он повернулся и взглянул на друга. Лицо Космоса покрывал узор из многочисленных ссадин и порезов, голову опоясывала повязка, чем-то напоминавшая азиатскую чалму. Сломанная правая рука была зафиксирована на отлете хитроумной подпоркой, а закованная в гипс левая нога - прямая и толстая, как березовое бревно, - была отставлена далеко в сторону.
     Довершал этот нелепый вид взгляд из-под насупленных бровей - бесконечно-виноватый, как у нашкодившего спаниеля.
     Все это показалось Белову настолько забавным, что он не смог скрыть улыбки:
     - Космос, Космос, твою мать! Чудище ты инопланетное! - с шутливой укоризной покачал он головой. - Если бы ты был моей женой, я б тебе сейчас сказал: что ж ты, сука, мне всю жизнь-то испортила?! Но ты не жена, ты брат мне, поэтому...
     Он оборвал себя на полуслове, вернулся за стол и, усевшись напротив друга, совсем другим, обыденным тоном спросил:
     - Слышь, Кос, у тебя пиво еще есть? Башка раскалывается...
     - Пап! - едва ли не радостно закричал Космос. - Пиво еще осталось?!
     А Белов еще раз окинул веселым взглядом его раскоряченную фигуру и не удержался от иронично-восхищенного:
     - Красавец!
     Холмогоров-старший зашел в гостиную, прижимая к груди с полдюжины бутылок пива. Только сейчас Белов заметил, как постарел Юрий Ростиславович. Он сильно поседел, ссутулился. Плохо выбритый, в линялой ковбойке, пузырящихся на коленях джинсах и стоптанных шлепанцах он почти ничем не напоминал того блестящего ученого и красавца-мужчину, которым он был всего каких-то пять лет назад. Саше сразу вспомнилось, что два года назад от него ушла молодая жена - сбежала за границу с каким-то не то норвежцем, не то датчанином...
     Юрий Ростиславович составил пиво на стол и неуверенно спросил:
     - Ребят, а можно я с вами посижу?
     - Ну конечно, садись, пап... - Космос потянулся за стулом.
     Белов сноровисто откупорил бутылки и разлил пиво по высоким бокалам.
     - Твое здоровье, сынок, - Юрий Ростиславович положил руку на здоровое плечо Космоса. - Ты не пугай меня больше так, да и друзей своих - тоже.
     - Это точно, - поддакнул Саша. - Меня трясло просто, пока до "Склифа" летел...
     Все трое дружно приложились к бокалам. Промокнув салфеткой рот, Юрий Ростиславович смущенно откашлялся.
     - Тут у нас акустика хорошая, я пару фраз услышал... Можно я вам расскажу притчу одну, мне ее еще году в пятьдесят восьмом рассказали, а я на всю жизнь запомнил... Две лягушки попали в кувшин с молоком. Слышали? Нет? Так вот, одна из них сказала: все, нам не выбраться, бороться бессмысленно - и утонула. Вторая сказала: ну нет, я просто так не сдамся - и всю ночь плавала, била лапками... А к утру она сбила из молока масло и выбралась. Вот так.
     Саша усмехнулся и вдруг поймал взгляд Космоса, адресованный отцу - непривычно теплый, почти ласковый. Юрий Ростиславович снова откашлялся и достал сигарету.
     - Вот такая притча, - пробормотал он и повернулся к Белову. - Саш, дай зажигалку.
     Тот запустил руку в карман пиджака. Зажигалка оказалась под какой-то плотной, в несколько раз сложенной бумагой. Без всякой задней мысли он вытащил на свет мешавшую бумагу.
.Это была карта Чечни, испещренная синими карандашными пометками.

XXX

     Прошло почти три недели. За это короткое время многое изменилось, и в первую очередь - Космос. Все его загулы остались в прошлом, он стал тише воды и ниже травы. Похоже, он отказался даже от кокса - во всяком случае, с этой дрянью его больше никто не видел.
     Космос снова стал интересоваться делами Бригады. Вот уже вторую неделю, не слишком ловко ковыляя на костылях, он каждый день приезжал в офис и со старательностью прилежного ученика вникал в новые для себя дела. О своем отношении к проекту "Привет, оружие!" он больше и не заикался. Вероятно, он задался целью доказать друзьям, да и самому себе, наверное, что крест на нем ставить еще рано. Так это было или нет, но все были искренне рады этим неожиданным переменам.
     Покончил с пьянкой и Белый. Но с ним была совсем другая история. Он на всю катушку закрутил роман с Анютой. Целыми днями он безвылазно торчал у нее дома, в конторе почти не показывался, а если и появлялся на часок-другой, то был задумчив и немногословен. Он словно размышлял над какой-то важной проблемой, но делиться своими сомнениями ни с кем не хотел.
     Такое его поведение всерьез беспокоило Фила. Он опасался, что Белов запал на эту актрисульку капитально, не на шутку. Это подозрение напрягало его по полной программе, Фил даже собирался при случае поговорить с Сашей по душам на эту щекотливую тему.
     А Пчела... Пчела был с головой занят лишь одним - чеченским проектом. Когда он думал о том, какие огромные деньжищи вложены в это предприятие, у него от волнения покрывались потом ладони. А когда он прикидывал, какую прибыль должна принести сделка, у него начинала кружиться голова.
     Сегодня был очередной сеанс связи с сопровождавшим груз Кавериным - предпоследний из запланированных. Пока все шло нормально, но чем ближе был финиш маршрута, тем сильнее возрастало напряжение в офисе Бригады.
     Вот почему сегодня у телефона в кабинете Белого собрались все четверо.
     Сам Белов и Пчела сидели за круглым столом для совещаний, на котором стоял самый обычный офисный "Панасоник". Они оба замерли в одной и той же позе мучительного ожидания - навалившись на стол, они опустили подбородки на сжатые кулаки и не сводили глаз с безмолвного аппарата.
     Чуть поодаль в кресле устроился Космос. Здоровой рукой он обхватил бюстик Сократа и рассеянно поглаживал гипсовую голову философа. Он тоже волновался и время от времени принимался по обыкновению жевать губы.
     Не волновался, казалось, только Фил. Он целиком был занят своей любимой игрушкой - новехонькой стильной "Береттой". Развалившись в кресле у входа он увлеченно разбирал пистолет, с неподдельным интересом рассматривая его механическую начинку.
     Саша скосил глаза на часы.
     - Сколько там? - спросил Пчела, доставая из пачки "Кэмела" очередную сигарету.
     - Двенадцать минут четвертого.
     - Слышь, Сань, может, мы чего перепутали? - Пчела пожевал сигарету и, так и не закурив, выплюнул ее на стол. - Может, в три часа ночи надо было?
     - С чего это?! - фыркнул Белый. - Просто наш Володя тот еще спец по спутниковой связи.
     - Да он издевается над нами, гадом буду! - убежденно произнес Фил.
     Пчела нервно забарабанил по столу. Белый хмуро взглянул в его сторону и еле заметно покачал головой - не надо.
     - Маадраж, - признался Пчела, пожав плечами. - Как-никак десять лимонов на кону!
     - Одиннадцать, - вполголоса уточнил Космос.
     - Да какая разница, - поморщился Пчела, - я округлил...
     Наконец раздался резкий звонок. Белый и Пчела вскинулись и одновременно потянулись к аппарату. Лишь в самый последний момент Пчела убрал руку и уступил право ответа Саше.
     - Алло! Алло! - почти закричал в трубку Белый.
     Оттуда доносился только завывание и треск помех...
     На другом конце страны, в чистом поле, продуваемом всеми ветрами, стояли два заляпанных весенней грязью джипа. Рядом с машинами переминались с ноги на ногу трое вооруженны) бородатых кавказцев в защитном обмундиров нии. Чуть поодаль была развернута антенна спутниковой связи. У аппаратуры с обычной телефонной трубкой в руке сидел на корточках упакованный в самый навороченный камуфляж Володя Каверин.
     Он что-то нажал на пульте радиостанции и неожиданно четко услышал Сашино алеканье.
     - Мил человек, это ты? А это я, - с нагловатой ленцой в голосе проговорил Каверин. - Ну что, груз мы ведем. Он прошел вторую точку на жэ-дэ. Все идет по плану. Прибытие на место и следующий сеанс по графику. Можешь вызывать контрагентов. Все понял? Ну, до связи.
     Не дождавшись ответа Белова, Каверин ткнул в кнопку на панели аппаратуры и зло буркнул:
     - Сука...

***

     - Сука... - положив трубку, прошипел сквозь зубы Белый.
     - Что?! - Пчела, не спускавший с него встревоженных глаз, побледнел.
     - Да нет, это так, личное, - отмахнулся Белов и невозмутимым голосом сообщил:
     - Все в порядке, завтра заказчики примут груз.
     Саша откинулся на спинку кресла и обхватил голову руками.
     - Йе-е-ес!!! - восторженно завопил Пчела. Он пробкой выскочил из кресла, размахивая кулаками, как ошалелый. - Мама родная, неужели мы сделали это?! - восхищенно простонал он.
     - Сплюнь... - хмыкнул Белов и распорядился:
     - Позвони Вахе, пусть вылетает на родину и контролирует встречу. Дай "самца"...
     Пчела кинул ему пачку "Кэмела" и бросился к телефону.
     Саша неторопливо закурил, поднялся и кивнул Филу на дверь:
     - Поехали...
     Пчела по телефону о чем-то хохотал с чеченцем и даже не заметил, как Фил с Белым вышли из кабинета. Космос, наоборот, не спускал с друзей настороженного взгляда, но спрашивать их ни о чем не стал.

XXXI

     У здания правительства - Белого Дома - было полным-полно машин. Среди них, ближе к набережной, стоял "Мерседес" Фила. На заднем сиденье машины расположился Белый.
     Он ждал возвращения друга, отправленного с небольшим, но важным поручением к Виктору Петровичу Зорину - тому самому чиновнику, знакомому Саши по теннису. Сам Белов встречаться с ним то ли опасался, то ли просто не захотел. Фила он использовал втемную - ему нужно было только из рук в руки передать чиновнику запечатанный конверт. О том, что лежит в этом конверте, Белый не обмолвился ни словом.
     К немалому удивлению Саши Фил воспринял это пустяшное поручение в штыки. Он хорошо помнил, с какой легкостью Зорин сдал Сашу после покушения, и никак не мог понять, что заставило его друга вновь обратиться к этому хмырю.
     - Саня, ну за каким хреном он тебе понадобился? - допытывался он. - Что за нужда-то такая?
     - Слушай, не грузи меня, а? - хмурился Белый. - Неужели трудно просто передать конверт? Или мне самому идти?!
     Фил вздохнул и вылез из машины.
     Вернулся он быстро, минут через двадцать. Он обогнул "Мерседес" и, открыв дверь, наклонился к Белову.
     - Сань, ну ты намекни хотя бы - что за дела? - он гармошкой наморщил лоб. - Что мутишь-то?
     - Фил, меньше знаешь - крепче спишь, - отшутился Саша. - Ты все сделал, как я говорил?
     - Да передал, передал! - поморщился Фил. - Но он же сука редкая, как ты можешь... Ты что, забыл, как этот Виктор Петрович сдал тебя с потрохами, когда...
     - Фил, любой политик - сука, - слегка раздраженно перебил его Белов. Ему, похоже, совсем не хотелось рассуждать на эту тему. - Нужно просто грамотно его развести. Так, чтобы его интересы совпали с твоими, понятно?
     - Опять философия! - с досадой махнул рукою Фил.
     - Ладно, потом все поймешь, - отрубил Белый и кивнул на водительское кресло. - Садись давай быстрее, меня люди ждут...
     Фил, недовольно покачивая головой, обошел машину и сел за руль. Больше он не произнес ни слова. Через минуту "Мерседес" тронулся с места и, плавно набирая скорость, покатил по набережной.
     А еще через час Виктор Петрович Зорин вернулся в свой кабинет - из кабинетов куда более высоких и влиятельных. Он был немного возбужден и, похоже, чрезвычайно чем-то доволен. На пороге он обернулся к секретарше и предупредил:
     - Лариса, если будет звонить Белов - скажите ему, что его вопрос решается.

XXXII

     Визит Белова в крупное агентство по торговле недвижимостью оказался непродолжительным и, судя по всему, удачным. Он плюхнулся в кожаное кресло "мерса" и подмигнул мрачному Филу.
     - Что хмурый такой, Теофило? Все пучком!
     - Куда теперь? - буркнул Фил. - К Анюте?
     - Нет, давай домой!
     У Белова были веские причины торопиться домой. То, что он сделал сегодня, могло привести к самым непредсказуемым последствиям. Причем не только для него (к этому он был готов), но и для его семьи. Олю с Ваней надо было спрятать - как можно быстрей и как можно дальше. Все было подготовлено заранее, и его посещение агентства по торговле недвижимостью стало последним аккордом. По сути, он спешил домой, чтобы проститься с женой и сыном.
     Ольга, впрочем, о планах мужа ничего не знала и встретила его довольно прохладно. Саша не мог этого не заметить, но счел за лучшее не дразнить гусей раньше времени и отправился в детскую. Он провел с сыном добрых два часа - играл в машинки, строил замок из кубиков, читал сказки... Время пролетело незаметно, и когда Оля пришла укладывать Ваню спать, Саша покинул детскую не без сожаления.
     Разговор с женой был впереди, и Белов немного нервничал. Чтобы отвлечься, он включил компьютер и запустил новую игру-стрелялку. На экране монитора появились лабиринты мрачного замка, полные отвратительных монстров. Он настолько увлекся стрельбой по чудовищам, что не сразу заметил, как в комнату зашла жена.
     Ольга пристроилась у высокого бюро и, повернувшись к нему спиной, что-то писала. Саша нажал на паузу, подошел к жене сзади и обнял ее.
     Белов собирался всего лишь подластиться к Оле, задобрить ее, чтобы она, не дай бог, не заупрямилась, когда он предложит ей уехать. Но стоило ему потеснее прижаться к жене, ощутить ее знакомое, родное тело, как он почувствовал желание. К нему примешивалось мимолетное раскаяние в своих изменах, и оттого желание становилось еще острее.
     - Ты что это, никак с супружеским долгом? - с ехидным изумлением спросила Ольга.
     - Ну типа да. А ты против? - промурлыкал ей на ушко Белов.
     Он заглянул ей через плечо. Оля мгновенно прикрыла написанное ладонью.
     - Знаешь, что там? - с улыбкой спросила она. - Предъява.
     - Та-а-ак... - с веселым недоумением протянул Саша.
     Засмеявшись, он шагнул назад и, раскинув руки, повалился на широкий диван.
     - Ну давай, предъявляй. Я слушаю.
     Оля подняла листок к глазам.
     - Я ходить буду, ничего?
     Саша с удивлением заметил, что его жена явно нервничает. Он молча кивнул, Оля откашлялась и принялась читать, расхаживая по комнате.
     - Значит так. Белов Александр Николаевич обвиняется в следующих преступлениях: "а" - пренебрегает семьей, "б" - не желает делать ремонт, "в" - заставляет пользоваться кредитными карточками, "г" - носит щетину, которая колется, "д" - трижды без уважительных причин не ночевал дома, - с каждым новым пунктом она становилась все серьезней, улыбка постепенно совершенно исчезла с ее лица. - Что ты можешь ответить по существу предъявленных обвинений? Особенно меня интересует последний пункт.
     - Это про щетину? Я побрился, - Саша демонстративно провел тыльной стороной ладони по щеке.
     - Нет, про не ночевал дома, - жена смотрела на него строго, без тени улыбки.
     - А вот это - чистой воды провокация, - помотал головой Белов. - У меня был очень трудный период, я обеспечивал безопасность семьи. Что касается...
     Оля попыталась что-то сказать, но Саша остановил ее жестом поднятой руки.
     - Минуточку! Что касается всего остального - да ради бога! Вот компенсация.
     Саша поднял стоявший у компьютера кейс и достал из него пластиковую папку с бумагами и фотографиями. Небрежно бросив документы на стол, он снова запустил игру. С экрана монитора плотоядно зарычали монстры.
     Оля села рядом и с недоверчивым видом открыла папку. Документы в ней были сплошь на английском, а на фотографиях были виды шикарной виллы в каких-то южных широтах.
     - И что все это значит? - озадаченно спросила Ольга.
     - Домик, - объяснил Белов, не отрываясь от игры. - Корт, бассейн, четыре спальни... Штат Флорида... Черт, монстров-то сколько...
     Наконец до Оли дошло - сбылась ее давняя и заветная мечта. Она не раз заводила речь с мужем о домике за границей, но каждый раз он чем-нибудь отговаривался. И вдруг - на тебе!
     - Сашка! - Оля подскочила и бросилась на мужа, заваливая его на диван.
     - Тише, Оль, ты что! Ваньку разбудишь! - довольно посмеивался он.
     Вдруг компьютер издал душераздирающий стон, сменившийся торжествующим ревом монстров. Саша приподнял голову и взглянул на экран.
     - Ну вот, меня убили!
     - Типун тебе на язык! - Оля шлепнула его по губам и тут же впилась в них долгим, жарким поцелуем.
     Белов с готовностью ответил на него, успев подумать напоследок, что его расчет оказался точным и вопрос с отправкой семьи решен, похоже, положительно.

XXXIII

     Со стороны, вероятно, Володя Каверин немного напоминал нетерпеливого влюбленного на свидании, потерявшего голову в ожидании своей ветреной пассии. Впрочем, причины для беспокойства у него были куда весомей. Вагоны с оружием были благополучно и в срок доставлены на место назначения, а получатели груза куда-то запропали.
     Погромыхивая своей амуницией, Володя мелкой рысцой пробежался вдоль состава. На бегу он крутил из стороны в сторону головой и беззвучно шевелил губами - ругался, наверное. Петрович и сидящие рядком на платформе трое мрачных бородачей-кавказцев хладнокровно поглядывали на эту суету. Добежав до последнего вагона, Каверин свернул за угол красного кирпичного пакгауза и через минуту выскочил с другой стороны здания.
     - Ну, где эти вайнахи, а?! - теряя остатки терпения, закричал он. - Дико необязательный народ!
     Петрович попытался успокоить своего шефа:
     - Мы на месте, все путем... Сейчас и клиенты приедут. Что ты дергаешься?
     - Здесь оружия на дивизию - раз! - моментально взвился Каверин. - И у меня связь с Москвой горит - два!
     Петрович ткнул носком армейского ботинка по ящичку со спутниковым телефоном.
     - Володь, так позвонить и отсюда можно...
     - С поля надо, дубина! - выкатил на него взбешенные глаза Каверин. - Сто раз уже говорил!
     Он развернулся к невозмутимым бородачам и что-то крикнул им на чеченском. В ответ все трое молча и почти синхронно покачали головами. Каверин по-бабьи всплеснул руками и возмущенно воскликнул:
     - Нет, ну это ж надо так! Через полконтинента протащить час в час, а на приемке такая лажа!
     Петрович лениво поднялся и шагнул за угол последнего вагона, предупредив шефа:
     - Володь, я пойду отолью.
     Его остановил радостный возглас Каверина:
     - Петрович, едут! Ну, слава тебе!
     Он обернулся на ходу - вдалеке по путям приближалось около десятка разномастных машин.
     - Ну вот... А я что говорил? - довольно хмыкнул Петрович.
     Он пристроился к углу вагона и начал расстегивать брюки. В этот момент в десяти шагах позади него непостижимым образом с совершенно ровного места приподнялась фигура в лохматом маскировочном костюме. Твердая и умелая рука резко, почти без замаха, метнула нож - его лезвие вонзилось под левую лопатку Петровича.
     - Е... - удивленно-растерянно выдохнул он и мягко завалился на спину.
     Возможно, еле слышный звук падения тела и насторожил бы остальных, но по ту сторону состава царило радостное и шумное оживление. Звучала громкая гортанная речь, смех, резко хлопали дверцы машин. Каверин, как эстафетная палочка, переходил из одних горячих восточных объятий в другие.
     По эту сторону состава тоже началось движение. Один за другим с земли поднимались странного вида бойцы - в косматых одеждах, с черными масками на лицах, обвешанные самым разным оружием. Повинуясь сдержанным, но красноречивым жестам своего командира, они занимали исходные позиции для атаки.
     Они ударили сразу с трех сторон, прижав огнем всю группу боевиков к кирпичной стене пакгауза. Чеченские водители рванулись к своим машинам, но с фланга тутже ударил гранатомет. Два крайних КамАЗа вспыхнули ослепительно-яркими факелами, перегородив пути отхода остальным.
     Из-под вагонов по мечущимся чеченцам длинными очередями били пулеметы. Споро, но без промахов с крыши соседнего склада работали двое снайперов. С истошными воплями "Аллах акбар!" очумевшие боевики яростно палили в ответ. Но они не видели атакующих, и потому их стрельба была абсолютно бесцельной. Один за другим чеченцы, обливаясь кровью, валились на землю.
     В невообразимом грохоте и пламени боя Каверин не потерял головы. Он сразу же попытался укрыться между вагонами, но его и там нашла пуля снайпера. Вернее, сразу три. Первая, размозжив кость, прошила левую ногу чуть ниже колена, вторая ударила в грудную пластину бронежилета, третья (видимо, контрольная) разворотила локоть правой руки.
     Володя замер. Простреленные конечности жгло так, что хотелось выть и кататься от боли. Но он не двигал ни единым мускулом своего тела - знал, что в эту самую секунду снайпер, разглядывая его в свою оптику, решает - нужен ли этому клиенту еще один контрольный выстрел или ему уже больше ничего не нужно.
     Пулеметные очереди стихли. Каверин, едва не теряя сознание от боли, понял - все кончено. Он повернул голову к пакгаузу и увидел, как люди в мохнатых маскировочных костюмах неторопливо шли вдоль состава, добивая раненых боевиков из табельных "Макаров". Медлить было нельзя. До судорог стиснув зубы, Каверин стал осторожно пробираться под вагоном.
     А в это время другие бойцы вкручивали взрыватели в лепешки противопехотных мин. Снаряженную взрывчатку они растаскивали по вагонам с оружием. Обе группы закончили со своими делами почти одновременно, в это время Каверин уже был под соседним составом. Когда каблуки армейских ботинок прогремели по гравию в трех метрах от него, Володя перестал дышать.
     А потом грянул взрыв. Вагоны с оружием разнесло в клочья, от них заполыхали чеченские машины и тоже начали подрываться, выплескивая в весеннее небо фонтаны пламени. Через пару минут остовы взорванных вагонов и развороченные взрывами машины утонули в сплошном море огня.
     Из последних сил Каверин успел отползти от злополучного пакгауза еще на несколько метров. После первого же взрыва он потерял сознание, и потому не видел, как в бушующем пламени на крохотном чеченском полустанке горели одиннадцать миллионов долларов Саши Белого.

XXXIV

     Обстановка в кабинете Белова мало отличалась от той, что была здесь несколько дней назад. Снова у телефона собрались все четверо, снова ждали звонка и снова волновались, потому что звонок, как и в прошлый раз, задерживался. Волнение достигло своего пика. Ведь сегодня был не просто последний сеанс связи с Кавериным - сегодня заказчики должны были принять груз.
     Пчела метался по кабинету. Он то нервно взлохмачивал волосы, то ежился, словно в ознобе, то принимался грызть ногти. Белов, наоборот, замер в кресле за своим письменным столом, как каменное изваяние. Он неодобрительно поглядывал на суетящегося друга и, наконец, не выдержал.
     - Пчел, не мельтеши, сядь, - негромко попросил он. - Голова закружится.
     Пчела метнул в него сердитый взгляд, но послушался. Плюхнулся на диван и, обхватив руками голову, с отчаяньем пробормотал:
     - Надо было мне с ними ехать!
     - Я тоже волнуюсь, - раздраженно шевельнул плечом Саша. - Но глупостей не говорю...
     На какое-то время в кабинете стало настолько тихо, что было отчетливо слышно тиканье настенных часов и шум машин за окнами. Было в этой тишине что-то неживое, жутковатое и совершенно непереносимое. Фил взял нарды и встряхнул доской перед сидящим рядом Космосом:
     - Давай партейку, а, Кос?
     Космос взглянул на него недоуменно и, чуть помедлив, молча кивнул. Похоже, от этой тягостной тишины ему тоже было не по себе.
     Минут двадцать было слышно только цоканье кубиков и шарканье фишек по доске. Пчела, сгорбившись и чуть покачиваясь, сидел на диване. Белов сквозь приспущенные веки следил за игрой.
     Тишину взорвал потерявший терпение Пчела. Он подскочил к Белову и вытаращил на него полубезумные глаза:
     - Ну пятнадцать минут могу понять, ну двадцать... Но, Сань, два часа задержки!
     Покосившись на него, мрачный как туча Саша промолчал. И тут на круглом столе запиликал телефон. Не офисный "Панасоник", на который должен был звонить Каверин, а Сашин мобильник. Пчела развернулся юлой и рванулся к столу. Его остановил резкий окрик Белова:
     - Я возьму!
     Отпихнув в сторону Пчелу, он схватил телефон.
     - Алло! Да, Ваха. Вот ждем... - отрывисто бросал он в трубку. Вдруг его брови резко взметнулись вверх. - Что?! Это точно?! Ладно, я перезвоню.
     На него неотрывно и встревоженно смотрели три пары глаз. Саша положил мобильник на стол, сел в свое кресло и обвел друзей диковатым взглядом.
     - Ну что? - выдохнул Пчела.
     - Груз на приемке разгрохали, - сообщил Белов и вдруг... улыбнулся.
     На его столе зазвонил телефон, и Саша тут же развернулся к нему, спрятав от друзей свою неуместную улыбку.
     - Да, Олечка... - абсолютно спокойно сказал он в трубку.
     Пчела кинулся к нему:
     - Что-о-о?!! - проревел он.
     - Минутку... - бросил Саша в трубку и, прикрыв ее ладонью, повернулся к другу. - Все, забудь - нету ничего! Прощай, оружие!
     Пчела в отчаянии уронил голову на руки, а Белов, уже не таясь, тихо и счастливо рассмеялся.
     - Что ты ржешь, Саша? - свечой взвился вверх Пчела. - Что ты ржешь? Мы на такие бабки попали!!!
     Он схватил со стола кипу бумаг и в бешенстве швырнул их к потолку. Белов засмеялся громче.
     - Да хрен с ними, Пчелкин! Что мы, бабки не отобьем, что ли?! - он снова поднес трубку к уху и ответил жене:
     - Да нет, Оль, все нормально...
     Сжав ладонями виски, Пчела сделал несколько неуверенных шагов в сторону и злобно прошипел сквозь стиснутые зубы:
     - Идиот, твою мать!
     Похоже, он о чем-то внезапно догадался.

XXXV

     В тот же день, ближе к вечеру, Белов приехал в Серебряный бор, в неприметный клуб, облюбованный для конфиденциальных встреч его партнером по теннису Виктором Петровичем Зориным. Встречаться с ним у Саши не было ни малейшего желания, но в сложившейся ситуации гарантии своей безопасности он мог получить только от Зорина. Кроме того, ему не терпелось узнать судьбу документов по Фонду. Так что, нравится не нравится, но если хочешь выбраться из кувшина - будь добр сучить лапками до последнего.
     Виктор Петрович встретил Сашу радушной улыбкой и крепким рукопожатием. В кабинете, где они находились, был сервирован стол. Зорин широким жестом пригласил гостя "перекусить, чем бог послал", но Белов отказался, суховато предложив чиновнику сразу перейти к делу. Зорин открыл портфель и положил на край стола сложенную карту Чечни с отмеченным синим карандашом маршрутом.
     - Возвращаю с благодарностью, - улыбнулся он.
     - А кто там работал? - поинтересовался Саша, засовывая карту в карман пиджака.
     - Армейский спецназ. Прошлись, как ураган, - оружие уничтожено, ни одного свидетеля... - Виктор Петрович наморщил лоб. - Я понимаю, Саша, - тебя волнует, что ты пошел против федералов...
     Белов кивнул, соглашаясь - ведь именно из-за этого он сюда и приехал.
     - Понимаешь, это одна из немногих контор, которая реально заботится о безопасности страны. А то, что ты сдал груз, объективно работает на страну. Другое дело - твои внутренние отношения с ними... Но, в любом случае, пока мы в связке, ты - неприкасаемый.
     - А мы в связке? - с неприкрытым сомнением спросил Саша.
     Он отлично понял, что хотел сказать чиновник: Контора не имеет официальных претензий к Белову, а что касается его личных трений со своим фээсбэшным куратором - тут он должен разбираться сам. Фактически Зорин снова устранился, оставил Сашу с Введенским один на один.
     Виктор Петрович пристально взглянул на Белова и с укоризной покачал головой. Порывшись в своем кейсе, Зорин протянул Саше кожаную папку с золотой монограммой.
     - Я разморозил твои бумаги по Фонду, - важно и даже слегка торжественно сообщил он. - Получишь о-о-огромные льготы по импорту!
     Саша не стал скрывать скептической усмешки.
     - Спасибо, - он взял папку и небрежно сунул ее подмышку. - Все равно надо от кого-то зависеть. А то... - он выразительно чиркнул большим пальцем по горлу, - чик - и все!
     - А ты наглец, Александр, - холодно прищурился Зорин.
     - Ладно, Виктор Петрович, - Белов протянул ему руку, - и на том спасибо.

XXXVI

     Румяное солнце скатывалось к далекой горной гряде. Его косые лучи отбрасывали на разбитый, утопающий в грязи проселок длинные тени от подернутых первой нежной зеленью тополей.
     По обочине дороги медленно и трудно ковылял изможденный и израненный Володя Каверин.
     Вид его был ужасен. Обгоревшая и растерзанная одежда болталась на нем клочьями, окровавленная правая рука висела безжизненной плетью, а левой он сжимал толстую суковатую палку, которую использовал на манер костыля. Простреленную левую ногу, обмотанную почерневшим от запекшейся крови тряпьем, он держал согнутой и двигался вперед только с помощью здоровой ноги и зажатой под мышкой палки.
     Его остановившийся, неживой взгляд был направлен вперед. Где-то там, в восьмидесяти километрах отсюда, должен был находиться блокпост федералов. Преодолеть весь этот путь в своем нынешнем состоянии Каверину вряд ли бы удалось - и он прекрасно понимал это. Каждое движение приносило ему новые страдания, с каждым шагом неумолимо таяли остатки его сил. Фактически он был обречен. И, тем не менее, он упрямо двигался вперед - туда, где только и было возможно спасение.
     Вдруг сзади послышался шум мощного мотора. Встретить на этом глухом проселке машину - это было невероятной удачей. Или неудачей - в зависимости от того, кто в ней ехал. В любом случае это был шанс. Глаза Каверина ожили, в них вспыхнула надежда. Он остановился и, не поворачиваясь к машине, выкинул в сторону руку. Низко свесив голову, он ждал - спасения или смерти.
     Обдав Володю сизым облаком выхлопных газов, рядом с ним остановился армейский бэтээр.
     - Эй, братишка, ты русский? - окликнул его с брони розовощекий молоденький сержант в защитной бандане.
     Каверин поднял на него покрытое грязью и копотью лицо.
     - Русский, русский, - прохрипел он. - Мирный житель.
     - И откуда ты такой? - подозрительно спросил строгий военный постарше - видимо, офицер.
     - Восстал из ада, - мрачно ответил Володя и, против воли своей, неожиданно взмолился:
     - В больничку бы мне, братцы...
     - Ну давай, прыгай... - кивнул офицер. Тут же с бэтээра к раненому спрыгнули двое солдат, а сверху, с брони, протянулось сразу несколько ладоней. Каверин сделал последний шаг и, отбросив палку, цепко схватился за первую попавшуюся руку. Его мигом втащили наверх. Истерзанное тело пронзил разряд невыносимой боли, но Володя не издал ни звука. Он улыбался.
     "От боли скалится..." - подумал, глядя на него, розовощекий сержант. Но это действительно была улыбка. Каверин улыбался, потому что знал - теперь он выживет. А значит - отомстит.

XXXVII

     Ровный, однообразный гул двигателей огромного "Боинга" навевал сон. Первым сморило Ваню, мальчик прижался к боку матери и крепко уснул. А вскоре задремала и Ольга.
     Сон ее был светел и безмятежен. Ей снились пальмы на берегу лазурного теплого моря, залитый солнечным светом широкий пляж и утопающий в тропической зелени ослепительно-белый двухэтажный дом. Это был ее дом, и именно туда нес ее с Ваней могучий "Боинг".
     Проснулась Оля оттого, что кто-то осторожно коснулся ее плеча. Она открыла глаза - над нею склонилась стюардесса.
     - Пристегнитесь, пожалуйста, - попросила девушка.
     - Что, мы уже прилетели? - удивилась Ольга.
     - Пока нет, - стюардесса вежливо улыбнулась и пояснила:
     - Это Шеннон, Ирландия. Здесь мы дозаправимся и потом уже сядем в Кеннеди.
     Оля кивнула:
     - Понятно...
     Стюардесса отправилась по проходу меж кресел дальше, а Оля, застегнув ремень, вспомнила яркие картины прерванного сна. Она достала из сумочки свой новый паспорт с вложенным в него стопочкой фотографий дома во Флориде - было любопытно сравнить увиденное во сне с реальными видами. К ее удивлению, совпадение было почти полным.
     Перебрав фотографии, Оля открыла синий паспорт с большим, замысловатым гербом на обложке и надписью Republica de Costa Rica. На первой странице документа, рядом с ее фотографией, значилось новое Олино имя - Maria Pereira.
     - Гражданка Коста-Рики Мария Перейра, - с улыбкой прошептала она и фыркнула:
     - Дикость какая!
     Ольга закрыла паспорт и задумчиво посмотрела в иллюминатор.
     Она до сих пор не могла взять в толк, для чего Саша затеял эту сомнительную комбинацию с коста-риканским паспортом. Ей он сказал, что так было нужно для простоты оформления документов на дом и сокращения налогов, но его объяснения звучали не слишком убедительно. Что-то здесь было неладно. Какое-то время она еще думала над этим, но тут самолет стал заходить на посадку, Оля стала будить сына и выкинула навязчивые мысли из головы.
     Ей все равно было не понять логику действий Белова, потому что Оля считала, что муж отправил их с Ваней на отдых. На самом же деле он их прятал!

***

     Из Шереметьева Фил отвез Белова в тихий переулок неподалеку от Никитских ворот.
     - Как думаешь, долго еще? - взглянув на часы, спросил Фил.
     Саша невозмутимо пожал плечами:
     - Не знаю. Час. Или два. Или три.
     Фил откинулся на сиденье и протяжно зевнул.
     - Н-да. А кого ждем-то, Анюту? - Фил хорошо понимал, что задает дурацкий вопрос. Просто он решил, что сейчас самое время выяснить - насколько крепко Саша запал на эту смазливую и расчетливую стервочку.
     Саша, поглядывая вдоль переулка, отрицательно помотал головой.
     - А ты как с ней вообще, серьезно? - с деланным безразличием спросил Фил.
     - Кончай, ты что! - удивленно повернулся к нему Белов. - Это ж я так, для разнообразия. Я Ольку мою люблю. Уже... сколько? Уже шесть лет, прикинь, а?
     - А я Томку - пять... - Фил бесхитростно улыбнулся. - А я вообще-то сперва подумал, что ты Ольгу просто сплавил по-хитрому.
     - Да нет, это я для страховки, - объяснил Саша. - Пусть поживет там, пока все устаканится. Макс встретит, проследит...
     На противоположной стороне переулка остановилась черная "Ауди". Из машины вышел Введенский, он открыл заднюю дверцу и достал большую коробку с красивой и нарядной куклой.
     Заметивший его Белов мгновенно подобрался, как хищник перед прыжком.
     - Это он? - тихо спросил Фил.
     Саша сосредоточенно кивнул и выдохнул:
     - Ну, я пошел...
     - Ни пуха, - Фил понятия не имел, что за мужик вылез из черной "Ауди", но очевидное волнение друга передалось и ему.
     - К черту, - буркнул Саша и открыл дверь машины.
     Он шагнул на тротуар и окликнул Введенского, уже набиравшего код на двери подъезда.
     - Игорь Леонидович!
     Тот обернулся и с удивлением взглянул на добродушно улыбавшегося Белова.
     - Это вы? - он быстро осмотрелся по сторонам и сухо спросил:
     - Как адрес мой вычислили?
     - Обычные оперативные мероприятия, - развел руками Белов.
     - Странно все-таки, что вы еще дышите, - скривил губы в усмешке Игорь Леонидович.
     - И даже здоров как бык, тьфу-тьфу-тьфу... - Саша старательно поплевал через левое плечо. - Дочке? - он кивнул на куклу в руках фээсбэшника и вполне дружелюбно сообщил:
     - А у меня сын...
     - Что вы хотите? - холодно спросил Введенский, вести светскую беседу с Беловым он явно не собирался.
     Саша понял - разговора по душам не получится. Отбросив дипломатические хитрости, он ответил прямо и честно:
     - Я хочу нормализовать наши взаимоотношения, Игорь Леонидович. Я считаю, что выступил стопроцентно на вашей стороне, на стороне государства.
     - Хотите откровенно? - после короткой паузы ответил Введенский. - Сейчас никто не знает, где эта сторона... Я лично вам не враг, но гарантий сегодня не дает никто и никому. Вы меня понимаете?
     - Понимаю, - кивнул Белов.
     - Ну вот и будьте здоровы, Александр Николаевич. Если удастся, конечно...
     В его голосе совсем не было угрозы - это Белов определил безошибочно. Вот почему он без раздумий пожал протянутую на прощанье руку Введенского. Фээсбэшник перехватил поудобней коробку с куклой и шагнул к подъезду.
     - Государство - это мы, Игорь Леонидович, - негромко сказал ему вслед Саша, - Мы с вами, вот в чем дело...
     Введенский, не оборачиваясь, поднял руку.
     - Счастливо!
     Помедлив, Саша вернулся к машине. Взбудораженный Фил распахнул навстречу ему дверцу.
     - Сань, Сань, только что по радио передали - Влада Листьева грохнули...
     Белов тяжело опустился в мягкое кресло "Мерседеса" и, растерянно покачивая головой, пробормотал:
     - Мама дорогая, весело в России живется... Ох, весело...

Часть 3
КОМА

XXXVIII

     Квадратные железобетонные колонны подпирали низкий серый потолок. Откуда-то сверху водопадом сыпались искры электросварки. По шаткой, кое-как сваренной из обрезков арматуры лестнице в пустующий цех недостроенного завода спустился средневековый рыцарь в сверкающих доспехах и длинном серебристом плаще.
     Он был насторожен и мрачен. Его закованная в сталь рука лежала на рукоятке меча. Осмотревшись по сторонам, он двинулся вперед. Вдруг из-за колонны выскочил другой рыцарь - в алом плаще и тяжелом шлеме, целиком закрывающем голову.
     С утробным рыком он обрушил на непокрытую голову Серебряного рыцаря тяжелый двуручный меч. Но его удар цели не достиг. В последний момент соперник умело ушел от смертельной угрозы - он мгновенно отскочил в сторону, выдернув из ножен свой кривой сарацинский меч.
     В гулкой пустоте цеха зазвенела сталь скрещенных клинков. Рыцарь в шлеме наседал, но все его невероятной силы удары встречал меч противника. Мощи соперника Серебряный рыцарь противопоставил ловкость и сноровку - он больше двигался и лучше владел своим оружием. С каждой секундой боя его превосходство становилось все очевидней.
     Вскоре инициатива полностью перешла к Серебряному рыцарю - теперь уже он теснил врага, обрушивая на него град мощных ударов. С трудом отбиваясь от них, Алый рыцарь пятился назад - к низкому парапету, ограждавшему глубокий бетонный котлован.
     И вот, наконец, удар кривого меча Серебряного рыцаря достиг цели - от этого удара похожий на кастрюлю шлем слетел с головы его противника, а сам Алый рыцарь, дыша как загнанный конь, пал на колени у самого парапета. Длинноволосый Серебряный рыцарь занес меч над головой поверженного врага.
     - Стоп! Замерли! Замена - быстро! - прогремел усиленный мегафоном голос режиссера.
     Фил, а в роли Алого рыцаря был именно он, тяжело поднялся с колен. На его место ассистенты быстро пристроили его двойника - точный муляж рыцаря с бутафорской головой Фила: сходство было поразительное.
     - Готово! - ассистенты отбежали в сторону.
     - Приготовились! - раздался голос режиссера. - Камера! Мотор!
     Александр Киншаков, а это именно он играл Серебряного рыцаря, еще раз занес над головой свой кривой меч и одним махом снес резиновую голову с ватных плеч двойника Фила. Она откатилась к краю бетонной плиты и упала в пропасть котлована.
     - Есть, снято! - радостно воскликнул режиссер. - Всем спасибо!
     К обезглавленному телу подошла Анна, загримированная средневековой принцессой. Приподняв подол длинного платья, она наступила остроносой туфелькой на грудь поверженного Алого рыцаря и капризно поджала губы.
     - Какие-то вы кровожадные, мальчики...
     Фил перегнулся через парапет и крикнул вниз:
     - Ну что, рыбаки, голову мою поймали?
     - Валер, а что это ты так вспотел? - подколол его Киншаков.
     - Вспотеешь тут! - усмехнулся Фил. - У тебя битуха, Иваныч... Ты ж бьешь, как конь копытом!
     - А ты учись, пацан! - Киншаков с шутливой назидательностью ткнул пальцем в латы на груди Фила.
     К ним подошла Анна и положила руки на плечи обоим.
     - О чем спорите, мальчики? Все равно по сценарию мое сердце принадлежит Черному рыцарю.
     - Выходит, мы зря бились! - подмигнул Филу Киншаков.
     Посмеиваясь и подначивая друг друга, мужчины отправились переодеваться. В импровизированной костюмерной, где грудой была свалена "гражданская" одежда актеров, верещал мобильник Фила. Он взял трубку - звонила Ольга. Ей надо было свозить сына в поликлинику, а верного Макса сегодня куда-то забрал Саша.
     - Да, Оль... А вы где? Да, я закончил, сейчас обедаю и еду, - Фил говорил по телефону, одновременно расстегивая на себе многочисленные застежки рыцарских доспехов. - Да не вопрос, я успею! Здесь до Рублевки двадцать минут. Да, а потом сразу к вам... Все, договорились!
     Он подхватил свой реквизит и направился к машине. Там его поджидал сюрприз. Какие-то остряки насадили муляж его отрубленной головы на торчавшую из стены арматурину. Во рту у резинового Фила торчала дымящаяся сигарета, а на переносице красовались его стильные черные очки.
     - Это кто тут над покойником глумится?! - Фил со смехом огляделся по сторонам.
     - Это же инсталляция, Валер! - с ехидцей крикнул ему кто-то из ассистентов.
     Глядя на своего бессловесного двойника, Фил с сочувствием покачал головой:
     - Что, Валерка, убили и обижают? - он снял с муляжа очки и нацепил их себе на нос.
     С видеокамерой в руках к нему подошла Анна.
     - Валер, встань к нему, я вас сниму, - предложила она.
     Улыбающийся Фил приосанился и положил руку на резиновый затылок своей копии.
     - Как смотримся, а?
     - Супер! Ну просто красавцы! Плешку только ему прикрой...
     Фил поправил вздыбленные волосы на темени муляжа и снова повернулся к камере. Вдруг его осенила неплохая идея - показать Оле и, главным образом, Ване только что отснятый бой.
     - Ань, слушай, а ты трюк сняла?
     - Конечно...
     - Дай камеру, я Ваньке покажу, - попросил он. - А завтра я верну.
     - Валер, пусть лучше Саша заедет... - негромко предложила Анна, отдавая ему камеру.
     - Угу, я поговорю, - без особого энтузиазма пообещал Фил и кивнул своей отрубленной голове:
     - Ну что, брателла, поехали?
     Он осторожно, с таким расчетом, чтобы не погасла сигарета, снял голову со штыря и шагнул к машине. В этот момент откуда-то сверху его окликнули:
     - Валер, привет!
     Фил обернулся - по лестнице спускался Андрей Кордон, продюсер фильма. На съемочной площадке он показывался крайне редко, поэтому Фил неподдельно удивился:
     - Ба! Какие люди! - с издевкой в голосе протянул Филатов.
     - Ань, сняли уже? - спросил Кордон подругу, пропуская колкость заимодавца мимо ушей.
     - Сняли, сняли! - небрежно ответила она продюсеру и с циничной ухмылочкой подмигнула Филу:
     - Давно уже сняли...
     - Ну и как трюк?
     - Нормально, - ответил Фил. - Иваныч мне башку с одного дубля снес! А ты что это вдруг на площадке?
     - Да вот, хочу посмотреть, как мои деньги тратятся... - с важным видом огляделся Кордон.
     Фильм наполовину финансировался Бригадой, и Фил не.преминул напомнить об этом Кордону.
     - Заметь, не только твои, да? - он поднял резиновую голову и сунул ее под нос продюсеру. - У-у-у!
     Кордон не ответил, только с невозмутимым видом прикурил от огонька сигареты, торчавшей из муляжа.
     Точить лясы с Кордоном у Фила не было ни малейшего желания, да и к Оле надо было поторапливаться. Он обогнул неподвижную фигуру продюсера и пошел к своему "мерсу". Муляж головы он убрал в сумку, а камеру положил на полку перед задним стеклом. После этого принялся стягивать с себя доспехи.
     К нему подбежал ассистент - помочь справиться с громоздкой и тяжелой амуницией.
     - Валер, ты обедать будешь? - спросил он, принимая сверкающую кольчугу.
     - А что там?
     - Рыба, как обычно... - скривился парень.
     - Ладно, Миш, давай. Только скорее - мне ехать надо! - Фил взглянул на часы и усмехнулся, увидев, как осторожно ассистент складывает кольчугу. - Да что ты с ней возишься - не бойся, не помнется!

XXXIX

     Если бы кто-нибудь из друзей застал Пчелу за этим занятием - насмешкам и издевкам не было бы числа.
     Витя Пчелкин сидел на диване в старой двухкомнатной хрущобе своих родителей и держал растянутый между выставленными ладонями моток пряжи, а его мать быстро и сноровисто сматывала шерсть в клубок. Судя по всему, это занятие было для Пчелы довольно привычным - он следил за движениями матери и плавно покачивал руками, чтобы нитка шла легко и не застревала.
     Это и в самом деле было так. Витя был поздним ребенком - он появился на свет, когда его родителям уже перевалило за сорок. К своему сыну они относились как к главному богатству в своей жизни. С раннего детства мальчик был окружен самой трепетной и нежной любовью. И такое же чувство - правда, тщательно скрываемое от чужих глаз - Витя испытывал к своим родителям. Он и сейчас старался не доставлять им огорчений, ни одна их просьба не оставалась невыполненной. Мать увлекалась вязанием и очень любила мотать шерсть с рук сына, и Пчела часто и не без удовольствия помогал ей в этом.
     Он смотрел, как морщинистые, покрытые сеткой вен руки матери сматывают шерсть в клубок и думал о своем.
     Чеченские друзья Пчелы предложили Бригаде новое дело. Мало того, что оно сулило солидную прибыль, причем не только Бригаде, но и Пчеле лично. В случае его реализации Витя рассчитывал встать во главе крупного проекта, вырваться из-под надоевшей опеки Белова и зажить, наконец, своим умом. Но даст ли этому делу ход Саша? Сегодня должно произойти главное - будет принято окончательное решение.
     Рядом за столом сидел отец Пчелы. Перед ним была расстелена старая немецкая карта Берлина. Карта давно дышала на ладан - протертая до дыр на сгибах, местами прожженная и надорванная, она выглядела настоящим музейным экспонатом. Василий Викторович, низко склонившись над столом, самым тщательным образом перерисовывал фрагмент карты на вырванный из тетрадки в клеточку листок.
     - Бать, ты скоро? - поторопил его Пчела. - У меня времени впритык.
     - Успеешь, - не отрываясь от своего занятия, пробурчал отец. - Мне семьдесят, и то не тороплюсь. Вот смотри.
     Пчела, покачивая руками, вполоборота повернулся к отцу.
     Василий Викторович показал ему свой рисунок и немецкую карту. Поочередно тыкая пальцем в обе бумажки, он объяснял сыну, где на них что.
     - Это - Рейхстаг. А вот это, - вот, видишь? - та самая улица, где меня осколком жахнуло. Вот она... Ну, теперь там все по-другому, конечно. Но ты, Витя, все равно разыщи эту улицу и положи там цветок. Красную гвоздику.
     - Может, розу? - предложил Пчела.
     - Ну зачем розу? - отец терпеливо улыбнулся ему, словно неразумному малолетке. - Я же сказал - гвоздику. Только купи ее в Москве, да смотри, импортную не бери, бери нашу, подмосковную... Сделаешь?
     Пчела кивнул. Шерстяная нитка описала последний виток, и его руки словно освободились от пут. Валентина Степановна опустила клубок в картонную коробку и робко предложила:
     - Витюш, может, еще моточек?
     - Мам, времени нет, серьезно... - покачав головой, Пчела приложил руку к груди и встал с дивана. - У меня ведь до самолета две встречи еще. Список лекарств где?
     - В серванте, внизу, - показала мать. Пчела открыл створку серванта и взял еще один тетрадный листок, исписанный круглым материнским почерком. Он повернулся к родителям и улыбнулся:
     - Ну все, давайте прощаться...
     Ему и в самом деле нужно было спешить - до решающего разговора с Белым предстояло еще встретиться с Вахой и Асланом, чтобы обсудить все нюансы нового проекта. К тому же Пчела оказался без машины, поскольку Фила, доставившего его к родителям, срочно вызвали на съемки. К Аслану ему предстояло добираться самостоятельно.
     Да, разговор с Сашей обещал быть трудным, при этом Пчела мог рассчитывать только на себя. Филу большинство коммерческих предприятий Бригады были, в общем-то, по барабану, ну а Кос - как это случалось в последнее время постоянно - наверняка встретит любое предложение Пчелы в штыки.
     Так что убеждать Белого в перспективности нового дела, предложенного чеченцами, предстояло ему одному.

XXXX

     После нескольких дней почти непрекращающегося снегопада наконец-то выглянуло солнце. Оно отражалось тысячами искорок в свежевыпавшем снеге, в широких окнах и на блестящих оцинкованных крышах окрестных домов.
     Оля вышла на крыльцо их загородного дома на Рублевке и зажмурилась - после затянутого в шторы и занавески помещения неудержимый водопад солнца ее буквально ослепил.
     С тех пор, как она вернулась из Америки, Оля почти постоянно находилась в подавленном состоянии. Виной тому был ее муж - Белов совсем перестал таиться и практически в открытую крутил роман с наглой и развратной актриской. То, что до отъезда во Флориду было для Оли лишь смутным подозрением, по возвращении в Москву оказалось отвратительным, гнусным и очевидным для всех без исключения фактом.
     Ее душила обида и злость, поэтому первым ее порывом было - немедленно уйти. Но по зрелому размышлению Оля пришла к выводу, что открытый разрыв с Беловым - не в ее интересах. Во-первых, Саша был ей по-прежнему дорог, и терять его навсегда она не хотела. Зная крутой характер мужа, Оля вполне резонно опасалась, что стоит ей громко хлопнуть дверью - и Белов запросто может закрыть для нее эту дверь навсегда. А во-вторых, к своему удивлению и даже некоторому стыду, Оля поняла, что ей совсем не хочется жить прежней жизнью - в крохотной бабушкиной квартирке или на старой даче, без охраны, без прислуги, но зато с постоянной заботой о хлебе насущном. Оказалось, что она настолько от этого отвыкла, что сама мысль о ежедневной работе (где? кем?) оказалась пугающе недопустимой.
     После мучительных колебаний Оля поделилась своей бедой с бабушкой. Совершенно неожиданно для Оли бабушка не возмутилась, не стала призывать на голову изменника все кары небесные. Ее реакция на слова внучки оказалась куда более спокойной и взвешенной. Тихим, бесцветным голосом бабушка выложила серию избитых советов, смысл которых сводился к одному: "Терпи, Оленька, перебесится - снова твой будет".
     И Оля решила терпеть. Она старалась гнать прочь мрачные мысли, но проходили день за днем, а настроение у нее оставалось неизменно плохим. Вот и сегодня с утра она ходила как в воду опущенная - до той минуты, когда окатило ее с ног до головы светом не по-зимнему яркое, щедрое и праздничное солнце.
     Мгновенно вспомнилось пушкинское "мороз и солнце - день чудесный!", невесть откуда на ее губах появилась чистая, радостная улыбка, и Оле с кристальной ясностью стало понятно, что все ее беды преходящи, и в конце концов все непременно будет хорошо.
     - Ванечка! - обернувшись назад, позвала она сына. - Иди скорей, посмотри, какая прелесть!
     Мальчик колобком выкатился на крыльцо и, тоже зажмурившись, спросил:
     - Где плелесть?
     Оля рассмеялась:
     - Да вот же, везде...
     Ваня разлепил глаза, сбежал по ступенькам и начал прыгать по квадратам плитки, которой был вымощен внутренний двор их усадьбы.
     - Тили-тили, тлали-вали... - восторженно горланил он.
     Оле тоже было и радостно и легко, и она тихонько подтянула сыну:
     - Это мы не проходили, это нам не задавали! Парам-пам-пам!
     Они весело пропели припев раза три (других слов песни не знали ни мать, ни сын), не обращая внимания на искоса поглядывавшего на них громилу-охранника. Вдруг створки ворот, погромыхивая, поползли в стороны, и во двор с неторопливой грацией гиппопотама въехал черный "Мерседес" Фила.
     Он выскочил из машины и, раскинув руки в стороны, вразвалочку направился к ним навстречу.
     - Здравствуй, Валерочка! - Оля с улыбкой чмокнула Фила в щеку. - А Макса где потерял?
     - Привет, Оль. У него дела там какие-то. Я вас до больницы подкину, а он уже заберет, хорошо? - Фил присел на корточки перед мальчиком и сделал ему козу. - Привет, Вано, как делищи?
     - Во! - Ваня с лукавой улыбкой показал большой палец.
     - Молоток, пацан! - Фил с хохотом подхватил парнишку на руки, подбросил высоко вверх и, подхватив подмышку, потащил к машине.
     Они быстро расселись по местам, "Мерседес" так же неторопливо вырулил на улицу. До шоссе дорога шла сосновым лесом, и Ольга невольно залюбовалась величественной красотой наряженных в снежные шапки деревьев. Ваня, встав на коленки, рассматривал, как вьется, закручиваясь в бурунчики, снежок вслед за автомобилем.
     Тишину нарушил Фил:
     - Как, Оль, после Америки проклятой, трудно здесь?
     - Да ты знаешь, я как будто и не уезжала, - улыбнулась Ольга. - Первую неделю, правда, чудила - проснусь и никак не въеду: где я, что я...
     А потом ничего, привыкла...
     - А мы после выборов вроде спокойно зажили, так пацаны меж собой перегрызлись, - пожаловался Фил. - Ты, наверное, в курсе?
     - Ну я так, больше догадываюсь, Сашка же не говорит ничего... - пожала плечами Оля. - Это Витя с Космосом, да?
     - Не только. Они ж упрямые все, как ослы египетские! - Фил расстроенно махнул рукой. - Все основными быть хотят...
     "Мерседес" вылетел на Рублевское шоссе и, резво набирая скорость, полетел к столице.
     Снежные круговерти за машиной исчезли, и Ваня стал искать себе новое занятие. Передергав все ручки на двери машины, он полез в лежащую рядом с ним сумку Фила. Ольга привычным жестом одернула сына:
     - Ваня, нельзя! Это чужая сумка, ясно? Ваня! Я что сказала?! Ну-у, папочка родимый!
     - Папоська лодимый... - заулыбался мальчик. - Папоська Сяся...
     Фил с улыбкой следил в зеркало заднего вида за маленьким непоседой.
     - И на фига ему, Оль, в больницу? Он же здоровее всех нас вместе взятых. Правильно, Вано?
     - Сплюнь, - махнула на него рукой Оля. - А прививки?
     Фил послушно поплевал через левое плечо и легонько постучал по иконке у лобового стекла.
     А маленький Ваня, воспользовавшись, что о нем на минутку забыли, снова полез в сумку Фила. Он откинул незастегнутый клапан баула и запустил руку вовнутрь.
     - Ваня! - снова одернула его мать. - Нельзя, ты же слышал! Это что за безобразие, а?!
     Она потянула сумку из рук сына, клапан откинулся, и глазам Оли открылось содержимое Фи-ловой сумы. Она вскрикнула и рывком пересадила Ваню к себе на колени.
     - Валера! - в ужасе прошептала Ольга. - Там голова!
     Фил глянул на перепуганную Олю в зеркало и прыснул:
     - Да это муляж, для кино. Я ж со съемок еду.
     Глянув на дорогу, он быстро дотянулся до сумки и за волосы выдернул из сумки резиновую голову, один в один повторяющую его черты.
     - Похож красавчик? - не без гордости спросил он. - А ты чего подумала?
     Ваня потянул ручки к муляжу, но его одернула еще не отделавшаяся от шока Оля.
     - Ой, Валер, убери эту гадость! - ее передернуло от отвращения.
     Еще раз хохотнув, Фил сунул голову обратно в баул и переставил его вперед. Оля, наконец, пришла в себя и с улыбкой покачала головой:
     - Ну, ребята, с вами не соскучишься!
     Мальчик, похныкивая, все еще тянулся к сумке, и Фил тут же пришел Ольге на помощь:
     - Вано, хочешь поглядеть, как дядя Валера в кино снимается? Оль, на задней полке камера, там бой на мечах - как раз сегодня снимали. Покажи Ваньке, только перемотай назад.
     Оля занялась камерой, а Фил принялся рассказывать о фильме.
     - Картина будет типа "Горца". Видела? Ну, с Ламбертом...
     - Французы говорят - Ламбёр, - заметила Оля.
     - Да какая разница! - отмахнулся Фил. - Так вот, там типа бессмертные пацаны действуют, а убить их можно, только если башку отрубишь...
     Едва удерживая ерзавшего сына на коленях, Оля умело управилась с камерой: откинула портативный монитор и включила воспроизведение. На маленьком цветном экранчике появилась картинка.
     - Вот, а действие на Урале происходит, на военных заводах, прикинь? - продолжал свой рассказ Фил. - В общем, ерунда полная! Но трюки - класс! А в красном плаще - я...
     Ваня, словно завороженный, следил, как на мониторе сражались средневековые рыцари. Бой близился к концу, и вот уже отрубленная голова Фила полетела в котлован. Муляж упал на расстеленный мат и подкатился к ногам оператора видеокамеры. За кадром кто-то громко крикнул "Стоп!".
     Вдруг Ольга напряглась - голову Фила подобрала хохочущая Анна, любовница Саши. С отвратительной смесью стыда и гадливости Оля смотрела, как артистка небрежно подбросила резиновую голову, ловко поймала ее и впилась в губы муляжа наигранно-чувственным поцелуем. За кадром послышался голос оператора: "Аня, твоя камера? Забирай, материальчик дикий..." Анна, протянув руку к оператору, двинулась к камере. Она кокетливо улыбалась, и эта улыбка показалась Ольге издевательской.
     Сдвинув брови и закусив губу, Оля остановила камеру и отвернулась к окну. В висках тут же отдалось тяжелой и тупой болью. От превосходного настроения не осталось и следа.
     - Ну как? Сила? - спросил ничего не замечавший Фил. - Ты перемотай дальше назад, там еще круче есть!
     Тут у него зазвонил мобильник.
     - Алле, кто это? Да, я... Камера? Со мной. А при чем здесь Кордон и камера? - Фил нахмурился. - Слушай, а сразу нельзя было сказать, что это его камера? Я бы тогда и брать не стал! Ну давай тогда минут через пятнадцать. Я сейчас еду на Пресню, как раз на Кутузовском пересечемся... Все, давай...
     Оля догадалась, с кем разговаривал Фил. И оттого, что соперница опять напомнила о себе, влезла и сюда, к ним в машину, ей стало и вовсе паршиво. Она перевела камеру на перемотку и невидящим взглядом следила за мельтешащими на экране лицами и событиями.
     Отчего-то Ольге ярко и отчетливо вспомнилась первая и пока единственная ее встреча с пассией мужа - в модном боулинг-клубе неделю назад...

***

     О том, что Саша будет днем в боулинге, она узнала совершенно случайно - из услышанного краем уха телефонного разговора Макса с мужем. По некоторым репликам охранника - и, главным образом, по его двусмысленному и несколько игривому тону она догадалась, что Белов, по всей видимости, будет там не один.
     Ольге давно уже не терпелось взглянуть на свою соперницу. Вдобавок ее вдруг охватило мстительное желание поставить в неловкое положение мужа и посмотреть, как он станет из него выкручиваться.
     С Максом, понятное дело, своими намерениями она делиться не стала. Просто попросила отвезти ее в косметический салон по соседству с боулинг-клубом, а когда машина проезжала мимо него, приказала остановиться. Для Макса это оказалось полной неожиданностью, он растерялся, замешкался, и Ольга, воспользовавшись этим, первой устремилась к дверям клуба.
     Влетев в игровой зал, она остановилась и быстро окинула его цепким, внимательным взглядом. За ее спиной Макс предупреждающе сигналил Белову, но Ольге все-таки удалось увидеть Сашу раньше, чем муж заметил ее.
     Белов сидел за столиком с высокой крашеной блондинкой, лица ее видно не было - она сидела к входу спиной. Ольга двинулась к ним. Саша, наконец, увидел жену, легкомысленная улыбочка сползла с его лица. Он что-то коротко сказал своей спутнице, та недоуменно оглянулась и удивленно округлила губы.
     Взгляды женщин скрестились. Мрачный и решительный - Ольги и вызывающий, нагловатый - Анны. Подчеркнуто неторопливо артистка поднялась с кресла и, послав напоследок Ольге снисходительно-торжествующую улыбку победительницы, направилась к стойке бара.
     От игровой дорожки к Белову метнулся Пчела. Он склонился к нему и зашептал что-то - горячо и торопливо.
     Ольга шла как на дуэль, как на главный в жизни поединок - собранная, решительная, напряженная, как натянутая струна. Все ее чувства были обострены до предела, и поэтому она сумела расслышать, как прошипел мужу сердитый Витя Пчелкин:
     - Развяжись с этой сукой, Саша! Что ты делаешь? Жена вернулась!
     А уже через секунду он проворно развернулся ей навстречу и с преувеличенной радостью воскликнул:
     - Привет, Оль! Какими судьбами?!
     Белов с некоторым удивлением посмотрел на друга.
     - Здравствуй, Витя, - улыбнулась ему - и только ему - Ольга и мельком чмокнула его в щеку. - Так, ехала мимо...
     Она опустилась в кресло, где только что сидела Анна. Кожа спинки еще хранила тепло ее тела. Пчела, помявшись у столика, виновато развел руками:
     - Пойду поиграю...
     Белов проводил его долгим взглядом и нехотя повернулся к жене.
     - Что случилось? - хмуро спросил он.
     - Ничего, - покачала головой Ольга. - Пока меня не было, у тебя появились новые увлечения... Боулинг, что еще?
     Белый поморщился словно от зубной боли и снова отвернулся к дорожкам боулинга.
     - Оль, ты знаешь поговорку: "Не буди спящую собаку"? Ну на черта обострять?
     - Не говори мне о собаках.
     - Ты же понимаешь, о чем я. - Белов коротко, исподлобья взглянул на жену.
     - Понимаю... - с горечью кивнула Ольга.
     Она взяла со стола бокал с недопитым шампанским - его края были испачканы яркой губной помадой. Повертев бокал в руках, Оля поставила его на место.
     - Странно жизнь оборачивается, правда? - задумчиво и печально сказала она. - Я ведь так по тебе скучала! И Ванька год без отца прожил... Если не считать твоего единственного приезда.
     Белов ничего не отвечал. А Ольга словно ждала чего-то от него, каких-то простых и ясных слов, которые разрядили бы эту тягостную тишину, не дали бы разразиться грозе и вернули бы спокойствие в их маленький мир.
     Но Саша, свесив голову, упрямо молчал. Все, что слышала Оля - это бешеный галоп своего загнанного сердца и дробный перестук сбитых шарами кеглей.
     Она подавила рвущийся из груди тяжкий вздох и постаралась улыбнуться:
     - Ладно, Саш, не бери в голову. Я действительно просто ехала мимо...
     Белов и на этот раз ничего не ответил. Оля встала.
     - Ты будешь сегодня? - тихо спросила она. В последнее время Белов ночевал дома нечасто, и этот странноватый вопрос вовсе не был риторическим.
     По-прежнему не поднимая глаз, Саша утвердительно кивнул. Помедлив у столика еще секунду, Оля развернулась и быстро направилась к выходу.
     - Макс! - крикнула она на ходу. - Поехали! Но раньше Макса к ней подскочил Пчела.
     - Оль, подожди!
     Он поднял на нее виноватые глаза и замялся. Вите было больно за ее унижение - это Оля видела ясно. Он осторожно коснулся ее плеча ладонью.
     - Ты это... не парься, - наконец, выдавил он и постарался улыбнуться, - все будет нормально!
     - Угу... - кивнула Оля. - Пока...
     - Пока.
     Поверх плеча Пчелы Оля бросила последний взгляд на свою соперницу. Рядом с артисткой, положив руку ей на талию, отирался Фил. Он приветственно помахал Ольге, всем своим видом демонстрируя ей, что девушка рядом - его. Даже на секунду прижался щекой к ее крашеным волосам. Анна вызывающе улыбалась, держа в руке тяжелый шар для боулинга.
     Оля постаралась взглянуть на нее беспристрастно - нет, не получалось, артистка напоминала ей отвратительную скользкую ящерицу, ощерившую в наглой ухмылке свой безгубый рот.
     Ольге страшно захотелось поставить на место эту игуану: проходя мимо Анны, она мягким, но сильным движением выбила шар из руки соперницы. Маленькая, но бесполезная победа!
     Переступая порог, она заметила, как Витя Пчелкин обернулся к Саше и в ярости постучал себя кулаком по лбу.

XXXXI

     Доставив Ольгу с сыном до поликлиники, Фил встретился с Аней, вернул ей камеру и поехал в модный клуб в центре Москвы, принадлежавший их чеченским партнерам. Там должна была состояться важная встреча хозяев клуба с руководством Бригады, собирались обсуждать какой-то новый проект. Фил заметно опаздывал, но это его нимало не беспокоило - в коммерческих делах Бригады он мало что понимал и не особенно ими интересовался, предпочитая заниматься своим делом - вопросами безопасности.
     Несмотря на относительно ранний час, в клубе уже было довольно много народу. Гремела музыка, сверкали разноцветные огни, у своих шестов вовсю трудились девочки-стриптизерши.
     Фил пересек просторный зал, открыл служебную дверь и нос к носу столкнулся с одной из них.
     - Валерочка! - радостно промурлыкала девица и ласково провела по его щеке затянутой в шелк ладонью.
     Она только-только закончила свой номер, поэтому из одежды на ней были только длинные красные перчатки, такого же цвета туфли и некая конструкция из шнурков и тесемок, едва прикрывающая гениталии девушки.
     Расплывшийся в улыбке Фил с готовностью полез в карман. Зеленая бумажка с портретом президента Гранта в мгновение ока перекочевала из бумажника Фила за одну из тесемочек в самом низу живота стриптизерши. Девица еще раз погладила довольного Фила по щеке и, соблазнительно покачивая обнаженными бедрами, отправилась к себе в гримерку.
     А Фил, проводив ее откровенно похотливым взглядом, свернул за угол и открыл дверь небольшого, малоприметного кабинета.
     Там вокруг овального стола расположились Белый, Космос, Ваха и Аслан. Взвинченный Пчела, размахивая руками, метался по всему кабинету - от стены к стене. Филу хватило одного взгляда, чтобы понять, что ситуация здесь успела накалиться до предела. Он присел в кресло рядом с Сашей, но его появления, похоже, так никто и не заметил.
     - Космос, ты что, обалдел?! - вытаращив глаза, кричал Пчела. - Я ж туда вылетаю сегодня!
     - Да лети! Кто тебе мешает?! - орал в ответ Космос. - Ты ж орел у нас!
     - Тихо, тихо... - пытался успокоить их Белый, но это удавалось ему плохо.
     - Как кто мешает?! - подскочил со своего места Ваха. - Ты!
     Его немедленно поддержал Аслан:
     - Э, Космос, почему так говоришь?! Ты почему...
     - Аслан, погоди! - оборвал его Пчела. Сердито покачав головой, Аслан повернулся к Вахе и беззвучно пробормотал что-то себе под нос. Нервно расхаживающий по кабинету Пчела остановился, навис над невозмутимым Белым и вперил в него тяжелый взгляд.
     - Саша! Давай определяться, или я выхожу из игры, к чертовой матери! - медленно и значительно произнес он.
     За его спиной презрительно фыркнул Космос - Пчела и ухом не повел, продолжая буравить взглядом Белова.
     Тот неторопливо сделал глоток минералки и сдержанно ответил:
     - Я не совсем знаю вопрос. Изложи еще раз схему, как ты ее видишь.
     Белов лукавил. Он прекрасно понял суть предложения Пчелы. Понял он и то, что при таком раскладе распоряжаться всеми средствами станут в основном чеченцы. Контролировать их там, в Чечне, было просто нереально. Кому был выгоден этот проект - Белову было абсолютно ясно. Неясно было другое - почему так яростно бьется за эту авантюру его друг?
     - Хорошо, - кивнул Пчела. - Есть германцы, которые готовы инвестировать двести миллионов в кавказскую нефть. Наш банк входит в долю кредитами. Деньги идут с той стороны. Аслан дает поддержку в горах. Что здесь сложного?
     - Ничего, - Белов задумчиво покачал головой. - Я только не врубаюсь - причем здесь гансы? Я понимаю, если бы все это шло через Кипр, Мальту, через любой оффшор... А так, извини, не вижу изюма.
     Пчела быстро переглянулся с кавказцами.
     - Саша, все это так, - упрямо набычился он, - но тут есть другое преимущество...
     - Нет, Витя, так не покатит, - решительно перебил его Белый.
     Он поднял руку, и тут же рядом с ним появился официант.
     - Еще чаю с лимоном.
     Официант исчез, и за столом повисла тягостная тишина. Всем было понятно - Белый уже вынес свой вердикт, и все дальнейшие разговоры станут пустой болтовней.
     - Пчела, раз уж ты туда летишь, обсуди вариант с промежуточной фирмой где-нибудь на теплом острове... - с примирительной улыбкой предложил Белый. - Я б тогда на переговоры с тобой слетал, кости погрел. Секретарш бы взяли, а?
     Пчела не ответил. Не дожидаясь чая, Белый встал.
     - Ну что, Аслан, я считаю, что мы все обсудили и вопрос решен по справедливости.
     - Да, Саш, все ровно, - чеченец выдавил кривую улыбку.
     - Тогда все, погнали...
     Белов направился к выходу, за ним, переглядываясь, потянулись и все остальные.
     На улице уже сгустились ранние декабрьские сумерки. У зеркальных дверей клуба Белый повернулся к провожавшим его чеченцам.
     - Давай, Аслан... - он протянул старшему чеченцу руку.
     - Счастливо, Саша.
     Вслед за ним с Белым попрощался и Ваха.
     - Витя, ты идешь? - спросил он Пчелу.
     - Сейчас... - бросил тот и шагнул к друзьям.
     Аслан вернулся в клуб, Ваха отошел к своей "Вольво" и наклонился к водителю, тоже кавказцу. Возле "мерина" Фила остались невеселые Пчела, Белый, Космос и Фил.
     - Сань, ты бы подумал еще... - с тоской в голосе попросил Пчела.
     Белов усмехнулся:
     - Пчелкин! Мы ведь все здесь неглупые пацаны, да? Мой тебе совет - не тяни одеяло на себя...
     - Ладно... - совершенно расстроенный Пчела грустно покачал головой. - Ты это... только не подумай чего-нибудь. По любому, ты мне брат.
     - Знаю. Давай мы тебя в Шереметьево подбросим.
     Слегка смутившись, Пчела мотнул головой в сторону "Вольво":
     - Да вон - ребята подкинут...
     Глядя туда же, Белый понимающе кивнул:
     - Ну-ну...
     - Сань, ну я ж сказал тебе... - Пчела обиженно поджал губы.
     Белов протянул ему руку и, задержав его руку в своей, пристально посмотрел ему в глаза.
     - Живи своим умом, Пчела, - медленно и раздельно произнес он. - Удачи тебе.
     Пчела пожал руку Филу и повернулся к Космосу. Тот демонстративно задрал голову вверх, якобы рассматривая красочную рекламу над входом в клуб. Секунду помявшись, Пчела развернулся и с опущенной головой направился к "Вольво". Простившись с Вахой, он сразу забрался в машину.
     - Отвезешь Витю в Шереметьево, оттуда мне позвонишь, - приказал водителю хмурый чеченец.
     - Хорошо, Ваха, - смиренно и уважительно ответил бородатый шофер.
     Аккуратно вырулив на проспект, "Вольво" быстро затерялась в сплошном потоке машин.
     Проводив взглядом уехавшего друга, Белов повернулся к "мерину" и наткнулся на возмущенного Космоса.
     - Ну, бобик! А, Сань? Пчела-то?! - злобно щурился он. - Братанов кидает, на черных работает - и не краснеет! Вот жук! Он не Пчела, он жук!
     - Завязывай, Кос, - поморщился Фил. - Не дело так про друга говорить... Хотя, по большому счету, ты прав, - после короткой паузы грустно добавил он.
     - Еще неизвестно, чем все это закончится, - продолжал кипятиться Космос. - Вот попомни мои слова, Саня...
     - Ну, запели! - раздраженно оборвал его Белый и веско отчеканил:
     - Пчела наш брат. А если кто это забыл, то я могу и напомнить...
     Он с силой рванул дверцу "мерса" и плюхнулся на заднее сиденье машины. Фил с Космосом переглянулись и молча последовали за ним. "Мерседес" выехал на проспект, следом за ним тронулся джип с охраной.
     Какое-то время в машине было тихо. Когда они свернули на набережную, сидящий за рулем Фил негромко включил радио.
     Молчание прервал Белов. Он с недоумением рассматривал свой стильный хронометр "Радо" - в золотом корпусе, с бриллиантами на циферблате. Часы вели себя как-то странно: секундная стрелка вдруг начала судорожно дергаться, словно пыталась начать движение в обратном направлении.
     - E-мое...Что это у меня с часами, вообще? - обескураженно пробормотал Саша.
     Сидящий рядом с Филом Космос перегнулся назад. Ничего не понимающий Белов показал ему запястье - секундная стрелка уже сорвалась с места и, набирая скорость, начала вращаться вспять. За ней последовала и минутная - сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей.
     - Зато "Радо"! - с ехидцей хохотнул Космос. - Говорил тебе - покупай "Луч" или "Полет"!
     Саше было совсем не до смеха - он нутром почувствовал неладное.
     Вдруг разом у всех троих синхронно заверещали мобильники, и, следом, автомобильный приемник завыл на высокой и тоскливой ноте...
     - Что такое? - потянулся к нему Фил.
     - Фил, тормози! Из машины! Живо!!! - вдруг истошно проорал Саша и первым рванул ручку "мерса".
     Он вывалился на покрытый снегом асфальт и покатился под встречные машины. Пронзительно завизжали тормоза. Нива, прямо под колеса которой выпал Саша, каким-то чудом успела вывернуть в сторону. Следом за ним из "мерина" выпрыгнул Космос. Фил попытался резко затормозить, но по накатанному снежку автомобиль понесло юзом.
     Саша поднял голову. Он видел сразу все, словно в фантастическом кино.
     Как приподнялся на обочине Космос. Слава богу - жив! Как Фил, приоткрыв дверцу, пытался остановить потерявшую управление машину. Да прыгай же, дурак! Как ударил по тормозам встречный МАЗ-панелевоз. Намертво вцепившись в наст шестью своими колесами, тягач сумел остановиться, но его огромный прицеп занесло, и он медленно разворачивался поперек дороги - навстречу летящему на него черному "Меседесу". Господи, еще и это!
     - Прыгай! - разрывая легкие, завопил Саша.
     Фил уже понял - столкновения не избежать. Он шире распахнул дверцу, подался вперед и...
     И в этот миг в "Мерседесе" грянул оглушительный, чудовищной силы взрыв!
     Фила выбросило из машины как щепку. От взрыва "Мерин" вздыбился, подскочил и, объятый пламенем, врезался в самую середину прицепа. Громыхнул еще один взрыв. Но Саша его не заметил - он уже мчался к распростертому на асфальте Филу.
     Он с разбегу бухнулся перед ним на колени и в ужасе замер. Вся голова Фила была в крови, а под ней на снегу все шире и шире - прямо на глазах! - расплывалось ярко-алое пятно.
     - Фил... - простонал Саша. - Фи-и-и-ил...
     Белов осторожно запустил руку ему под голову и чуть приподнял ее. Что-то было не так. Вместо твердокаменного боксерского затылка его ладонь ощущала что-то горячее, липкое и... мягкое.
     Внезапно Саша понял, что это такое. И, поняв, похолодел.
     Это был мозг его друга.

XXXXII

     По вечерней Москве, пронзительно завывая сиреной, на огромной скорости мчался реанимобиль. Следом за ним, не отставая ни на метр, летел черный джип с охраной.
     В "скорой помощи" на носилках с кислородной маской на лице лежал Фил. Возле него суетились врач и медсестра - осматривали раны, ставили капельницу, подключали какие-то приборы...
     У дверей сидели Белый и Космос. В окровавленных руках Саша держал по мобильнику. Чуть дрожащим от напряжения голосом он разговаривал сразу по обоим телефонам:
     - Борис Моисеевич? Это Белов. Сколько вам нужно, чтобы собраться?... Хорошо, через десять минут за вами заедут, ждите. Секунду! - он приложил к уху другую трубку. - Гена, все понял? Адрес знаешь? Давай, жми!
     В тот же миг джип позади "скорой" принял влево и пошел на обгон.
     Нажав кнопку отбоя, Белый сунул трубку Космосу, коротко приказав:
     - Пехоту на уши...
     В другой телефон он повторил:
     - Да, Борис Моисеевич, собирайтесь, за вами уже едут... Диагноз? - Саша растерянно взглянул на Фила и сглотнул подступивший к горлу комок. - Да хрен его знает... У него мозги наружу! А? Даю...
     Белов тронул врача "скорой" за рукав и протянул ему трубку:
     - Объясните. Там хирург.
     - Алло, здравствуйте... - доктор посмотрел на Фила и озабоченно проинформировал коллегу:
     - Крайне тяжелое. Да, черепно-мозговая... Да...
     Тем временем Космос отдавал распоряжения по другому мобильному.
     - Слава, дополнительную охрану к дому Белова, бери людей и мухой в больницу... В нашу, в какую!!
     У входа в приемный покой их уже поджидали санитары. Бесчувственного Фила мигом переложили на каталку и почти бегом поволокли по длинному коридору. Рядом, с капельницей и кислородным аппаратом в руках, семенили две молоденькие медсестры.
     - Готовьте операционную! - крикнул кто-то.
     Проводив взглядом исчезнувшую за стеклянными дверями каталку с Филом, Белый с Космосом отправились в кабинет главврача. Им было о чем поговорить.
     Впрочем, сделать это сразу им не удалось. Пришлось уступить требованиям медиков и дать себя осмотреть. Космос отделался ссадинами на лице и руках, Белову повезло чуть меньше - он умудрился разодрать обо что-то плечо. Его заставили раздеться, и медсестра по всем правилам накладывала повязку на царапину рядом с татуировкой кельтского креста.
     У Космоса зазвонил мобильник.
     - Да! Что?! Какой, на хрен, протокол! - рявкнул в трубку Космос и повернулся к Саше. - Генку с врачом ГАИ тормознуло.
     - Дай сюда, - протянул здоровую руку Белый и буркнул медсестре:
     - Да ладно, хватит, там царапина просто...
     Космос сунул ему в руку мобильный.
     - Гена, а ну дай мне его... - скомандовал в трубку Белов. - Алло, командир! Здравствуй, родной, с тобой говорит Саша Белый... Знаешь такого? Отлично. Фамилия твоя? Я сказал - фамилия твоя?! - вдруг взбешенно рявкнул он. - Егоров? Вот что, Егоров, там, в машине, хирург, который едет оперировать моего товарища. Ты не задерживай его, ладно? А то - сопроводи с мигалкой, а? По рации передашь? Вот молодец, не забуду... Алло, Гена! Все, давай, брат, гони...
     Медсестра почти закончила перевязку - она уже разорвала край бинта, чтобы сделать завязки. Но потерявший терпение Белов поднялся со стула и холодно ей кивнул:
     - Все, спасибо. Оставьте нас одних. Кос, завяжи... Медсестра молча передала Космосу тесемки бинта и торопливо вышла из кабинета. Завязывая тесемки бантиком, Космос мрачно спросил:
     - Ну, что скажешь?
     Натягивая рубашку, Белый задумчиво покачал головой:
     - Если бы Вова Каверин не сложил в Чечне свою хитрую башку, я бы точно знал - кто. А так... Нет, не знаю...
     Замолчав, Саша поднял глаза на Космоса.
     - То-то и оно... - пробормотал тот.
     Белов уселся в кресло главврача и откинулся на спинку. Космос с мрачным видом расхаживал по кабинету. С улицы донесся автомобильный гудок. Космос, раздвинув планки жалюзи, выглянул в окно.
     - Братва подтянулась, - сообщил он.
     - А Моисеич-то где? - спросил Белый. Космос вышел из кабинета в "предбанник" и открыл дверь в коридор. Там стоял бритоголовый охранник.
     - Врач приехал?
     - Звонил только что - подъезжает... - доложил парень.
     Космос кивнул и скрылся за дверью. А по коридору уже шагали только что подъехавшие братки.
     - Что с Валерой-то? Надежда есть? - спросил один из них.
     - Почти никакой, - покачал выбритой головой охранник. - Полчерепа как бритвой снесло...
     - Да... Жалко пацана. А кто заказал-то?
     - А это пусть иваны репу морщат, - парень кивнул на дверь в кабинет.
     Космос вернулся в кабинет и рухнул в жалобно скрипнувшее под ним кресло.
     - Моисеич подъезжает, сейчас будет... - буркнул он.
     Белов нервно закурил и подошел к окну. Какое-то время он молча смотрел на улицу, жадно затягиваясь табачным дымом и стряхивая пепел в кадку с фикусом. Докурив сигарету до самого фильтра, он повернулся к другу.
     - Может, это Аслан? - не слишком уверенно предположил он.
     - Белый, ему смысла нет, - покачал головой Космос. - Он на тебя живого завязан.
     Саша и сам понимал, что чеченцам его смерть не давала ровным счетом ничего. Он давно уже мысленно перебрал всех своих знакомых и не нашел среди них ни одного, кому была бы выгодна его смерть. Вернее, одного такого человека он все-таки вычислил, но это его подозрение было настолько невероятным, что он никак не мог решиться высказать его вслух.
     Зябко поеживаясь, Саша вернулся за стол, взял листок бумаги и карандаш. Несколькими быстрыми штрихами он что-то набросал на бумаге и передал ее Космосу.
     На листке была нарисована полосатая пчела с острым жалом и рядом с ней - жирный знак вопроса.

XXXXIII

     По пути в Шереметьево Пчела велел бородатому шоферу притормозить у цветочного магазина.
     - У вас гвоздики откуда? - спросил он у миловидной продавщицы.
     - Эти - из Голландии, эти - из Польши... - девушка не без гордости стала показывать на пестрые, пушистые, очень эффектные цветы.
     - А наши есть? Подмосковные? - оборвал ее Пчела - он собирался выполнить поручение отца в точности.
     - Вот... - слегка разочарованная продавщица показала на обычные красные гвоздики, приютившиеся в самом углу прилавка. - Эти из Люберец, кажется...
     - Годится, - кивнул Пчела. - Дайте одну.
     Продавщица и вовсе потеряла к нему интерес.
     Выдернув из корзины первый попавшийся цветок, она небрежно бросила его на прилавок, даже не предложив завернуть его в целлофан. Пчела так же небрежно бросил ей двадцатидолларовую бумажку и, взяв гвоздику, вышел на улицу.
     "Вольво" помчалась в сторону аэропорта. Хмурый водитель, похожий на абрека, сосредоточенно молчал. Молчал и его пассажир. Пчела снова и снова возвращался мыслями к недавнему разговору с Белым. И чем больше он думал об этом, тем ему становилось яснее, какую большую ошибку он допустил.
     Рассчитывать на то, что Белый согласится на этот проект, было полнейшей глупостью, но еще большей глупостью было настаивать на своем и пытаться его переубедить. После всего этого Белый не может не задать себе вопрос - а с чего это вдруг Витя Пчелкин с таким энтузиазмом старался впарить ему заведомо провальное дело?
     Глупо... Черт, как все глупо! И как можно было так лажануться?!
     От досады Пчела помотал головой. Через секунду он взглянул на запястье. Водитель-абрек тоже посмотрел на часы и успокоил:
     - Успеваем.
     - Все равно прибавь, - мрачно буркнул Пчела. - Ты вообще быстрее ехать можешь, нет?
     Обиженно засопев, водитель добавил газу. Впереди уже показались здания Шереметьевского аэропорта, когда в кармане у Пчелы запиликал мобильный телефон.
     - Слушаю! Да, Аслан... - чуть раздраженно ответил он и вдруг, подскочив на месте, проревел:
     - Что-о-о?!
     Тут же опомнившись, Пчела быстро переложил телефон в другую руку и отвернулся к окну.
     - Живы? Кто?... - напряженно бросал он в трубку. - Давай, жду...
     Обратившись в слух, он ждал, пока ему ответят. Водитель покосился на него и обеспокоенно спросил:
     - Что там, а?
     Пчела не ответил.
     - Ты что молчишь? - снова спросил бородач. - Все нормально, - бросил ему Пчела и снова обратился к трубке. - Да-да, слушаю... Это точно?
     Он опустил руку с мобильником и застывшим взглядом уперся в лобовое стекло. После тягостной паузы Пчела уронил голову назад, на подголовник, и с ужасом прошептал:
     - Кабздец...

XXXXIV

     В операционной все было готово к началу работы. Все инструменты были разложены по своим местам, укрытый простыней Фил лежал на столе, и над ним уже горели яркие огни бестеневой лампы. Ждали только Бориса Моисеевича Боркера - светило отечественной нейрохирургии заканчивал приготовление к операции в соседнем кабинете.
     А в кабинете главврача Белый продолжал водить карандашом по бумаге. Ниже полосатой пчелы на листе появилась цепочка горных вершин.
     - Но что бы он выиграл, если это, конечно, он? - задумчиво проговорил Саша.
     Космос - тут как тут! - привалился к его плечу и горячо затараторил:
     - Доля в полумиллиардном проекте! Завязки с нефтяными и лаврушниками!
     - Но с нами он получил бы больше, - покачав головой, возразил Белый.
     Закончив с горами, он принялся за профиль индейца с дымящейся трубкой и в головном уборе из перьев.
     - Плюс банк, Саня! Плюс банк! - продолжал наседать на него Космос. - Если нас нет - он полный хозяин! Делает, что хочет, работает с кем хочет - с Гансами, шмансами... И вообще, что тут рисовать?! Ты что, Репин? Ты не хуже меня знаешь, что ему надо на самом деле!
     - То же, что и тебе, Кос, - усмехнулся Белов.
     - Верно! Независимость от Саши Белого, собственное движение! - почти кричал не на шутку разошедшийся Космос. - Но! Это я был с тобой в машине, а не он!
     Саша потер лоб ладонью и прикрыл глаза.
     - Я все равно не могу поверить, что это Пчела, - медленно покачал головою он. - Не могу, хоть тресни!
     Космос приблизил к нему лицо и медленно, раздельно, изо всех сил сдерживая клокочущую в груди ярость, проговорил:
     - Белый! Он. Не сел. К нам. В машину! Он поехал на их тачке!
     Саша промолчал - против этого аргумента ему нечего было возразить. Сдвинув брови, он словно в оцепенении разглядывал свои рисунки. Вдруг на листок опустилась рука Космоса - он поставил перед Беловым маленькие, на три минуть!, песочные часы. И следом положил рядом с ними своего громоздкого "Стечкина".
     - Через час он улетит, - веско произнес он и отошел в дальний угол кабинета.
     Белый молчал. Остановившимся взглядом он следил за тоненькой струйкой песка, соединявшей две колбочки часов. Его лоб разрезала глубокая вертикальная складка, брови соединились, губы сжались в тонкую бесцветную полоску. Он думал.
     Два года назад в схожей ситуации он заподозрил в предательстве Космоса. Более того - он поверил в это. А потом, когда все объяснилось, Саша вдруг понял, что уже не может доверять другу так искренне и безоглядно, как доверял раньше. Не может, как бы это ему ни хотелось!
     Чисто внешне в их отношениях с Космосом все оставалось по-прежнему. Но, как ни старался Белов убедить себя в обратном, факт оставался фактом - после того злосчастного покушения стопроцентно надежного и абсолютно верного друга по имени Космос у него не стало. Остался старинный приятель - добрый, симпатичный, давно и хорошо знакомый - и только.
     Вот почему сейчас Саша отчетливо понимал: стоит ему хоть на мгновение поверить в то, что взрыв организовал Пчела - и у него станет еще на одного настоящего, полноценного друга меньше. И с кем он тогда останется? С одним только Филом? Но Фил...
     Один. Он останется совсем один...
     Белов начал было еще раз перебирать все возможные варианты в поисках виновника взрыва, и тут же бросил - бесполезно. По всему выходило: кроме Пчелы - некому.
     В верхней колбе часов еще оставалось почти половина песка, но Саша уже знал, что он скажет, когда время закончится. Он просто оттягивал неизбежное.
     Когда последняя песчинка упала вниз, Белый поднял голову и произнес ледяным голосом:
     - Звони Шмидту.
     Космос тут же выхватил из кармана мобильник и торопливо набрал номер.
     - Шмидт, это Космос, ты где? Отлично. С тобой кто? Ага. Вот давай в Шереметьево, тебе рядом, найди там Пчелу и привези к нам в больницу... Да. Ну, не мне тебя учить...

***

     В операционную стремительным шагом вошел Борис Моисеевич Боркер. Держа перед собой обтянутые резиновыми перчатками руки, он со спины подошел к лежащему на боку Филу и внимательно осмотрел его затылок.
     - Давление? - сухо и коротко спросил он. Ему так же лаконично ответили:
     - В норме.
     Хирург повернул руки ладонями вверх и произнес:
     - Салфетку... Скальпель...
     В его руках тут же появились инструменты. Борис Моисеевич склонился к затылку Фила, время от времени бросая отрывистые команды:
     - Зажим... Еще зажим... Распатор... Трепан - Операция началась.

XXXXV

     "Вольво" остановилось на верхнем пандусе аэропорта, возле лестницы на нижний ярус. Первым из машины, сжимая в руке гвоздичку, выбрался Пчела. Он был бледен и растерян. Облокотившись на крышу машины, он взъерошил свою шевелюру.
     Водитель-абрек хлопнул дверцей и окликнул своего странного пассажира:
     - Ну что, идем?
     - А ты-то куда? - повернулся к нему Пчела. - Поезжай назад.
     - Как назад? - вскинул брови бородач.
     - Езжай назад! - раздражаясь, повысил голос Пчела. - В город-герой Москву! Понятно?
     - А как же самолет? - не отступал водитель. - Мне Ваха сказал тебя проводить...
     - Ну ты что, тупой, что ли?! - прикрикнул на него Пчела, ему осточертело это препирательство.
     - Нет, я так не могу, - упрямо покачал головой чеченец. - Я должен Вахе позвонить.
     Пчела отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и настороженно огляделся по сторонам. От шоссе к въезду на стоянку приближался черный джип, как две капли воды похожий на тот, в котором ездили головорезы Фила. Кто был в этом джипе, Пчела, понятно, не видел, но его вдруг охватило нехорошее предчувствие.
     - Не волнуйся, абрек, - пробормотал Пчела, поднимая на всякий случай воротник плаща и пятясь вниз по лестнице. - С тобой все будет хорошо.
     Пчела снизу проследил за джипом и разглядел в его окне бритую голову Шмидта. Шмидта, бывшего офицера спецназа внутренних войск, в Бригаду привел именно Пчела. Это был человек без нервов, ему поручались самые грязные, самые кровавые дела. Он был по-военному исполнителен, не знал жалости и страха. Когда Пчела увидел его, он понял - Шмидта послали за его, Вити Пчелкина, головой. Он достал авиабилет и швырнул его в воздух. Все, Германии ему уже не видать, как своих ушей.
     - Э, а что мне Вахе передать? - окликнул его абрек.
     - Передай, что Пчела спекся!
     - Не понял...
     - Ничего, он поймет! - Пчела взмахнул гвоздикой и стремительно сбежал по лестнице.
     Оказавшись на нижнем ярусе, он поднял руку. Рядом с ним тут же остановилась черная "Волга". Пчела рванул на себя дверцу и бросил водителю:
     - В город!
     - А куда?
     - Сейчас решим, - не дожидаясь согласия водителя, Пчела уже садился в машину.
     Он понял, что попал в наикрутейший переплет. И хуже всего было то, что он оказался совсем один. Помощи ждать было неоткуда. Впрочем...
     Нет, кажется, один человек все-таки мог бы ему помочь!
     - Сколько заплатишь-то? - спросил шофер.
     - Не обижу, шеф, быстрее!
     Хлопнула дверь, и "Волга" неожиданно резво взяла с места.
     А над нею, на пандусе верхнего яруса аэропорта, в зоне вылета, из черного джипа выгружались крепкие ребята во главе с бритоголовым крепышом Шмидтом. Поочередно тыкая пальцем в грудь своим бойцам, он быстро распределил между ними обязанности:
     - Так, тебе рейс, тебе регистрация, ты в "Люфтганзу", ты со мной... Вперед!
     С мрачной решительностью команда прошла сквозь разъехавшиеся двери и растворилась среди людской толчеи.

XXXXVI

     В том, что Пчела окончательно скурвился, что взрыв "мерса" - его рук дело, Космос был убежден на все сто процентов. Но он совсем не был уверен в том, что так же считает и Белый. Наоборот, он видел, что Саша до сих пор мучается сомнениями, что он никак не может смириться с мыслью, что его ближайший друг - предатель.
     Да, Саша отправил за Пчелой Шмидта, но это была только половина дела. Для того чтобы раз и навсегда покончить с подлым предателем, Белова нужно было каким-то образом дожать, убедить, заставить...
     Как это сделать - Космос не знал, но когда Саша позвонил домой, чтоб успокоить жену, он понял, о чем ему еще нужно сказать.
     Белый, стол спиной к Космосу, говорил по телефону.
     - Все нормально, Оль. Да у меня ни царапинки! Нет, Оль, приезжать совсем не обязательно, я в норме абсолютно... - Ольга жутко переживала и хотела немедленно приехать, но здесь бы она была явно лишней - ведь еще предстояла разборка с Пчелой. Вот почему Саша старался ее отговорить. - Ну куда ты поедешь? А Ваньку на кого оставишь? Нет, не стоит, правда, а если что - звони на мобилу, ладно? Макс рядом? Ну все, Оль, пока!
     Белов отключил мобильник и повернулся к Космосу.
     - Волнуется, что с бабой сделаешь... - немного смущенно сказал он.
     Саша опустился на диван рядом с другом. Какое-то время они молчали. Космос мялся, не зная как подступиться к щекотливой теме. Наконец, он угрюмо произнес:
     - Сань, я никогда в это не лез, не мое это дело, но лучше повода, чем сейчас, не будет...
     - Ты про Пчелу, что ль? - недовольно перебил его Белов. - Да я знаю все. Мне Ольга рассказывала.
     Космос нахмурился и со значением сказал:
     - Понимаешь, он запал на нее еще с вашей свадьбы...
     - Ну и что? Я знаю, - снова оборвал его Саша и раздраженно повернулся к другу. - Ну и что мне теперь - под ствол человека ставить?!
     Саша и в самом деле давно знал, что Пчеле нравится его жена. Ольга не раз заводила об этом речь, беззлобно подтрунивая над его другом. Да Белов и сам замечал, как теплели глаза Пчелы, когда он смотрел на Ольгу. Но правдой было и то, что у Саши никогда не было ни малейшего повода сомневаться в жене или друге.
     Наоборот, частенько такое положение дел ему льстило. Иногда даже хотелось по-мальчишески похвастаться перед ним - вот, дескать, Пчелка, у меня есть, а у тебя нет!
     Правда, изредка случалось и по-другому... Как, например, неделю назад, когда жена застукала их с Анькой в боулинге... Как Пчелкин тогда увивался возле несчастной Оленьки - и в щечку ее целовал, и в глазки ей заглядывал, и по плечику гладил! Утешитель, блин!
     Вдруг в дверь кабинета коротко постучали, и к ним заглянула медсестра, делавшая Белову перевязку.
     - Александр Николаевич, там жена Филатова приехала, - сообщила она.
     Белов с Космосом сумрачно переглянулись, синхронно поднялись с дивана и направились к дверям.
     - Будьте любезны, приготовьте нашатырь, - хмуро попросил медсестру Саша.
     В приемном покое к ним бросилась заплаканная Тамара. Она неистово рвалась к мужу, и Саше пришлось приложить силу, чтобы ее удержать.
     - Тома, туда нельзя, он в операционной! - успокаивал он бьющуюся в истерике женщину. - Ну-ну, Тома, успокойся! Операция идет нормально, там лучший хирург... Все будет нормально, Тома, верь мне! Слышишь, верь мне, Тома!
     Саша усадил ее на стул.
     - Как это случилось? - сквозь рыдания спросила Тамара.
     - Том, мы ничего толком и не сообразили - все так быстро произошло... Короче, будем разбираться... - он продолжал нашептывать ей что-то нейтральное, успокаивающее.
     Космос держался в сторонке.
     - Дайте кто-нибудь часы, - вполголоса обратился он к охранникам (свои он потерял, когда выпрыгивал из "мерса").
     Ему подали сразу двое, но тут у Космоса зазвонил мобильник, и он поднес телефон к уху.
     - Алло! Нет, это Космос... - он повернулся к Белову и, прикрыв трубку ладонью, прошептал:
     - Виктор Петрович...
     Саша молча показал ему раскрытую пятерню. Космос кивнул и сообщил в трубку:
     - Виктор Петрович, Саша вам через пять минут перезвонит, он на перевязке сейчас... Да он-то цел, у нас с Валерой худо... - озабоченно пробормотал он.
     Услышав это, Тома захлебнулась новым приступом плача. Космос понял свою оплошность и быстро свернул разговор.
     - Да, он сразу позвонит, - пообещал он Виктору Петровичу и выключил телефон.
     Обняв Тамару, Саша терпеливо гладил ее по плечу. Наконец она отстранилась, достала из сумочки носовой платок.
     - Саш, я уже все, все... - утирая слезы, прошептала она. - Я спокойна, спокойна, спокойна... Саш, ты сам-то как? Космос, а ты?
     Космос без слов с виноватым видом развел руками, а Саша в который уже раз повторил:
     - Все нормально, Том. Все будет нормально...
     Пожилая медсестра подала Тамаре стакан воды с валерьянкой.
     - Не убивайся так, девочка. Выпей вот...
     Взяв стакан дрожащей рукой, Тома послушно выпила лекарство. Саша помог ей подняться и передал ее медсестре.
     - Пойдемте со мной, - сказала она и, придерживая Тамару под локоть, повела ее по больничному коридору.
     Белов подошел к насупленному Космосу и растерянно спросил:
     - А если он умрет? Кос, что делать-то будем? Космос задумчиво пожевал губы. Он думал о своем и ответил явно невпопад:
     - И Шмидт молчит...
     В полном молчании они вернулись в кабинет главврача. Долгожданный звонок прозвенел минут через десять.
     - Да! - схватил трубку Космос.
     - Космос, это Шмидт, - послышался его ровный, невозмутимый голос. - Его нет нигде... Сто процентов, самолет уже на взлетной... Что нам делать?
     Прикрыв трубку рукой, мрачный как туча Космос повернулся к Белову.
     - Саня, его не было на рейсе.
     Белый выдавил беспомощную улыбку и в полной растерянности покачал головой:
     - Блин, это дурной сон какой-то!
     - Шмидт спрашивает, что ему делать. Прикрыв глаза, Белый секунду молчал, а потом чеканным голосом скомандовал:
     - Пусть возвращаются. Надо снять часть людей отсюда, пусть пасут везде, где он может засветиться. И Макса предупреди.

XXXXVII

     На улице уже было совсем темно, когда Ольга в сопровождении неотлучного Макса вышла из подъезда городского дома Беловых. Она все-таки решила пренебречь уговорами мужа и поехать в больницу - сердце у нее было не на месте. Она села в машину и решительно приказала:
     - В больницу, Макс.
     Охраннику было известно о мнении Белого на этот счет, и он сделал последнюю попытку отговорить упрямую женщину.
     - Оль, может не стоит? У Саши там свои заморочки, а тут еще и мы притащимся... Он же мне голову открутит!
     - Расслабься, Макс! - отрубила Ольга. - Если до сих пор не открутил - значит, цел будешь!
     Недовольно покачав головой, Макс тронул машину. Джип выехал со стоянки и направился в сторону Кутузовского проспекта. Ни Макс, ни, тем более, Ольга не заметили, что следом за ними последовала неприметная черная "Волга".
     В ней сидел Пчела. Он показал водителю на джип и попросил:
     - Командир, видишь этот "Крузер"? Постарайся от него не отстать, заплачу сколько скажешь...
     Когда машины свернули на проспект, Пчела достал мобильник и набрал номер Оли. Он видел, как она достала из сумочки телефон и услышал ее голос.
     - Алло...
     - Алло, Оль, привет, не удивляйся, это Витя, - стремительно затараторил Пчела. - Только не называй меня по имени и не говори Максу ни слова. Я еду прямо за тобой, в соседнем ряду, в черной "Волге"...
     Не отнимая трубки от уха, Оля обернулась и увидела на освещенном проспекте следующую за ними "Волгу". Внутри машины на секунду включился свет - в сидящем рядом с водителем мужчине она без труда узнала Витю Пчелкина.
     Пчела тоже увидел в движущейся впереди машине силуэт обернувшейся к нему Ольги.
     - Оля, послушай меня, только не останавливай машину и ничего не говори Максу...
     - Ничего не понимаю, - перебила его Ольга. - Ты один?
     - Один...
     - А что случилось?
     - Нам нужно срочно поговорить с глазу на глаз, - голос Вити был напряжен и взволнован. - Это очень важно. Только не останавливай машину!
     - Но как же тогда? - в полном недоумении спросила Ольга.
     - Через два квартала будет дежурная аптека, попроси Макса остановить. Скажи - за лекарством, ну или придумай что-нибудь... Ладно?
     - Ну хорошо, хорошо...
     - Спасибо, Оль... - тихо сказал Пчела и скомандовал своему водителю:
     - Обгоняй.
     Тот послушно дал по газам, и "Волга", слегка подрезав машину Оли, устремилась вперед.
     - Сдурел, ур-р-род! - прорычал вслед наглецу Макс.
     Через минуту Оля показала Максу на приближающуюся аптеку и попросила:
     - Макс, останови здесь, я в аптеку забегу...
     Джип еще толком не успел остановиться, как она выскочила из него и повернулась к открывшему дверь Максу:
     - А ты куда?
     - Оль, я тебя охраняю и...
     - Блин! Ты можешь оставить меня в покое хоть на минуту, а?! Сядь, я сказала! - гневно осадила его Ольга и торопливо зашагала к двери.
     Как только она скрылась в аптеке, из машины вышел Макс и, закурив, внимательно осмотрелся.
     Войдя в пустой аптечный зал, Оля негромко позвала:
     - Витя!
     - Я здесь, Оль... - послышался голос Пчелы из-за стеллажа с лекарствами.
     Она зашла за стеллаж и с недоумением посмотрела на взволнованного Пчелу:
     - Что за конспирация-то?
     - Привет, - кивнул ей Витя.
     - Привет...
     - Оль, короче, так, - Пчела в затруднении потер ладонью лоб и тяжело вздохнул. - Понимаешь, вышло так, что с этим взрывом все стрелки на меня сошлись. А я не при делах на сто процентов, я мамой тебе клянусь!
     - Бред какой-то! - недоверчиво фыркнула Ольга.
     - Это не бред, - грустно покачал головой Пчела. - Это нормальная правда жизни. Меня ищут уже.
     - Ну, блин, с вами не соскучишься... - возмутилась Оля.
     - Оля, Оля, ты дослушай, - остановил ее Пчела. - Я тебе одно хочу сказать: что бы ни случилось, ты должна знать, что я этого не делал. И Сашке это скажи обязательно... В любом случае, даже если меня грохнут!
     Они пристально смотрели друг на друга и не видели, как в нижнем углу большого аптечного окна в зеленоватом люминесцентном свете вывески появилось лицо Макса, заглядывающего вовнутрь. Он быстро обшарил торговый зал цепким взглядом и через секунду исчез, словно его и не было.
     - Да я скажу, конечно, - с готовностью кивнула Оля. - Это не вопрос, но...
     Пчела снова ее перебил:
     - Оль, поверь - я знаю, что говорю. Не первый год замужем...
     - Ты ошибся, Витя, - мягко улыбнулась Оля. - Это я не первый год замужем.
     Нервно усмехнувшись, Пчела осторожно выглянул из-за стеллажа и тут же принял серьезный вид.
     - Теперь вот что, - он внимательно посмотрел ей в глаза. - Тебя же Фил подвозил, во сколько он уехал?
     Оля на секунду задумалась и сказала:
     - Ну, после обеда уже. У нас с Ванькой прием был в половине второго.
     - Ага, вот как... - кивнул Витя и задумался. - То-то он опоздал. Потом пацаны сели в машину и... ба-бах. Скажи, Оль, а до тебя он никуда не заезжал - на сервис там или какие-нибудь другие дела? Может, встречался с кем - он ничего не говорил?
     Пожилая аптекарша подозрительно поглядывала на укрывшихся за стеллажом с дорогими лекарствами парня с девчонкой.
     - Да нет... - покачала головой Ольга. - Но к нам он после съемок приехал.
     - А что за съемки?
     - Какое-то кино про бессмертных пацанов... - она недоуменно пожала плечами. - Заводы какие-то... Не знаю, Вить...
     - Так-так, съемки, значит...
     Тетка-аптекарша, наконец, не выдержала и проверещала противным, визгливым голосом:
     - Эй, молодые люди, здесь вам аптека, а не дом свиданий!
     Пчела повернулся к аптекарше:
     - Да не волнуйтесь вы так, мы уйдем сейчас - нам недолго осталось...

XXXXVIII

     Развалившись в кресле, Белов разговаривал по городскому телефону.
     - Хреново дело... - грустно рассказывал он. - Ему сейчас трепанацию делают, парень два часа на операционном столе. Крови потерял море. Ну, будем надеяться...
     Его собеседник, Виктор Петрович Зорин, прижав плечом трубку, одновременно разговаривал по телефону и подписывал документы из красной кожаной папки.
     - Да, жалко парня, - согласился чиновник. - А что ты в целом думаешь?
     - Да есть тут одна идейка, - замялся Саша. - Может, уже сегодня решу этот вопрос.
     - Ну дай бог, Саша, дай бог... От меня что-нибудь требуется?
     - Разве что моральная поддержка, - невесело ухмыльнулся Белов.
     - Можешь на меня рассчитывать, - уверенно пообещал ему Зорин. - Звони, если что.
     В трубке запиликали сигналы отбоя. Опустив трубку на аппарат, Саша повернулся к Космосу. Тот успел уже отыскать где-то белый халат, стетоскоп, нацепил все это и с важным видом совал нос в какие-то баночки с лекарствами.
     - Кос, ты что - опять что ли? - Саша выразительно чиркнул себя пальцем по носу.
     - Да нет, завязал я, ты что?! - испуганно вытаращился на него Космос и признался:
     - Просто с детства мечтал доктором стать...
     - Тебе в цирковое надо было идти... - мрачно посоветовал ему Белый. - Карандаш! А Пчела, кстати, водолазом хотел стать. Аквалангист хренов!
     Подумав, Саша снова снял телефонную трубку и набрал еще один номер.
     - Алло, Кабан? Здорово, брат. Это Белый, - он говорил ленивым и важным тоном - так, как было принято среди "крутых". - Слыхал? Беда у меня... Да нет, я-то в поряде, а брат вот в отключке... Нет, зверье здесь ни при чем. Есть маза, что сука среди нас, будем молиться, что это поклеп... Ты это... профильтруй там у себя, может что нароешь. Давай, брат, пока...
     Саша положил трубку и задумчиво протянул:
     - Беда-а-а...
     К нему подошел Космос - уже без халата и стетоскопа. В руке у него был мобильник, который зазвонил во время последнего Сашиного разговора.
     - Да, Сань, беда, - мрачно кивнул он и протянул ему телефон. - Это Шмидт, ему только что Макс отзвонился. Пчела сейчас разговаривает с Ольгой.
     - Та-а-ак... - Белый мгновенно подобрался, криво ухмыльнулся и недобро прищурился. - Значит, Пчела в городе?! А что же его тогда до сих пор здесь нет?!
     - А что его тогда до сих пор здесь нет?! - яростно проревел Космос в трубку.

XXXXIX

     Пчела снова выглянул из-за стеллажа, окинул быстрым взглядом зал, посмотрел в окно. Все было спокойно, если не считать демарша вредной аптекарши. Но уходить все равно было пора. В любую минуту в аптеку мог нагрянуть Макс, да и тетка-аптекарша тоже запросто могла поднять шум.
     - Ладно, Оль, ты иди, - сказал Пчела.
     - Витя, а как же ты? - встревоженно спросила Ольга. Только сейчас до нее стало доходить, что ее муж, Саша Белый, действительно собирается расправиться со своим другом. - Я могу для тебя что-нибудь сделать?
     Пчела подмигнул ей в ответ.
     - Все нормально...
     - Ой, ребята, что ж вы делаете! - судорожно вздохнула она.
     - Ничего-ничего, как-нибудь выберемся. Ну, иди... Нет, погоди... На вот, - Пчела подал Ольге красную гвоздику, которую повсюду таскал с собой уже почти полдня. - В знак дружбы... и любви...
     Растерянно взяв гвоздику, Оля коснулась его руки.
     - В Берлин вез, да не довез, - объяснил Пчела. - Ну, вроде все. Давай, иди...
     - Витя, я все сделаю, что смогу... - взволнованно прижимая к груди полуувядший цветок, пообещала Оля. - Я постараюсь... Я все для тебя сделаю...
     - Все нормально, иди.
     Пчела согласно прикрыл глаза и легонько подтолкнул ее к дверям. У порога Оля оглянулась. Она словно хотела сказать еще что-то, но, видно, передумала. Только качнула ему на прощание гвоздикой и вышла. Пчела из-за своего укрытия проследил, как она подошла к машине и скрылась в ней. Оглядевшись по сторонам, Макс сел за руль, джип тронулся.
     - Ну что, мужчина, милицию вызывать или сами уйдете?! - грозно спросила аптекарша.
     Сдержав вздох, Пчела повернулся к ней и поэтому не увидел, как на освободившемся месте тут же остановился другой джип - "Гранд Чероки". Из него вышли Шмидт и его люди.
     Пчела подошел к прилавку и улыбнулся.
     - Тетя! Не надо милиции, дай мне лучше аскорбинки.
     Аптекарша с недовольным видом принялась рыться в ящике, потом подняла голову и вдруг окаменела, уставясь испуганным взглядом за спину Пчелы.
     - Витя, стой спокойно, - раздался позади невозмутимый голос Шмидта.
     Помедлив, Пчела неторопливо повернул голову. От дверей к нему шел Шмидт и двое его подручных. В опущенных руках всех троих Пчела увидел пистолеты.
     - Поехали, - спокойно сказал Шмидт. - Саша хочет тебя видеть.
     Пчела шел к джипу как на эшафот. Перед ним распахнули заднюю дверь. Тоскливо вздохнув напоследок, он залез в машину. С обеих сторон его зажали накаченные плечи боевиков Шмидта. Сам Шмидт сел за руль.
     - Эх, Шмидт, Шмидт, некрасиво себя ведешь... - хмуро пробормотал в его бритый затылок Пчела. - Я ж тебя от ментов отмазал, в команду привел...
     - Витя, не надо, - не повернув головы, попросил Шмидт. - Ты же сам все понимаешь...
     Да, Витя Пчелкин понимал все. И то, что он вряд ли доживет до утра - тоже.

L

     В машине Макс не проронил ни слова. А ведь вполне мог бы и поинтересоваться - с каких это пор в аптеках торгуют цветами?
     Впрочем, Оле сейчас было не до охранника - она напряженно думала, чем можно было помочь Вите в сложившейся ситуации. Расспросы Пчелы о ее дневной поездке с Филом навели ее на мысль, что, возможно, тогда, в машине, она упустила нечто важное, способное пролить свет на загадку взрыва.
     Начался обильный снегопад. Макс включил дворники, и Ольга, сжавшись в комочек на заднем сидении, в глубокой задумчивости следила за их непрерывным движением по стеклу. Она старалась в точности вспомнить все, что происходило днем в машине Фила - каждое слово, каждый жест.
     Так. Что же было? Сначала немудреный треп про Америку, про грызню Вити с Космосом, потом... Потом Ванька нашел в сумке муляж головы, зашла речь о съемках, и Фил предложил им просмотреть запись боя. Они с Ваней смотрели, как на мониторе камеры сражались средневековые рыцари, а дальше... Дальше на экране появилась эта актриска, и Оля отключилась, ушла в себя... Вспоминала их встречу в боулинге... А камера? Что было на мониторе камеры?
     Кажется, она ее выключила... Или... Нет! Она включила перемотку! Вперед или назад - Ольга не помнила. Но зато она вспомнила, что следила за мелькающими на экране кадрами. Что было на них, Ольга, конечно, не разглядела, - ей было совсем не до того - но одна картинка в ее памяти все-таки отложилась. На какой-то миг беспорядочное мельтешение сменилось статичным кадром, отображающим пустой салон Филовского "Мерседеса" и его баул на заднем сидении. А потом снова началась стремительная чехарда сменяющих друг друга кадров.
     Так-так-так... Выходит, Фил забыл выключить камеру - только этим можно было объяснить длинный план пустого салона машины. А если так, то, возможно, включенная камера сумела запечатлеть нечто такое, что...
     Оля резко стряхнула с себя задумчивое оцепенение и огляделась.
     - Максим, притормози, - решительно приказала она.
     - Что случилось? - Макс настороженно взглянул на нее в зеркало заднего вида.
     Нахмурясь, Оля достала из сумочки мобильник, записную книжку и начала торопливо перелистывать страницы.
     - Постой минуту, может, сейчас назад поедем, - озабоченно пробормотала она.
     - А больница? Ты же к Саше собиралась?
     Ольга ничего не ответила - она набирала номер человека, говорить с которым, впрочем, у нее не было ни малейшего желания.
     Звонок раздался, когда Анна, одетая в длинное вечернее платье, наносила последние штрихи яркого и эффектного макияжа.
     - Алло... - недовольным тоном оторванного от важных дел человека ответила она.
     - Ольга Белова беспокоит, - сухо представилась Ольга. - Сама понимаешь - мне мало радости с тобой разговаривать...
     - Да уж, звонок неожиданный... - недоуменно и растерянно протянула Анна.
     - Послушай, дама... с камелиями! - не удержалась от колкости Ольга. - Сегодня днем ты звонила в машину Валере Филатову и просила вернуть одну очень важную вещь. Так вот, эта вещь мне нужна. Срочно, ясно? Через пятнадцать минут я буду у тебя, не уходи никуда.
     - Да нет, я не могу, у меня... - торопливо возразила артистка, но в трубке уже звучали короткие гудки.
     Сунув телефон обратно в сумку, Оля распахнула дверь джипа, и следом рванула дверь Макса.
     - Двигайся, я поведу! - мрачно приказала она.
     - Оль, такая погода, ты что?! - вытаращился на нее охранник. - Сейчас впаяться куда-нибудь - плевое дело...
     - Двигайся, твою мать!! - в ярости проорала Ольга.
     Она села за руль, и джип стремительно тронулся с места.
     К артистке Оля добралась даже быстрее, чем обещала. Выскочила из машины и бросилась бегом к подъезду. Через минуту она нажала кнопку звонка.
     - Кто там? - раздался из-за двери высокий голос Анны.
     "Что сказать?" - мелькнуло в голове Ольги, и, усмехнувшись нелепости ситуации, с едва заметным сарказмом она ответила:
     - Свои...
     Анна распахнула дверь. Вновь, как неделю назад в боулинге, взгляды женщин скрестились. Только на сей раз в глазах артистки ничего вызывающего не было и в помине. Она пыталась с независимым видом выдержать тяжелый взгляд Ольги, но не смогла и тут же отвела глаза.
     Ольга перешагнула через порог и, отвернувшись от Анны, протянула руку.
     - Давай, - приказала она.
     Чуть помедлив, Анна вложила в ее руку миниатюрную цифровую видеокамеру - ту самую, что была в машине у Фила.
     - Завтра вернут, - сухо пообещала Ольга и шагнула к двери.
     Уже перешагнув порог, она не выдержала и, с нескрываемым презрением взглянув на соперницу, ледяным голосом отчеканила:
     - У женщин, которые спят с чужими мужьями, начинаются проблемы с яичниками.
     Не дожидаясь ответа, Ольга повернулась и пошла к лифту. За ее спиной тут же раздался негромкий щелчок аккуратно закрываемой двери.
     В лифте она включила воспроизведение и почти сразу нашла нужные кадры. Чьи-то руки рылись в сумке Фила, и что-то засовывали в муляж его головы. Толком не разобравшись еще что к чему, Оля, тем не менее, с абсолютной ясностью поняла - это именно то, что надо.
     Пробкой вылетев из подъезда, Ольга что было мочи припустила к машине.
     - Какого черта ты мне сразу не сказал, что Витьку ищут?! - задыхаясь то ли от бега, то ли от гнева, выпалила она Максу.
     - А в чем дело?
     - В том! - она сердито сунула ему в руки видеокамеру:
     - На, смотри!
     Ольга прыгнула за руль, джип снова сорвался с места.

LI

     В кабинет главврача заглянул хмурый охранник.
     - Привезли, - коротко доложил он.
     Сидевшие в разных углах Белый и Космос, переглянувшись, одновременно поднялись с кресел. У обоих в руках были пистолеты. "Стечкин" - у Космоса, "Глок" - у Белова. Лица обоих были угрюмы и решительны.
     Отодвинув охранника в сторонку, в дверь вошел Шмидт, за ним, между двумя его подручными, шагал Витя Пчелкин. Пчела вышел вперед и остановился посредине кабинета. Как кролик на удава он неотрывно смотрел на стволы в руках друзей. Лишь спустя несколько мучительно-тягучих секунд он поднял глаза на Белова и Космоса.
     - Ребята, вы... Саня, Кос... - жалко пролепетал их насмерть перепуганный друг. - Вы разберитесь сначала... Вы разберитесь, а? Елки-палки, я все понимаю... Ну, братья, а?
     Космос, а за ним и Белов опустили глаза.
     - Спасибо, ребята. Подождите снаружи, - приказал Белый.
     Шмидт со своими людьми вышел из кабинета и плотно прикрыл за собою двери.
     - Ну что скажешь, Пчелкин? - тихо спросил Белый.
     Вдруг Пчела присел на корточки и обхватил руками голову, будто надеялся таким нехитрым способом укрыться от пистолетов. В кабинете стало так тихо, что Белову неожиданно показалось, что он слышит, как исступленно колотится и скачет в груди у Пчелы испуганное сердце.
     Вдруг за дверью послышалась какая-то возня, чей-то взволнованный женский голос и невнятное басовитое бурчание охранников. В кабинет главврача кто-то рвался, и его, понятное дело, не пускали. Возня не стихала, и, наконец, дверь распахнулась. На пороге стояла запыхавшаяся молодая медсестра. Пылко и сбивчиво она затараторила:
     - Извините, ребята, но... - тут она увидела пистолеты в руках мужчин и Пчелу, скрючившегося на полу, и испуганно осеклась.
     - Что случилось? - спокойно спросил Белов.
     - У нас осложнения, - взволнованно объяснила девушка. - Филатову срочно нужна кровь, группа редкая, а у нас запасов с девяносто первого года - ни капли. Есть кто-нибудь с третьей группой? Резус отрицательный...
     Белов переглянулся с Космосом, потом посмотрел на уткнувшегося в пол Пчелу и сказал:
     - Есть...

***

     В операционной было тихо. Слышалось только попискивание приборов, подключенных к неподвижному Филу, и его тяжелое, свистящее дыхание. Голову раненого закрывала плотная белоснежная шапка из бинтов. На соседней с ним койке лежал Пчела. Их руки соединяло какое-то устройство с толстыми желтоватыми трубками, по которым текла кровь.
     Пчела оторвал взгляд от бледного лица друга и, повернув голову, уставился в потолок.
     То, что он прочитал в глазах Белова и Космоса, не оставляло сомнений - его участь предрешена. И никакие просьбы и уговоры не могут ничего изменить. Надеяться ему было не на что.
     Правда, еще оставалась Оля... Но что она сможет сделать? О взрыве ей известно еще меньше чем ему, где и как она сможет найти доказательства его невиновности?!
     Эх, Оля, Оленька...
     Пчела вдруг вспомнил их недавнюю встречу в боулинге. Странно... Тогда он, видя как страдает Оля, всей душой хотел помочь ей, но реально ничего сделать не мог. Теперь - наоборот. В аптеке Оля тоже увидела, в какой переплет попал Витя, и тоже ничего не в состоянии сделать...
     Как странно поворачивается жизнь...

***

     Шмидт и трое его бойцов дежурили в коридоре возле операционной.
     - Братва, что с Пчелой-то будет? - спросил один.
     Шмидт, единственный, кто знал ответ на этот вопрос, промолчал. Ответил другой боец, лениво прохаживающийся по коридору.
     - Иваны потрут... - кивнул он в сторону кабинета главврача. - Если сойдется, намажут ему лоб зеленкой.
     - Да-а, блин... - задумчиво вздохнул тот, что спрашивал. - Вот так живешь, живешь... А прокололся раз - и уже не живешь.
     К разговору подключился третий браток. Недоуменно пожав плечами, он спросил:
     - Я одного не пойму: на черта Белому эти понты с переливанием? У меня, например, тоже третья отрицательная...
     Шмидт пристально посмотрел на него и совершенно спокойно сказал:
     - Глупый ты. Саша ему час жизни подарил...

***

     В кабинете главврача надрывались телефоны. Поочередно звонил то один мобильник, то другой - на них не обращали внимания. Космос сидел на стуле, сцепив перед собой ладони и низко опустив голову. Белый полулежал в кресле и вертел в руках пистолет, заглядывая в черное отверстие ствола. Оба тягостно молчали. Снова зазвонил телефон.
     - Выруби их на хрен все, - вполголоса попросил Белов. - Башка трещит...
     Космос молча встал и отключил оба мобильника.
     - Кос, у тебя дурь есть? - вдруг спросил Белый.
     - Откуда, Сань? - пожал плечами друг. - Ты же знаешь, я завязал.
     - Да не парь ты мне мозги, хирург! - поморщился Саша. - Давай...
     Вздохнув, Космос достал из кармана пакетик с порошком и, надорвав его зубами, отсыпал дозу на календарный листок. Белый спрятал пистолет за спину и придвинул листок к себе. С некоторым любопытством он взглянул на горку кокса и усмехнулся:
     - Столько лет на этой дряни лавэ делал, а так ни разу и не попробовал. Покажи хоть, как ее?
     Космос пододвинулся ближе, сноровисто измельчил порошок перочинным ножичком, свернул еще один листок в тонкую трубочку и подал Саше.
     - Прижми к ноздре... - деловито подсказывал он. - Да, вот так... И втягивай...
     - Носом?
     - Ну а чем еще? - усмехнулся Космос. - Ты глянь, как я...
     Наклонившись к столу, он с шумным всхлипом вдохнул порошок. Следом за ним то же самое сделал и Саша.
     - Ну и что? - недоуменно спросил он.
     - Ну что, немеет нос-то? - улыбаясь, Космос потеребил пальцами свой шнобель.
     - Да ни фига...
     - А холодок чувствуешь?
     - Хрен там, а не холодок. Ну-ка сыпани еще чуток... - попросил Белов.
     - Во вторую? На... - Космос насыпал "а листок еще немного кокса.
     Саша повторил процедуру другой ноздрей. То же сделал и Космос.
     - Ну что?
     - Да ни хрена!
     - Ну тогда в десну попробуй. Вот так, - послюнив мизинец, Космос обмакнул его в порошок и стал втирать его в верхнюю десну.
     Белый скопировал все его действия и, пошуро-вав пальцем у себя во рту, с брезгливостью сплюнул.
     - Немеет? Как у зубного?
     - Не-а... - покачал головой Белов.
     - Ну я не знаю, Сань... - пожал плечами Космос. - Может тебя просто с первого раза не берет?
     Саша откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Спустя минуту он открыл их и, подавшись к другу, прошептал:
     - Кос, у меня рука не поднимется.
     - У меня тоже... - согласно кивнул Космос. - Шмидту дадим.
     - Я в принципе...
     Космос помолчал и выложил еще один аргумент:
     - Из ментовки звонили. По экспертизе, дистанционный заряд в салоне стоял. Так что это или сам Фил, или Пчела. Они с утра вместе ездили.
     Саша молча покивал головой и, снова откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза...

***

     А в операционной Пчела растерянно следил, как его кровь перетекает по желтым трубкам в неподвижное тело Фила. Вместе с кровью утекало и время и его, Вити Пчелкина, жизнь. Еще немного - десять, двадцать минут - и хорошенькая медсестричка отдаст его Шмидту. И тогда - все, конец!
     Неожиданно ему подумалось: "А хорошо бы было, если б все осталось как сейчас. Чтобы о нем забыли на час или два. Он отдал бы Филу всю свою кровь и тихо угас, без страданий и мук. А в друга с кровью перешла бы его жизнь, и он бы поправился..."
     Тихо открылась дверь, и в операционную вошла медсестра.
     "Что?! Уже?!" - вздрогнул Пчела.
     Но девушка лишь проверила работу приборов и, улыбнувшись донору, подбодрила его:
     - Потерпите, осталось минут десять, не больше...

LII

     Белова все-таки пробрало. Его подернутый мутной пеленой мозг стал осязаем, как рука или нога. Более того, Саша стал физически чувствовать, как в нем двигаются, растут и тают отдельные мысли. И хотя их было немного, это новое, удивительное ощущение было восхитительным.
     Блаженно улыбаясь, он подошел к развалившемуся в кресле Космосу и попросил:
     - Кос, дай еще, а?
     - Сань, это все равно не поможет, - апатично возразил Космос. - Только хуже будет - я же знаю!
     - Дай, я сказал! - он сел верхом на стул и привалился к столу.
     С идиотской ухмылочкой Белый принялся требовательно стучать по столешнице. Космос рассмеялся, достал из нагрудного кармана пакетик с порошком и швырнул его Белому:
     - Ну, как знаешь...
     Вдруг распахнулась дверь. В кабинет стремительно ворвалась возбужденная Ольга с видеокамерой в руках, следом за ней вошел мрачный Макс.
     - Саша, где Витя? - с порога выпалила она.
     - Какой тебе еще Витя? - порохом вспыхнул Белый и закричал:
     - А ну рот закрой сейчас же!
     - А ну не ори на меня! - закричала она еще громче - зло и презрительно. - Придурок чертов!
     Побелев, Саша вскочил к ней навстречу. Стул из-под него с грохотом отлетел к стене.
     - Ты что мелешь?! - задохнулся от ярости Белый и что было мочи завопил, указывая на дверь:
     - Заткнулась!!! А ну вон пошла! Вон! Я сказал - вон пошла!!!
     Белый орал, брызгая слюной и выкатив на жену совершенно безумные, полные тупой звериной ярости глаза. Зрелище было настолько ужасное и отвратительное, что Ольге захотелось провалиться сквозь землю. Но вместо этого она сцепила зубы и изо всех сил врезала кулаком по этой омерзительной роже.
     Белов взревел и кинулся на нее. Его успел перехватить Макс, но на того сзади бросился Космос. Белый выхватил из-за пояса свой "Глок"...
     - Саш, послушай! - успел сказать Макс, и тут же Белый железной рукой вцепился в его горло.
     - Ты! Тварь! В глаза! - с жутким оскалом ревел он. - А ну в глаза мне! Ты на кого руку поднял?! Падаль!
     - Саш, опусти дуру, я все объясню... - хрипел Макс. - Я не при делах...
     На шум прибежал Шмидт. Он с ходу перехватил руку Белого и задрал пистолет к потолку. И тут прорвало Ольгу.
     - Мужики, вашу мать! - заполошно прокричала она. - Вы мужики или кто?
     Ее неистовый вопль несколько отрезвил мужчин. Они замерли, повернувшись как по команде в ее сторону. Глаза Ольги пылали гневом, она хотела было еще что-то добавить, но лишь судорожно вздохнула. Положив камеру на стол, она резко развернулась и выбежала из кабинета.
     Чуть помедлив, Белов опустил пистолет и, опустив голову, растерянно посмотрел вслед Ольге.
     Макс сумел воспользоваться паузой и в двух словах объяснил, что удалось обнаружить Ольге.
     - Покажи... - недоверчиво буркнул Белый.
     Видеокамеру с откинутым миниатюрным монитором включили на воспроизведение и установили на столе. Кругом сгрудились Саша, Космос и Макс. Сзади тянул шею Шмидт, стараясь разглядеть экран через их плечи.
     - Дату видите? Сегодня, одиннадцать тридцать, - комментировал запись Макс. - После съемок он отвез Ольгу в больницу, а потом поехал на встречу с Асланом.
     Изображение на мониторе несколько раз перевернулось, чередуя землю и небо. Так бывает, когда невыключенную видеокамеру передают из рук в руки. Затем на экране появились шагающие ноги и муляж головы Фила, которую держала за волосы чья-то рука.
     - Вот, видите? Он камеру забыл выключить, - пояснил Макс.
     Картинка относительно стабилизировалась, и стало понятно, что по-прежнему невыключенную камеру положили внутрь машины, на полку за задним сиденьем. Издали послышался обрывок разговора:
     - Валер, ты обедать будешь? - спросил какой-то мужской голос.
     - А что там? - раздался до боли знакомый голос друга.
     - Рыба, как обычно...
     - Ладно, Миш, давай. Только скорее - мне ехать надо! - снова Фил...
     На экране замелькали полосы - это Макс запустил перемотку записи вперед.
     - Сейчас... - буркнул он и снова включил воспроизведение.
     На первом плане, на заднем сидении, лежала сумка Фила, из которой торчал нос муляжа. В машине было пусто. Вдруг дверца автомобиля распахнулась, в кадре появились чьи-то руки. Они залезли в сумку Фила и вытащили его резиновую голову.
     - Ага, сейчас... Вот, - бормотал Макс.
     Перевернув голову шеей вверх, руки неизвестного аккуратно вставили внутрь полого муляжа опутанный проводочком продолговатый предмет, а потом что-то докрутили сверху.
     - Пластид с радиодетонатором, - вполголоса пояснил Макс. - Вот он взводит устройство, и все, дело сделано. Теперь только на кнопку нажать...
     Закончив операцию, руки ловко вернули муляж в исходное состояние. Холеная ладонь неизвестного осторожно похлопала резиновую голову Фила. А потом человек наклонился к муляжу и поцеловал его в щеку. Макс тут же нажал на кнопку. Изображение застыло в стоп-кадре.
     На мониторе видеокамеры был продюсер картины и бывший любовник Ани Андрей Кордон.
     - Твою мать!!! - жахнул кулаком по столу Белый.
     Космос прорычал что-то нечленораздельное, отошел в сторону и несколько раз крепко приложился лбом о стенку.
     - Так это он из-за Аньки, что ли? - растерянно спросил Белов.

***

     "Как же так?" - не мог понять он. Ведь всего неделю назад, в боулинге, он спрашивал у Аньки о Кордоне. Она тогда ответила, что тот стал таким заинькой! Купил ей квартиру, дал роль в новой картине. Теперь у них исключительно деловые отношения: она - актриса, он - продюсер...
     А он, Белов, в ответ еще, помнится, сострил:
     - Анюта, бойся нанайцев, дары приносящих!
     Выходит, эту метелку он предостерег, а сам...

***

     - Неужели из-за Аньки? - повторил Саша, повернувшись к Космосу.
     - Плюс он Филу с прошлых картин около ста штук должен, - веско добавил тот.
     - Иуда! - прошипел сквозь стиснутые зубы Белов.
     В дверном проеме появился охранник. Мотнув стриженной головой куда-то в сторону, он пробасил:
     - Там это... перелили уже все... Куда Пчелу-то?
     Белый с Космосом вскочили и бросились из кабинета.
     По длинному больничному коридору навстречу им из операционной везли на каталке бледного Пчелу. Он повернул голову на шум шагов и увидел стремительно идущих к нему Сашу, Космоса и Макса.
     Вдруг Космос не выдержал, выхватил пистолет и сорвался на бег. За ним бросился Белый.
     - Космос, ствол убери, он же не знает! - закричал он.
     Пчела в ужасе закрыл глаза и перекрестился дрожащей рукой. Двое санитаров в испуге вжались в стену.
     Подбежав к каталке, Космос с размаху упал на колени. Ничего не соображающий Пчела попытался подняться, но его накрыла тяжелая рука Космоса. Рукояткой вперед он совал Пчеле своего "Стечкина" и исступленно кричал:
     - Прости, прости, брат! Витя, на! Убей меня, убей меня, недоумка! Совсем я шизанулся, прости меня, брат, очень прошу! Бей меня, бей, бей, бей! - он схватил руку Пчелы и стал ею хлестать себя по щекам.
     Сзади подошел Белый и положил ладонь на мелко вибрирующее плечо Пчелы.
     - Прости, брат, - тихо сказал он. Ошарашенный таким поворотом Витя Пчелкин, ничего не понимая, молча переводил совершенно растерянный взгляд то на Космоса, то на Белова, то на санитаров, то на пистолет. Медленно и трудно в его подавленном сознании рождалось понимание - чудо произошло, он спасен!

LIII

     Пчелу прямо на каталке привезли в кабинет главврача. Пока Белый втолковывал все еще растерянному другу, кто организовал взрыв "мерина" Фила, Космос успел обшарить все шкафы и тумбочки кабинета. Улов оказался невелик: початая бутылка "Мартини", четверть полузасохшего батона, банка красной икры да несколько пузатых пузырьков со спиртом.
     "Мартини" единогласно было решено убрать назад, а остальное выставили на стол, подкатили к нему каталку с Пчелой и занялись приготовлениями. Космос разливал и разбавлял спирт, Белый намазывал Пчеле огромный бутерброд с икрой, а сам "реабилитированный" просматривал запись, которая спасла ему жизнь. Когда на мониторе появился Кордон, он нажал на паузу.
     - Да, нехороший человек, - пробормотал все еще бледными губами Пчела, рассматривая склоненное к муляжу лицо продюсера.
     Космос аккуратно вынул из его рук камеру и вставил вместо нее стакан:
     - Да ладно ты, Пчел... На вот лучше!
     - Прости нас, брат, - Белов подал ему бутерброд и поднял свой стакан. - Вот наломали бы мы дров!
     - Фил... - Пчела вдруг запнулся и с трудом договорил:
     - Фил простит...
     Друзья сдвинули стаканы и молча выпили...
     Через час все трое были пьяны в дым. Космос с Беловым - от спирта и нервотрепки, Пчела - от алкоголя, кровопотери и еще более жестокой нервотрепки.
     Изрядно окосевший Космос бесцельно блуждал по кабинету, а Пчела с Белым, обнявшись, сидели на каталке.
     - Ну, как ты сейчас? - ласково поглаживая Пчелу по голове, невнятно выговорил Саша.
     - Отошел... практически... - с трудом ворочая языком, вяло кивнул Пчела.
     - А мы с Космосом... - Саша прижался лбом к виску друга и шумно вздохнул. - Ты даже себе не представляешь, как мы переживали!
     - А я... испугался... - признался Витя. - Реально испугался, понимаешь, Сань? Но я вас не виню! - он тряхнул опущенной головой. - Я бы тоже на меня подумал...
     - А ты почему мне не позвонил? - надувшись от обиды, спросил Белов. - Е-мое, Пчелкин, мы же братья, ну?
     - Испугался, чуть в штаны не наложил... - Пчела тихо хихикнул и вдруг разразился длинной матерной тирадой.
     Услышав это, Космос остановился как вкопанный и немедленно двинулся к Пчеле.
     - Забыл конвенцию, Пчелиный глаз? - Дурачась, грозно спросил он. - Мы же с первого класса вместе, так? - навалившись на него сзади, Космос дал ему щелбана.
     - Эй, Космодром, завязывай... - неуверенным движением Саша попытался перехватить руку Космоса.
     Тот неожиданно ловко увернулся и отвесил Пчеле второй "бобон":
     - И за все, что мы делаем, мы отвечаем тоже вместе! - с пьяной назидательностью проговорил он.
     Пчела вздрогнул и робко попытался прикрыть темечко. Саша вцепился в руку обидчика, но Космос все-таки приложился к голове друга и в третий раз.
     - А почему? А потому что мы - Бригада!!! - куражась, захохотал он.
     Пчелу, наконец, пробрало, и он взревел:
     - Да ты что, Косматый?! Я тебя сейчас!
     Отклонившись назад, он вцепился в шею Космоса. Саша со смехом тащил его в сторону от Пчелы. Все трое сцепились в единое целое и, не удержавшись, рухнули с каталки.
     Словно малые дети, они, смеясь и ругаясь, катались по полу. И тут открылась дверь и в кабинет вошла хмурая Ольга.
     - Перестаньте! - воскликнула она. - Саша! Валера в коме!
     Все еще хихикая, Саша сел на колени и рассеянно переспросил:
     - Что?
     - Я только что из реанимации. Валера в коме, - медленно и раздельно повторила Ольга.
     Белов, Космос и Пчела тяжело дышали, не сводя с Ольги недоумевающих глаз. Сказанное Ольгой слишком медленно достигало их задурманенных мозгов, и так же медленно с лиц друзей сползали беспечные улыбки...
     Спустя двадцать минут, умывшись и приведя себя в порядок, притихшие друзья подошли к реанимационному боксу. Входить в него они не решились, встали рядком у окошка в двери и заглянули вовнутрь.
     Приглушенный свет ночника освещал стоящую вдоль стен разномастную аппаратуру, расцвеченную огоньками индикации. На экране осциллографа непрерывной чередой бежали острые зубчики импульсов.
     Посредине бокса лежал опутанный трубками и проводами Фил. Его лицо почти целиком скрывала маска аппарата искусственного дыхания, а незакрытые участки кожи поражали мертвенной бледностью.
     Рядом с ним сидела сжавшаяся в комок Тамара. Сильно подавшись вперед, она держала в своих руках безжизненную ладонь мужа. По ее лицу одна за другой катились еле заметные бусинки слез. И никто в мире не мог их ни унять, ни утереть...

Эпилог

     Солнце над Москвой только-только взошло. На Воробьевых горах дул резкий, пронизывающий ветер. Белый, Пчела и Космос в расстегнутых пальто стояли на своем старом месте - там, где семь лет назад давали друг другу клятву. Они молча смотрели на раскинувшийся перед ними город.
     Очередной порыв ледяного ветра заставил Белова поежиться.
     "Холодно как, - подумал он. - Зима еще толком не началась, а уже так холодно..."
     Зима, действительно, только начиналась, и настоящие - жестокие и лютые - холода были впереди.
     Повернувшись к друзьям, Саша протянул им руку с золотым "Радо", ее накрыла рука Пчелы с "Ролексом"... Они выжидающе взглянули на Космоса, но тот, подняв руку перед собой, показал им голое, без часов, запястье. Белов промолчал и только печально кивнул головой.
     Вдруг совсем рядом - метрах в десяти - остановилась видавшая виды иномарка. В ее салоне гремела лихая, оглушительная музыка. Из машины, передавая друг другу бутылки с пивом, выбрались четверо совсем юных пацанов. Они по-хозяйски расположились на парапете и завели о чем-то разговор, поглядывая на своих соседей.
     Было видно, что пацаны по достоинству оценили и их огромный черный "мерин", и крутой прикид, и джип с охраной чуть поодаль. Но они заметили и другое - разбитое лицо Космоса, мертвенную бледность Пчелы и угрюмый вид Белого. Ребята явно догадались, что за люди оказались рядом с ними в такую рань.
     И вот что странно - несмотря на то, что пацанам, без сомнения, было понятно, кто эти трое, в их любопытных взглядах, тем не менее, отчетливо читались и восхищение и зависть.
     Эх, Русь, Русь! Куда несешься ты?..

БРИГАДА IV
ПОСЛЕДНИЙ ВЫСТРЕЛ

Александр БЕЛОВ
OCR Альдебаран



 	

ONLINE БИБЛИОТЕКА 


http://www.bestlibrary.ru


Анонс

     Дорога криминала, которую выбрал Александр Белов, привела его на край пропасти. Все понты "красивой жизни", власть и деньги не сделали его счастливым. Он потерял все, что было ему дорого лишился матери, пережил убийство друзей. Что делать, смирится с положением вещей или отомстить негодяям и погибнуть? Как говорили древние: судьба - это необходимость...

Книга четвертая
1997-1998

Часть 1
НАЕЗД

I

     Больше года минуло с того дня, когда Фил очутился в палате реанимации. Больше года проливала слезы у постели неподвижного мужа Тамара. И больше года Белый искал возможности отомстить Кордону.
     Это желание оказалось настолько сильным, что даже оттеснило на второй план беспокойство о судьбе друга. Нет, Белов навещал Фила в больнице, беседовал с врачами и делал для него все необходимое. Но, стоя у постели Фила, он постоянно думал о том, как поквитаться с продюсером. Его неотступно преследовала одна навязчивая мысль - пока подонок Кордон топчет землю, Филу не выкарабкаться!
     Но убрать продюсера оказалось непросто. Сразу после взрыва он исчез из Москвы. Белову удалось выяснить, что он удрал в Штаты, впрочем, в своем доме в Калифорнии он не появился. Можно было, конечно, поставить всех на уши и отыскать гада хоть в преисподней, но Белый рассудил иначе.
     Он решил переждать. Все надо было сделать чисто, а для этого нужно дать Кордону время убедиться, что он вне подозрений. Его враг должен успокоиться, вернуться домой, расслабиться, перестать даже думать о возможной мести - вот тогда его можно устранить без лишнего шума.
     Было еще одно обстоятельство в пользу этого плана. Убрать Кордона сразу - значило в какой-то степени подставиться самому, поскольку о романе Белого с бывшей любовницей Кордона знало пол-Москвы. Прежде надо было свернуть все отношения с Анной и сделать их разрыв достоянием гласности, чтобы мотив ревности не пришел на ум ни одному, даже самому дотошному, следователю.
     Разумеется, Белый не боялся того, что его упекут в кутузку - уж такую мелочь, как алиби для себя, Пчелы и Космоса, предусмотреть было проще простого - он опасался за свою репутацию. Слишком много сил и времени было потрачено им на то, чтобы уйти от одиозного образа "братка". В итоге Белов добился своего - в глазах многих он превратился в добропорядочного легального бизнесмена, его Фонд исправно платил налоги, и такое положение Сашу более чем устраивало. В структуре его бизнеса еще оставалось немало черных схем, но все они были самым строгим образом законспирированы, так что в целом он походил теперь на рядового нового русского, разве что заметно более удачливого и предприимчивого, чем большинство его коллег. Вот почему светиться в числе прочих подозреваемых в предстоящем убийстве Кордона ему было совсем не с руки.
     Белов набрался терпения и ждал. А точнее сказать - готовился. Весной он расстался с надоевшей актрисой, причем постарался сделать это открыто. Он пообещал Анне отпуск на Багамах, она раззвонила об этом всем подружкам, а вместо этого Саша устроил публичный скандал в популярном ночном клубе и, что называется, хлопнул дверью. Наутро Аня сама позвонила Белову (размолвка-то произошла из-за ерунды), но тот с необъяснимой решительностью и холодностью объявил ей, что между ними все кончено.
     А в конце лета в Москву вернулся Кордон. Саша подождал еще месяц и только тогда дал команду начать наблюдение за продюсером. Прежде чем приступить к делу, к клиенту надо было как следует присмотреться. Поначалу Кордон предпочитал оставаться в тени, на люди особенно старался не лезть, и наблюдения за ним почти ничего не давали. Но к зиме он успокоился окончательно, стал появляться на тусовках, чаще всего - все с той же Анной.
     Впрочем, Белов прекрасно знал, что артистка была для продюсера всего лишь прикрытием - нечто вроде маскхалата. На самом деле Кордона куда больше интересовали молодые мужчины вполне определенного толка. Причем пресыщенного продюсера неудержимо тянуло на авантюры - он легко сходился с самыми сомнительными личностями и так же легко с ними расставался.
     Столь неосмотрительным поведением врага грех было не воспользоваться. Убийства гомосексуалистов случайными партнерами происходили довольно часто, и еще одно преступление из этого ряда вряд ли кого-нибудь удивило бы. Белый приказал Шмидту начать подготовку именно в этом направлении.
     Подгонять его не требовалось - Шмидт давно уже, как говорится, бил от нетерпения копытом. Желание отомстить за Фила у него было настолько сильным, что обычно невозмутимый Шмидт почти oi крыто выражал свое неудовольствие медлительностью и нерешительностью Белого в данном вопросе.
     Наконец Шмидт доложил - все готово. В тот же день Белов поехал в больницу к Филу.
     Ему хотелось просто посидеть с другом, посмотреть на него, коснуться его теплой руки... Но дело обернулось иначе. Его встретил лечащий врач Фила и, пряча глаза, пригласил в свой кабинет.
     Разговор получился тяжелым. Доктор не стал тянуть резину и сразу выложил суть дела - никаких положительных сдвигов в состоянии его друга нет и, что хуже всего, нет никаких оснований рассчитывать на улучшение ситуации в будущем.
     - Понимаете, фактически Филатов мертв, - негромко, но твердо говорил врач. - Функционирование его организма поддерживает система жизнеобеспечения, но жизнью, как вы понимаете, это назвать нельзя. Если б у нас оставалась надежда, можно было бы ждать и дальше, но...
     - Короче, что вы предлагаете? - оборвал его помрачневший Белов.
     - Александр Николаевич, такое положение не может длиться бесконечно, - доктор решительно покачал головой. - По закону, для того чтобы отключить больного от жизнеобеспечения, требуется согласие родственников, и жена Филатова фактически такое согласие дала. Но я хотел бы узнать и ваше мнение...
     Белый встал и, глубоко засунув руки в карманы, смерил молодого врача тяжелым взглядом.
     - Знаете, доктор, я ни черта не понимаю в медицине, но одно я знаю точно: даже если у Фила не осталось ни одного шанса, ваша аппаратура жизнеобеспечения все равно будет работать. И мне плевать - можете вы назвать это жизнью или нет. Если моему другу не суждено поправиться, он умрет в вашей больнице. Но только от старости, ясно?!..
     Белов развернулся и, не попрощавшись, вышел из кабинета. Из машины он позвонил Борису Моисеевичу Боркеру - нейрохирургу, оперировавшему Фила. Оказалось, что молодой лечащий врач из больницы советовался с ним, прежде чем говорить с Тамарой и Беловым. И Боркер, в целом, его поддержал. Впрочем, в голосе опытного доктора Саша не услышал той абсолютной убежденности, которая была у его молодого коллеги.
     - Как же так, Борис Моисеич, - нажимал на него Белов. - Ну неужели никакой надежды?..
     Врач замялся.
     - Видите ли, Саша, мы ведь, в сущности, так мало знаем о человеческом мозге, что утверждать что-либо с уверенностью очень трудно... Вот послушайте. В шестьдесят втором году, сразу после института, я работал на зоне под Котласом, и там У меня имел место быть один прелюбопытнейший случай. Зек пытался бежать на машине, которая привезла в лагерь продукты. У него, понятно, ничего не вышло - врезался в стальной шлагбаум, и все. А шофер этой машины подбежал к зеку и пробил ему голову этой, как ее... монтировкой. Она вошла в левый висок, а вышла справа за ухом. Мне принесли бедолагу прямо с этой самой монтировкой в голове. Я мельком его осмотрел - травма тяжелейшая, признаков жизни не подает - и велел отнести его в морг. К вечеру за трупом пришла машина, и тут вдруг обнаружилось, что зек-то жив! Перевели его в больничку - помирать, а он возьми и выживи! Его и лечить-то толком не лечили - нечем было, - но он выкарабкался и восстановился почти полностью. Только ногу стал приволакивать и немного ухудшилось зрение. Вот так, Саша... Надеюсь, я ответил на ваш вопрос?..
     - Да, Борис Моисеич, вполне. Спасибо вам... - Белов выключил мобильник и поехал домой.

II

     В просторной гостиной дома Беловых был накрыт чайный столик. Пара изящных чашек на тонких фарфоровых блюдечках, высокий чайник с длинным и узким носиком, хрустальная вазочка с печеньем, открытая коробка конфет - все это стояло нетронутым. Чай в чашках давно остыл и успел подернуться мутноватой пленкой.
     За столом, на низеньком диванчике, плечом к плечу сидели Оля Белова и Тамара Филатова. Тамара плакала - и уже, судя по всему, давно. Теребя в руках совершенно мокрый платок и ежесекундно всхлипывая, она потерянно бормотала:
     - Вот я сижу, сижу... и на него смотрю... Час смотрю, два смотрю - не шелохнется... У него щетина... Господи, у него даже щетина поседела! Я Бога молю, чтобы он очнулся... Я бы ему ребеночка родила... - и она не выдержала, зарыдала в голос, горестно качая головой. - Никаких надежд не остается... Никаких, Оля, никаких... Все...
     - Подожди, Том, сейчас Саня придет, - вздохнула Ольга, поглаживая подругу по вздрагивающему плечу.
     Она не представляла, что можно сказать в такой ситуации. Посоветовать набраться терпения и ждать? Но ведь прошло уже больше года, а силы Томы не беспредельны... Подруга и так уже дошла до крайности, насколько еще ее может хватить?.. А как же Валера? Неужели и правда - никаких надежд ?!..
     - Понимаешь, Оль... - Тамара, чуть успокоившись, уткнулась носом в мокрый платок и простонала:
     - Я... я уже не верю...
     "Господи, да где же он?.." - растерянно подумала Ольга. Она не сомневалась, что муж наверняка нашел бы для Тамары нужные слова - те самые, которые вернули бы ей веру и придали сил.
     И тут снизу послышался голос Белова. Он поднимался по лестнице, разговаривая на ходу по телефону:
     - Да добрался, там снегу намело... Короче, я пока дома буду. Ну все, давай!..
     Он вошел в зал и приветливо улыбнулся обеим женщинам, словно и не заметив ни заплаканных глаз Тамары, ни растерянного вида жены.
     - Здравствуй, Томочка. Привет, Оль... - Белов наклонился к жене и мельком обозначил поцелуй.
     Поцелуй был более чем формальный. Разрыв Белова с артисткой, которого так ждала Ольга, почти ничего не изменил в их отношениях с мужем. Ситуация была странной: уйдя от Анны, Белов к жене фактически не вернулся - их жизнь, вполне благополучная внешне, изнутри напоминала сосуществование вполне корректных, но при этом абсолютно равнодушных друг к другу соседей в коммуналке.
     Саша прошел к окну, задернул шторы и только после этого, уже точно зная, о чем пойдет речь, спросил:
     - Ну что, Том, какие дела?
     Тамара отняла ладони от лица. Саша поразился - какие страшные темные круги были у нее под глазами. Как у вампира в каком-нибудь голливудском ужастике.
     - Саш, я уже не знаю... Понимаешь, я так устала... - она смотрела на него с жуткой смесью боли, вины и отчаянья, как побитая собака. - Я больше ничего уже не понимаю... Врачи говорят, бесполезно ждать. Чудес не бывает...
     Смотреть в ее глаза было трудно, и Белов снова повернулся к окну - поправить и без того ровно висевшие шторы.
     - И что они предлагают? - все тем же ровным, почти равнодушным, голосом спросил он.
     - Они предлагают сделать эвтаназию... - еле слышно проговорила Тамара.
     - Как это делается? - продолжал свою игру Белов.
     - Отключают... отключают систему жизнеобеспечения...
     Голос Тамары дрогнул и беспомощно угас. Ольга молча накрыла ее руку ладонью. Они обе выжидающе смотрели на Сашу.
     Белов повернулся к ним и, медленно покачивая головой, потянул узел галстука. Он выглядел все таким же невозмутимым, но внутри у него все кипело от негодования. Как только Тамара дала себя уговорить! Эх, бабы, бабы...
     - Тома, если хочешь знать мое мнение, я против, - изо всех сил стараясь скрыть клокочущий в груди гнев, сказал он. - Поверь, мне тоже больно, что мой друг стал как растение. Но! Если есть хоть один шанс из тысячи... Да что там - из миллиона, из миллиарда! Если этот шанс есть, то его надо использовать!
     Тамара попыталась что-то сказать, но Белов остановил ее движением руки.
     - Все будет нормально, Томочка! Мы переведем Валеру в Бурденко, Пчела подтянет спецов по нейрохирургии - немецких, американских... С завтрашнего дня сиделка при нем будет круглые сутки. Так что тебе станет полегче, Том.
     Не прекращая говорить, Белов подошел к бару, плеснул в стакан немного виски. Потом внимательно взглянул на Тамару и долил стакан почти до краев.
     - Дальше. Тебе надо отдохнуть, - он протянул виски Тамаре, та, низко опустив голову, беззвучно плакала. - Вот, выпей и ложись спать. Пока поживешь у нас, а завтра люди займутся, отправим тебя на время в теплые страны. Отдохнешь, придешь в себя...
     Тамара не двигалась, Саша опустился перед ней на корточки и вложил бокал в ее безжизненную руку. Она подняла на него красные от слез, измученные глаза. Белов ободрительно кивнул.
     - И будем просить Господа, чтобы Валерка выкарабкался, - он говорил так убежденно и проникновенно, что не поверить ему было невозможно. - А он выкарабкается, Томочка, я в него верю! Он же у нас боец!..
     Саша неожиданно улыбнулся и взял ее за руку.
     - И запомни: все, что было, - это только первый раунд! - он сжал ее ладонь в кулак. - Ты верь мне, Тома, верь...

III

     Премьерный показ нового фильма закончился. Отхлопав положенное, зрители бурлящей рекой потекли из зала в фойе. По широкой лестнице Дома кино спускалась оживленная, веселая толпа, в которой было немало знаменитостей. Впрочем, сегодня основное внимание было приковано не к ним, а к главным виновникам торжества.
     В эпицентре людского круговорота находился продюсер фильма Андрей Кордон. С плохо скрываемым выражением надменной скуки он принимал сыпавшиеся на него со всех сторон поздравления. Лишь изредка на губах появлялась вежливая полуулыбка, куда чаще он только сдержанно кивал. Рядом с ним, под руку, гордо шествовала Анна.
     - Смотри, а народу-то нравится!.. - будто бы даже с удивлением озиралась по сторонам сияющая Анна.
     Кордону вручали один букет за другим. Он уже с трудом удерживал огромную охапку цветов.
     - А что это все цветы - тебе? - капризно поджала губки артистка, ткнув его локтем в бок. - А мне?..
     - На!.. - продюсер не глядя небрежно свалил ей на руки груду разномастных букетов.
     Анна довольно заулыбалась, окинула величественным взглядом толпу поверх голов и заметила Киншакова, стоящего внизу, у колонны. Тот по случаю премьеры был облачен в изящный смокинг и галстук-бабочку.
     - Слушай, Александр Иваныч у нас - ну прямо Зигфрид! - шепнула она Кордону.
     Тот проследил за ее взглядом и тоже увидел нарядного Киншакова. Рядом с ним с микрофонами в руках толкались несколько корреспондентов и оператор с телекамерой на плече. Суетливая девчушка в простецком свитерке и потертых джинсах торопилась задать свой очередной вопрос:
     - Александр Иванович, если можно, ваши впечатления от премьеры?
     - Хороший фильм, талантливый режиссер, - спокойно отвечал Киншаков. - Главное, что в картине есть искренность и романтика. Поэтому мне кажется, что сегодняшняя премьера удалась.
     - Скажите, а что означает ваше участие в картине в качестве актера? - спросил долговязый парень в очках. - Значит ли это, что вы оставляете продюсирование и снова возвращаетесь на экран?
     - Ну почему же? - сдержанно улыбнулся Киншаков. - Согласитесь, не могу же я продюсировать все снимающиеся фильмы, правда? В этой картине мне предложили одну из главных ролей, и я согласился. О чем, кстати, ничуть не жалею.
     Доброжелательно кивнув журналистам в знак окончания интервью, Александр повернулся к лестнице и нос к носу столкнулся с взмыленным администратором киногруппы - круглым, как колобок, лысым толстячком.
     - Александр Иваныч, банкет, банкет!.. - озабоченно выпалил тот. - Ждем вас на банкет...
     - Спасибо, не голоден, - холодно бросил Киншаков и, отодвинув администратора в сторонку, шагнул навстречу Кордону.
     - Ох, Александр Иваныч, вижу, вам что-то опять не по нраву!.. - с шутливой укоризной покачал головою продюсер.
     Киншаков взглянул на него без тени улыбки.
     - Куда делись все сцены с Филатовым? - сухо спросил он.
     - А куда их теперь? - равнодушно пожал плечами Кордон. - Вырезал. Погоды они не делают, так что... - он отвернулся и кивнул кому-то в сторону:
     - Да-да... Спасибо...
     - Я хочу выкупить все негативы с Валерой, - все так же сухо сказал Киншаков. По всему было видно - разговор с продюсером ему неприятен.
     - Для вас даром, Александр Иваныч! - с добродушным видом развел руками Кордон. - Нет проблем - обращайтесь в любое время!..
     Киншаков кивнул и тут же ушел.
     Кордон остался один. Большинство окружающих ему улыбались, но это продюсера не слишком радовало - он знал истинную цену и этим улыбкам, и нескончаемым комплиментам. Ему было скучно, он с трудом сдержал зевок и неторопливо огляделся.
     Вдруг его взгляд остановился на длинноволосом смазливом пареньке, одиноко стоявшем в сторонке. Его стройную фигуру обтягивала ярко-красная водолазка и узкие джинсы. В руке юноша держал белую лилию. Их взгляды скрестились, и в тот же миг они все поняли друг о друге. Поколебавшись секунду, Кордон шагнул к незнакомцу, тот немедленно двинулся ему навстречу. Паренек трогательно смущался, его щеки покрылись нежным румянцем, необыкновенно красиво контрастирущим с кипенно-белыми лепестками лилии. Кордон почувствовал сладкую ноющую тяжесть в паху - он уже хотел этого мальчика.
     Они сошлись. Юноша поднял на продюсера изумрудно-зеленые глаза и протянул ему цветок. Кордон поднял руку, но вместо того чтобы взять лилию, легко коснулся кисти парнишки и с бесстыдной откровенностью ухмыльнулся. Молодой человек зарумянился еще сильнее, похлопал чуть подкрашенными ресницами, но взгляда не отвел.
     Кордон медленно повел глазами в сторону выхода, юноша в знак согласия опустил глаза и сразу же пошел к дверям.
     Настроение продюсера взлетело до заоблачных высот. Он немедленно направился в банкетный зал, чтобы предупредить о своем внезапном отъезде. Анна, исподтишка наблюдавшая за этой душещипательной сценой от начала и до конца, понимающе улыбнулась и тут же принялась высматривать в толпе подходящую кандидатуру для нескучного времяпрепровождения на сегодняшний вечер, а, может быть и ночь...
     В полупустом банкетном зале сновали официанты, завершая подготовку к пиршеству. К подошедшему к столу Кордону бросился администратор.
     - Андрей Андреич, еще четверть часа, и можно начинать! - утирая мокрую от пота лысину, доложил он.
     - Мне наплевать, я уезжаю... - процедил Кордон.
     - Как?.. - ужаснулся администратор.
     - Так. Голова разболелась...
     - Но, Андрей Андреич, как же без вас?.. Может быть, таблеточку? - предложил толстяк, суетливо обшаривая карманы.
     - Я не нуждаюсь в вашей помощи, Куперман, просто хотел предупредить, чтоб не искали, - осадил его продюсер. - Хотя... Знаете, налейте-ка мне коньяка.
     Администратор схватил со стола бутылку, наполнил рюмку, подал ее Кордону. Тот смерил его презрительным взглядом и, взяв бутылку, плеснул себе почти полстакана. Коньяк он выпил одним махом, сунул в рот дольку лимона и, дожевывая на ходу, вышел из зала.
     На улице, у дверей Дома кино, толпились те, кто не был приглашен на банкет. Увидев продюсера, к нему снова потянулись поклонники с цветами и комплиментами. Не обращая на них никакого внимания, Кордон прямиком двинулся к своей "БМВ", около которой его поджидал молодой человек с лилией.
     К машине продюсер подошел с новой охапкой цветов - их ему успели насовать по дороге. Он небрежно бросил их на капот и взял из рук юноши лилию.
     - Андрей Андреич, чудная картина, очень живая, страстная... - взволнованно залепетал парень. - Поздравляю вас с очередным успехом...
     Кордон усмехнулся и сразу перешел к делу:
     - Чистые натуралы - фашисты, а ты как считаешь? - спросил он.
     Молодой человек замялся:
     - Ну почему?.. По-моему, и среди них есть очень приятные люди...
     - А!.. - Кордон презрительно взмахнул рукой. - Кунц... кунтс... кунсткамера.
     Он распахнул дверь машины и кивнул парню вовнутрь. В голове продюсера приятно шумело от выпитого коньяка и от предчувствия веселой ночи. Он сел в машину, вставил ключ в замок зажигания и повернулся к сидящему рядом пареньку.
     - Как хоть тебя зовут, подарок судьбы?
     - Роберт, - слегка кокетничая, ответил юноша.
     Кордон не сдержал нервного, возбужденного смешка.
     - Ну что ж, Бобби, поедем в "Шанс"! Как в том анекдоте, знаешь? "К цыганам!" - "Ага, в метро".
     Ехать пришлось недолго. Попетляв по улочкам центра столицы, "БМВ" остановилась в безлюдном переулке. Кордон выключил зажигание и, чуть приглушив сладкоголосое пение Марка Алмонда, повернулся к парню.
     - Ну что, Робертино, пойдем, зажжем огня? Может, ты еще и споешь мне? Ты вообще-то бывал здесь? - продюсер легонько похлопал соседа по коленке.
     - Нет, что вы! Здесь очень дорого. Только вот я забыл кое-что... - юноша смущенно опустил глаза и принялся озабоченно шарить по карманам.
     "Нет, он просто прелесть!.." - с неожиданным умилением подумал Кордон.
     - Да у меня есть все... - он наклонился к пареньку и коснулся губами его розовой щечки.
     - Да нет, я не про это, - Роберт, казалось, смутился еще больше и вытащил из кармана что-то похожее на спутанную леску. - Я вам привет забыл передать. От Саши Белого.
     Мгновенно изменившись в лице, Кордон схватился за ручку дверцы, рванул ее, но было уже поздно. Удавка захлестнула его горло, он мучительно захрипел, засучил ногами. Изо всех сил он пытался разжать ставшими стальными руки парня - бесполезно! С каждой секундой он слабел, сознание затягивала мутная, грязная пелена...
     В его угасающем мозгу, как испуганный чижик в тесной клетке, беспомощно трепыхалась, постепенно затихая, одна-единственная мысль - "Суки!.."
     Спустя минуту-другую его муки закончились, Кордон был мертв.
     Дверь "БМВ" открылась, тот, кто представился своей жертве Робертом, вышел из машины и, внимательно оглядевшись, неторопливо скрылся в ближайшей подворотне.

IV

     Ольге опять приснился странный и тягостный сон. Будто идет она по лесной тропинке от своей дачи к станции, а следом за ней, то и дело выглядывая из-за деревьев, крадется Саша. Ей беззаботно и весело, игра, затеянная полузнакомым дачным соседом, доставляет ей неизъяснимое удовольствие. И вдруг сзади раздается громкий звук, похожий на хлопанье крыльев взлетевших разом десятков птиц. Ольга мгновенно оборачивается - и никого! Нет ни птиц, ни Саши, ни даже леса. Она стоит одна-одинешенька посреди совершенно пустого и ровного, как стол, пространства...
     Ольга проснулась и повернулась на бок. Подушка рядом снова была несмятой - значит, Саша опять ночевал в кабинете. В последнее время это стало почти нормой. Муж рано уезжал и поздно возвращался, а вернувшись, подолгу засиживался в кабинете, зачастую там же и ночуя.
     Вообще ситуация в их семье сложилась более чем странная. Они жили вроде бы вместе и в то же время - врозь. Разговаривали редко, да и то - только по делу. Ольга надеялась, что что-то изменится после разрыва мужа с артисткой, но все осталось по-прежнему - непонятно, тягостно и беспросветно.
     Вероятно, причина такого охлаждения крылась в истории со спасением Вити Пчелкина, в той жуткой сцене, что разыгралась между Олей и Сашей в кабинете главврача больницы год назад. Хотя, если вспомнить, то с артисткой-то Саша закрутил гораздо раньше. Странным было и то, что Ольга практически смирилась с таким положением вещей. Никакой вины за собой она не чувствовала, а объяснить поведение мужа не могла, как ни старалась. Просто в их отношениях что-то кончилось, оборвалось, исчезло, и Ольга приняла это как данность. Она словно впала в спячку, не в силах решиться на какие-то радикальные действия.
     Ольга встала и, на ходу запахивая халат, направилась на кухню. У двери кабинета окликнула негромко:
     - Саша...
     Тишина. Она приоткрыла дверь - в кабинете было пусто, а рядом с диваном лежала аккуратная стопочка постельного белья. Ольга вздохнула и пошла дальше.
     - Тома, Ваня, все вставайте! Будем завтракать!.. - громко позвала она. - Тома, Ваня!..
     Ольга коротко постучала в дверь спальни Тамары и свернула к детской. Вдруг навстречу ей выскочил Ваня.
     - Р-р-р-р!.. - зарычал он.
     - Ах ты мой тигр, ты уже встал?! - Оля засмеялась и подхватила сынишку на руки.
     - Мам, испугалась?.. - спросил он.
     - Ну конечно, испугалась, - пряча улыбку, подтвердила Ольга. - Даже поджилки затряслись...
     Они вошли в кухню. Ваня тут же вскарабкался на свой высокий стульчик, а Ольга подошла к холодильнику.
     - Кашку будешь, Вань? - спросила она. - Какую? Манную, гречневую?..
     Достав из холодильника пакет с молоком, Оля поставила его на стол, повернулась за кастрюлькой, снова взяла молоко и замерла как вкопанная...
     Под пакетом лежала свежая газета. В глаза бросился крупный заголовок - "Убийство в день премьеры". А ниже - фотография Кордона и снимок его машины с трупом.
     Оля непроизвольно ахнула, едва не выронив при этом из рук кастрюльку. Она схватила газету и отошла в сторону, торопливо глотая строчку за строчкой.
     Из коридора послышался голос Тамары:
     - Оля, ты где? Доброе утро!..
     Она вошла в кухню и сразу обратила внимание на мрачную, взволнованную хозяйку с газетой в руке.
     - Что случилось? - встревожилась Тамара. Ольга не отвечала, поглощенная чтением. Тома перевела растерянный взгляд на Ваню и вскрикнула - в руках у мальчика был самый настоящий пистолет!
     В тот же миг Тамара опрометью кинулась к нему и выхватила из рук ребенка оружие.
     - Оля! Ты что?! - воскликнула она.
     Ольга с нескрываемым раздражением взяла пистолет и сердито объяснила:
     - А это игрушки у нас такие, Тома! - она нажала на курок, и точная копия "Кольта" выбросила тоненькую струйку воды. - Видишь?! Вот так мы играем... Фонтаны строим и играем! - Ольга сделала несколько нервных шагов в сторону и вдруг резко обернулась. - Как вызвать такси, ты не знаешь?..
     Тамара никак не могла взять в толк - что же здесь происходит?
     - Что?.. - растерянно переспросила она.
     - Пойдем! - решительно кивнула подруге Ольга. - Поможешь нам собраться.
     И она вышла из кухни, в сердцах швырнув газету на стол.

V

     Такая же точно газета лежала и на столе в кабинете Белова в офисе Фонда. Сам хозяин кабинета, откинувшись в кресле, внимательно и неторопливо читал статью о загадочной гибели Кордона.
     Главная версия, которую предлагал автор статьи - убийство продюсера случайным гомосексуальным партнером. Уже нашлись свидетели, утверждавшие, что Кордон уехал от Дома кино с неким молодым человеком, которого, впрочем, толком никто не разглядел. В общем, все вышло именно так, как и планировалось.
     Закончив со статьей, Белый поднял глаза на сидящего напротив него Пчелу.
     - Привет от меня передали? - деловито осведомился он.
     - Я не в курсе пока... - пожал плечами Пчела.
     Он посмотрел на часы и повернулся к развалившемуся на кожаном диване Космосу.
     - Кос, во сколько у нас встреча-то с этим перцем?
     - В час... - лениво ответил тот, пуская в потолок колечки табачного дыма.
     - Ну вот, сейчас поедем и все узнаем, - Пчела опять повернулся к Белому.
     На лице друга он не заметил и тени радости, и этот факт его удивлял и несколько настораживал. Что ему не понравилось? Неужели Шмидт и его люди что-то сделали не так?.. На языке вертелся вопрос, но Пчела счел за лучшее промолчать.
     Белов еще раз посмотрел на фотографии в газете и задумчиво покивал.
     - Передай Шмидту, что он молодчина, - попросил он. - Все сделал хорошо, чисто.
     - Сань, а ты что это такой грустный? - вдруг спросил со своего дивана Космос.
     Он, оказывается, тоже заметил, что известие о смерти врага не слишком обрадовало Белова.
     - А?.. - рассеянно переспросил Саша.
     - Что грустный такой, спрашиваю.
     - Разве? - поднял брови Белов. - Нет, я веселый...
     - Ладно, поехали, - Пчела встал со стула и шлепнул по коленке Космоса.
     Тот нехотя, с ворчанием поднялся, и друзья вышли. Белов проводил их взглядом до двери и опять уткнулся в снимок мертвого Кордона на газетном листе.
     Запрокинутая назад голова, остановившийся взгляд, след удавки на горле... Все. Кордона больше нет. Дело, о котором Белов думал едва ли не ежедневно в течение целого года, сделано. Так почему же, черт возьми, нет тогда в душе ни искорки радости?!.. Откуда эта мучительная, ноющая, как больной зуб, тоска?.. И как, в конце концов, от нее избавиться?
     Белов обхватил руками голову, задумался. И вдруг вспомнил о своем тезке - Киншакове. Он звонил вчера - приглашал в гости, в свой новый загородный дом.
     "Съездить, что ли?.." - без особого энтузиазма подумал Белов.

VI

     Встреча со Шмидтом и его человечком, так ловко убравшим Кордона, должна была состояться в тихом переулке неподалеку от Тверской. Был там один небольшой неприметный ресторанчик, давно облюбованный Шмидтом для такого рода конфиденциальных встреч. Место было спокойное и обычно малолюдное.
     Но когда туда приехали Космос с Пчелой, там происходило что-то необычное. Улочка была перегорожена милицейскими машинами, у оцепления толпились зеваки, а чуть поодаль, около своего автобуса стояли крепкие ребята в камуфляже и масках с автоматами в руках.
     Пчела остановил машину метрах в двадцати от ресторана.
     - Мама родная... - озадаченно протянул он. - А в другом месте стрелку забить было нельзя?
     - А я откуда знал?.. - нахмурился Космос.
     Они напряженно всматривались вперед, пытаясь разглядеть там Шмидта, но его не было видно ни около ресторанчика, ни среди толпы у оцепления.
     - Может, поехали отсюда, а? - неуверенно предложил Космос.
     Но тут стеклянные двери ресторана распахнулись и на пороге, посверкивая бритой головой, с сигаретой во рту появился Шмидт.
     Пчела коротко стукнул по клаксону. Услышав сигнал, Шмидт обернулся и, увидев знакомый "мерин", совершенно спокойно поманил их рукой.
     - Вот долбень, - раздраженно буркнул Пчела и кивнул Космосу:
     - Ладно, пошли.
     На подходе к оцеплению их попытался остановить какой-то дохлый прыщавый сержантик. Он схватил Пчелу за рукав и пробормотал что-то невнятное.
     - Ну-ка руки! - раздражаясь еще сильнее, рявкнул на него Пчела и свернул к ресторану.
     - Ты что, обалдел?! - накинулся он на беспечно улыбающегося Шмидта. - Ты еще б на Петровке встречу назначил...
     - Спокойно, пацаны, вы что? - Шмидт успокаивающим жестом поднял ладони. - Я ходил узнать, там просто кино снимают.
     Космос, ерничая, поморщился и осуждающе покачал головой.
     - Слушай, кино - это же сплошные кровь и насилие! Вот увидишь, сейчас эти деятели что-нибудь взрывать начнут!..
     - Ну что, где твой герой? - кивнул Пчела Шмидту, оборвав пустую болтовню Космоса.
     Шмидт показал головой вовнутрь ресторана:
     - Там, ждет...
     - Ну пошли.
     Они зашли в ресторан и направились к лестнице.
     - Мне тут "Крузер" за долги подогнали, - обратился Пчела к Шмидту. - Он у меня на даче стоит, номера перебить надо, "кенгурятник" навесить... Подослал бы кого из своих.
     - Сделаем, - кивнул Шмидт.
     - Туфта эти японцы! Вот в "Секонд хенд", говорят, нормальные самокаты подогнали, - встрял в разговор Космос. - Прикиньте - сто двадцать лошадей, на радиоуправлении... В офисе сидишь, на кнопку нажал - и она сама за тобой заедет.
     Они поднялись на второй этаж. К ним навстречу из-за стола поднялся крепкий молодой человек. Узнать в нем вчерашнего убийцу Кордона было чрезвычайно трудно. Он был коротко пострижен, слегка небрит и сумрачно-серьезен. А главное, это был стопроцентный мужчина - без всяких вариантов.
     - Рома, - представился он.
     - Витя.
     - Космос, - они поочереди пожали его твердую, сухую руку.
     Все четверо неторопливо расселись за столом.
     - Молодца, Рома, - с важным видом кивнул Космос. - Один работал?
     - Да.
     - А этот... долго брыкался?
     - Да не очень... - Роман отвечал коротко и сухо, он был явно rte из болтунов.
     - А чем ты его?
     - Ты с какой целью интересуешься? - парню, похоже, не слишком нравились эти расспросы, он предпочитал поскорее перейти к делу.
     Космос натянуто рассмеялся:
     - Молодца, братуха!..
     К их столу подошла официантка, протянула Пчеле меню.
     - Не надо, Танечка, - отмахнулся он. - Я и так все там знаю. Значит, так. Пятьдесят виски... нет, пятьдесят, пожалуй, не оросит... Давай сто, что-нибудь поесть...
     - И что-нибудь попить! - закончил за него фразу Космос и с улыбкой протянул девушке цветок из вазы на столе.
     Официантка кивнула и исчезла.
     - Привет передал ему? - деловито спросил Пчела у Романа.
     - Да, - ответил тот и так же деловито сообщил:
     - Короче, необходимо две штуки сверху.
     Космос фыркнул со смешком, Пчела тоже коротко хохотнул:
     - А жирно не будет?
     Не проронив ни слова, Роман выразительно переглянулся со Шмидтом. Сконфуженно хмыкнув, Шмидт наклонился к Пчеле и Космосу.
     - Ребят, да ничего смешного тут нет, - смущаясь, вполголоса объяснил он. - Вы только это... никому не говорите, ладно? Короче, этот бобик его поцеловал...
     Откинувшись на спинку, Космос разразился издевательским хохотом. Пчела тоже засмеялся, оглядываясь на зал.
     - Куда?.. - давясь от смеха, спросил Космос. - Ты радуйся, что только поцеловал, а мог бы и... - он сделал краноречивый похабный жест.
     Грянул новый взрыв смеха.
     - Да ладно, - Пчела махнул на надувшегося Романа. - Зато человек удовольствие получил!
     Парень, похоже, обиделся всерьез. Он снова переглянулся со Шмидтом - мрачно и недоуменно.
     Пчела оборвал смех и после паузы неохотно сказал:
     - Хорошо, Шмидт, завтра передашь ему полторы штуки.
     Роман сразу же поднялся.
     - Все, Шмидт, я поехал, - он протянул ему руку.
     - Удачи, - кивнул Шмидт.
     - Давай, Рома, береги себя, - Пчела тоже попрощался с ним за руку.
     И только Космос не подал ему руки, продолжая издевательски посмеиваться. Роман зыркнул на него сердито и ушел.
     - Кос, ты себя нормально вести можешь, а?! - с раздражением спросил Пчела, как только Роман скрылся на лестнице.
     - Коксу хочешь? - ответил Космос, доставая из кармана табакерку с зельем.
     - Бар-р-ран! - буркнул себе под нос Пчела. Впрочем, уже через полчаса, после распитой бутылочки "Белой лошади", все обиды и недоразумения забылись.
     Отобедав, троица вышла из ресторанчика на улицу. Они щурились на солнечный свет и беспечно улыбались.
     - Смотри-ка, все еще снимают, - кивнул Пчела на оцепление.
     Космос посмотрел в сторону съемочной площадки, но за спинами зевак и милиционеров почти ничего не было видно.
     - Что это они так долго? Про что хоть там снимают-то? - спросил он у Шмидта.
     - Про нас что-то - что же еще!
     - Да ты что?! - удивился Космос.
     - Ну не про нас конкретно, вообще про братву, - пояснил Шмидт. - Сериал, "Бригада" называется.
     - Брось, - не поверил Пчела.
     - Ну я тебе говорю, - ухмыльнулся Шмидт. - Не веришь, иди спроси.
     Пчела, не раздумывая, направился к площадке, и в ту же секунду оттуда раздались дикие вопли и канонада выстрелов. Заглушая и то и другое, загремел усиленный мегафоном яростный крик:
     - Всем лежать!!! Мордой в асфальт, кому сказал!
     Пчела остановился и, смущенно улыбнувшись, взмахнул рукой.
     - Ну их на фиг. Поехали лучше.
     Он повернулся к друзьям, и вдруг лицо его испуганно вытянулось - к ним на всех парах летела та самая группа бойцов в камуфляже и масках, что давно уже стояла в сторонке у своего автобуса.
     - Твою мать... - прошептал Пчела, поднимая Руки.
     В мгновение ока все трое оказались на асфальте. Их брали всерьез - без всяких церемоний, с матом, с ударами прикладов, с заламыванием рук. Никто и не думал сопротивляться, и уже через пару минут всех троих запихнули в автобус. С металлическим лязгом захлопнулась дверь, и, выбросив облако сизого дыма, старенький "ПАЗик" неторопливо покатил по переулку.

VII

     Два Александра - Белов и Киншаков - прогуливались по дорожке среди зимнего прозрачного леса. Впереди них неспешно трусили три огромных мастифа.
     - Прикинь, Сань, решил тут как-то машину освежить, - рассказывал Белов. - Ну попросил художника быков мне нарисовать, так он, дурак, перестарался - целую корриду нафигачил...
     - Выходит, ты теперь на быках ездишь? - усмехнулся Киншаков.
     - Так я ж и сам бык, Сань...
     Помолчали немного. Под ногами поскрипывал снежок - и это был единственный звук, нарушавший абсолютную тишину безмолвного февральского леса.
     - Как там Валера? - спросил Киншаков.
     - Да плохо пока, - нахмурился Белов. - Я подогнал кого надо - все равно плохо...
     - А Тамара?
     - Переживает... Мы успокаиваем, как можем, но... Все равно - без толку.
     - Да-а-а... - задумчиво протянул Киншаков. Белов закурил, выпустил в воздух тугую струю дыма.
     - Сань, а негативы эти тебе зачем?
     - Смонтируем ролик или фильм сделаем, - объяснил свою задумку Киншаков. - О Валере Филатове, человеке и каскадере. Вообще можно из всех фильмов взять, где он снимался. За десять лет много материала скопилось. Хороший материал.
     Идея Белову понравилась. Он кивнул и с ходу предложил:
     - Я тогда песню закажу. Пока сделаем, глядишь, он оклемается. Ему приятно будет, - он опустил голову и глубоко затянулся.
     Киншаков бросил на него короткий взгляд и покачал головой.
     - Тебя вроде как вина грызет...
     - Грызет, - согласился Белов. - Это, в общем-то, из-за меня случилось. Жалко Валерку.
     Белый никому и никогда не говорил об этом, но он давно был уверен, что его вина - не только и не столько в истории с Анной. Корни этой вины были гораздо глубже. Дело в том, считал Белов, что Фил никогда не связался бы с криминалом, если бы туда не влез он сам. Валерка с детства доверял Саше как себе, всегда и везде был рядом с ним и в "братки" подался исключительно потому, что так поступил Белый.
     - Я тебя еще в девяносто первом предупреждал. Ты сам все себе выбрал.
     - Ничего я не выбирал, - с досадой поморщился Белов. - Просто, видно, фарт у меня такой.
     Он повернулся к джипу, стоящему неподалеку, и взмахнул рукой.
     - Саша, ну что ты, ей-богу? - Киншаков покачал головой. - Слова-то какие! "Фарт"... Вот мы с тобой сейчас в лесу гуляем, а по дорожке идем. Собаки и те по дороге бегут... А ты по лесу плутаешь и о каком-то фарте говоришь. Короче, Саш, ты не маленький ребенок, выбирайся на дорогу... В двух шагах от них затормозил джип Белова. Саша тоже остановился и протянул приятелю руку.
     - Счастливо, Сань...
     - Ты мне звони, держи меня в курсе, - попросил Александр. - Может, надо будет помочь чем... Лады?
     - Лады. Ну, будь здоров.
     Белов забрался в джип, машина тронулась. Киншаков помахал ей вслед и коротко свистнул, подзывая собак.

VIII

     В автобусе Пчела с Космосом попытались разузнать - кто их задержал и за что. Но ни на один их вопрос никто и не подумал ответить. А когда, немного осмелев, Пчела начал было качать права, сидевший рядом с ним боец коротким и резким ударом расквасил ему нос. Всю оставшуюся дорогу в машине стояла гробовая тишина.
     Окна в автобусе были занавешены, поэтому никто из задержанной троицы не видел, куда их везут. Но ехали долго. Сначала по московским улицам, останавливаясь на светофорах и то и дело сворачивая. Потом, видимо, по шоссе - с одной и той же скоростью и все время прямо. А под конец автобус начало так раскачивать и трясти, что стало ясно - они свернули на какой-то проселок.
     Наконец тряска прекратилась, автобус остановился, и один из бойцов вышел на улицу. Через пару минут он вернулся, сунул голову в салон и доложил:
     - Чисто.
     Космоса, Пчелу и Шмидта вытолкали из автобуса. Вокруг был тихий, засыпанный девственным, нетоптанным снегом лес. В полной тишине слышался только заунывный шум ветра в голых кронах деревьев да сухое потрескивание трущихся друг о друга веток. Бойцы подхватили пленников под руки и поволокли по снежной целине в глубь леса. При этом ни один из конвоиров по-прежнему не произносил ни слова. Замыкал процессию крепкий парень с тремя лопатами на плече.
     В легкие городские туфли тут же набился снег. Промокшие ноги начали коченеть, но пленникам было не до того. Им было страшно - всем троим. Но Космос и Шмидт шагали молча. Зато Пчела беспрерывно крутился из стороны в сторону, пытаясь поймать через прорезь маски взгляд тащивших его бойцов, и довольно жалко лепетал:
     - Мужики, вы что? Ну поехали бы в офис, потолковали бы, решили все проблемы... Кос, что ты молчишь?.. Ребята, ну хватит уже, в самом деле, а?..
     Ему не отвечали, и только один из бойцов, чувствительно пихнув его в бок автоматом, раздраженно буркнул:
     - Шагай давай, герой... Конвой остановился у небольшой, поросшей редким кустарником и камышом лощинки. С пленников сняли наручники и поочередно столкнули вниз. Пчела снова завертелся юлой, попытался сопротивляться и еще раз получил по сопатке. После этого он кубарем скатился в лощину, следом полетел оторванный рукав его стильного кашемирового пальто. Шмидт нагнулся ему помочь, и тут в слежавшийся снег рядом с ними одна за другой вонзились три лопаты.
     - Ребят, да вы что, обалдели?.. - размазывая грязной рукой кровь по лицу, пробормотал Пчела. - Ну хорош уже, все...
     - Копайте, - приказал коренастый мужик с пистолетом в руке - видимо, старший.
     Пчела неотрывно и испуганно смотрел на лопаты.
     - Мужики, вы чего?.. - вытаращил глаза на конвоиров Космос.
     - Копай, падла! - прикрикнул старший и направил на него пистолет.
     Вдруг вверху зашумело - в воздух разом поднялась стая галок, вспугнутая резким окриком офицера. Черные птицы с тревожным гомоном испуганно метались над головами людей.
     Пчела вздрогнул и, переглянувшись с Космосом, нагнулся за лопатой. Шмидт, набычившись, неотрывно смотрел на бойцов, выстроившихся цепью на вершине лощины. Космос потянулся было к лопате, но, глянув на Шмидта, резко, словно обжегшись, отдернул руку.
     Тогда холодно и сухо клацнули затворы автоматов.
     - Оглохли?! - яростно рявкнул тот, кто нес лопаты. - А ну копайте! Два на полтора и в глубину два.
     - С них и метра хватит, - махнул рукою старший. - Копайте.
     Выматерившись вполголоса, лопату взял Шмидт, а за ним - и Космос.
     Штыки лопат ударили в промерзлую землю. Сначала дело шло туго - застывший грунт поддавался с трудом. Впрочем, земля промерзла неглубоко, вскоре почва стала мягче, а потом и вовсе захлюпала под ногами. В лощине оказалось замерзшее болотце.
     Грязная жижа заливалась в обувь, потом поднялась до щиколоток, чем глубже они зарывались в землю, тем выше поднималась ледяная грязь. Но никому из троицы холодно не было, наоборот - с них градом катился пот. О том, что они, вероятней всего, копают себе могилу, никто старался не думать. Всем троим хотелось верить, что все это - не всерьез, что их просто старательно пугают с какой-то непонятной и странной целью.
     Бойцы на гребне лощины сбились в кружок и, коротая время, неторопливо покуривали.
     Минут через сорок землекопы начали сдавать. Запыхавшийся Пчела сорвал с шеи шелковый бирюзовый галстук от Версаче, вытер им мокрое лицо и швырнул ставшую ненужной вещицу себе под ноги - в грязь. Мокрый от пота Шмидт то умывался снегом, то совал его пригоршнями в рот. Все чаще останавливался быстро уставший Космос, он опирался на лопату и бросал полные ненависти взгляды на своих мучителей.
     То, что пленники выдохлись, заметил и начальник конвоиров. А глубина ямы, между тем, едва достигла груди копавших.
     - А ты говорил - два метра, - обратился офицер к соседу, кивнув в сторону ямы. - До ночи провозились бы.
     Он взглянул на часы, отшвырнул в сторону окурок и решительно повернулся к лощине.
     - Эй! - крикнул он пленникам. - Ну все, хватит!..
     Парни в яме выпрямились и испуганно переглянулись.
     - Лопаты наверх, - холодно скомандовал офицер.
     - Командир, вы что, серьезно?.. - дрожащим голосом спросил Пчела.
     - Да нет, мы шутим, - мрачно хмыкнул старший и раздраженно прикрикнул:
     - Давай лопаты, ну!..
     Бойцы вслед за своим командиром побросали окурки и выстроились по краю лощины. Побледневший Космос медленно положил лопату на край ямы. Чуть помедлив, то же самое сделали Пчела и Шмидт.
     - Мужики, вы что, вы что?!.. Ну шуганули, и все... Ну хватит, мы поняли... - взмолился Пчела. - Мы все уже поняли...
     Космоса внезапно начала бить крупная дрожь. Он опустил голову и до боли сцепил зубы. Шмидт исподлобья буравил взглядом прорезь маски на лице офицера.
     Вдруг Пчела не выдержал и, оскальзываясь, полез из ямы наружу - прямо на конвоиров. Бойцы тут же вскинули автоматы. Шмидт схватил Пчелу за шиворот и сдернул обратно:
     - Витя, куда?! Они же на полном серьезе!..
     - Приготовились! - скомандовал старший. Стволы автоматов поднялись и нацелились на стоящих в яме. Над лощиной нависла вязкая, тягостная тишина. Ветер стих, птицы улетели - в лесу не было слышно ни шороха.
     - Это ж беспредел, вообще... - прошептал Пчела побелевшими губами.
     - Братка, ты меня прости, если что не так было... - глухо произнес Космос. Он нащупал руку друга и крепко стиснул ее в своей.
     Пчела вцепился в его ладонь обеими руками и. зажмурившись, уткнулся лицом в его плечо. Его колотило, как в лихорадке...
     Космос быстро перекрестился, поднял глаза к небу и торопливо зашептал молитву...
     Шмидт беззвучно выматерился. Он как завороженный смотрел остановившимся взглядом в черную точку ствола автомата ближайшего к нему бойца...
     Сверху раздалось короткое:
     - Огонь.
     И тут же лесную тишину вспорол оглушительный треск автоматных очередей. Яростно трясясь в руках бойцов, "калаши" поливали лощину свинцом, в снег сыпались горячие гильзы, а над камышом потянулся сизый дымок пороховой гари.
     Окаменев от ужаса, Пчела, Космос и Шмидт ежесекундно ждали своей пули. Казалось, этому кошмару не будет конца, и никто из троих уже не мог понять - жив он еще или уже нет...
     Вдруг стрельба стихла. Офицер отвернулся от лощины и, махнув рукой бойцам, направился к дороге.
     - Ну все, поехали, - небрежно бросил он. - Лопаты возьмите.
     В полной прострации полуживые от страха пленники смотрели, как вниз спустился шустрый парнишка, подхватил лопаты и быстро полез наверх - догонять своих товарищей. По лесу еще гуляло гулкое эхо от выстрелов, а на краю лощинки уже не было ни души...
     Космос и Пчела подняли свои руки - их пальцы переплелись в мертвой хватке и разцепить их они не могли. Оба молчали, только тяжело, с присвистом дышали. А побелевший Шмидт издал какой-то странный звук - то ли вздох, то ли всхлип.
     Космос медленно оглянулся - несколько метров голого кустарника позади было срезано словно бритвой вровень с их головами.
     Они приходили в себя долго, почти столько же, сколько копали себе могилу. Поначалу сидели на снегу, избегая смотреть друг другу в глаза, и молчали. Почему-то казалось: стоит только подняться наверх - и их снова встретят автоматные очереди. Да и сил идти куда-то у них просто не было.
     Но вскоре дал себя знать холод. Насквозь мокрые от пота и болотной жижи, друзья начали замерзать. Первым встал Шмидт.
     - Ребята, надо идти... - негромко сказал он.
     Космос и Пчела переглянулись и тяжело поднялись на ноги. Нахохлившись и поеживаясь, троица гуськом потянулась по следам своих мучителей.
     Страх постепенно отпускал их, они начали переговариваться, причем главное, что их занимало, было не то, кто и почему учинил над ними эту издевательскую экзекуцию, а то, как выбраться из леса и доехать до Москвы.
     Лесной проселок вывел измученных парней на пустынную загородную дорогу. Голосовать отправили Космоса - как наимение пострадавшего внешне (и лицо у него было почти целым, и, главное, на его черном пальто болотная жижа была не так заметна). Он вышел на асфальт и стал ждать. Вскоре вдалеке показалась машина. Космос шагнул вперед и поднял руку.
     Старый оранжевый "Москвич" заморгал поворотником и, притормаживая, стал прижиматься к обочине. Но тут, видя, что машина останавливается, из кустов на дорогу вылезли грязные и оборванные Пчела со Шмидтом. "Москвич", испуганно вильнув в сторону, прибавил ходу и пролетел мимо.
     - Куда, козел?!.. - Космос пнул ногой вслед удалявшемуся "Москвичу" и с досадой повернулся к поднявшимся на дорогу друзьям. - Ну, а вы-то что выползли, урюки?!
     Пчела со Шмидтом промолчали. Космос махнул на них рукой и оглянулся на пустую трассу.
     Оторванный рукав пальто Пчелы в очередной раз сполз вниз и упал на землю. Хозяин поднял его и задумчиво покрутил в руках:
     - Слышь, Кос, как считаешь - его реально пришить, а?
     - Да брось ты его! - он вырвал у Пчелы рукав и швырнул его на асфальт. - Я тебе десять таких куплю!..
     Пчела печально взглянул на изуродованное пальто и поежился от холода.
     - Пешком надо, - сказал он. - Никто в таком виде не возьмет.
     - Пешком?! - вспыхнул Космос, - А куда?! Где Москва, ты знаешь?!..
     Пчела пожал плечами, потом неуверенно показал направо. - Там...
     - А почему не там?!.. - Космос махнул в противоположную сторону.
     Возразить было нечего, Пчела зябко поежился и примирительно предложил:
     - Да хрен его знает... Пойдем хоть куда-нибудь, Кос, я замерз как бобик!
     Шмидт осторожно потрогал разбитый нос и неуверенно предложил:
     - По солнцу можно...
     Все трое одновременно задрали головы. Никакого солнца над ними не было, а было лишь одно серое, беспросветное, сплошь затянутое низкими и плотными облаками, небо.

IX

     Во двор старинной дворянской усадьбы восемнадцатого века, где располагался головной офис фонда "Реставрация", въехал обшарпанный фургон-"ГАЗик" с подмосковными номерами. На его борту из-под обильной дорожной грязи едва проглядывала надпись "Овощи". Грузовик осторожно пробрался меж заполонивших двор сверкающих иномарок и остановился у главного входа. Из кабины выпрыгнул молодой водитель и, надевая на ходу рукавицы, пошел к дверям фургона. Он схватился за рукоятку запора и задорно крикнул:
     - Эй, туристы, вы живы там?!..
     Ему никто не ответил. На крыльцо офиса вышел охранник и с суровым любопытством уставился на шофера. Парень потянул дверцу фургона. Едва она отошла в сторону, как из кузова буквально вывалился скрюченный от холода Космос. Не в силах разогнуться, он остался стоять на четвереньках на асфальте. Следом вниз осторожно сполз негнущийся Шмидт. И наконец, на него выпал Пчела, размахивая грязным рукавом некогда белой рубашки.
     Лицо охранника вытянулось. Он поднес ко рту переговорное устройство и произнес:
     - Саша, если не занят, спустись, пожалуйста. Через полминуты в дверях офиса появился Белый. Он взглянул на друзей и с веселым недоумением протянул:
     - Твою мать!.. Это что за дети подземелья?
     Но уже через пару минут Белову стало не до шуток. Едва придя в себя, друзья обрушили на него всю свою боль, весь свой гнев и пережитый ужас. Суть дела была вкратце изложена на лестнице, а в кабинете Белова пострадавшие дали волю эмоциям.
     - Сань, да они просто отморозки безбашенные! - кричал Космос. - Смотри, - он рванул на груди рубаху. - Первым делом они у меня крест сорвали! Крестильный! Ты понял?!
     - Сань, это вообще беспредел полный! - наскакивал на него до предела взвинченный Пчела. - Среди бела дня!.. Я в жизни так не боялся.
     - Погоди-погоди... - оборвал его Белов. - Они хоть что-нибудь сказали?
     - Да ничего не сказали! - в голос заорал Пчела. - Вообще ничего!! Ни слова! Увезли, могилу рыть заставили...
     Вдруг его голос сорвался, он слегка всхлипнул и тут же опустил голову.
     - Саш, дико прессовали, - подтвердил Шмидт. - Просто дико!..
     К Белому снова подлетел Пчела и клещом вцепился в лацканы его пиджака.
     - Я в жизни так не боялся, понимаешь?! - он в ярости брызгал слюной. - Ведь могилу рыть заставили... Братишка!.. Могилу, понимаешь?!!!.. Себе могилу!!..
     Белый не выдержал и залепил Пчеле пощечину.
     - А ну прекратить истерику!! Тихо всем!! - рявкнул он.
     В кабинете стало тихо. Белов вздохнул, собираясь с мыслями, и спросил:
     - Вы какие-нибудь нашивки на форме у них видели?
     - Да какие еще нашивки?!.. - снова вспыхнул было Пчела, но, наткнувшись на холодный взгляд Белова, тут же умолк.
     - Я ничего не разглядел, как-то не до того было... - честно признался Космос.
     И только один Шмидт смог внятно ответить на этот вопрос:
     - Саша, это СОБР был. Я отвечаю. Белов присел на угол стола и задумался. Макс тем временем говорил по телефону:
     - Олег, слушай сюда. Бросай все, дуй в больницу за врачом и мигом в офис. Только быстро, понял?
     Все смотрели на Белова. Он, опустив голову, напряженно думал.
     Поразмыслить и впрямь было о чем. Что послужило причиной сегодняшнего наезда собровцев и кто за всем этим стоял - вот вопросы, ответы на которые следовало найти как можно быстрей. Ничего путного в голову не шло - в последнее время все было абсолютно тихо и спокойно, с властями Белов жил душа в душу, ничего даже отдаленно похожего на конфликт не было и в помине. Ну не мог же, в самом деле, СОБР наехать из-за такой ерунды, как убийство Кордона?! Да и не его это дело. Если бы Белый попал под подозрение - дело пришлось бы иметь с прокуратурой. Нет, причиной тут явно было что-то другое, но что?..
     - Значит так, сейчас покажитесь врачу и отдыхайте, - наконец сказал он, потом покачал головой и пробормотал:
     - О-хо-хо... Где мои семнадцать лет? - на Большом Каретном... Ладно, Макс, поехали.
     Он встал.
     - Куда? - вскинулся Макс.
     - Поехали-поехали... - вполголоса повторил Белый.
     - Ой, командир, - покачал головою Макс, он уже догадался. - Ой-е-ей...
     Но Белов уже шагал к выходу. Максу ничего не оставалось, как пойти за ним.
     Когда за ними закрылась дверь, Пчела упал в кресло и, обхватив голову, принялся твердить как заведенный:
     - Суки... Вот суки... Суки...
     - Витя, ну хватит, - ткнул его в плечо Шмидт. - Давай...
     Он подтолкнул его к столу, на котором Космос разливал коньяк - по полстакана, не меньше. Они подняли стаканы.
     - С днем рождения, - буркнул Космос.
     - Суки! - хрястнул по столу кулаком Пчела и одним махом проглотил коньяк. То же самое сделали и остальные.

X

     Дорогой Саша отмалчивался, продолжая обдумывать новую непростую ситуацию. Макс за рулем тоже хмурился. Ему не нравилась эта поездка, не нравилась вся затея Белова, да и затянувшееся молчание его тяготило. От скуки он принялся негромко напевать слова известной песни Высоцкого. У Макса, напрочь лишенного и слуха и голоса, получалось отвратительно.
     - Где твои семнадцать лет? На Большом Каретном... - бормотал он заунывным, без всяких интонаций, речитативом. - Где твои семнадцать бед? На Большом Каретном... А где твой черный пистолет?..
     - Макс, ну что ты заладил, а? - раздраженно поморщился Белов. - Чукча, что ли?..
     - Саш, не поверишь, я когда просто мимо Каретного еду, и то, блин, руки ходуном ходят, - признался Макс.
     - А мимо Шаболовки?
     - И мимо Шаболовки, и мимо Петровки, и мимо Садовой... - Макс согласно закивал головой. - А уж мимо Лефортова - так просто нажраться хочется...
     - Да не каркай ты, е-мое!.. - психанув, оборвал Белый излияния охранника.
     Водитель замолчал, но на душе у Белова спокойнее не стало. Он, так же как и Макс, нервничал. Да и как можно было не волноваться, если они направлялись не куда-нибудь, а к злейшим своим врагам, на Большой Каретный, дом 6 - в штаб Московского СОБРа.
     Белов решил заявиться прямиком к командиру СОБРа полковнику Тучкову. Саша неплохо знал его лично, уважал за прямоту и честность и рассчитывал узнать от него хоть что-нибудь. Впрочем, Белову был также хорошо известен и крутой нрав полковника, и его вспыльчивость, и то, как относился Тучков к таким, как он. Так что результаты его визита на Большой Каретный могли оказаться самыми непредсказуемыми.
     Черный джип Белова въехал во двор неприметного двухэтажного здания в глубине переулка. На крутую тачку тут же обернулись трое стоящих у входа в штаб здоровенных ребят в пятнистой униформе и с автоматами в руках.
     Белов с Максом, разумеется, заметили их интерес. Охранник встревоженно взглянул на своего шефа. Белов открыл дверь и распорядился:
     - Сиди в машине.
     - Николаич, может, не надо? - неуверенно спросил Макс.
     - Надо, Федя, надо...
     - Ну тогда - ни пуха, командир.
     - К черту, - процедил сквозь стиснутые зубы Белов и решительно направился к дверям.
     Бойцы у входа встретили его недоуменным молчанием. И только взявшись за дверную ручку, он услышал за спиной недовольный басок:
     - Дожили, блин, авторитняк в контору прется...
     Белов поднялся на второй этаж и прошел по длинному коридору к кабинету Тучкова. Кивнув на дверь командира, он спросил у дежурного офицера:
     - У себя?
     - У себя... - нехотя ответил коренастый крепыш с майорской звездой на погонах.
     Мысленно перекрестившись, Саша толкнул дверь и шагнул в кабинет командира СОБРа.
     - Можно?..
     - О, Александр Николаич! Какими судьбами?!.. - полковник Тучков, откровенно ерничая, радушно развел руками. Впрочем, со стула при этом он не встал и руки гостю не подал. - Мне снизу звонят, говорят - к вам Белов. А я, поверишь, даже не сразу сообразил, о ком и речь...
     - Да брось ты, Сан Саныч, - невесело усмехнулся Белов. - Все ты понял, все сообразил...
     Полковник неопределенно хмыкнул, показал Саше на стул.
     - Ну, присаживайся. Кури, если хочешь, я бросил.
     Белов сел к столу, неторопливо достал сигареты с зажигалкой. Тучков пододвинул ему массивную пепельницу и, улыбаясь с неприкрытым ехидством, спросил:
     - Ну, чего скажешь?
     - Смотри, Сан Саныч, какая штука получается, - сдержанно начал излагать суть дела Белов. - Мои ребята обедают в городе, все спокойно, никого не трогают, и вдруг на них по полной программе накатывают Маски-шоу, вывозит в лес и ставят под автоматы. Это что такое?...
     - Да что ты говоришь?! - с издевательским сочувствием покачал головой Тучков. - И чем кончилось?.. Ребятки-то твои целы?
     - Ребята живы, слава Богу, - Белый кивнул и многозначительно добавил:
     - Но не целы.
     - Ну ничего, до свадьбы заживет, - с беспечной улыбочкой отмахнулся полковник. - Дело молодое...
     Сашу этот цирк начал выводить из себя. Он напрягся, подался вперед, в его голосе зазвенел металл:
     - Вопрос в том, с какой это стати Маски-шоу накатывает на ни в чем не повинных людей?! - ледяным тоном отчеканил он.
     Игривая улыбочка сползла с губ офицера. Он жестко, в упор посмотрел на гостя. Саше стало не по себе, но этот взгляд он выдержал.
     - Раз ты такой умный, может, сам доедешь? - сухо спросил Тучков.
     Белый медленно покачал головой:
     - Нет уж, лучше ты объясни.
     Полковник достал из пачки сигарету и тоже закурил.
     - А говоришь - бросил, - заметил Белов.
     Совершенно неожиданно это невинное замечание окончательно вывело полковника из себя. Он резко встал и горою навис над столом.
     - Ни черта я тебе объяснять не намерен! - гневно отрубил он. - Но ты запомни, что ты бандит, а я офицер... А ты приезжаешь ко мне и начинаешь тут права качать! Ты что, совсем страх потерял?! - разошедшись, полковник почти кричал. - Или думаешь, что некому вас всех на место поставить? Да я вас, волков, давил, давлю и буду давить, понял?!.. Будь моя воля - ты бы отсюда прямиком на Петры поехал! И это в лучшем случае!..
     Закончив свою неистовую тираду, Тучков опустился на стул и нервно затянулся.
     - Ну, в общих чертах намек ясен, - невозмутимо кивнул Белов.
     - Ничего тебе не ясно, - с холодной яростью возразил полковник. - Но слова мои ты как следует запомни. И лоб на всякий случай зеленкой помажь.
     Белов помолчал, переваривая услышанное. Особенно ему не понравилась последняя фраза - насчет лба и зеленки. Такими угрозами серьезные люди обычно не бросаются. А командир СОБРа полковник Тучков был, без всяких сомнений, весьма и весьма серьезным человеком.
     В принципе, разговор был закончен, но Белову очень хотелось оставить последнее слово за собой. И тут он вспомнил о крестике Космоса.
     - Пусть твои хищники вернут крест, - упрямо насупившись, потребовал он.
     - Какой тебе еще крест? - раздраженно спросил полковник.
     Саша взял лист бумаги и стал быстро рисовать по памяти затейливый витой крестик друга.
     - Православный. Вот такой примерно. Не найдут, приеду с адвокатами, - он пододвинул Тучкову листок и, остановив на нем мрачный взгляд, веско добавил:
     - Поломали вы моих ребят, Сан Саныч. Сильно поломали...
     - Не дразни, Белов, - полковник встретил его взгляд взглядом еще более твердым и холодным.
     Несколько секунд они молчали, напряженно буравя друг друга глазами. Белову снова стало не по себе, по позвоночнику пробежал озноб, и он нехотя опустил глаза. Только тогда Тучков взглянул на рисунок. Он нахмурился, снял телефонную трубку и коротко приказал:
     - Горюнов, Мосина ко мне...
     К немалому удивлению Белова, пропажа нашлась очень быстро - Саша едва успел выкурить еще одну сигарету. Зажав в кулаке свой трофей - золотой крестик Космоса на порванной цепочке, - Белый направился к выходу.
     Увидев в дверях Белова, Макс облегченно вздохнул и распахнул ему навстречу дверцу. Саша уселся в машину, тут же достал свой мобильник, быстро набрал номер.
     - Сейчас поедем... - кивнул он Максу и переключился на телефон. - Пчела, это я... Да нормально, потом расскажу. Ты что, кривой уже? Заканчивай, завтра с утра займешься чисткой по Фонду. Да, все бумаги, вообще все по полной программе... Ну, созвонимся еще. Больше не пей, понял? Ну, пока.
     Отбившись, Белов тут же набрал новый номер. Сидевший как на иголках Макс то и дело озабоченно поглядывал через плечо на бойцов в камуфляже, куривших у входа в здание.
     - Может, отъедем? - предложил он.
     - Сейчас... - буркнул Белый и попросил в трубку:
     - Виктора Петровича, пожалуйста... Белов... Хорошо, спасибо... - он выключил телефон и бросил Максу:
     - Есть хочешь?
     - Да можно бы уже, - пожал плечами тот.
     - Тогда поехали в Серебряный Бор.

XI

     В клубе Макса провели в общий зал - там для него накрыли обильный стол. Под присмотром трех громил из охраны Зорина он с энтузиазмом принялся за еду. После нервотрепки на Большом Каретном аппетит у него был прямо-таки зверский. А за стеной, в бильардной, беседовали Виктор Петрович и Белов.
     - Я так понимаю, что это сверху шлюзы открыли, - с крайне озабоченным видом излагал свою версию произошедшего Саша. - Пошел сквозной накат - через меня на тебя. Сто пудов, сейчас и Фонд затеребят...
     Слушая его, Виктор Петрович в задумчивости ходил с кием вокруг стола. Причем по его виду никак нельзя было догадаться, что его волнует больше - наезд на Белова или неудачное расположение шаров на столе. Сашу, понятное дело, это раздражало.
     - Само собой, - довольно безразлично согласился Зорин.
     - Так надо что-то думать! - сердито воскликнул Белов. - А то вы там под ковром как бульдоги грызетесь, а мне по башке долбят. Мне это не нравится, понимаешь?..
     - Ну, Саш... - с улыбкой развел руками Виктор Петрович. - И будут долбить. А ты чего хотел?
     - Я хотел нормально работать, - отрубил Белый.
     - В россии нельзя нормально работать. В россии можно только выживать... - с шутливой назидательностью покачал головой Зорин.
     Он наклонился к столу и нанес аккуратный удар. Оранжево-белый шар медленно покатился к центральной лузе, но его перехватила рука Белова. Он подбросил шар на ладони и с вызовом посмотрел на своего партнера. "Хватит ломать комедию, дело серьезное!" - говорил его тяжелый взгляд. Виктор Петрович вздохнул и положил кий на стол.
     - Ладно, цэу будут такие, - сухо сказал он. - Срочно разберись с бухгалтерией Фонда. Сверни все проблемные операции. Сам ложись на дно. Охрану по максимуму. Куда поедешь, всем сообщай. А еще лучше - вози с собой адвоката. Ну, меня-то им все равно не свалить, - самодовольно улыбнулся Виктор Петрович, - а вот по тебе могут так долбануть, что костей не соберешь!
     Белый ответил ему хмурым взглядом из-под бровей. Он все понял - Зорин опять отказывал ему в помощи. В который уже раз хитрый и осторожный чиновник "великодушно" оставлял своего партнера наедине с его проблемами! В который раз боялся сделать для него хоть что-нибудь! В который раз равнодушно уходил в тину, скользкий и изворотливый, словно угорь!..
     "Вот гнида!.." - подумал Белов.
     Он холодно кивнул и, не попрощавшись, вышел из комнаты.

XII

     Из Серебряного Бора Белов поехал в офис и до вечера занимался бумажными делами - кое-что, от греха подальше, нужно было подчистить сегодня же. После этого ему стало легче, тягостные предчувствия понемногу рассеялись, и, наоборот, окрепли предположения, что все случившееся с Пчелой, Космосом и Шмидтом - всего лишь идиотская инициатива неугомонного полковника Тучкова.
     По дороге домой Саша задумался об Ольге. В последнее время он частенько думал о ней, потому что в их семье давно уже было неладно.
     Все началось со взрыва Филевского "мерседеса". Хотя, безусловно, все началось еще раньше - с его романа с артисткой, но Белову не хотелось думать, что первопричиной затяжного кризиса в отношениях с женой стал он сам. Ему было удобнее полагать, что все началось со злосчастного взрыва на набережной - и, размышляя о своих семейных неурядицах, он всегда искал их истоки в событиях того рокового дня. А точнее - в тех из них, в которых оказалась замешана его жена.
     Порой он и сам удивлялся тому, насколько сильно повлияла на него история спасения Пчелы Ольгой. Вспоминалась и ее злость, и, конечно, оплеуха, полученная от жены в кабинете главврача. Но все же главная заноза было в Пчеле.
     Стоило Белову вспомнить тот страшный день, как его мысли начинали плестись по одному и тому же заезженному маршруту.
     Почему Пчела в той пиковой ситуации обратился за помощью именно к Ольге? Не к нему, Белову, не к Космосу, которых он знал с детства, а к его жене, с которой он и виделся-то не чаще раза в месяц? Или все-таки чаще? Что между ними было такого, что позволило Пчеле искать спасения у Ольги? И не был ли Саша слеп, видя в отношениях друга и жены только дружбу и обычную человеческую симпатию?
     Эти и подобные им вопросы въелись в его мозг намертво - как ржа в потерянную в луже подкову.
     Тогда, по горячим следам, говорить о своих подозрениях с Ольгой или Пчелой Белый, понятное дело, не стал. А вот с Максом побеседовал - сугубо конфиденциально и весьма осторожно. Охранник, несколько лет не отходящий от Ольги ни на шаг, клялся и божился, что Сашина ревность абсолютно беспочвенна - за все эти годы ни разу, кроме случая с аптекой, Пчела и Ольга не встречались наедине. Впрочем, от заверений Макса толку оказалось немного - подозрений Белова они не развеяли.
     Выхода было два. Либо собраться и навсегда выкинуть черные мысли из головы, либо откровенно поговорить с женой. Плохо было то, что Белов не был в состоянии сделать ни того, ни другого. Подозрения его, похоже, уже переросли в разряд хронических, а на прямой разговор с Ольгой он тоже никак не мог решиться. И на это у него были причины.
     Раньше, во время своего затянувшегося романа с Анной, Белов обращал на Ольгу мало внимания, а после покушения он как-то сразу и вдруг заметил, как сильно изменилась его жена. Ольга стала более самостоятельной, жесткой и отстраненной. Как мало осталось в ней от романтической девушки со скрипкой! Видимо, решил тогда Белов, та жизнь, которую вел он, наложила свой отпечаток и на Ольгу. Если это и в самом деле было так, то в тех переменах, что произошли с Ольгой, виноват был только он сам.
     Джип мягко покачивался на неровностях московских дорог. Белов откинулся на спинку и отвернулся к окну.
     "Да, девушка со скрипкой, куда же ты подевалась?.." - рассеянно подумал он.
     Скрипка... Саша постарался припомнить, когда же он в последний раз видел инструмент в руках жены, и не смог этого сделать. Вероятно, это было еще до рождения Ваньки. Белов прикрыл глаза и попытался представить прежнюю Ольгу - такую, какой она была, например, на памятном академическом концерте в консерватории.
     Без труда вспомнился Рахманиновский зал, сцена, немногочисленные зрители... Вспомнил он и Олино темно-синее платье с белым кружевным воротником, и блестящие лакированные бока скрипки. Вот только вместе, в единую картину, все это никак не складывалось. В памяти снова всплыло разъяренное лицо жены в кабинете глав-врача, ее злобно-презрительный взгляд, жесткий голос...
     И вдруг - картинка сложилась! Белову поразительно явственно представилось: сцена, тонкая девичья фигурка в синем платье, вот только лицо у Ольги было злым, а вместо скрипки она прижимала к плечу... автомат!
     Белов даже вздрогнул от неожиданности. Он помотал головой, отгоняя нелепую и страшную картину, и задумался. Да, с семьей надо было что-то срочно решать. Вскрыть этот нарыв, пока он вконец не отравил жизнь и Ольге, и ему!
     Саша решил - больше он не будет откладывать неприятный, но крайне важный разговор с женой. Он велел Максу остановиться, купил роскошный букет для Ольги, а заодно и огромного, чуть ли не в человеческий рост, плюшевого льва для сына.
     К моменту, когда джип въехал в гараж загородного дома Беловых, Саша настроился на предстоящий разговор, успокоился и убедил себя, что все будет хорошо.
     - Что-то жрать стал много, - выйдя из машины, Макс озабоченно кивнул на широкий капот джипа. - Завтра спецурика привезу, пусть форсунки почистит.
     - Ну что, может, у меня переночуешь? - без особого энтузиазма предложил ему Белов, вытаскивая с заднего сиденья цветы и огромную игрушку.
     - Нет, Сань, поеду, - покачал головой охранник. - Минут через сорок дома буду.
     - Ну давай, пока, - Саша перехватил льва поудобней и пожал Максу руку.
     - Во сколько завтра?
     - Давай часов в девять...
     - Ладно, - Макс направился к выходу из гаража.
     - Ворота не забудь закрыть! - крикнул ему вслед Белов.
     - Нет, блин, забуду!
     - Смотри у меня!.. - засмеялся Саша и вошел в дом.
     По витой лестнице он стал подниматься на второй этаж. Представил, как обрадуется завтра подарку Ванька и беззвучно засмеялся.
     - Я на солнышке лежу и ушами шевелю... - чуть слышно напевал он себе под нос слова детской песенки.
     Ступая тихо, чтобы не разбудить жену и сына, Саша подошел к двери детской, осторожно заглянул в комнату. В окна падал неверный лунный свет. Прислушавшись, Саша сделал шаг к детской кроватке - и увидел, что сына там нет. Он растерялся.
     - Ваня!.. - осторожно позвал Белов.
     Тишина. Сашу вновь охватила тревога - какая-то иная, никак не связанная ни с СОБРом, ни с Фондом. Швырнув льва под ноги, он бросился в спальню жены.
     - Оля! - крикнул он уже в полный голос.
     В спальне тоже было пусто. На аккуратно застеленной широченной супружеской кровати одиноко лежала сложенная газета - та самая, с крупной фотографией убитого Кордона на первой полосе.
     Ему все сразу стало ясно. Нарыв лопнул, так и не дождавшись хирургического вмешательства.
     Озадаченный Белов спустился в холл и рухнул в кресло. Какое-то время он не двигался, запрокинув голову на спинку и упершись взглядом в потолок. Потом запустил руку в карман пальто и достал трубку мобильника.
     - Пчела, привет. Протрезвел?.. Это самое... - Саша замялся, ему было неловко, стыдно. - Ты один?.. А что делаешь? И кто выигрывает? Ну давай, болей-болей... Да, бумаги завтра. Угу... Все, пока.
     Тут же, без перерыва, он набрал другой номер. Звонок прозвучал на старой даче Олиной бабушки.
     Ольга шагнула к аппарату и вдруг остановилась, поняв - кто это звонит. Она повернулась к бабушке и показала ей глазами на телефон. Та понимающе кивнула и с воинственным видом подняла трубку.
     - Алло!
     - Елизавета Андреевна? Доброй ночи, - Белов изо всех сил старался говорить ровно, спокойно. - Это Саша. Простите за поздний звонок.
     Оля с Ваней у вас?
     - Оля Ваню укладывает, - сурово сдвинув брови, ответила старушка. - Если что-то хочешь ей сообщить - говори, я передам.
     - А Олю можно?
     - Она не хочет с тобой говорить. И я, между прочим, тоже не имею ни малейшего желания, - не удержалась от колкости бабушка. - До свидания.
     - Алло! - рявкнул Саша в трубку, но оттуда уже доносились короткие гудки отбоя.
     Он опустил руку с телефоном и с досадой пробормотал:
     - Ну все не слава Богу!.. Куда ж ты, маленькая моя?..

***

     Положив трубку, Елизавета Андреевна бросила на Олю косой, осторожный взгляд. Та нахмурилась и отвела глаза.
     - Ну, что будем делать? - спросила бабушка. Ольга не ответила, она, опустив голову, разглядывала лежавший на столе атлас звездного неба.
     - Слушай, бабуль, а где тут у нас Альфа Центавра? - вдруг спросила она. - Вот эта?
     Бабушка надела очки и склонилась к карте.
     - Нет... Погоди, где же она... А, вот! - ее палец показал на крупную точку в облаке Млечного пути.
     Ольга взяла карандаш, обвела звезду кружком на манер мишени и с силой вонзила грифель в самый центр. Бросив сломанный карандаш на стол, она стремительно вышла из комнаты.
     Перепуганная Елизавета Андреевна, ровным счетом ничего не понимая, растерянно смотрела то вслед внучке, то на испорченную карту.

XIII

     Утром Белов приехал на дачу. Обе машины - свою и охраны - он оставил за поворотом, а сам с букетом хризантем пошел вдоль забора к знакомой калитке старой Олиной дачи.
     В палисаднике, за зарослями малины, Ваня играл с каким-то мальчиком. Саша остановился и пригляделся. На расчищенном от снега асфальтовом пятачке дети катали машинки. Ваня - радиоуправляемый багги, соседский мальчик - обычный грузовичок, груженный кубиками. Вдруг багги вильнула в сторону и ударила грузовик в бок. Обе машинки перевернулись. Ваня с воинственным видом упер кулаки в бока и, нахмурясь, выпалил:
     - Все, браток, мое терпение лопнуло! Ты попал, понял?!
     - Вань, ты же в меня сам врезался... - растерянно ответил мальчик.
     - Имею право, - возразил Белов-младший. - Это моя поляна!
     Саша вслушивался в разговор детей, не зная, как реагировать на необычное для него поведение сына.
     - Будешь теперь работать на меня, - продолжал наезд Иван.
     Мальчик, собирая вывалившиеся из грузовичка кубики, предложил:
     - Ну хочешь, я тебе дом построю...
     - Не дом, а дворец, - потребовал Белов-младший. - Большой-пребольшой, как у дяди Космоса.
     Несколько смущенный увиденным, Саша обошел площадку с играющими детьми и, перемахнув через штакетник, направился к дому.
     Он открыл дверь и шагнул в тесный тамбур. Прямо перед ним, в кладовке, копошилась Олина бабушка. Не разгибая спины, она попросила:
     - Оля, прикрой дверь, дует.
     Белов закрыл дверь в кладовку и, подумав, припер ее стоявшей в уголке лопатой. Разговор с женой предстоял непростой, и вмешательство вечно агрессивно настроенной Елизаветы Андреевны ему было совершенно ни к чему.
     Взбежав по лестнице на второй этаж, он столкнулся в дверях с женой. От неожиданности Ольга вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.
     - Где Ваня? - холодно и жестко спросила она вместо приветствия.
     "Да, - подумал вдруг Белов. - Пожалуй, "калаш" ей и вправду был бы к лицу..."
     - Гуляет, - миролюбиво кивнул он в сторону окна. - Братков своих разводит.
     - Ты его заберешь только через мою голову, - сердито зыркнула исподлобья Ольга.
     - Не волнуйся, ты мне живая нужна. Это тебе, - он протянул жене букет.
     Не взглянув на цветы, Оля отошла к окну и убедилась, что Ваня на месте.
     - Зачем ты приехал? - обернулась она к мужу и с сомнением покачала головой. - Саш, я же не в игрушки играю. Я совсем ушла.
     Вслед за женой Саша вошел в комнату, бросил хризантемы на диван.
     - Давай не будем обострять, - попросил он.
     - Куда уж дальше! - хмыкнула Ольга. Саша заметил открытую крышку пианино.
     "Неужели играла?" - удивился он.
     - Помнишь, ты меня учила? Этот... Шопен, да?.. - Белов шагнул к инструменту и негнущимися пальцами взял несколько неловких, фальшивых аккордов. - Так и не научился... - грустно заметил он и аккуратно закрыл крышку.
     Жена молчала, снова отвернувшись к окну.
     - Оль, но почему именно сейчас?.. - мягко спросил Саша, приобняв ее за плечи.
     Ольга высвободилась из его рук и строго взглянула в глаза мужа.
     - Потому что... - она на миг запнулась, подбирая слова, - потому что я оказалась внутри твоих черных схем. Потому что, если б не я, ты убил бы своего друга. И опять же, если б не я, ты не убил бы Кордона. Как по-твоему - нормально получается?!..
     - Оля, ты все сделала правильно... - убежденно сказал Белов.
     - Да!.. - перебила его Ольга. - Саш, самое ужасное, что - да. Но дальше-то мне что делать?
     - Оля, ты же понимаешь - это правила, по которым я существую, - Белов раздраженно повел плечом. - Я обязан был все это провести.
     - Правильно, обязан, - снова согласилась Ольга. - По понятиям ты прав. Но я-то здесь при чем?
     Белов не выдержал и задал главный из мучивших его вопросов:
     - У тебя кто-то есть?..
     Ольга молча усмехнулась - непонятно чему.
     - Я спросил - у тебя есть кто-нибудь?! - повысив голос, повторил свой вопрос Белов.
     - Не волнуйся, одна не останусь! - с вызовом ответила жена.
     - Та-а-ак... - медленно закипая, протянул Белый. - Очень интересно... И кто этот счастливый кандидат? Уж не Витя ли Пчелкин?!
     Ольга не ответила, опустив при этом глаза.
     - Ну давай, продолжай, не бойся! - напирал Белов. - Я слово себе дал терпеть.
     - А не вытерпишь - ударишь? - вскинула голову Ольга.
     - Я хоть раз тебя пальцем тронул?
     Она пристально взглянула в его глаза и с горечью покачала головой:
     - За последний месяц - ни разу...
     Белов растерялся, хотел немедленно возразить и вдруг с удивлением понял - а жена-то права!.. "Е-мое!.. - смятенно подумал он. - Так что - в этом-то все и дело?.."
     - Вот так, да?.. - сконфуженно буркнул он и, обняв Ольгу за талию, силой привлек к себе.
     Она уперлась в его грудь руками и возмутилась:
     - Оставь меня!.. Глупо, Саш, причем здесь это, ну?!..
     Белов как не слышал - лез напролом, тянул губы, пытаясь ее поцеловать.
     Оля поморщилась и отвернулась.
     И тут его будто прорвало - одним рывком он сдернул с жены кофту и, подхватив ее на руки, бросил на диван.
     - Не надо, Саша! Больно! - закричала Ольга, извиваясь в его руках. - Я не хочу! Прекрати!
     Слышишь!
     Но Белого уже было не остановить. Словно обезумев, он всей массой навалился на жену. Ольга отбивалась как могла, но муж был явно сильней.
     Шум наверху услыхала бабушка. Она ткнулась в дверь и поняла, что заперта. Не понимая, что происходит, она обеспокоенно позвала:
     - Оля, Ванька меня запер! Оля, ты с кем там?!
     Оля!.. Кто там?!..
     А Белов уже заломил жене руки за голову и задрал подол юбки. Ольга, придавленная и распятая мужем, сопротивлялась изо всех сил.
     - Не надо!! Да пусти ты!! Ненавижу тебя!! - уже во весь голос кричала она.
     - Оля! Кто там? - без умолку верещала в кладовке бабушка. - Оля! Это он? Господи! Милиция!
     Белый, слегка приподнявшись, дрожащей рукой пытался расстегнуть ремень на брюках. Другой рукой он удерживал Ольгу, скрученную в бараний рог. Ему оставалось совсем немного, чуть-чуть...
     И тогда, уже почти смирившись с неотвратимым, раздавленная унижением Ольга безутешно и страшно зарыдала.
     - Оставь меня... - содрогаясь от слез, беспомощно и жалко просила она. - Ну, пожалуйста, Саша, оставь меня...
     Белов замер. Он вдруг словно увидел их обоих со стороны и ужаснулся увиденному. Он отпустил рыдающую Ольгу и обхватил руками голову:
     - Бред... - опустошенно пробормотал он. - Вот бред...
     Ольга, прижимая к груди обрывки одежды, прятала в них мокрое от слез лицо.
     - Уйди... - прошептала она, давясь слезами. - Очень тебя прошу, уходи.
     - Сейчас, - буркнул еще не пришедший в себя Саша.
     - Да уйди же ты, господи! - задыхаясь от стыда и боли, взмолилась Ольга.
     - Оля! Оленька, не молчи! - надрывалась внизу бабушка. - Ой, мне дурно будет! Милиция!
     Белов тяжело поднялся, подобрал с пола брошенную в горячке куртку и, опустив голову, вышел из комнаты.
     Стоило ему уйти, как слезы на глазах Ольги тут же высохли. В мозгу одна за другой вспыхнули две мысли. Первая - испуганная: "Он заберет Ваню!". Вторая - полная досады и раскаянья: "Черт бы нас обоих побрал! Так ждала этого разговора, так надеялась - и..."
     Гонимая этой мыслью, Ольга накинула на плечи халат и бросилась вслед за мужем. "Он вернется, - лихорадочно думала она. - Должен вернуться! Ведь мы так ни о чем и не поговорили..."
     А Саша, сбежав вниз по лестнице, отбросил в сторону лопату, подпиравшую дверь в кладовку и выскочил наружу.
     Навстречу Ольге вместо раскаявшегося мужа бросилась перепуганная бабушка.
     - Мерзавец! Негодяй! Бандит!.. - задыхаясь от пережитого ужаса, сыпала проклятия бабушка. - Оленька! Что он с тобой сделал?!
     - Ну что ты вечно лезешь ко мне?! - вдруг вытаращив глаза, заорала на нее Ольга. - Иди вон в комнату к себе! И Ваню домой! Достала уже!.. - в ярости прошипела она сквозь зубы и побежала наверх.
     - Господи... - беспомощно прошептала Елизавета Андреевна, опускаясь на ступеньки...

***

     Выскочив из дому, возбужденный Белов подхватил Ваню на руки и порывисто прижал к груди. На несколько секунд он замер, не в силах выпустить сына из рук, потом осторожно опустил его на землю и потрепал по голове.
     - Будь умником и не обижайте друг друга... - глухо сказал он Ване, повернулся к другому мальчику и тоже ласково потрепал его по плечу. - Ну, пока!..
     Белов выпрямился и направился к калитке.
     - Пап, а ты когда приедешь? - крикнул ему вдогонку Ваня.
     - Скоро, родной, скоро!.. - Саша обернулся, взмахнул рукой и быстро зашагал к машинам.
     От всего случившегося во рту остался мерзкий железистый привкус. Саша плюнул от досады под ноги. Все вышло совсем не так, как задумывалось. Его визит не принес никаких результатов, похоже, наоборот - окончательно все испортил. Особенно стыдно ему было за свою павианью выходку. Зажмурившись, Белов чертыхнулся про себя и еще раз сплюнул на снег.
     Навстречу ему с мобильником в руке двинулся Макс.
     - Саш, Виктор Петрович звонил, - с ходу сообщил он.
     - Кто? - переспросил Белов, погруженный в свои невеселые мысли.
     - Виктор Петрович. Я сказал, ты перезвонишь.
     - Да пошли ты его на хрен!.. - раздраженно рубанул рукой воздух Белый.
     - Саш... - один из охранников показал кивком ему за спину.
     Белов обернулся - по узкой улочке дачного поселка к ним приближался милицейский мотоцикл с коляской с одиноким стражем порядка за рулем. Не доехав до них метров пятнадцати, мотоцикл зачихал и заглох. Тщедушный милиционер в бушлате не по росту принялся судорожно дергать ногой, пытаясь оживить свою технику.
     "Бабка вызвала!" - решил взбешенный Белов и кинулся навстречу мотоциклу.
     - Ты меня арестовать едешь?! Ну давай, арестовывай!.. - размахивая руками, истерически кричал он. - Видишь, мне страшно! Я, блин, тебя испугался! Ну давай, придурок, хватай меня!
     Милиционер, вытянув шею, настороженно вглядывался в приближавшегося к нему странного и явно неуравновешенного человека.
     - Иди сюда! Что ты вылупился?! - все злее вопил Белов. - Доставай свои браслеты, чмошник!..
     Вдруг он осекся на полуслове и тут же расплылся в широченной улыбке. В седле мотоцикла сидел тот самый участковый, которого в далеком восемьдесят девятом году они с Пчелой, удирая из-под обстрела, захватили в заложники!
     - Лейтенант, ты?! - обрадованно воскликнул Саша. - Что, не узнаешь меня? Е-мое!.. Ну смотри - фас, профиль, затылок... - он юлой завертелся перед милиционером. - Ну?!..
     - Белов, что ли? - неуверенно улыбнулся тот.
     - Точно! - восторженно проорал Саша. - Блин!.. Вот встреча, а! Ну поехали, составим протокол, хрен ли!.. - он без приглашения полез в коляску и с необъяснимой радостью крикнул своим опешившим охранникам:
     - Братва, меня приняли!..
     Ничего не понимающие бугаи в полной растерянности следили за удивительной сценкой.
     - Ну, поехали, поехали... - повернулся Саша к Никитину.
     Лейтенант без особой надежды попытался завести мотоцикл, потом смущенно вздохнул:
     - Подтолкнуть бы...
     Саша тут же залихватски свистнул своей охране:
     - А ну, братва, навались!..
     Мигом подбежали охранники, уперлись в грязные бока мотоцикла и легко, словно игрушечный, покатили его по дороге.

     Этап на Север, срока огромные,
     Кого ни спросишь - у всех Указ!..

     Это в полный голос затянул песню Белов. Глядя на него, милиционер подхватил:

     Взгляни, взгляни в лицо мое суровое,
     Взгляни, быть может, в последний раз!..

     Никитин подтягивал все уверенней:

     А ты стоять будешь у подоконника,
     Платком батистовым слезу утрешь,
     Не плачь, не плачь, подруга моя верная...

     "Ты друга жизни еще найдешь!.." - радостно вопили они хором.
     - У вас ларек здесь есть? - крикнул Саша сквозь немилосердный треск заведшегося-таки мотоцикла.
     - А?..
     - Ларек, говорю, есть?!
     - Есть, как не быть!.. - закивал лейтенант.
     - Тогда вперед! - махнул рукою Белов.

XIV

     В тесной милицейской сторожке они расположились прямо за рабочим столом Никитина. Все бумаги участкового перекочевали в тумбочку, а на столешнице разместился чуть ли не весь ассортимент поселковой палатки.
     - Ну, давай, за встречу! - поднял стакан Белов, расположившийся в кресле хозяина кабинета.
     Они чокнулись и выпили. Лейтенант потянулся к жестяной банке, пытаясь вилкой выудить оттуда маслину.
     - Да что ты мучаешься! - добродушно хмыкнул Белов. - Пальцами бери!
     Никитин послушно отложил вилку, достал пальцами маслину и отправил ее в рот.
     - Слушай, а что это ты до сих пор в лейтенантах ходишь? - спросил его Саша. - Начальство не ценит?
     - Да меня же после того случая, - ну, с вами, - вообще из органов поперли... - чуть смущенно улыбнулся милиционер. - Четыре месяца без работы болтался, на хлебе и воде.
     - Блин! А что ж ты тогда от денег отказался, чудила?! - удивился Белов. - К тебе же приезжал человек с деньгами - ты что?..
     Никитин достал из банки еще одну маслину и небрежно отмахнулся.
     - Ну, отказался и отказался... Чего теперь вспоминать?
     - Нет, ну что ты, - возразил Белов. - Нашел бы нас, мы помогли бы, елки...
     На столе зазвонил телефон, Саша без раздумий поднял трубку:
     - Да... Никитина?.. Это ты, что ли? - прикрыв микрофон, спросил он. - Нет его, завтра звоните! - отрезал Белов и бросил трубку на аппарат.
     - А я тогда сначала челноком заделался, - продолжил свой рассказ лейтенант. - В Польшу, в Турцию мотался, куртками кожаными торговал. Ничего вроде было, женился даже... почти. А потом меня ограбили, башку проломили, в больнице полгода провалялся. Выписался, а в стране совсем другие времена, да и страны уже нет. Попробовал бизнесом заняться и так, блин, влетел, что ой-ей-ей!.. Квартиру, машину - все за долги отдал. Хреновый из меня коммерсант вышел... Жена, конечно, ушла...
     - Уж это само собой, - поддакнул Саша, поднимая стакан.
     Они выпили по второй, закусили.
     - Потом в Сербии воевал, - вспоминал Никитин.
     - Да что ты! - неподдельно удивился Белов. - А за кого?
     - За наших, - просто ответил лейтенант. - А после Сербии комитетчик один, сослуживец, помог в органах восстановиться. Сначала в Москве служил, потом сюда напросился, на старое место. А что, здесь спокойно...
     "Эка его помотало..." - подумал Саша.
     От рассказа лейтенанта ему стало не по себе, ведь к его искореженной судьбе приложил руку и он сам. Избегая смотреть на Никитина, он достал сигарету и похлопал по карманам в поисках зажигалки. Вдруг лейтенант выхватил пистолет и поднес его к самому носу Белова.
     - Никогда не наводи оружие на человека! - Саша хладнокровно отвел в сторону его руку.
     - Да это зажигалка! - засмеялся Никитин. Он нажал на курок, и из ствола выскочил крошечный язычок пламени. - У подростков отобрал - видишь, чем детишки-то играют?.. В дверях появился Макс.
     - Саш, извини. Подольские прозвонились... - он настороженно взглянул на милиционера, но Белов еле заметно кивнул - говори, мол. - Нашли они этого банкира долбаного. Я "мерин" отправлю, пусть ребята смотаются?..
     - Давай... - кивнул Белый.
     - На кабана похож, - повернувшись к выходу, Макс ткнул пальцем в одну из фотографий на "Доске почета".
     - Так это он и есть, Макс! - усмехнулся ему вслед Саша.
     - А что за банкир-то? - поинтересовался лейтенант.
     - Да не бери в голову... - поморщился Белов и взял стакан. - Давай - за тебя!..
     Пару часов спустя веселье, как водится, набрало обороты. Откуда-то появилась гитара, и Саша, уже в милицейской шапке-ушанке, развалившись в кресле, с энтузиазмом лупил по струнам.

     Вдоль дороги лес густой
     С Бабами Ягами,
     А в конце дороги той
     Плаха с топорами!
     Пел он с надрывом.

     - Эх, раз, да еще раз, да еще много, много раз!. - надсаживался напротив него изрядно захмелевший Никитин. - Сашка! А давай эту! - выкрикнул он. - Где мои семнадцать лет?! На Большом Каретном!..
     Белов со смехом замотал головой и махнул на лейтенанта обеими руками.
     - Не-не-не, только не эту! Вот давай лучше:

     Мне бы жизнь свою, как кинопленку,
     Отмотать на десять лет назад,
     Чтобы стала ты простой девчонкой,
     Чистой-чистой, как весенний сад!..

     Никитин тут же подхватил песню и, взяв на манер эстрадных погремушек в одну руку пистолет-зажигалку, а в другую - табельный "Макаров", принялся отплясывать посреди комнатушки.
     В кабинет вошел Макс. Он присел к столу и начал выгружать из объемистой сумки новые бутылки и банки. Саша отложил гитару, плеснул в стакан водки, протянул его охраннику.
     - Макс, выпьешь?
     - Саш, ты же знаешь - я не пью.
     - Вот, Витек, какая у меня охрана! - с пьяной хвастливостью воскликнул Белов. - Не пьют, не курят, понял?! Ну, Макс, что нового?..
     - Пацаны отзвонились - с банкиром все в поряде, - деловито доложил Макс. - Еще Виктор Петрович три раза звонил... Что хоть ему сказать, Саш?..
     Белов поморщился:
     - Ой, ну нет меня, на Луну улетел. Все, у меня День пограничника! - он чокнулся с Никитиным и выпил.
     - Саш, День пограничника - летом... - возразил охранник.
     Саша помотал головой, усваивая выпитое, и с уморительной беспомощностью развел руками:
     - Ну что ж поделать?! Вот такое хреновое лето, Макс!..
     - Да, еще этот паренек, режиссер с Мосфильма, звонил, - вспомнил Макс.
     - Что надо?
     - Деньги на кино просил, что ж еще?
     - Дадим, какие проблемы? - кивнул Саша. - Творцам надо помогать... Все?..
     - Угу... Ладно, я в машине. - Макс поднялся, окинул взглядом прокуренное помещение. - Окошко открыть?
     - Не, мы и так задохнемся, - ухмыльнулся Белов.
     Макс вышел. Саша задумчиво посмотрел ему вслед. Помолчал, о чем-то невесело размышляя, потом повернулся к осоловевшему Никитину.
     - Лейтенант, а ты Валеру Филатова помнишь? - вдруг спросил он. - Да должен помнить!.. Ну?! Боксер, актер, каскадер... Он еще в кино много снимался?!..
     - Н-н-нет... - медленно покачал головой Никитин. - А что?
     - Да так... - неопределенно пожал плечами Саша. - Понимаешь, ведь все могло быть иначе, лейтенант!.. Мог быть и большой ринг, и вулканы, а стало... Стало так, как стало. Обидно...
     - Да уж, не вернешь... - грустно пробормотал милиционер.
     Белов снова взял гитару и тихо, очень тихо, запел:

     Не жалею, не зову, не плачу,
     Все пройдет, как с белых яблонь дым,
     Увяданья золотом охваченнынный,
     Я...

     Вдруг голос его дрогнул беспомощно, сорвался, и он умолк, низко опустив голову.
     - Сань, ведь полжизни уже прошло... Полжизни... - чуть слышно промолвил Никитин.
     - Извини, брат... Я... - Саша шмыгнул носом и протянул лейтенанту руку, в его голосе звенели слезы. - Получается, что из-за меня вся жизнь у тебя наперекосяк пошла. Ты меня прости, брат, прости...
     - Да я не в обиде, Сань... - Никитин ответил ему крепким рукопожатием. - Нормальная жизнь, что ты...
     - Все! Вот в любой момент!.. - с хмельной пылкостью обещал Белов. - Я оставлю тебе свой мобильник - звони... В любой момент! Все сделаю! Приеду - любому башку оторвем на хрен!.. Ты мне веришь?..
     Никитин кивнул и вдруг улыбнулся с загадочной хитрецой:
     - Сань, а у меня для тебя сюрприз есть...
     - Да ты что? Давай!..
     Милиционер встал и, слегка пошатываясь, вышел в смежную комнатушку. Через минуту он вернулся с какой-то мятой бумагой. Торжествующе улыбаясь, Никитин, развернул ее перед Беловым.
     - Узнаешь, а?
     Саша пригляделся и ахнул - это была листовка из серии "Их разыскивает милиция" с его портретом. Та самая - из восемьдесят девятого года.
     - Е-мое!.. - протянул он, расплывшись в улыбке. - Ну и рожа!.. Бли-и-ин... Вить, подари мне ее...
     - Не-е-е... - ухмыляясь, покачал головой чрезвычайно довольный произведенным эффектом Никитин. - Не могу, это ж память!
     - Ну дай на время, я ксеру сниму и верну.
     - Да у меня есть ксерокс... - лейтенант вернулся в смежную комнату. - Сейчас...
     - Побольше сделай, - Саша пошел за ним следом. - Штук пять... Или шесть...
     Он вошел в комнатушку, где стоял ксерокс, и замер как вкопанный. Прямо напротив входа висел предвыборный плакат. На фоне строящегося дома был запечатлен мужчина в белой строительной каске. Его улыбающееся лицо как две капли воды было похоже на фас сгинувшего в Чечне опера Володи. В довершение всего, словно специально, чтобы рассеять все сомнения Белова, поверху плаката было крупно напечатано:
     "Он воевал. Теперь он строит. Голосуйте за КАВЕРИНА!"
     - Тебе сколько экземпляров?.. - Никитин повернулся к Саше и увидел его застывшее лицо. - Что с тобой?
     - Первый раз в жизни призрак вижу, - совершенно ошеломленно пробормотал тот.
     Проследив за его взглядом, лейтенант повернулся к плакату.
     - Ты что, знаешь его? - спросил он.
     - Трудно сказать... - Белов стремительно трезвел. - А куда голосование?
     - Да в Думу довыборы, по нашему округу. А что? Достойный мужик, с биографией, - пожал плечами Никитин. - Тоже в органах служил, потом Чечня, ранение, плен, госпиталь... Так тебе сколько экземпляров-то делать?
     Не сводя глаз с плаката, Белый медленно покачал головой.
     - Ни одного.

XV

     Закончив бриться, Владимир Евгеньевич Каверин обильно смочил лицо одеколоном и с наслаждением похлопал себя своей единственной - левой ладонью по щекам. Просторная ванная наполнилась терпким ароматом ".Хьюго Босс". Каверин улыбнулся и подмигнул своему отражению.
     Да, не зря он столько лет гнил в горах Чечни. Не зря якшался со всяким бандитским отребьем. Не зря стоял на карачках во время намазов и бормотал чужие молитвы. Все было не зря. Не будь всего этого - не всплыл бы он из небытия в Москве солидным бизнесменом.
     Не было бы этой шикарной квартиры, не было бы немецкого протеза, не было бы крепких связей и внушительного банковского счета. И всемогущая Контора не сделала бы на него ставку и не двинула бы его в депутаты.
     Последнее обстоятельство Каверину было особенно приятно. Еще бы - ведь в подручные ему ФСБ приставила подполковника Введенского. Ситуация трехлетней давности перевернулась с ног на голову - теперь его бывший куратор превратился в некое подобие мелкого порученца. Отдавать ему распоряжения, называть Леонидычем и покровительски похлопывать Введенского по плечу доставляло Володе огромное, неизъяснимое удовольствие.
     Впрочем, что там Введенский! Да и эта надоедливая избирательная возня - все это было только началом! Планы Каверина простирались куда как далеко, надо было только во что бы то ни стало влезть сперва в думское кресло.
     Каверин еще раз подмигнул своему отражению и принялся натягивать на протез черную лайковую перчатку. Протез, что и говорить, был замечательный - металлические пальцы могли даже двигаться, - и все же каждый раз, глядя на это устройство, он мрачнел от досады. Потерянная в Чечне рука - память о предательстве Белова - была все еще не отомщена.
     Из кухни донесся до приторности ласковый голос жены Светланы:
     - Володя, тебе кофе черный или с молоком?!
     "Сука, - без особой злости подумал Каверин. - Кувыркалась здесь по чужим койкам, пока я в этой долбаной Чечне парился!.."
     Он надел роскошный шелковый халат и, выйдя из ванной, сухо ответил:
     - Черный.
     В столовой был уже накрыт чайный столик, Света наливала в затейливую фарфоровую чашечку дымящийся кофе. Не взглянув на жену, Каверин молча сел за стол.
     - Ты какой-то другой вернулся, - с осторожной обидой посетовала жена. - Не обнимешь, не поцелуешь, с добрым утром не скажешь...
     - С добрым утром, - все так же сухо сказал Каверин.
     Он развернул на столе утреннюю газету и принялся помешивать ложечкой кофе. Света встала за его спиной, начала осторожно массировать мужу шею.
     - Я знаю, - невесело усмехнулась она. - Ты меня не можешь простить, да? Володь, но ведь у тебя за эти годы тоже были женщины?!..
     - Нет, только мужчины, - он ответил без всякой интонации, с абсолютно каменным лицом, так, что невозможно было понять - он говорит серьезно или шутит.
     Света оставила его шею, села напротив и порывисто вздохнула:
     - Послушай, ну давай куда-нибудь уедем! Давай возьмем и просто уедем, а?
     - Хватит, наездился, все только начинается, - еле заметно усмехнулся Каверин. Он сделал маленький глоток кофе и приказал:
     - Подай сахар.
     Жена протянула ему сахарницу, пытаясь перехватить его взгляд.
     - Зачем тебе это, Володя? Ну не представляю я тебя в политике, никак не представляю. Что, мало тебя жизнь трепала?..
     - Вот именно, трепала, - Каверин, наконец, поднял на нее глаза и жестко припечатал:
     - Пора теперь долги отдавать.
     Его ледяной взгляд смутил Свету, она опустила голову и быстро забормотала:
     - Забудь ты о Белове, Володенька... Христом Богом прошу, забудь... Ведь убьет...
     - А вот это мы еще посмотрим - кто кого! - оборвал ее Каверин. Он взглянул на свой протез и неожиданно широко улыбнулся:
     - Верно, черная рука?!..
     И тут вдруг он с низким звериным рыком выбросил руку в перчатке к самому лицу Светы. Та отпрянула в испуге, а Каверин, довольно рассмеявшись, пояснил:
     - Шутка...
     Да, такие у него теперь были шутки...

XVI

     Неожиданная встреча с призраком Каверина ошеломила Белова. Она задвинула на второй план и все текущие дела, и странный наезд на ребят, и даже болезненный разрыв с женой. Несколько дней он не мог думать ни о чем другом, кроме как о своем внезапно ожившем враге.
     Разумеется, ему вспоминалась вся история их непростых отношений, но не только. Белов пытался понять - как и почему Володя Каверин, с его полууголовным прошлым, оказался в числе кандидатов в народные избранники. Кто состряпал ему новую биографию, кто снабдил средствами, и с какой целью все это было сделано? Белов навел справки и узнал, что ближайшим помощником и доверенным лицом новоявленного политика оказался другой его знакомый - Игорь Леонидович Введенский. Картина прояснилась, Саше стало ясно, что Каверина в Думу двигает Контора.
     Как ни странно, но именно это обстоятельство стало для него одним из главных раздражителей. Цинизм, с которым лезли во власть его "приятели", вывел его из себя. И тогда он впервые всерьез задумался - если это можно Каверину, то почему бы не попробовать и ему? Вспомнились и давние разговоры с люберецким старшаком Валентином Сергеевичем о судьбе гангстерских синдикатов в Америке. Не настало ли время и ему, признанному авторитету Саше Белому, превращаться в сенатора? Тем более что даже нынешнее его положение - вполне легального бизнесмена - не защищало, как показал наезд СОБРа, от произвола властей.
     Кроме всего этого было еще одно существенное соображение в пользу новой авантюры. Если дело выгорит, сбудется давняя заветная мечта Оли - ее муж порвет с криминалом. И Белов действительно готов был пойти на это - передать все дела Пчеле и Космосу и целиком и полностью переключиться на новый, обещавший сказочные перспективы проект. Конечно, его шансы на победу в выборной гонке были неочевидны, но тем интереснее попробовать добиться-таки своего!
     Словом, все складывалось одно к одному - и утереть нос "сладкой парочке", и начать новую жизнь, и наладить отношения с Ольгой, и позаботиться о своем будущем и будущем своей семьи. Обдумав и взвесив все за и против, Белов решил - он сделает это!
     Еще несколько дней ушло на то, чтобы подготовиться к передаче дел. Многое в их бизнесе было завязано лично на Белова, и ему пришлось изрядно попотеть, чтобы предусмотреть все до мелочей. Наконец, схема управления всеми делами Бригады - и черными и белыми - была готова, и Саша собрал друзей на совет.
     В своем кабинете он повесил огромный лист ватмана - плод своих трудов. В центре листа был изображен большой кельтский крест, вокруг него располагались пчела, стилизованный Сатурн с кольцом, буква Ф и женская фигурка рядом с ней.
     Схему довершала разветвленная система стрелок, связывающих основные персоны с рисунками автомашины, пачки долларов, пистолета, многоэтажного здания, цветка мака, элемента таблицы Менделеева А1, загородного коттеджа и многого другого. От этих значков, в свою очередь, также отходили стрелки к кружкам с различными инициалами. Рядом со всеми стрелками стояли цифры. Эта паутина указателей и стрелок и была самым главным - Беловскими связями, которые он намеревался передать друзьям.
     Пчела с Космосом с недоуменным любопытством рассматривали Сашины художества.
     - Ну и что это значит? - усмехнулся Кос.
     - А это значит, что с этого дня заправлять всеми нашими делами будете вы! - огорошил их Саша.
     Не дав друзьям опомниться, Белов принялся за комментарий своей схемы. Разжевывать то, что им и так было известно, Саша не стал. Он сосредоточился только на общих принципах управления и распределения доходов, а потому завершил свою лекцию довольно скоро.
     - Значит так, братья, что касается доли Фила, то она по всей схеме неизменна. Пчел, ты за это дело отвечаешь. Оружие, транспорт, недвижимость... Ну, и Тамаре долю. Разберетесь, в общем, да?
     Закончив, Саша склонил голову набок и отстранился от ватмана.
     - Красота, а? Прямо Репин, блин!.. - рассмеялся он. - Две ночи подряд рисовал, как дурак.
     Пчела подошел к схеме поближе.
     - Я хорошо получился... - заметил он.
     - Так я ж с натуры, Пчелкин! – усмехнулся Саша. - Кстати, я только сейчас понял, какую махину мы создали.
     Пристально разглядывая схему, Пчела с задумчивым видом почесал макушку и вздохнул.
     - Красиво - это да, - согласился он. - Только теперь все заново раскидывать нужно?
     - Ну так... - развел руками Белов. - Глаза боятся, руки делают...
     Космос поднялся с дивана и подошел к Саше.
     - Сань, давай теперь начистоту, - он исподлобья взглянул на беспечно улыбающегося Белова. - Что это все значит? Ты что, просто так возьмешь и соскочишь?
     - Ну, во-первых, не просто так, - покачал головой Саша. - Моя доля - она так и останется моей долей. А во-вторых, ты разве не рад? Вы же с Пчелой только этого и хотели. А, Пчела, ты рад?
     Тот смущенно улыбнулся:
     - Да рад я, рад...
     Космос недоуменно покачал головой.
     - Погоди, Сань, а ты сам-то чем будешь заниматься?
     - Вы смеяться будете... - лукаво улыбнулся Белов. - Меня Саша Киншаков пригласил в кино сниматься - на главную роль.
     Пчела с Космосом, действительно, прыснули со смеху.
     - Фигню сморозил... - тоже рассмеявшись, признался Саша. И после небольшой паузы добавил:
     - Ну а если серьезно... Есть, братья, у меня одна идея. Есть.

Часть 2
ЧЕРНАЯ РУКА

XVII

     По раздолбанным улочкам небольшого подмосковного городка с ветерком летела кавалькада из трех черных иномарок. В первой - новехонькой, шикарной "бээмвухе" - за рулем был Игорь Леонидович Введенский. Рядом с ним с важным и несколько утомленным видом сидел кандидат в депутаты Владимир Евгеньевич Каверин. Следом за ними ехала "вольво" с группой информационной поддержки и джип с охраной.
     Команда возвращалась со встречи с избирателями на местной птицефабрике. Володя до сих пор недовольно фыркал, вспоминая чудовищные ароматы, которые он вынужден был терпеть битых два часа. Он долго отказывался от этой поездки, но педант Введенский сумел-таки настоять на своем. Пришлось тащиться в эту дыру, хотя настроение его, ясное дело, было испорчено напрочь. Оживлялся Каверин только тогда, когда видел свои избирательные плакаты. Тогда он пихал в бок Введенского и радостно восклицал:
     - О! Глянь-ка - я!..
     Игорь Леонидович искоса поглядывал на надутого Каверина и тоже хмурился. Причиной его недовольства был сам Владимир Евгеньевич, а точнее - его невыносимое поведение. Похоже, этот пройдоха и авантюрист возомнил себя пупом земли. Он обращался со своим бывшим куратором как со слугой, и самое отвратительное заключалось в том, что до поры до времени подполковник Введенский вынужден был все это терпеть.
     Потом, после выборов, зарвавшегося хама с помощью вожжей компромата быстро приструнят и стреножат, но пока - увы... Пока Игорь Леонидович в полном соответствии с полученным приказом своего фээсбэшного начальства добросовестно исполнял все хлопотные обязанности по ведению предвыборной кампании такого ничтожества, как Володя Каверин.
     Машины выехали на центральную площадь города и остановились. Здесь Каверин должен был пересесть в машину охраны и отправиться домой, а Введенскому предстояло еще несколько встреч с нужными людьми в районной администрации. Каверин вышел из "БМВ", протяжно зевнул и похлопал Введенского по плечу.
     - Ну что, Леонидыч, я, пожалуй, поеду...
     - Ну, вообще-то, я должен вас еще с одним доверенным лицом познакомить, - мягко улыбнулся Игорь Леонидович. - Но главное не это. У меня для вас сюрприз есть.
     - Ты же знаешь - я сюрпризов не люблю... - нахмурился Каверин.
     - Я, честно говоря, тоже, - согласился Введенский, подумав: "А уж как тебе не понравится этот!.."
     Он быстрым взглядом окинул площадь, словно искал чего-то, и взял Каверина под локоть. Корректным, но твердым движением он развернул его и легким кивком головы указал куда-то вперед.
     - Да вот, собственно... Взгляните.
     Каверин посмотрел туда, куда кивнул Введенский, и, пораженный, замер.
     На противоположной стороне площади стоял большой, даже слишком большой для этого городка, баннер. На нем был изображен серьезный, сосредоточенный Белов. Он смотрел в объектив строгим взглядом, сложив перед собой кончики пальцев. Под снимком шрифтом "под рукопись" был набран текст: "Я НАУЧУ ВЛАСТЬ ОТВЕЧАТЬ ЗА СВОИ ДЕЙСТВИЯ. Александр Белов".
     - Твою мать... - ошеломленно прошептал Каверин.
     - Конкурент, Владимир Евгеньич, - не без злорадства заметил Введенский.
     Впрочем, Каверин не обратил на его тон никакого внимания. Он вообще, похоже, не слышал своего помощника. Прямо по лужам он, как завороженный, шагал прямиком к плакату Белова. В нескольких метрах от него Каверин остановился и поднес к глазам свой протез. Неживые пальцы черной руки медленно, с легким скрипом сжались в кулак. На его скулах катались желваки, а тонкие губы змеились в злой усмешке.
     - Ну, сука, сам напросился... - злобно прошептал он.

XVIII

     Белов готовился к новоселью. Под свой избирательный штаб Саша снял офис в новомодной стеклянной башне в центре Москвы. Конечно, он мог разместиться в любом из зданий Фонда (недвижимости в Москве, слава богу, хватало), но, определившись со своим участием в выборах, Белов решил сразу максимально дистанцироваться от Бригады.
     При этом все - от Виктора Петровича Зорина до последнего братка из охраны - были абсолютно уверены, что это всего лишь обычный предвыборный ход. О том, что Саша уже передал все свои дела, знали пока только Космос и Пчела, но даже им не было известно главного - того, что Белов действительно решил кардинально изменить свою жизнь.
     Он, разумеется, не был настолько наивен и глуп, чтобы быть на все сто процентов уверенным в своей победе. Борьба против Каверина с его "героической" биографией предстояла нешуточная, и Белов понимал, что ее итог вполне может оказаться не в его пользу. Но сложность стоящей перед ним задачи только подстегивала Сашу, его уже захватил азарт соревнования.
     Белов с нетерпением ждал начала схватки со своим давним врагом, и причиной тому была не только личность его основного оппонента. Просто он ясно понял - будущего у Бригады нет, рано или поздно им всем прижмут хвост, а значит, настало время искать новые возможности и новые пути. И даже если ему суждено проиграть Каверину, он сможет набраться необходимого опыта и со второй попытки взять реванш.
     Вообще, чем больше он думал о карьере политика, тем яснее понимал - это то, что ему надо. Не в плане личных амбиций, не с целью еще полнее набить и без того тугую мошну и не для гарантий собственной безопасности. Это, прежде всего, - шанс хоть как-то изменить жизнь к лучшему.
     Да, мир устроен несправедливо, думал Белый, и в политике тоже полным-полно жулья и хапуг. Но если все будут сидеть по своим норам и как хомяки набивать щеки, жизнь никогда не изменится к лучшему. И все больше вокруг будет несправедливости, бардака, беспредела и жестокости, а ведь в этом мире жить его сыну!..
     Такие мысли и ему самому порой казались верхом наивности, но в глубине души Саша верил - он и в самом деле способен повлиять на окружающий мир. Вот почему он ночи напролет корпел над книгами, просматривал кипы газет и часами не вылезал из Интернета. Он верил в свои силы и готовился к грядущим боям.
     В новом офисе кипела работа. Одни рабочие расставляли мебель, другие таскали коробки с новой оргтехникой, третьи распаковывали ее и подключали.
     Космос настоял на самой полной и тщательной проверке помещения на предмет прослушки и привел с собой специалиста по этим делам - тщедушного рыжего очкарика Антона, чем-то похожего на известного мальчишку-актера из "Ералаша".
     Парень сразу взялся за дело - нацепил наушники, подключил их к какой-то странной штуковине и принялся водить ею поверх панелей декоративной обшивки стен в будущем кабинете Белова. За его действиями с уважением наблюдали Космос и Макс.
     Белов с Пчелой нашли себе место потише - они перебрались в соседнюю комнату и погрузились в бумаги, что-то вполголоса обсуждая. При этом между ног Пчелы стояла приоткрытая коробка из-под ксерокса, доверху наполненная банкнотами.
     Рыжий Антон на минутку прервался и с деловито-озабоченным видом повернулся к Космосу и Максу.
     - Так, мужики, запоминаем все, что нужно делать, - слегка заикаясь, сказал он. - Насчет "жучков" я все здесь сейчас проверю. А вам надо будет проверять всю сувенирную продукцию, которая приходит в здание - блокноты, ручки, брелоки, зажигалки...
     Кос тут же сунул ему свою зажигалку. Антон повертел ее в руках, откинул крышку, заглянул в глазок горелки, зажег и вернул хозяину.
     - Нормально, - важно кивнул он и пояснил свои рекомендации:
     - Просто в любой мелочевке может быть передатчик. Батарейки ему хватает на полгода, и шарашит он в радиусе двухсот метров.
     - Макс, если что надо - помоги, - распорядился Космос и пошел к выходу.
     - Да, Космос, еще насчет телефонов... - окликнул его рыжий. - Я пришлю тебе людей - все аппараты в офисе они поставят на защиту.
     Космос кивнул ему и вышел в соседнюю комнату - туда, где за большим столом для переговоров ждали завершения проверки кабинета Пчела и Белый.
     - Полный пакет, пацаны, - не удержавшись, похвастался он. - Видали? Проверено электроникой!..
     Космос кивнул в проем приоткрытой двери на очкарика Антона, который успел взгромоздиться на стремянку и с самым серьезным видом обследовал стены офиса слегка похожим на крышку от кастрюли детектором.
     - Кос, ты про Джеймса Бонда смотрел? - скептически усмехнулся Пчела. - Там одному черту в глаз лазер вмонтировали.
     - Причем здесь лазер?! - возмутился Космос. - Антон у отца в институте электроникой занимался, потом работал не где-нибудь, а в Федеральном агентстве правительственной связи и информации, понял?.. Девяносто пять процентов гарантии защиты от прослушки - это тебе не хухры-мухры!..
     - За такие бабки можно было бы и все сто, - брюзгливо заметил Пчела.
     - А сто тебе и Господь Бог не даст, - Космос плюхнулся на диван рядом с Белым и взгромоздил ноги на столик.
     - А! - недовольно поморщился Пчела, перелистывая какие-то бумаги. - Баловство все это...
     Саша и Космос быстро переглянулись. Космос фыркнул, Саша сдержался.
     - Да ладно, перед выборами не помешает, - примирительным тоном сказал он и многозначительно процитировал:
     - "Скрой то, что говоришь сам, узнай, что говорят другие, и станешь подлинным Государем". Никколо Макиавелли...
     - Слышь, ты, Никола, - Пчела оторвался от документов и неодобрительно покачал головой. - Если ты так с избирателями будешь разговаривать - пролетишь, как фанера над Парижем. Проще надо быть, тогда к тебе потянутся люди.
     - Куда уж проще, еханный бабай?.. - хмыкнул Саша.
     В двери переговорной появился озабоченный Макс, не говоря ни слова, он быстро подошел к Белову.
     - Саша, нас это... слушают, - наклонившись к самому уху Белова, еле слышно прошептал он. - Антон там на стене нашел заклепку...
     Все сразу вскочили на ноги и гуськом, на цыпочках прошли в кабинет. Стоящий на стремянке Антон повернулся к подошедшим ребятам, приложил палец к губам и показал наверх. Там, под снятой панелью декоративной обшивки, в верхнем углу стены поблескивал "жучок" подслушивающего устройства. Саша с усмешкой взглянул на крайне озадаченного Пчелу. В ответ тот лишь развел руками и молча сунул спустившемуся вниз Антону пачку зеленых банкнот.
     На освободившуюся стремянку тут же поднялся Белов. Он внимательно осмотрел устройство и вдруг с мальчишеским лукавством подмигнул друзьям.
     - А я вот думаю: может, ну к черту эти выборы?!.. - с наигранной задумчивостью произнес он прямо в "жучок".
     - Ты что, Сань, охренел?! - тут же подыграл ему Пчела.
     - Ну а что, в натуре? - продолжал дурачиться Белов. - На выборах ведь кто побеждает?.. Сильнейший! А кто у нас сильнейший?.. Во-ло-дя...
     Космос и Пчела прыснули, а Белов легонько щелкнул ногтем по блестящему кругляшу "жучка" и язвительно улыбнулся:
     - Володенька! Кончай пакостить, слышишь?..

XIX

     В Москве весь снег давно уже стаял, а здесь, в подмосковной рощице, в низинках еще сохранились островки ноздреватого, голубовато-серого весеннего снега. На фоне одного из них суетливый и словоохотливый фотограф распорядился выкопать яму.
     Пока двое хмурых рабочих ковыряли лопатами землю, Каверина готовили к съемке. Его облачили в прорезиненный армейский комбинезон и военный бушлат, обильно заляпанный грязью. После этого миловидная девушка-гримерша принялась за его лицо. Володе приклеили недельную щетину, нарисовали синяки, кровоподтеки и темные круги под глазами. Физиономия получилась жутковатая, но фотограф, заправлявший всем на съемочной площадке, остался доволен.
     - Хорошо, Юленька! - проблеял он на бегу. - Займись теперь абреками, киска...
     Чуть поодаль, у микроавтобуса стояли пятеро мужчин - в зимних камуфляжных куртках, с зелеными повязками на головах и с автоматами в руках. Другая девушка приклеивала им черные усы и бороды. Возле ямы расставляли свою аппаратуру осветители, а фотограф беспрестанно метался от одной группы к другой и всех поторапливал.
     Сверху, с высушенного апрельским солнышком пригорка, за всей этой суетой наблюдал подполковник Введенский. Вообще-то идея подготовить серию снимков о страданиях Каверина в плену у чеченских боевиков принадлежала ему, Введенскому. Он вполне резонно полагал, что публикация их в прессе добавила бы его подопечному немало голосов сердобольных старушек-избирательниц.
     И, тем не менее, такая низкопробная фальсификация была Игорю Леонидовичу не по душе. Мышиная возня внизу была ему отвратительна, впрочем, лицо его оставалось абсолютно беспристрастным.
     Фотограф тем временем начал выстраивать мизансцену - расставил бородачей с автоматами по периметру ямы и с подобострастием препроводил туда главного героя - Каверина. Кандидат в думское кресло с недовольным видом спустился в яму, но оказалось, что ее края едва достают ему до пояса. Этого, безусловно, было мало.
     - Идиоты! - напустился на угрюмых землекопов фотограф. - Я же говорил: по грудь надо! Это что, по-вашему, - грудь? - он не глядя ткнул пальцем в сторону ворочавшегося в яме Каверина, оказалось - точнехонько в его оттопыренное мягкое место.
     - Так это... Вода же там... - оправдывались рабочие. - Как он в воде-то?..
     Яма действительно была подтоплена талой водой. У Каверина, обутого лишь в туфли и резиновые бахилы, стали замерзать ноги.
     - Послушайте, как вас там!.. - раздраженно окликнул он фотографа. - Давайте скорее, я же здесь окоченею!
     Тот сразу забыл о землекопах и кинулся к клиенту.
     - Владимир Евгеньевич! - затараторил он, в отчаянии заламывая руки. - Так снимать невозможно! Понимаете, очень неудачный ракурс, да и общая композиция... Владимир Евгеньевич, вам надо опуститься ниже... А что если встать на колени?! - вдруг осенило его.
     - Что?! - возмутился Каверин.
     - Всего на одну минуту, Владимир Евгеньевич, на одну только минуточку! - взмолился фотограф.
     Володя скривил разрисованное гримом лицо и нехотя согласился:
     - Ладно, только быстро... И коньяку приготовьте!
     Опершись руками о края ямы, Каверин опустился на колени. Фотограф метнулся к штативу, припал к камере и заверещал:
     - Владимир Евгеньич, протез спрячьте вниз - вы же еще с рукой! И взгляд, пожалуйста, жестче и мужественней. Как у Брюса Уиллиса в "Твердом орешке". Вот так!.. Отлично!.. Абреки, больше жестокости! Дайте звериный оскал!.. Автоматы ближе!.. Так!
     Один из бородачей с ухмылкой приставил к голове Каверина ствол автомата. "Узник", уставившись на него снизу вверх, сделал благородно-несгибаемое лицо. Одна за другой засверкали фотовспышки.
     - Есть!.. Отлично! Снято! - радостно воскликнул фотограф.
     Бородач тут же убрал автомат, протянул Каверину руку и вытащил его из ямы.
     - Фу, замерз, черт, - раздраженно пробормотал "узник".
     - Ничего, Владимир Евгеньевич, сейчас коньячку!.. - фотограф энергично замахал кому-то рукой и, извинившись, убежал.
     Осветители принялись шустро сматывать шнуры и раскладывать аппаратуру по кофрам. Абреки, переговариваясь и отклеивая на ходу фальшивые бороды, направились к автобусу.
     К Каверину подлетела девушка-гримерша с пластиковым стаканчиком коньяка. После того как Володя залпом проглотил коньяк, она стала снимать грим. Через четверть часа умытый и благоухающий Каверин поднялся к поджидавшему его у машины Введенскому.
     - Чуть не околел, блин! - пожаловался Володя.
     Игорь Леонидович сочувственно кивнул и протянул ему несколько листов машинописного текста.
     - Владимир Евгеньевич, вот ваша героическая биография. Выучите, как "Отче наш".
     Неспешно шагая к машине, Каверин рассеянно пробежал глазами по тексту.
     - В принципе, это реальная история одного офицера-вэвэшника, - пояснил Игорь Леонидович. - В январе он попал в плен под Курчалоем, потом его расстреляли.
     - Курчалой? - оживился Каверин. - Я там на свадьбе гулял. У меня друзья там.
     - Никаких свадеб, - категорично покачал головой Введенский. - Вы там сидели в яме. Забудьте о друзьях. Не упоминайте название их тейпов. И вообще, без нужды не детализируйте.
     - Нет, Леонидыч, ну так тоже нельзя, - слегка куражась, возразил Володя. - Что значит "забудьте"? Я за эти годы Чечню вдоль и поперек изъездил, у меня там полно товарищей среди о-очень уважаемых людей...
     - Владимир Евгеньевич, нас не интересует реальность, - терпеливо разъяснил подполковник. - Если вы расскажете людям, чем занимались в действительности, вы не то что в Думу не попадете, вы на Колыму поедете. Но использовать ваш чеченский опыт в избирательной кампании мы обязаны.
     Они подошли к машине, и Каверин уселся на заднее сиденье лимузина. Он то рассеянно смотрел на говорящего Введенского, то опускал глаза в текст своей новой биографии. При этом было совершенно непонятно - слушает ли он вообще то, что ему говорят. Игоря Леонидовича такая его манера прямо-таки бесила, но он, стоя перед сидящим Володей, невозмутимо продолжал:
     - Моя задача - провести вас в Думу. Ваша задача - помочь мне в этом. У вас крайне опасный конкурент. Давайте доверять друг другу и действовать согласованно. Завтра вы познакомитесь со своим - ужасное слово - имиджмейкером. Это крупный специалист и наш человек. Слушайтесь его во всем. Договорились?
     Введенский умолк. Каверин в очередной раз поднял голову и взглянул на подполковника. Его каменное лицо не выражало ровным счетом ничего - ни раздумий, ни гнева, ни одобрения. Он лениво разлепил губы и сказал:
     - А давай Белову язык отрежем, зажарим и съедим.
     Он произнес эту фразу без всякой интонации - ровно, как робот.
     От этих слов у невозмутимого Введенского пробежал по спине холодок. "Это что - шутка такая?.." - растерянно подумал он.
     А Каверин, кашлянув, вновь, как ни в чем не бывало, углубился в изучение текста.

XX

     В воскресенье днем друзья, как обычно, встретились в палате у Фила. Так повелось давно - с первых дней пребывания его в больнице. Поначалу, собираясь у постели Фила, Белов, Космос и Пчела каждый раз ждали хоть каких-нибудь улучшений, но неделя проходила за неделей, а в состоянии их друга ровным счетом ничего не менялось.
     Со временем визиты в больницу превратились в традицию, в некий обряд верности многолетней дружбе. Частенько случалось и так, что во время этих встреч обсуждались разные текущие дела, принимались важные решения, намечались новые планы. Это устраивало всех - получалось вроде того, что и Фил каким-то образом продолжает участвовать в делах Бригады.
     Вот и в это воскресенье, едва войдя в палату, Белый уселся в кресло и взялся просматривать стопку свежих газет. Развернув первую же, он сразу наткнулся на большое, чуть ли не в четверть полосы, фото Каверина. Его соперник, израненный и изможденный, с непоколебимо-мужественным лицом стоял в глубокой яме под автоматами боевиков.
     Белов изумленно-насмешливо протянул:
     - Ну е-мое!.. "Из чеченского плена - в думское кресло", - хохотнув, прочитал он название статьи и развел руками. - Какой плен, на хрен?! Тоже мне, жертва войны...
     Пчела, расставляя на столике бокалы, мельком взглянул через его плечо и фыркнул возмущенно:
     - Гонит, блин, как Троцкий...
     Он достал из холодильника бутылку шампанского и, занявшись пробкой, продолжил:
     - Я Ваху попросил - он все про него выяснил. После той мясорубки на станции его люди Тари-эла пригрели, так он, сука, тут же к трубе присосался. Потом завязался с турками, получал подряды строительные на восстановление. Короче, хапнул по полной программе!..
     Белов процедил сквозь зубы:
     - Живучий, черт!..
     - Да слить его, падлу, втемную - и все дела, - решительно предложил Пчела.
     - Нельзя, - покачал головой Белый. - У него покрышка федеральная.
     - Да ты что!.. - Пчела, разливая шампанское по бокалам, изумленно замер и озадаченно спросил:
     - А как же ты тогда собрался у него выборы выигрывать?
     Саша пожал плечами:
     - Молча.
     В палату вошел Космос. В руках у него был букет белых роз и кувшин с водой. Он опустил кувшин на тумбочку у кровати Фила, поставил цветы в воду, аккуратно и бережно их расправил.
     - И давно он под федералами? - спросил Сашу Пчела.
     - Года три как минимум...
     - Эй, ну ладно вам... - обернулся к ним Космос. - Хватит о делах, а? Мы к Филу приехали или как?
     - Кос, не грузи... - буркнул Пчела, рассматривая газету.
     Хмуро взглянув в его сторону, Космос осторожно присел на краешек кровати, склонился к Филу и прислушался. Глядя на него, друзья взяли бокалы и тоже подошли к постели. Все трое молчали.
     Перед ними лежал их друг - неподвижный, мертвенно-бледный, с исхудавшими, ввалившимися щеками. Половину его лица скрывала маска аппарата искусственного дыхания, по экрану осциллографа бежали ровные цепочки импульсов системы жизнеобеспечения. Все как обычно, как всегда...
     - Что он там видит? - вдруг тихо и задумчиво произнес Космос. - Он же сейчас по ту сторону жизни... Там, наверно, темно, страшно, вы только прикиньте...
     Вздохнув, Саша поднял бокал с шампанским.
     - Давайте, братья, за Валерку. Чтобы он выкарабкался.
     Ребята тоже подняли свои бокалы.
     - И за твою победу, Сань, - добавил Пчела.
     - Нет, - возразил Космос. Он встал и, чуть замявшись, предложил:
     - Давайте за то, чтоб мы все вместе держались.
     - Правильно, - почти синхронно кивнули Пчела с Беловым.
     Они сдвинули бокалы. Но выпить друзья не успели - у изголовья постели Фила раздался тонкий и пронзительный писк. Его издавала медицинская аппаратура, а ровные цепочки импульсов на мониторе сменились беспорядочными всплесками.
     - Так, это что такое? - насторожился Саша.
     - Не понял... - озадаченно пробормотал Космос. - Что за ерунда?
     Взгляды всех троих были прикованы к свистопляске приборов, и никто поэтому не обратил внимания, как едва заметно дрогнули веки Фила.
     Хлопнула дверь - в палату вошла обеспокоенная медсестра.
     - Ребята, ну что за кабак вы тут устроили?! - с ходу возмутилась она.
     - Эй, мадам, это что за дела? - кинулся к ней Пчела.
     - Тихо-тихо, сейчас разберемся... - девушка взглянула на приборы и, обернувшись, резко скомандовала:
     - А ну-ка давайте все отсюда!..
     - Нет, ты объясни - это человек сломался или аппаратура твоя? - набычился Космос.
     - Все вопросы потом! - отрезала медсестра, энергично оттесняя ребят к дверям.
     Они и глазом не успели моргнуть, как прямо с бокалами в руках оказались в больничном коридоре.
     - Нет, на аппаратуру не похоже... Что за звук такой?.. - недоумевал Космос.
     - Да черт его знает... - пожал плечами Саша.
     Не прошло и пяти минут, как медсестра вышла из палаты. В одной руке она несла их початую бутылку шампанского, другой - набирала номер на трубке мобильника.
     - Простите, что это было? - шагнул ей наперерез Белов.
     - Ваш друг в порядке, - поспешила успокоить его девушка, сунув ему в руки бутылку. - Такое иногда случается, техника странно себя ведет. Он все-таки живой, что-то там чувствует, по-своему соображает. А вы пьянку устроили! - она еще раз с укоризной покачала головой и заторопилась дальше.
     Отойдя от них на несколько шагов, она поднесла трубку к уху.
     - Борис Моисеевич, я по поводу Филатова... - негромко заговорила она, удаляясь все дальше по коридору.
     Друзья, обеспокоенно переглядываясь, молча смотрели ей вслед.

XXI

     - Ваня! - позвала Ольга. - Завтракать!.. Пятилетний Ваня Белов, прижимая обеими руками наушники, вошел в кухню. Мальчик в такт музыке энергично мотал кучерявой головой и топал ногами. Прямо в наушниках он попытался влезть на стул, но его перехватила мать. Ольга сняла с сына плеер и наушники.
     - Чего ты, мам? - удивился Ваня. - Это ж Чайковский, Пятая симфония, часть вторая...
     - Садись завтракать, Чайковский! - усмехнулась она.
     Ваня сел на стул и сразу потянулся к вазочке с конфетами. Ольга отодвинула ее подальше.
     - Сначала кефир, - строго сказала она. Ваня скорчил недовольную рожицу и, дурачась, зарычал.
     - Не рычи! - пряча улыбку, одернула его Ольга.
     Мальчик отхлебнул кефира, облизнул испачканные губы и спросил:
     - Мам, завтра суббота?
     - Завтра четверг.
     - А после четверга - суббота?
     - Здрасьте! - усмехнулась Оля. - После четверга - пятница...
     В кухню с раскрытой газетой в руках вошла бабушка.
     - "Кандидат в депутаты Александр Белов..." - с неприкрытым сарказмом прочитала она и протянула газету внучке. - Оленька, ты это видела?!
     - Видела, - мягко улыбнулась Оля.
     - И что ты думаешь?
     Ольга замялась. Узнав, что Саша решил участвовать в выборах, она обрадовалась, вот только радость эту она предпочитала не афишировать. Ольга боялась сглазить, ведь она была убеждена, что этот шаг Белова - не просто очередная авантюра ее неугомонного мужа. В этом неожиданном поступке она увидела не только его желание изменить свою жизнь, уйти из криминала. Саша хотел вернуть семью - в этом Ольга была уверена на все сто процентов. В общем, выборы были шансом исправить в их жизни все и сразу.
     Впрочем, бабушка наверняка не разделяла ее уверенность, поэтому Оля только неопределенно пожала плечами и, опустив глаза, сказала:
     - Ну... он давно к этому шел. Я уверена, он выиграет.
     - Угу, если не посадят... - ехидно хмыкнула бабушка. Она подозрительно посмотрела на беспечно улыбающуюся внучку и строго спросила:
     - Ты на развод подала?
     - Ба, давай об этом потом, а? - Ольга нахмурилась и чуть покачала головой, выразительно покосившись на сына.
     Теперь, после выдвижения Саши на выборы, о разводе ей не хотелось даже думать, а не то что обсуждать эту неприятную тему с агрессивно настроенной бабушкой.
     - Мам, а после пятницы - суббота? - снова принялся за расспросы Ваня.
     - После пятницы - суббота, - согласилась Ольга.
     - А папа приедет в субботу? - Белов-младший, наконец, добрался до самого важного для него вопроса, ответ на который, впрочем, ему был прекрасно известен.
     - В субботу, - Ольга рассмеялась и взлохматила непокорные вихры сына. - Ешь давай! А потом заниматься.
     Ваня с тоской оглянулся на лежащую на диванчике скрипку и порывисто вздохнул. До субботы все-таки было еще очень и очень долго.

XXII

     Из московского офиса своих чеченских друзей Каверин вернулся с подарком. Двое дюжих джигитов затащили в его квартиру огромную - два на три метра - картину, упакованную в оберточную бумагу. Кандидату в думское кресло явно не терпелось взглянуть на подарок, он быстро выпроводил гостей и разрезал на картине веревки.
     Картина его ошеломила. На фоне залитых солнцем горных вершин бил копытом горячий вороной жеребец. На нем в роскошной белоснежной черкеске и такой же белой бурке гордо восседал он, Владимир Каверин, - невозмутимый и величественный. За его спиной высились некие странноватые конструкции, в которых Каверин не сразу узнал нефтяные вышки. Все это великолепие довершала шикарная золоченая рама.
     Не отрывая восторженно горящих глаз от картины, Володя отступил от нее на несколько шагов. Сказать, что картина ему понравилась - значит ничего не сказать. Он был восхищен, возбужден, растроган. Он не замечал ни явных диспропорций, ни неестественных, фальшивых тонов, ни общей несуразицы композиции. Даже то, что нефтяные вышки больше походили на клоны Эйфелевой башни, не казалось ему недостатком. Главные достоинства полотна заключались в персоне всадника, в его величавой позе, в мужественном лице, в мудром взгляде.
     Вволю насладившись картиной, Каверин решил ее немедленно повесить. Для монументального шедевра неизвестного живописца следовало освободить место, и Володя решительно сорвал со стены несколько репродукций.
     Каверина охватило горячечное нетерпение. Он быстро переоделся в домашний халат, приволок стремянку, электродрель, другие инструменты и без промедления взялся за дело.
     Однако уже через пять минут он понял, что справиться с бетонной стеной ему будет не просто. Сверло бетон почти не брало, но это еще полбеды. Хуже было то, что обходиться ему приходилось в основном только левой рукой - затянутый в черную перчатку протез был плохим помощником.
     Помучившись с дрелью, Каверин взялся за молоток и шлямбур. Инструмент плохо держался в искусственной руке, Володя психовал, то и дело чертыхаясь сквозь стиснутые зубы. Но сдаваться он и не думал. Обливаясь потом, он раз за разом бил тяжелым молотком по головке шлямбура. В лицо летела бетонная крошка, руки налились свинцовой тяжестью, ноги подрагивали от напряжения...
     Время от времени Каверин останавливался, приваливаясь мокрым лбом к непокорной стене.
     - Шайтан!.. Падла!.. - задыхаясь, шептал он в изнеможении, а уже через минуту снова начинал махать молотком.
     Упорства Каверину было не занимать, и спустя полчаса стена, наконец, сдалась. После очередного удара шлямбур провалился в полость - дыра была готова. Еще несколько минут ушло на то, чтобы вбить дюбель и закрутить шуруп.
     Пошатываясь от усталости, Каверин повесил картину, медленно слез со стремянки, отдышался. Он отошел в глубь комнаты, переходя с места на место и под разными ракурсами любуясь картиной. Володя был горд - уже не только портретом, но и своей победой над стеной.
     Из прихожей донесся звук открываемой двери.
     - Володя, ты дома?! - громко спросила жена. Каверин промолчал.
     Постукивая каблуками, Света вошла в гостиную и увидела своего донельзя довольного мужа напротив огромной картины.
     - Ну как тебе, а? - с плохо скрываемой гордостью спросил Каверин. - Друзья подарили...
     Света прислонилась к дверному косяку, недоуменно разглядывая нелепую мазню. Ее муж терпеливо ждал взрыва восторга, но Света совсем не торопилась восхищаться. Она достала сигарету и, закурив, устало покачала головой:
     - Володя, ты ненормальный...
     Каверин окаменел. Медленно наливаясь краской, он потянулся к лежавшему на стремянке молотку. К счастью, Света заметила это его движение. Ей стало страшно, она напряглась и растерянно пробормотала:
     - Что с тобой, Володя?..
     Каверин схватил молоток и, развернувшись к жене, яростно проревел:
     - Убью, с-с-сука!!!
     Вскрикнув, Света шмыгнула прочь, и в ту же секунду в дверной косяк, в то самое место, где она только что стояла, врезалась тяжелая сталь.

XXIII

     В своем избирательном штабе Белов принимал двоих специалистов предвыборных технологий, которым предстояло заняться его избирательной кампанией. Их где-то раздобыл Пчела. Он позвонил и стал уверять Сашу, что эти двое - лучшие. Белов и сам думал о том, чтобы привлечь в свою команду спецов такого рода, поэтому он попросил друга привезти их к нему как можно скорее.
     Пчела влетел в его кабинет спустя полчаса. Он жутко торопился, поэтому сразу вывалил на Белова как можно больше информации:
     - Короче, Сань, эти двое - круче всех! - тараторил он. - Профессора, блин! Да что там профессора - волшебники! Их, кстати, Гудвинами зовут! Сколько они народу по всяким выборам протащили! И в Думу и в эти... мульти... ципалитеты... Тьфу, блин, язык сломаешь! Ну ты понял, да? В общем, люди толковые, сам увидишь - они там, в приемной у Людки...
     - Пчелкин, погоди, ты что как на пожаре-то? - улыбнулся Белов.
     - Да меня люди в банке ждут, а я тут с твоими имидж... - Пчела снова запнулся, но все-таки договорил почти по складам:
     - Имидж-мей-керами!
     - А почему - Гудвины? Они что, братья?
     - Сань, да хрен их знает! Слышь, я побегу, а?!.. - взмолился Пчела.
     Ладно, беги! - махнул на него Белов. - Скажи там этим Гудвинам, пусть заходят.
     Пчела выскочил из кабинета, а в двери появились двое мужчин лет тридцати. Они были удивительно похожи друг на друга. Оба невысокие, кучерявые, пухлые, круглолицые, в маленьких круглых очечках - их вполне можно было принять за братьев. Единственное, что их отличало - это цвет волос. Один был черным, как смоль, второй - бледно-рыжим.
     - Гуревич, - представился один.
     - Двинкер, - кивнул другой.
     "Так вот почему Гудвины..." - догадался Саша. Он вышел гостям навстречу и пожал им руки.
     - Белов Александр Николаевич, прошу...
     Саша вернулся на свое место за столом, Гудвины сели рядком напротив. Белов достал свой избирательный плакат и развернул его перед специалистами.
     - Ну, что скажете?
     Этот плакат ему нравился, а девиз для него - "я научу власть отвечать за свои действия" - он вообще придумал сам.
     Рыжеволосый Гудвин, прищурившись, осмотрел плакат и мелко закивал:
     - Если я вас правильно понял, вы собираетесь строить свою избирательную кампанию на образе человека волевого, мужественного - словом, лидера! Посыл, по сути, верный, но слишком, как бы точнее сказать, агрессивный. Вы согласны со мной, Александр Николаевич?
     - Трудно сказать, - уклонился от ответа Белов. - Для меня это дело новое, поэтому я вас и пригласил.
     Второй имиджмейкер задумчиво подвинул плакат ближе к себе. Саша перевел внимательный взгляд на него.
     - С моей точки зрения, Александр Николаевич, - начал Черный Гудвин, - нам следует дистанцироваться от образа человека, который живет в мире больших денег и всего, что с ними связано. Электорат обычно мало интересуют деловые качества кандидата.
     - Понимаете, у нас в России электорат голосует сердцем... - робко улыбнувшись, подхватил мысль партнера Рыжий Гудвин. - Нам важно найти в вас те качества, которые позволят избирателям увидеть в вас человека.
     - Та-а-ак... - удивленно поднял брови Белов. - Получается, человека во мне еще поискать надо?
     Черный Гудвин бросил быстрый осуждающий взгляд на допустившего прокол Рыжего.
     - Боюсь, вы не правильно меня поняли... - прижав к груди пухлые ручки, замялся тот. - Понимаете, я имел в виду, что ваш имидж...
     - Да все в порядке, - с улыбкой перебил его Саша. - Ну давайте, предложите что-нибудь, где искать-то?
     - Безусловно - семья. Жена, дети... - начал Рыжий Гудвин.
     - Родители, друзья... - подхватил Черный.
     - Биография, служба в армии...
     - Красивые человеческие поступки...
     - Увлечения, жизненные интересы, хобби...
     - Контакты в творческом сообществе...
     - Помощь детям, сиротам и инвалидам...
     - Забота о спортсменах...
     - Стоп-стоп-стоп!.. - Саша засмеялся, поднял руки и с шутливым отчаяньем помотал головой:
     - Куда ни кинь, везде компромат! Имиджмейкеры озадаченно переглянулись.
     - Тогда давайте начнем с семьи, - осторожно предложил Рыжий Гудвин. - Все-таки семья - это важнее всего.
     - Да, семья важнее всего... - задумчиво согласился Белов.

XXIV

     С самого утра Ваня крутился на улице возле дома, ожидая приезда отца. Стоило Беловскому "роллс-ройсу" показаться в конце переулка, как мальчик выскочил в калитку и со всех ног бросился навстречу машине.
     - Папа!.. Папа!.. - радостно кричал он.
     - Здорово, родной! - Белов подхватил сына и подбросил вверх. - Ты почему такой легкий, злодей? Опять от каши отвиливал?
     На крики сына из дома, зябко поеживаясь, вышла Ольга.
     - Беги в машину, сейчас поедем, - Саша опустил мальчика на землю и повернулся к жене:
     - Здравствуй...
     - Ну здравствуй, - Ольга сдержанно ему улыбнулась, кивнула вышедшему из машины Максу. - Привет, Макс!..
     Белов замялся. У него к жене был серьезный разговор. "Гудвины" настаивали на съемках видеоролика - гимна семейному благополучию кандидата в депутаты - с непременным участием любящей супруги и счастливого сына. Белову надо было обсудить это дело с Ольгой, вот только как подобраться к этой щекотливой теме - он не знал. Он даже не знал, известно ли ей вообще о его участии в выборах. Впрочем, последний вопрос тут же разрешился сам собой.
     - Ты у нас теперь... как это? - публичная персона? - усмехнулась Ольга.
     - А то! - чуть смутившись, хмыкнул Саша. - Ты уже знаешь?
     - Еще бы - твои плакаты чуть не на каждой стене!..
     Белов решил - момент самый подходящий. Ольга сама завела речь о выборах, оставалось только вывести разговор на тему съемок. Он уже открыл было рот, чтобы заговорить об этом, но совершенно неожиданно брякнул:
     - А ты хорошо выглядишь. Румянец...
     - Воздух свежий, - с улыбкой объяснила Ольга.
     "Ладно, потом... Вечером..." - подумал Саша.
     - Ну, мы поедем... - он как-то неловко кивнул жене и направился к "роллс-ройсу". Уже открыв дверь машины, он обернулся к Ольге. - У меня к тебе дело будет на сто миллионов.
     - Да ну? Наличными? - в шутку удивилась она.
     - Безналом... - буркнул Белов - он злился на свою нерешительность.
     - Интересно... - Оля видела: Саша чего-то недоговаривает, и безотчетно тянула время в надежде, что он все-таки заговорит о своем деле, которое - она была в этом почти уверена - как-то связано с их семьей. - А куда вы сегодня?
     Саша пожал плечами.
     - Не знаю, по дороге решим. В зоопарк, может быть... Пока.
     - Пока...
     Белов хлопнул дверью, и "роллс-ройс" тронулся.
     Едва машина вырулила на шоссе, как к Саше, сидящему на переднем сиденье, протянулась рука сына.
     - Пап, смотри! Мы с мамой первые увидели! - Ваня протягивал отцу какой-то смятый клочок газетной бумаги.
     Белов развернул бумажку. Оказалась, что это - неровно вырезанная из газеты его фотография. Он разгладил ее на коленке и вернул сыну.
     - Мама сказала, что тебя и по телевизору показывать будут! - с гордостью заявил Ваня.
     - Вот вернемся - я ее попрошу, чтобы и вас с ней показали, - твердо пообещал Белов.
     - Да?! Круто!.. - засиял глазенками мальчик. - Только, знаешь, она, наверное, не согласится. Она когда увидела, что я тебя вырезал, сразу разревелась.
     Саша повернулся назад и ласково потрепал Ваню по кучерявой голове.
     - Ты ее не обижай, она женщина, ее жалеть надо. Ладно?
     - Ясный перец, - важно кивнул тот. Белов усмехнулся и спросил:
     - Ну, куда едем, командуй. В зоопарк?
     Ваня забавно поморщился и решительно замотал головой.
     - Ванька, не тяни резину, куда?.. - повторил Саша.
     Плутовато прищурившись, мальчик попросил:
     - А ты пообещай сначала, что поедем!..
     Саша рассмеялся и кивнул:
     - Нет базара!
     - Стрелять! Из пестика! - радостно выкрикнул сын.
     Несколько озадаченный таким выбором, Белов задумался. Ольге такая затея не понравится - это уж как пить дать... Но ведь и Ваньке он уже пообещал! "Ладно, - решил Саша, - придется поиграть в конспираторов..."
     - Поехали, Макс, - кивнул он охраннику.
     - Урррра!!! - восторженно завопил сзади Ваня.
     В тире, оборудованном в подвале одного из офисов Бригады, Саша подвел сына к ряду разномастных мишеней. Здесь были и гангстеры, и полицейские, и жутковатого вида монстры, и дикие звери - кабаны, волки, лоси...
     - Ну что, родной, по какой мишени стрелять будешь? - спросил он. - По дядькам?..
     - Не-а! - помотал головой Ваня. - Они выполняют свою миссию.
     - Тогда по зверюшкам?
     - Не-а! Они бедные, у них сыновья есть.
     - Ну правильно... - Саша повесил две обычные круглые мишени и взял сына за руку. - Пойдем, я тебе наушники надену.
     На рубеже стрельбы он нахлобучил сыну на голову большие красные наушники.
     - Вот так... Нормально? Ваня кивнул:
     - Угу... Только в них звук как-то глуховат. А где пестик?
     - Сейчас...
     - Это сейчас уже закончилось, где, пап?
     Белов достал из-за спины пистолет, передернул затвор и вложил оружие в маленькие детские ручонки.
     Ваня, схватив пистолет обеими руками, направил его в сторону мишеней. Рядом с ним, придерживая оружие, присел на корточки отец.
     - Вообще-то пистолет двумя руками держат, только когда ждут долго, чтобы не уставать, - объяснил Белов. - А для меткости это плохо.
     - А как же, я в кино видел... - удивился Ваня.
     - Ну, мало ли. Это же просто кино.
     Ваня послушно убрал одну руку, ствол пистолета тут же беспомощно задрожал и клюнул вниз.
     - Да, - вынужден был согласиться Саша, - держи двумя, одной тебе тяжеловато пока. Так, теперь указательным пальцем возьмись за курок. Целься правым глазом, левый закрой. Думай о мишени, дыши ровно... Потом задержишь дыхание и медленно нажмешь на курок, понял? Ну, сынок, давай...
     Белов был чуть сзади, он не видел, как Ваня со страху крепко зажмурил оба глаза и резко надавил на курок. Громыхнул выстрел. Мальчик сразу же широко распахнул глаза и восторженно посмотрел на отца.
     - Классно!.. - ошеломленно выдохнул он.
     - Ну и куда ты попал? - Саша нагнулся к окуляру оптической трубы, пытаясь отыскать на мишенях след от пули. - Ты в левую или в правую стрелял? А, Вань?.. Куда целился-то?
     - В мишень... - растерянно протянул мальчик.
     - Эх ты, мазила! - улыбнулся Белов. - Ну-ка посмотри, как папа будет стрелять.
     Он выпрямился, поднял голову, вытянул руку с пистолетом и, целясь, прищурился. Губы его поджались, лицо окаменело. Ваня, не сводивший с отца глаз, пробормотал:
     - Пап, ты похож на Бэтмена...
     Вместо ответа Саша один за другим сделал несколько беглых выстрелов. Пули кучно легли в центр мишени.
     - Ну вот... Учись, пока я жив... - улыбнулся Белов и, сообразив, что ляпнул что-то не то, тут же шутливо шлепнул себя по губам.
     - Пап, дай посмотреть... - Ваня на цыпочках тянулся к трубе, не доставая до окуляра. Саша его приподнял, и мальчик восхищенно воскликнул:
     - Улет! Молодец, пап! Все-все прямо в десятку!
     Саша перезарядил опустевший магазин, протянул пистолет сыну:
     - Ну, теперь ты...
     Но Ваня и не взглянул на оружие. Он вдруг поднял на отца круглые, встревоженные глаза и еле слышно прошептал:
     - Пап, ты не уйдешь от нас?
     У Белова перехватило в горле. Он опустился на корточки перед сыном и медленно покачал головой:
     - Никогда...
     - Никогда-никогда? - засиял, мгновенно поверив отцу, Ваня.
     - Никогда-никогда... - повторил, как заклинание, Белов.
     Ваня бросился ему на шею и, тесно прижавшись, замер. Саша тоже не двигался, с замиранием сердца ощущая щекой горячее, взволнованное дыхание сына.
     В тире они провели чуть ли не полдня, и Ваня, в конце концов, начал попадать в мишень. А потом еще было кафе и миндальное мороженое в хрустальных вазочках, и карусели в Парке Горького, и игровые автоматы... Вот только в зоопарк в тот день они так и не попали.
     На дачу Белов с сыном вернулись только вечером, когда Ольга уже начала волноваться. Ваня наотмашь распахнул дверь и, на ходу расстегивая куртку, затопал вверх по лестнице. Следом в дом зашел Белов.
     - Ванька, помнишь уговор? - шепотом спросил он сына.
     - Железно! - кивнул тот и радостно закричал:
     - Бабуля! Мы в зоопарке были! Там так круто все!..
     Елизавета Андреевна уже была тут как тут.
     - Да? Очень хорошо! - приговаривала она, помогая правнуку справиться с курткой. - Ванечка, и обувь сними, а то наследишь...
     Сверху, аккуратно причесанная, в новом нарядном кардигане, спустилась Оля. Саша молча передал ей Ванину шапку. Она также молча взяла ее и, слегка улыбнувшись, благодарно ему кивнула.
     - Вань, а перчатки где? - спросила она сына.
     - Вот! - Ваня выдернул из кармана перчатки, и на пол, прямо под ноги Оли, со звоном посыпались пистолетные гильзы.
     - Это что такое?! - испуганно ахнула бабушка.
     - Эх ты, конспиратор!.. - буркнул Белов.
     - Так, понятно. Мартышек мочили. - Ольга резко повернулась к Саше. От ее легкой, чуть кокетливой улыбки не осталось и следа. - Ты что, обалдел?!.. - сердито спросила она.
     Ваня виновато взглянул на отца и вздохнул.
     - Ладно, Ванька, не дрейфь... - подмигнул ему Саша.
     - А где свитер?! - встряла с раздраженной репликой бабушка.
     - Свитер в машине, я принесу потом... Жестким, категорическим тоном Ольга приказала сыну:
     - Так. Иди умывайся, ужинай и спать. На репетицию завтра рано.
     Ваня бросил на отца еще один виноватый взгляд и, свесив голову, вышел из комнаты. Следом за ним ушла и возмущенная Елизавета Андреевна.
     Оставшись вдвоем, Беловы замолчали. Саша рассматривал опустившую глаза Олю. Он никак не мог понять - она действительно похорошела, или он просто успел от нее отвыкнуть?
     - Ты покрасилась, что ли? - смущенно спросил он.
     Ольга не ответила, даже не взглянула на мужа, но встряхнула головой и откинула волосы назад. Они еще немного помолчали. Ольга злилась. От нетерпеливого ожидания этого разговора, с которым она провела весь день, не осталось и следа. Ничего не изменилось, ее муж оставался все тем же Сашей Белым - бандитом, развлекавшим пятилетнего сына стрельбой из боевого оружия! А ей-то, дурочке, казалось... Сейчас она уже была уверена в том, что дело, о котором он говорил утром, связано с чем угодно, только не с их семейными проблемами. Скорее по инерции, чем из любопытства она сухо спросила:
     - Ты хотел поговорить? Ну давай, излагай, я слушаю...
     Белов посмотрел в ее холодные глаза и понял, что разговора не получится. Любые его слова, любое предложение сейчас будет встречено в штыки. К тому же съемки в "семейном" ролике Саша хотел использовать как повод для примирения. А какое уж тут примирение, если на тебя смотрят такими глазами...
     Впрочем, Белов сделал еще одну попытку сгладить ситуацию. Он сел за стол и вполне миролюбиво предложил:
     - Может, чаем угостишь? Сушками там... Что у вас есть?
     - Ты кого из сына делаешь, Саш?! - взгляд Ольги стал еще жестче, еще сердитее.
     Белов поморщился, как от зубной боли.
     - Да брось ты, Оль... Он в Англии будет учиться. И все у него будет путем. Просто он парень, а ты его скрипкой мучаешь.
     - Ничего я не мучаю! - моментально вскинулась жена. - Ему самому нравится!..
     Пряча скептическую улыбку, Саша опустил голову и безропотно согласился:
     - Да? Ну, нравится так нравится. Ты мать - тебе виднее...
     Это мгновенное и абсолютно смиренное согласие было таким неожиданным и настолько несвойственным Белову, что Ольга тут же догадалась:
     - Так, Белов, тебе что-то от меня надо. "Нет, ничего не получится! К черту, как-нибудь потом..." - пронеслось у него в голове.
     Чуть помедлив, Саша встал со стула.
     - Да. То есть нет, - быстро и путано ответил он. - Короче, я передумал. Ладно, пока!
     Белов стремительно прошел мимо недоумевающей и раздраженной Ольги к лестнице.
     - Пока... Свитер верни! - крикнула она ему в спину.
     - Завтра завезу! - торопливо спускаясь вниз, на ходу ответил Саша.
     Следом тут же хлопнула входная дверь.
     И снова Ольга едва не кинулась за ним вслед, и снова кляла Сашу, и снова корила себя за несдержанность. Она поднялась к себе и провела в тягостных раздумьях больше часа. В конце концов она устала от своих невеселых мыслей и пошла проведать сына.
     У изголовья Ваниной кровати горел ночник. В его неярком свете Оля увидела безмятежно спящего на боку сына. Она осторожно подошла к нему, чтобы поправить сбитое одеяло. Нагнувшись к Ване, она вдруг замерла и озадаченно закусила губу.
     На худеньком плече сына синей шариковой ручкой был неловко нарисован кривоватый кельтский крест - такой же, как и у его отца. А на стенке, рядом с картинками Бэтмена и Человека-паука, была прилеплена жвачкой мятая-перемятая неровная вырезка из газеты с портретом кандидата в депутаты Государственной думы Александра Николаевича Белова.

XXV

     Очередной предвыборной акцией Каверина был митинг в подмосковном городке - том самом, где Володя впервые узнал о своем конкуренте. Впрочем, митингом это мероприятие назвать было сложно - несмотря на все старания организаторов, на городской площади собралось всего лишь два-три десятка любопытных пенсионеров - завсегдатаев такого рода мероприятий. Сбившись в тесную кучку, они терпеливо дожидались окончания выступления оратора - обычно после этого раздавали сувениры, а иногда, если повезет, и подарки.
     - Сограждане! Демократия в опасности! К власти рвется криминал! - резким, чем-то похожим на собачий лай голосом выкрикивал в микрофон Каверин. - Мы обязаны сделать все, чтобы не допустить этого! Вор должен сидеть в тюрьме, а не в Государственной думе!
     При этом он то и дело яростно тыкал своей черной перчаткой в сторону избирательного плаката Белова.
     - Такова моя принципиальная позиция, - закончил, наконец, свою речь Каверин. - Помогите мне сегодня, и завтра вы увидите, как в России восторжествует справедливость!
     Его выступление завершили дружные аплодисменты дюжины стариков и старушек и двоих Володиных помощников.
     Передав микрофон одному из них, Каверин направился к своей аудитории и принялся пожимать им руки. Одну, другую, третью...
     - Молодец, Володя! Так их, паршивцев! Мы за тебя! - с деланным воодушевлением восклицали бойкие старушки.
     Очередной старичок протянул ему свою сухую, узловатую ладонь, но Каверин вдруг остановился и замер, вглядываясь куда-то через его голову. Улыбка вмиг исчезла с его лица. Упрямый старик, что-то возбужденно бормоча, продолжал совать ему руку, однако Володя словно не замечал этого.
     На противоположной стороне площади стоял черный "роллс-ройс", в его приотрытом окне Каверин разглядел Белова. Лицо Володи превратилось в злобную и жестокую маску. Глаза сузились, тяжелый взгляд уперся в окно лимузина.
     Белов понял, что соперник его заметил. Легкомысленно сделав Каверину ручкой, Саша демонстративно отвернулся и нажал кнопку стеклоподъемника. Поднявшиеся тонированные стекла скрыли его от глаз оппонента.
     - Сань, а почему - "вор"? Тебя что, короновали?.. - подколол Белова сидящий за рулем Макс.
     - Так он же жертва войны, Макс, - вот у него в башке все и перепуталось! - усмехнулся Саша. - Ладно, поехали в Серебряный Бор...
     "Роллс-ройс" тронулся. На выезде с площади Белов обернулся и увидел, как по-прежнему неподвижный соперник провожал все тем же тяжелым взглядом его машину.
     Белый ехал на встречу с Виктором Петровичем Зориным. Во-первых, надо было поставить компаньона в известность, что Саша уходит из управления их общим бизнесом и предает бразды правления Пчеле. А во-вторых, Белов собирался обсудить с чиновником свои предвыборные дела. Впрочем, на какую-то серьезную помощь Зорина Саша не надеялся, однако что-нибудь дельное он подсказать, конечно же, мог.
     - И давно это ты в "роллс-ройс" пересел? - встретил его вопросом Зорин.
     - Не очень, а что?
     Виктор Петрович жестом пригласил Сашу за довольно скромно накрытый чайный столик.
     - Так ведь тебе, Сань, теперь на "Волге" надо ездить или даже на "Москвиче"... - неуклюже сострил при этом Зорин. - Чтоб к трудящимся поближе быть.
     - Мои спецы по выборам то же самое зудят... - усмехнулся Белов, усаживаясь в кресло.
     - Значит, и спецов успел подобрать? Молодец, к выборам надо относиться серьезно, - сдержанно похвалил его чиновник. - Только знаешь, Сань, ты на них не очень-то рассчитывай. Они все теоретики, а в этих делах иногда надо действовать по интуиции. Ты себе больше доверяй.
     - Вот я и езжу на "ройсе"... - согласился Саша и сразу взял быка за рога. - Скажи, а на тебя я могу рассчитывать?
     - Если что подсказать - пожалуйста! - Виктор Петрович добродушно развел руками. - Меня ведь за последние пять лет куда только не выбирали!..
     - Ну да, опыт - великое дело, спасибо, - с нескрываемой иронией поблагодарил Белов.
     Зорин, впрочем, предпочел эту иронию не заметить.
     - Ты больше на пенсионеров нажимай, - с самым серьезным видом советовал он. - Поздравления там, письма всякие - они это любят...
     Все вышло именно так, как и предполагал Белов - Зорин однозначно дал понять, что для Сашиной избирательной кампании он и палец о палец не ударит. Виктору Петровичу был нужен компаньон из теневого бизнеса, а не из Государственной думы. Неприметный коммерсант, а не звезда политики. Нет, на помощь чиновника нечего рассчитывать - это было яснее ясного. Белов отхлебнул успевший остыть чай и неожиданно улыбнулся.
     - Знаешь, мне тут мои спецы ролик предлагают сделать, может, мне с тобой сняться? - задумчиво предложил он. - А что?.. Известный политик поддерживает молодого кандидата в депутаты... Ты как, фотогеничен?
     Чай попал Виктору Петровичу не в то горло, он поперхнулся, а откашлявшись, рассмеялся.
     - Молодец, - покивал он. - Ладно, давай говорить прямо. Если ты войдешь в Думу, я больше не смогу тебя прикрывать, на мою помощь не надейся.
     - Компромата боишься?
     Зорин нахмурился. Сцепив пальцы в узел, он пустился в пространные объяснения:
     - Не так все просто, Саша. Вот мы сейчас с тобой сидим, чай пьем... Ты обычный коммерсант, и поэтому наша встреча, по большому счету, никого не касается. А как только ты станешь публичной персоной, любая газетная сука увидит нас вдвоем и сделает из этого политический факт! А потом мне придется долго и нудно доказывать, что я не верблюд, ясно?..
     "Куда уж ясней!.." - подумал Белов. Ему вдруг стало как-то не по себе. Захотелось немедля уйти и больше уже никогда не встречаться с этим циничным и расчетливым человеком, который всегда называл себя Сашиным другом и ни разу не захотел помочь ему в трудную минуту.
     Белов довольно сухо сообщил Зорину о том, что отныне все дела с ним будет вести Витя Пчелкин, и вскоре покинул клуб в Серебряном Бору. Как ему казалось - навсегда.

XXVI

     В избирательном штабе Каверина кипела работа. В общей комнате, обклеенной плакатами улыбающегося кандидата в строительной каске, была суета и дым коромыслом. Сновали с бумагами озабоченные люди, то и дело звонили телефоны, гудели ксероксы, горели мониторы компьютеров.
     За стеной, в своем уютном кабинете, полулежа на диване, Каверин принимал доклад своего нового советника Вадима - того самого имиджмейкера, которого сосватал ему подполковник Введенский.
     - Плакаты у нас вполне приличные, и по содержанию, и по полиграфии, - сухо и деловито информировал своего шефа Вадим. - Медиа-план мы утвердили, тут тоже все нормально. Надо еще подумать о последних неделях, когда начнется обострение. Необходимо страховаться, готовить радикальные ходы по компромату.
     - Тебе Игорь Леонидыч говорил об этом эмигранте? - лениво поинтересовался Каверин.
     - Да, его уже привозили. Я с ним встречался, все обсудил, - едва заметно улыбнулся Вадим. - Это будет очень сильная фишка, только ее надо грамотно подать. Но, Владимир Евгеньич, этого мало. Нужно еще что-то экстраординарное.
     Каверин тяжело, придерживая рукой за побаливающую поясницу, поднялся с дивана и раздраженно пробурчал:
     - Ну так придумай. Ты спец или кто?..
     - Понял, Владимир Евгеньич, - вытянулся в струнку советник из органов. - Будет сделано.
     На просторном письменном столе стояло чучело небольшого, сантиметров семидесяти длиной, крокодильчика. Два дня назад Каверин случайно увидел его в витрине зоомагазина и немедленно купил. Крокодил нравился ему неимоверно, стоило Володе взглянуть на разинутую зубастую пасть рептилии, как у него сразу поднималось настроение.
     Вот и сейчас он довольно рассмеялся и провел ногтем по маленьким, острым зубкам крокодила:
     - Ну надо же - как живой, гад!..
     Вадим выдал вежливую полуулыбку - он явно не разделял восторгов босса по поводу чучела мерзкой рептилии. Каверин это заметил. Резко помрачнев, он холодно спросил:
     - Что-нибудь еще?..
     - Да, - кивнул Вадим. Он извлек из папки небольшой листок и положил его на стол. - Это макет листовки - той самой.
     Каверин буквально впился в листовку глазами. Сверху шла броская шапка: "Братва рвется к власти!". Под ней помещалась эффектная фотография Белова - Саша, далеко откинув руку, с ледяным прищуром целился куда-то из пистолета. На нем была коричневая рубашка с закатанными рукавами и черный галстук - ни дать ни взять штурмовик-эсесовец. Не хватало только повязки со свастикой на рукаве. Впрочем, любое мало-мальски живое воображение без труда восполняло этот пробел.
     Под фотографией был набран текст - всего-то два абзаца, в которых в лаконичных и весьма экспрессивных выражениях описывалась бандитская сущность главного Каверинского конкурента. Завершал листовку стандартный призыв к избирателям проявить гражданскую бдительность и "не дать бандиту усесться в думское кресло".
     - В целом нормально, - задумчиво кивнул явно довольный Каверин. - Только ведь скажут - фотомонтаж, а?..
     - А пусть докажут... - пожал плечами Вадим.
     - И фактов маловато... - продолжал сомневаться Володя.
     - Владимир Евгеньич, да зачем они вообще нужны - эти факты?! - казалось, совершенно искренне удивился имиджмейкер в штатском. - Наше дело петушиное: главное - прокукарекать, а там хоть вообще не рассветай!..
     Подумав, Каверин согласился:
     - Хорошо. Запускай схему.
     В тот же день Вадим поехал в небольшую типографию. Директор, узнав, что речь идет о предвыборной листовке, поинтересовался тиражом.
     - Нам надо пять тысяч экземпляров, - ответил серьезный молодой человек.
     Директор назвал сумму. Вадим, не торгуясь, согласился и достал из кожаной папки макет листовки. Директор бегло просмотрел его содержимое.
     - Э, нет, не пойдет! - покачал он головой, возвращая листовку Вадиму. - Я с бандитами не связываюсь - себе дороже...
     - Вы не поняли, уважаемый, - веско и многозначительно сказал Вадим. - Это - в интересах государственной безопасности.
     Директор озадаченно почесал обширную лысину и со вздохом кивнул.
     - Ладно, сделаем...

XXVII

     Смена подходила к концу. Ночная сиделка, нанятая Бригадой для ухода за Филом, протяжно зевнула и потянулась. Спать хотелось просто ужасно, но она терпела - платили ей очень хорошо, девушка этим местом дорожила и никаких вольностей себе не позволяла. Чтоб отогнать одолевавшую ее сонливость, сиделка встала и подошла к окну.
     На улице начинало светать. Солнце еще не поднялось над крышами домов, но небо уже заголубело - день обещал быть ясным и солнечным.
     Вдруг за ее спиной тревожно запиликал зуммер системы жизнеобеспечения. Девушка кинулась к аппаратуре - по экрану монитора бежали неровные, зубчатые импульсы. Ничего подобного до сих пор не было. Медсестра подняла веко Фила - реакция зрачка на свет была! Девушка и вовсе растерялась, кинулась к шкафу, схватила шприц с ампулой, повернулась к больному и окаменела.
     Веки парня дрогнули, затрепетали и... приоткрылись!
     - Господи!!.. - прошептала ошеломленная сиделка и опрометью бросилась вон.
     Когда Белов влетел в отделение реанимации, там было необычно людно, по коридору сновали озабоченные доктора. Его увидела заплаканная, мелко дрожащая от сильнейшего волнения Тамара. Она тут же кинулась к нему:
     - Саша!.. Саша!.. - задыхаясь, шептала она.
     - Ну что там?!.. - нетерпеливо схватив ее за плечи, спросил Белов.
     - Он...
     Договорить она не смогла. Тамара резко всхлипнула и, закатив глаза, стала беспомощно оседать на пол. Саша успел ее подхватить, передал подскочившим с нашатырем медсестрам и почти бегом бросился к палате Фила.
     - Куда вы?! - сердито крикнула ему в спину одна из них. - Туда нельзя!!
     - Мне можно! - не оборачиваясь, гаркнул Белов и рванул дверь в палату.
     Вокруг кровати Фила стояли несколько сосредоточенных врачей разного возраста, они напряженно и взволнованно что-то обсуждали. Говорили тихо, вполголоса, но все сразу. В висках у Саши стучало, он попытался вникнуть в разговор докторов, но не смог одолеть частокол совершенно неудобоваримых медицинских терминов. По лицам врачей тоже ничего, кроме того, что ситуация сложилась экстраординарная, понять было нельзя. Белов растерялся. Внезапно ему стало страшно. Он отступил назад, опустился на стул и, сдерживая раздражение, негромко спросил:
     - Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит?..
     Врачи, похоже, даже не заметили его появления, только один, самый молодой, рассеянно взглянул в его сторону и буркнул себе под нос:
     - Кто бы мне это объяснил...
     Саша встал и на секунду прикрыл глаза. "Господи, помоги ему!.." - взмолился он.
     Решительно и бесцеремонно растолкав докторов, Белов подошел к другу. Со страхом и с надеждой он вглядывался в бледное лицо Фила. Внешне все было как всегда - закрытые глаза, кислородная маска, полная неподвижность... Присев на край постели, Саша осторожно взял руку Фила в свои ладони. Веки больного медленно приоткрылись, глаза смотрели прямо перед собой.
     - Брат... - позвал его Саша.
     Зрачки Фила, подрагивая, поползли в его сторону и остановились на лице Белова. Они смотрели друг другу в глаза - впервые после долгой и страшной разлуки.
     - Брат, ты меня слышишь?.. - сорвавшимся голосом тихо спросил Саша.
     Вместо ответа Фил на секунду прикрыл веки - и из-под них тут же скатились две слезинки.
     - Черт... - прошептал Саша и... заплакал. Белов протянул руку к лицу друга. Он вытирал его слезы и не замечал своих. Поглаживая Фила по волосам, он то смеялся, то плакал. Саша был счастлив.
     Вскоре его попросили выйти - врачам надо было заняться Филом всерьез. Саша вышел в коридор. На душе у него было спокойно и радостно. Теперь, казалось Белову, все непременно должно быть хорошо - и с Филом, и с семьей, и с выборами. Самая сложная проблема осталась позади. Да, Филу еще предстоял долгий и, наверное, непростой путь к полному восстановлению, но все-таки самый главный, самый трудный шаг он уже сделал!
     По коридору навстречу ему бежали Космос и Пчела.
     - Ну что? - хором спросили они.
     - Все в порядке... - устало улыбнулся Белов.
     - Йес!!! - друзья бросились ему на шею, порывисто и крепко обнялись и тут же рванули к палате Фила.
     - Только тише там!.. - прикрикнул им вдогонку Саша.
     Он вытер лицо рукавом накинутого на плечи белого халата, вздохнул и медленно побрел дальше.
     Осмотр Фила многочисленной командой докторов затянулся - видимо, его случай и в самом деле оказался редким. Но друзья и не думали расходиться, они терпеливо ждали в коридоре того момента, когда им снова позволят взглянуть в его ожившие глаза.
     Наконец, им разрешили войти к Филу. Тамара, ждавшая вместе с ребятами, куда-то подевалась. Друзья расселись около кровати Фила. Первые восторги улеглись, невероятное возбуждение сменилось тихой, безмятежной радостью. На их лицах светились умиротворенные улыбки, они молча переглядывались, обмениваясь ими. Неподвижный Фил переводил глаза с одного на другого. Все трое молчали - никаких слов им не требовалось.
     Зато сиделка не замолкала ни на минуту, в который уже раз рассказывая, как пришел в себя ее подопечный.
     - Гляжу - а он смотрит. Господи, меня чуть кондратий не хватил! - взвинченно тараторила сиделка, прибирая инструменты, оставленные врачами. - Все доктора в один голос говорят - уникальный случай!.. А я, знаете, очень как-то этого пациента полюбила, он же боксер известный был, да?
     - Да-да... - усмехнулся Саша. - Спасибо вам, вы заканчивайте, мы уж тут сами...
     - Ага-ага, сейчас... - с готовностью закивала девушка. - Только вы долго не сидите, а то Борис Моисеевич вообще велел вас прогнать.
     Сиделка вышла в коридор, но тут же дверь в палату снова открылась, и на пороге появились Тамара и Оля.
     - А я вот Оле позвонила, порадовала, - сказала, словно оправдываясь, Тома.
     - Привет, - поздоровалась сразу со всеми Ольга.
     - Привет, Оль, - приветливо улыбнулся ей Пчела.
     Ольга рассеянно мазнула по нему взглядом и остановилась на Белове.
     - Здравствуй, - тихо сказал он, вставая с постели друга, чтобы освободить ей место.
     Оля ему благодарно кивнула, опустилась на краешек кровати и повернулась к Филу. Он перевел на нее взгляд и на секунду прикрыл веки в знак того, что он ее узнал. На глаза у Ольги навернулись слезы.
     - Бедненький... - прошептала она.
     Саша шагнул к ней сзади и молча опустил руку на ее плечо.

XXVIII

     От Фила разошлись ближе к вечеру, да и то только после того, как доктора чуть ли не силком выгнали их из палаты. Белов предложил довезти Ольгу домой, и она, конечно, согласилась.
     Ольга помнила о так и не состоявшемся разговоре и предполагала, что Саша решил поговорить с ней по дороге. Но Белов не спешил вспоминать о своих предвыборных делах. Он понял, в чем была его ошибка. Он собирался использовать съемки ролика как повод для примирения, а нужно было делать все наоборот. Сначала надо было восстановить мир в семье, вернуть домой жену и сына, а уж тогда придет и все остальное - и душевный покой, и победа на выборах, и эти несчастные съемки...
     - Ты не торопишься? - спросил Саша. - Может, посидим где-нибудь?..
     - Давай... - согласилась Оля.
     Она подумала, что Саша все-таки решился на тот самый разговор, который не состоялся в минувшую субботу. "Ну-ну, давно пора... Интересно - и что ж это у него за дело на сто миллионов?.." - размышляла она.
     "Роллс-ройс" свернул с шоссе и вскоре остановился у модного загородного ресторана. Ольга вышла из машины и с наслаждением вдохнула свежий, пьянящий апрельский воздух. Несмотря на прохладу, весенний дух уже набрал силу, ароматы пробуждающейся природы кружили голову и поднимали настроение.
     Навстречу гостям вышел молодой подтянутый официант.
     - Добрый вечер, - радушно улыбался он. - Добро пожаловать. Где желаете отдохнуть - в зале, на веранде?..
     - Тебе не холодно? - спросил жену Саша. - Нет.
     - Тогда, может быть...
     - Да, на веранде, - охотно согласилась Оля. Они сели за столик, официант тут же подал им карточки:
     - Меню, пожалуйста... Что желаете на аперитив?
     - "Медок" есть у вас? - спросил Белов. - Девяносто пятый?
     - Да, конечно, "Шато Мормон" вас устроит?
     - Устроит, - кивнул Саша и взглянул на жену. - Ну, а ты что будешь?
     - Сок, - улыбнулась Оля.
     - Какой предпочитаете? - повернулся к ней официант.
     Дурманящий весенний воздух сыграл с Олей шутку. Она усмехнулась и не без доли ехидства ответила:
     - Березовый.
     "Чего это вдруг? Каприз? А может, вызов?.." - подумал Белов.
     - Сделай березовый, - кивнул он официанту.
     - Сложновато будет, - растерянно улыбнулся тот.
     - Сделай, - внушительно повторил Саша. - Ну и фруктов там, закуски - сам разберешься.
     Официант кивнул и исчез. Оля с любопытством посматривала по сторонам - в этом месте она была впервые. А Белов тем временем исподволь разглядывал жену. Выглядела она просто здорово - глаза блестели, на губах подрагивала волнующая улыбка, даже волосы, казалось, стали гуще, пушистее.
     - А здесь неплохо, - заметила Ольга. - Часто тут бываешь?
     - Здесь Фил с Томкой любили отдыхать, - уклончиво ответил Саша.
     - Томку жалко, - вздохнула Оля. - Как она все это выдержала?..
     - А сколько еще впереди! - согласился Белов. - Неизвестно, когда он полностью восстановится.
     - Ну, все равно, легче уже. Все-таки теперь он в сознании, соображает.
     - Вина? - с бутылкой в руках склонился к ней официант.
     - Нет, спасибо, - качнула головой Ольга и кивнула мужу. - А ты о чем хотел поговорить?
     - А, не важно!.. - отмахнулся Белов. В эту минуту ему и в самом деле не хотелось обсуждать предвыборные дела. Но после секундной паузы он все-таки объяснил:
     - Короче, я пролетаю как кандидат. Просто мне знающие люди растолковали, что будущему депутату полагается с первого взгляда полюбить однокурсницу, красиво за ней ухаживать, несмело сделать предложение, родить не больше двух детей и всю жизнь помогать супруге чистить картошку. Так что, сама понимаешь, - я в пролете полном.
     - Ну почему же? - чуть кокетливо улыбнулась Оля. - Давай, ухаживай! Может, потанцуем?
     Белов недоуменно пожал плечами.
     - Да как-то... На улице?
     - Учись красиво ухаживать, Саша, - с шутливой назидательностью сказала жена. - Пригодится - все бабы твои будут!
     - А мне, Оль, все не нужны...
     Белов поднялся и, неловко кивнув, протянул жене руку. Ольга встала - не сразу, после небольшой паузы. Музыканты, игравшие какую-то тягучую джазовую композицию, мгновенно сориентировались и переключились на нечто лирическое. Саша обнял жену, и она прижалась к нему - покорно и радостно. Их пальцы сплелись. Так близко - глаза в глаза - они не были уже целую вечность.
     - Ну говори, что ты хотел? - спросила Оля. Саша вздохнул и, виновато пожав плечами, объяснил:
     - Ну, эти имиджмейкеры мои яйцеголовые говорят, что было б клево, если бы я свою семью по телеку засветил. Ну, типа, у меня все как у людей - семья, ребенок... Я с Ванькой посоветовался - он не против вроде...
     - С Ванькой, значит?.. - скептически усмехнулась Ольга.
     - Ну а что? Ему понравилось...
     - Да? Ну давай, засветим... - неожиданно легко и почти равнодушно согласилась Оля. - Какие проблемы? Это же все понарошку.
     "Какой, к черту, понарошку!.." - подумал Белов. Он вдруг испугался, что Ольга решит: этот романтический вечер - с рестораном, с танцами, которых он вообще-то терпеть не мог, с березовым соком - все это только для того, чтобы заполучить ее на съемки. Он опустил глаза и вдруг понял, что ему надо сделать, чтобы вернуть их прежние отношения. Надо просто вернуться! Вернуться и начать все с самого начала!..
     Саша встал как вкопанный и радостно взглянул на жену.
     - Знаешь, Оль... Поехали, у меня для тебя сюрприз есть. Поехали, а?
     - Куда?.. - недоуменно улыбнулась она. Белов, мгновенно загоревшийся новой идеей, уже тащил ее за руку к выходу.
     - Поехали-поехали, Оль, увидишь...
     - Извините, а как же сок? - воскликнул им вслед растерянный официант.
     - На меня все запиши!.. - крикнул ему, не обернувшись, Белов.
     Взявшись за руки, Саша с Олей побежали к машине.

XXIX

     К немалому Олиному удивлению они поехали прямиком к ней на дачу. Дорогой Саша принялся вспоминать, как в далеком восемьдесят девятом бегал от милиции. Когда "роллс-ройс" остановился напротив Олиного дома, он как раз добрался до того момента, как Космос впервые привез его в этот поселок.
     - Я тогда так шуганулся, кошмар! - выйдя из машины, возбужденно размахивал руками Саша. - Бегу, а в этих черных очках дурацких ничего не видно. А Кос орет: "Давай скорей!"
     - Тише ты, бабушку разбудишь! - смеясь, шикнула на него Ольга.
     - Да ладно, она спит давно! Иди сюда! - Саша протянул жене руку.
     - Белов, ты что задумал? - смеялась Оля.
     - Ну сюрприз, говорю же!
     - Какой сюрприз, Саш, ты что?..
     Белов приобнял Ольгу и показал на темную дачу напротив ее дома.
     - Я тогда вон там сидел, на втором этаже, отсюда не видно...
     - У Царевых?
     - Ну да, их тогда не было. - Саша развернул жену в другую сторону. - А ты вон в том окне на скрипке играла.
     - Вообще-то я там жила, Саш... - прыснула Оля.
     - Но я-то не в курсах был... Я смотрел, смотрел, потом стал звонить. А трубку все бабуля твоя, Елизавета, берет. Думаю, что делать? Я тогда спустился, камушком в ваши ворота кинул и бегом к телефону. Она вышла на улицу посмотреть, а трубку ты взяла.
     - Ну надо же, хитрюга какой!..
     - Ага, типа - военная хитрость, - согласился Белов. - Ну, мы поговорили о чем-то - я уж сейчас и не помню. А потом ты занавеску задернула - раз! - и свет погас... Гляжу - ты раздеваться начала...
     - Что ты выдумываешь! - дурачась, замахнулась на него Оля. - Ничего я не раздевалась!..
     - Ну ты мне будешь рассказывать! - засмеялся, уворачиваясь, Саша. - Знаешь, а сквозь шторы что-то там видно... О-о-о! - он схватился за голову. - Я тогда чуть с ума не сошел! Полночи уснуть не мог - отжимался. Даром, что в армии привык.
     - Ну да, а потом к вам девицы приехали! - ехидо прищурилась Ольга.
     - Е-мое ! - так ты же сбежала от меня! - ерничая, возмутился Саша. - Сама виновата.
     Вдруг Белов одним махом перескочил невысокий заборчик дачи Царевых и открыл изнутри калитку.
     - Саш, ты чего это задумал?!.. - ахнула Оля.
     Он протянул жене руку:
     - Давай сюда...
     - Зачем?
     - Давай-давай. Я отвечаю.
     - А вдруг там собака? - посмеиваясь, помотала головой Оля.
     - Да нет там никаких собак! Никого там нет, - смеясь, крутил головой Саша.
     Голова Ольги шла кругом - то ли от хмельного весеннего воздуха, то ли от близости любимого. Плохо соображая, что и зачем она делает, Оля шагнула за изгородь.
     По темному двору к крыльцу дачи скользнули две тени. Саша достал блеснувший широким лезвием складной нож и склонился к замку.
     - Белов, я боюсь, - нервно хихикая, шептала за его спиной Оля. - Нас с тобой схватят и посадят, будет обидно. Прикинь ситуацию - кандидата в депутаты вместе с женой застукали на взломе чужой дачи! Как тебе?..
     - Подумаешь! - фыркнул Белов, ковыряясь в двери. - С депутатами еще не то бывает.
     Тут в замке что-то хрустнуло, и дверь распахнулась. Саша взял жену за руку, и они вошли внутрь дома.
     Не включая свет, Белов повернул к лестнице. Рука об руку они осторожно поднялись наверх и вошли в залитую лунным светом комнату на втором этаже - ту самую, в которой жил Саша. В ней все было по-прежнему. Тот же письменный стол, книжный шкаф и старый, скрипучий диван. А у окна стояла на треноге массивная подзорная труба.
     - Вот же елы-палы, ничего не изменилось, - озираясь по сторонам, удивленно пробормотал Белов. - Представляешь, Оль, - ни-че-го!..
     - Разве? - загадочно и чуть игриво усмехнулась Ольга. - А ты подумай...
     Саша повернулся к жене и, едва взглянув в ее поблескивающие глаза, сразу догадался, что она имела в виду.
     Действительно, тогда, без малого десять лет назад, незнакомая скрипачка была там, в доме напротив. Сейчас, став его женой, она была в шаге от него. Помолчав, Саша сделал этот шаг, взял мгновенно ослабевшую, мягкую и податливую Олю за плечи и привлек к себе.
     - Я жить без тебя не могу... - тягуче, с придыхом, прошептал он.
     Медленно склонившись к ее чуть запрокинутому лицу, он осторожно коснулся губами уголка ее рта.
     - Сашка... - радостно прошептала она, закидывая руки ему за шею.
     И тут же Саша накрыл ее губы обжигающим, долгим поцелуем. Она ответила ему с такой готовностью, с такой страстью, что у Белова мороз пробежал по коже. Он повлек Олю к дивану, а она уже торопливо и неловко пыталась стащить с себя пальто. На мгновение они оторвались друг от друга - только лишь для того, чтобы избавиться от одежды - и, снова слившись в единое целое, рухнули на диван.
     Одинокая апрельская луна, ненароком заглянув в пыльное окно старой дачи, высветила два нагих сплетенных тела и сквозь немилосердный скрип дряхлого дивана услышала восторженно-сладостный стон счастливой женщины:
     - Мам-м-мочка...

XXX

     Через день на Олину дачу приехала съемочная бригада. Их давно уже ждали. Оператор с осветителем тут же принялись сноровисто выставлять громоздкую аппаратуру. Хозяева тоже завершали последние приготовления.
     Нарядная и торжественная Елизавета Андреевна хлопотала у стола, в сотый раз поправляя чашки, блюдца и розетки с вареньем. Ольга, тоже взволнованная и радостная, торопливо что-то подправляла в прическе и в сдержанном, но безукоризненном макияже. Сгорающий от нетерпения Ваня скакал с дивана на пол и обратно, крутился у тщательно накрытого стола и приставал с бесконечными вопросами к телевизионщикам, матери и прабабушке.
     Наконец все было готово. Оператор занял свое место за камерой, а Оля, Ванечка и Елизавета Андреевна - за столом.
     - Внимание, начали! - скомандовал старший из телевизионщиков и с доброжелательной улыбкой кивнул Ольге.
     Она кивнула ему в ответ и, заметно волнуясь, начала:
     - Я не знаю более работоспособного человека, чем Александр. То есть с шести утра и до позднего вечера Саша работает на протяжении многих лет. Мы понимаем - Саша сейчас очень занят, и ему трудно вырваться. Мы его, конечно, поддерживаем, но все-таки хотелось бы почаще видеть папу дома. Скучаем очень...
     Ее перебил Ваня. Радостно улыбаясь щербатым ртом, он выпалил:
     - Вот мы с папой в субботу в зоопарк поедем! Хотите, и вас возьмем?..
     Вечером Белов просматривал отснятый материал. Ему было приятно видеть радостные лица жены и сына. Даже Елизавета Андреевна показалась ему вполне симпатичной старушенцией. Впрочем, свои эмоции он предпочитал не демонстрировать. Досмотрев запись до последнего кадра - неумелой вырезки его портрета над детской кроватью, рядом с Бэтменом, - Белов выключил телевизор и повернулся к Гудвинам.
     - Ну что, мне нравится, в принципе... Только жены многовато. Я ее, конечно, люблю безумно, но здесь явный перебор, по-моему... - задумчиво покачал головою Саша. Он лукавил - ему было невероятно приятно видеть искреннюю радость и гордость Оли за него, ее мужа.
     - А мы перебивочку дадим, - успокоил его Рыжий Гудвин. - С фотографиями из семейного альбома. С тещей, с сыном...
     - Да, и армейские фотки возьмите, - согласился Белов. - Только не с Фариком. Возьмите с Полем - овчарка у меня на заставе была...
     - Собачка - это очень хорошо, собачка - это просто здорово!.. - довольно потирая руки, засмеялся Черный.
     В дверь постучали, и в кабинет заглянул Макс.
     - Извините... Саша, можно тебя?
     Белов поднялся и вышел с Максом в переговорную.
     - Ну что там?
     - Вот, пацаны только что подвезли... - Макс протянул ему сложенный вдвое бумажный листок.
     Саша развернул его. Это была предвыборная листовка - та самая, с хлестким заголовком "Братва рвется к власти!"
     - Опа! Понеслась... - усмехнулся Белов сквозь зубы. - Ну наконец-то, а то я уже волноваться стал...
     - Это мне образец подослали, - пояснил Макс. - А типографию, где весь тираж лежит, ребята пробили. Давай я сгоняю туда с пацанами?..
     - Не вздумай! - решительно покачал головой Белов, с веселым недоумением рассматривая листовку. - Ты что, это же провокация чистой воды!
     - А как же, Саш? - недоуменно вскинул брови Макс. - Надо ж какую-нибудь ответку кинуть!..
     - Нет, Макса, тормози... - задумчиво взглянул на него Саша. - Ну, спалишь ты одну типографию, так они в другом месте напечатают. Только вони будет!.. Суть-то не в этом.
     Он открыл дверь в кабинет и поднял над головой листовку.
     - Вот! Вот как надо работать! - выкрикнул он Гудвинам. - А вы - перебивки!..
     - Разрешите? - протянул руку Черный Гудвин. - Хм, узнаю руку мастера...
     - Н-да, только свастики не хватает! - поддакнул заглядывающий ему через плечо Рыжий.
     Белов вырвал листовку из их пухлых ручек и протянул ее секретарше:
     - Людок, ну-ка прилепи-ка это на стенку - на память... - попросил он.
     - Да вы не волнуйтесь, Александр Николаевич, - беспечно улыбнулся Рыжий Гудвин. - Мы их сделаем!
     Саша, помогавший Люде крепить листовку, повернулся и хмуро произнес:
     - А у вас другого выхода нет... Мгновенно побледневшие Гудвины боязливо переглянулись. А Саша, вдоволь насладившись их искренним испугом, со смешком шлепнул их поочередно по объемистым животам:
     - Да я шучу!..
     Гудвины снова переглянулись - на сей раз с жалкой, вымученной улыбочкой.
     Думали они, похоже, об одном и том же. О том, что в каждой шутке всегда есть доля правды.
     В тот вечер Гудвины засиделись допоздна - шутка Белова возымела на имиджмейкеров самое серьезное действие. Они ушли из штаба уже после полуночи - как раз в то время, когда на другом конце Москвы в окно сторожки типографии кто-то настойчиво постучал.
     Заспанный сторож, шаркая ревматическими ногами, подошел к окну и выглянул наружу.
     - Кто там?.. - ворчливо спросил он.
     На улице стоял незнакомый милиционер в сером бушлате с погонами старшего лейтенанта.
     - Открывай, свои! - строго прикрикнул он.
     - А?.. Сейчас, сейчас... - с готовностью закивав, старик исчез.
     Через секунду обшарпанная металлическая дверь распахнулась. В тот же миг сторожа подхватили под руки стриженые братки в черной коже, скрутили и затолкнули в дежурку, заперев за ним дверь на ключ.
     - Давай быстрее, парни! - подгонял братков милиционер.
     Вскоре весь тираж скандальной листовки - все пять тысяч экземпляров оказались на типографском дворе. Старлей приволок от машины канистру с бензином, щедро облил из нее кипу упакованной в пачки бумаги. Один из братков чиркнул зажигалкой - и в ночное небо рванулся факел жаркого пламени.
     - Все, поехали! - скомандовал милиционер. По асфальту загрохотали торопливые шаги, хлопнули одна за другой дверцы машин, взревели моторы, и в типографском дворе не осталось ни души.
     Только сторож, подслеповато щурясь, испуганно наблюдал из окна сторожки, как ненасытный огонь пожирал пачки листовок с заголовком "Братва рвется к власти!"

XXXI

     Вадим сновал по кабинету, в спешке собирая какие-то бумаги в папку, и одновременно делал очередной доклад своему начальству. Каверин слушал его, по обыкновению полулежа на диване.
     - Короче, мы три дня ждали, - Белов не отреагировал. Умный, паршивец, - не без досады покачал головой Вадим. - Ну, тогда наши ребята приехали ночью и от его имени устроили там погром.
     - Где вас таких головастых выращивают? - прищурился на него Каверин.
     Вадим с легким недоумением взглянул на своего босса:
     - Владимир Евгеньевич, мы же хотели обострить? Вот мы и обострили. Ну все, я убежал. Смотрите сегодня пресс-конференцию, будет заварушка...
     Пресс-конференция, которую собрали на следующий после пожара день в специально снятом для этого шикарном зале, стала, по сути, первой открытой стычкой двух кандидатов. Стараниями Каверинской команды просторный зал был почти полностью заполнен разномастной журналистской братией. Кто-то пришел сюда в надежде на громкий скандал, а кто-то, откровенно скучая, просто ждал обещанного по завершении мероприятия халявного фуршета.
     За столом президиума на месте ведущего сидел Вадим, рядом с ним неспокойно ерзал на стуле директор типографии, по другую сторону важно восседали двое подручных Вадима из штаба Каверина. Напротив них, в первом ряду, сидели насупившиеся Гудвины.
     После краткого вступительного слова Вадим предоставил слово директору типографии.
     Тому было явно не по себе. Он придвинулся к кучке микрофонов и замялся. Было очевидно, что ему совсем не нравилась вся эта шумиха. Похоже, он хорошо понимал, что по уши влип в грязную историю, и всеми силами старался продемонстрировать свой нейтралитет.
     - Нашей типографии уже тридцать лет, - заговорил, наконец, директор, - и никогда мы не подвергались угрозам, давлению, а уж тем более прямому нападению! И еще могу сказать - ничего из материальных ценностей похищено не было, хотя злоумышленники имели для этого все возможности. Мне не хотелось бы кого-нибудь огульно обвинять, - прижимая руки к груди, словно бы оправдывался он. - Я не знаю, кто организовал это нападение, но факт есть факт. Единственное, что было уничтожено, это тираж листовки, направленной против Александра Николаевича Белова.
     Шумно вздохнув, директор отстранился от микрофонов и, беспомощно покосившись на Вадима, откинулся в кресле. В зале одновременно поднялись сразу несколько рук. Блондинка в первом ряду коротко переглянулась с Вадимом и встала с места.
     - Скажите, а каково было содержание листовки? - деловито спросила она.
     Директор быстро выставил вперед ладони:
     - Это не ко мне.
     На вопрос ответил Вадим. Он поднял над головой листовку и показал ее залу.
     - Как видите, эта пропагандистская листовка показывает принадлежность господина Белова к организованной преступности.
     Его подручный перехватил микрофон и с пафосом провозгласил:
     - Господа, пример с уничтожением тиража это подтверждает! Это бандитские методы! Я искренне надеюсь, что органы внутренних дел и прокуратуры смогут расследовать это наглое и возмутительное нападение!
     В зале зашумели. Один из Гудвинов, не оборачиваясь, приподнял над плечом выставленный указательный палец. Тут же с задних рядов возмущенно заголосили его ребята.
     - Бумага все стерпит!.. Где конкретные доказательства?!..
     - Это провокация!.. Клевета!.. - вскочив со своих мест, кричали они.
     Шум в зале усилился. Кто-то уже засвистел. Вадим привстал и с укоризненной улыбочкой взглянул на Гудвинов.
     Чуть подождав, он поднял руку, призывая журналистов к порядку, и зычным голосом перекрыл шум в зале:
     - Господа, я прошу минутку внимания. У нас в зале присутствует человек, способный подтвердить часть изложенных в листовке фактов.
     Гудвины настороженно переглянулись. Появление живого свидетеля оказалось для них полной неожиданностью. Двери в зал распахнулись, и по проходу между кресел важно и торжественно прошел совершенно незнакомый им мужчина. Он подошел к столу президиума, взял микрофон и повернулся к залу.
     - Меня зовут Артур Лапшин, - заметно волнуясь, начал он. - В девяносто первом году Белов и его бригада рэкетировали созданное мною малое предприятие. Отказавшись платить, я подвергся угрозам и издевательствам. Опасаясь за жизнь своей семьи, я был вынужден уехать за границу. Белов не просто лишил меня дела. Он украл у меня Родину. Поэтому я прилетел сюда, чтобы на своем примере предостеречь вас... Я отвечаю за свои слова и готов предоставить и журналистам, и следствию все необходимые материалы.
     После секундной паузы зал взорвался криками и свистом. Вадим улыбался с совершенно довольным видом. Скандал удался на все сто процентов.

***

     Вечером в своем избирательном штабе Белов вместе с Гудвинами смотрел телерепортаж о пресс-конференции. Выслушав выступление Вадима, он мрачно процедил:
     - Еще одна жертва аборта...
     - Итак, бомба взорвалась, - комментатор за кадром принялся подводить итог своего репортажа. - Теперь многим сторонникам Белова придется всерьез задуматься...
     Не дослушав его, Саша выключил телевизор и повернулся к Гудвинам.
     - Ну, что скажете?..
     - А что, действительно есть основания для возбуждения дела? - осторожно поинтересовался Черный Гудвин.
     - Вы что - издеваетесь?! - возмущенно фыркнул Белов.
     - Немного легче, - задумчиво кивнул Рыжий. - Но если избиратель сочтет вас человеком оргпреступности - выборы проиграны.
     - Да вы что - охренели совсем?!.. - взорвался вдруг Саша.
     Он метнулся к Каверинской листовке и яростно ткнул в нее пальцем.
     - Неужто вы думаете, что это на самом деле правда?! Что это не фотомонтаж?!..
     Белов юлой развернулся к своему новому плакату - вместе с Ваней на фоне белокаменного храма.
     - А теперь вглядитесь в это лицо! - рявкнул он. - Этот человек строит храмы, у него прекрасный маленький сын!.. Разве эти глаза могут лгать?! Вглядитесь в эти глаза и вспомните заодно - какие крутые бабки я вам плачу! Думайте, мать вашу!!!
     Гневно зыркнув из-под насупленных бровей на опешивших Гудвинов, Белов резко вышел из кабинета. Имиджмейкеры озадаченно переглянулись - похоже, им опять предстояла бессонная ночь...

***

     Со следующего дня команда Белова перешла к активным и решительным действиям. По дворам и квартирам избирательного участка стали ходить агитотряды весьма и весьма странного вида. Накачанные бритоголовые братки, затянутые в непривычные деловые костюмы и галстуки, прочесывали старые, обшарпанные дома подмосковных городков и поселков. Вооруженные блокнотами и авторучками они с видимым усилием подбирали нужные слова:
     - Ты, мать, меня не бойся. Я доверенное лицо кандидата в депутаты Александра Белова. Жалобы есть какие? Типа, водопровод, отопление... Может, блин, из соседей кто обижает?..
     Перепуганные до полусмерти такими гостями домохозяйки в большинстве своем отмалчивались, но листовки с Сашиным портретом брали. Кто побойчее, высказывали и претензии, и тогда братки с самым серьезным видом записывали их в свои блокноты.
     Окучивали доверчивый электорат и группами. Подкатывали к лавочкам, на которых кучковались старушки, на машинах, доставали полиэтиленовые пакеты с крупой, консервами, печеньем, шоколадом и одаривали этим богатством всех без разбора. Кроме пакетов, бритоголовые Санта-Клаусы вручали опешившим старухам поздравительные открытки с портретом Белова.
     - Подарки вам. С праздничком, бабки!
     - А что за праздник-то, сыночки? - интересовались ошарашенные нечаянными дарами пенсионерки.
     - Достойного человека в Думу избирают, - терпеливо объясняли "агитаторы". - Александр Белов - читайте, там все написано. Пенсии вам сейчас вовремя платят, а?.. А вот выберете его - будут платить вовремя! За ним не заржавеет, он человек солидный, семейный... За ним как за каменной стеной будете! Так что не провороньте своего счастья, бабульки!

XXXII

     У Вадима, как он считал, были все основания быть довольным собой. Спектакль с погромом в типографии был разыгран как по нотам, а удар, нанесенный по Белову на пресс-конференции, получился и эффектным и мощным. Так что теперь "имиджмейкер в штатском" полагал, что сопротивление главного конкурента можно считать подавленным. Джокер в лице Артура Лапшина сыграл свою роль - наличие живого свидетеля бандитского прошлого Белова наверняка заставит того поприжать хвост и умерить свои наглые амбиции. А то и - чем черт не шутит! - вовсе сняться с предвыборной гонки!
     Со своим заданием, полагал Вадим, он справился на "отлично". Вот почему доклад своему непосредственному начальнику - подполковнику Введенскому - он позволил себе сделать удобно и непринужденно сидя напротив него в кресле. Собственно, на доклад его сообщение походило мало, скорее это больше напоминало обычный профессиональный разговор двух коллег.
     - Так что, товарищ подполковник, все идет как в сказке, - закончил свой рассказ Вадим. - Я думаю, на публичные дебаты он не решится.
     Игорь Леонидович явно не разделял уверенности своего подчиненного. Уж он-то знал Белова как облупленного.
     - Решится, можешь не сомневаться, - хмуро возразил он. - Это у него последний шанс.
     Введенский выдвинул ящик стола и достал видеокассету. Задумчиво покрутив ее в руках, он подал ее Вадиму.
     - А вот это должно его притормозить...
     - Это что?
     - Мапет-шоу... - хмыкнул подполковник. - Организуй-ка ему просмотр. Прямо сегодня...

***

     В тот день семейство Беловых в полном составе развлекалось. Сначала был так долго откладываемый зоопарк, потом - дневной спектакль в детском театре и, наконец, кафе. Маленький полуподвальчик в пустынном переулке неподалеку от Лубянки оказался таким уютным, что они засиделись там допоздна. Ваня уже начал зевать и клевать носом, а его родители, сцепив руки и прижавшись друг к другу, все шептались и шептались о чем-то взрослом...
     Когда они сели, наконец, в машину, Саша предложил заночевать в городской квартире, но Оля наотрез отказалась. Она почему-то всегда недолюбливала эту многоэтажную башню в Крылатском и считала их истинным домом - в самом широком понимании этого слова - их загородный особняк.
     Домой добрались только к полуночи. Саша отпер дверь и, переступив порог, замер. В его абсолютно пустом доме работал телевизор!
     - Макс! - негромко позвал он охранника.
     Тот не слишком почтительно оттер в сторонку хозяина и с пистолетом наизготовку первым вошел в дом. За ним сунулась было Ольга, но Саша перехватил ее, обняв за плечи. Только тогда она обратила внимание на посторонние звуки. Ее глаза испуганно округлились. Прижав к себе сына, Оля прошептала:
     - Что это?..
     Белов ничего не ответил, он словно окаменел, чутко прислушиваясь к каждому звуку в доме. Тем временем Макс осмотрел первый этаж.
     - Здесь чисто, я наверх... - кивнул он Саше и пошел к лестнице.
     - Посидите здесь, - Белов показал жене на диван у входа, а сам, осторожно ступая, направился к работающему телевизору.
     В гостиной работал не только телевизор, но и видеомагнитофон, воспроизводящий запись на экране телевизора. Кадры были датированы июнем девяносто первого года. На них молодые, смеющиеся Саша, Фил и Пчела перевешивали номера на каком-то лимузине. Белову хватило пары секунд, чтобы понять - перед ним была запись оперативной съемки спецслужб. Кадр поменялся, теперь на экране были Белов, Космос и Пчела возле какого-то офиса. Белов показывал друзьям картонную коробку, и снова все смеялись. В углу экрана были цифры - 23.09.92. И снова кадр переменился - теперь шла запись какой-то драки, Белов успел разглядеть Фила и Космоса, но в этот момент сзади послышались шаги жены, и он тут же остановил пленку.
     - Саш, я боюсь, - призналась она.
     Белов оглянулся. Бледная, как полотно, Ольга, зябко обхватив себя за плечи, стояла на пороге гостиной. За ней, в холле, спал на диване Ванька.
     Саша уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее, но в ту же секунду вдруг резко затрезвонил телефон. Это было так неожиданно, что Ольга вздрогнула. Мельком взглянув на часы, Белов поднял трубку.
     - Да!..
     - Добрый вечер, - донесся из трубки спокойный и чуть ироничный мужской голос. Белов его мгновенно узнал - это был Введенский. - Ну как, посмотрели?
     - Оператор бездарь, - холодно и, казалось, равнодушно ответил Белов. - Ни одного крупного плана. А композиция кадра просто ужасна.
     Игорь Леонидович невразумительно хмыкнул и вдруг резко изменил тон.
     - Слушайте, Александр Николаевич, я звоню вам в нарушение всех правил. Поверьте, я не желаю вам вреда, но вы слишком одиозная фигура даже для нашей Думы. Отойдите в сторону, и мы сохраним отношения.
     Саша молчал. Так и не дождавшись ответа, Введенский коротко и тихо вздохнул:
     - В общем, так. Если выйдете на теледебаты, запись пойдет в эфир. Решайте.
     В трубке запиликали короткие гудки отбоя. Саша подмигнул бледной Оле и погладил ее по плечу.
     - Все нормально, Оль, что ты?..
     Сверху спустился Макс. Убирая пистолет под мышку, он сообщил:
     - Везде чисто...
     Белов отвел его в сторонку и вполголоса распорядился:
     - Макс, позвони Шмидту, пусть подтянет сюда людей - человек пять. И найди Пчелу с Космосом. Пускай приезжают в офис, я скоро там буду.
     Его тон не оставлял сомнений - дело серьезное. Макс сосредоточенно кивнул и направился к выходу. Белов повернулся к жене.
     - Саш, что делать-то? - растерянно спросила его Ольга.
     - Да ерунда, Оль, разберемся... - уверенно и спокойно ответил он.
     Фээсбешные записи, несмотря на позднее время, вызвали у Пчелы с Космосом неподдельный интерес. Пленку просмотрели от начала до конца, благо, что длилась запись не больше четверти часа. Все эпизоды были небольшими, зато охватывали огромный период - без малого восемь лет! Ни Космос, ни Пчела не могли даже предположить, что их деятельность так долго и так тщательно фиксировалась "государевым оком" спецслужб. Тут, прямо скажем, было над чем задуматься.
     Когда запись кончилась и экран запестрел рябью, Космос выключил телевизор и поднялся с дивана.
     - Да, Космос Юрьевич, предчувствия тебя не обманули... - озадаченно пробормотал он, почесывая затылок.
     Пчела тоже встал со своего кресла, отхлебнул из плоской коньячной бутылки и повернулся к Белову:
     - А ты что скажешь, бригадир? Саша упрямо сдвинул брови:
     - По мне, надо царапаться.
     - А смысл? - с сомнением покрутил головой расхаживавший по кабинету Космос. - Тебя, Сань, по-любому туда не пустят. Ты им нужен в тени. Они же формально все чистые, а ты получаешься - паршивая овца. Пусти тебя в публичную политику, все основы зашатаются.
     - Да понятно все, но мне по барабану, серьезно, - хмуро и решительно взглянул на него Белов. - Я лично готов идти до упора. Но один решать я не могу. Это касается и вас тоже, поэтому, если скажете "нет" - я торможу. Тогда все остается, как договорились, и мы все тихо и мирно войдем в третье тысячелетие. Либо мы заставим их себя уважать! По-любому заставим!.. Я все сказал - решайте, братья...
     Космос сел и, подперев голову руками, задумчиво уставился в пол. Пчела сделал еще глоток коньяка, взглянул на одного своего друга, потом на другого. На лицах обоих застыло одно и то же выражение мучительного раздумья. Это показалось Пчеле забавным. Он тоже напустил на себя задумчивый вид и несколько утрированно пожал плечами.
     - Ну что, Сань? Допустим, ты становишься депутатом... - тут он не выдержал, расплылся в лукавой улыбке и принялся, дурачась, рассуждать:
     - Потом ты становишься президентом, делаешь меня министром финансов, я еду в Америку, меня там знакомят с Шэрон Стоун... Э, ладно, - решительно тряхнул головой Пчела, - хрен с вами, я согласен!
     Все трое рассмеялись, а Космос ткнул Белова в бок:
     - Учись, Саня. Человек точно знает, чего хочет от жизни!
     - А ты? - взглянул на него Саша.
     Космос ответил не сразу. Он отвел взгляд, пожевал губами, усмехнулся каким-то своим мыслям... А потом вдруг мягко и чуть озорно улыбнулся другу:
     - Хочешь, Сань, я тебе притчу расскажу? Про двух лягушек...

XXXIII

     Теледебаты были назначены на пятницу, за два дня до выборов. Оба кандидата приехали в Останкино в сопровождении значительных групп поддержки. Но после препирательств на входе в студию пропустили только по четыре человека с каждой стороны. Белова представляли оба Гудвина, Макс и рыжий Антон. Каверина - Вадим, Артур Лапшин и два каких-то угрюмых мордоворота. Впрочем, и в саму студию, где должны были состояться дебаты, их тоже не пустили - отправили наверх, в режиссерскую аппаратную. Оттуда все было видно как на ладони, но вмешаться в таинство прямого эфира было нельзя.
     Настороженно поглядывая друг на друга, обе свиты расположились вдоль стены аппаратной, за спинами режиссера программы и его помощников.
     Самих оппонентов от греха подальше сразу развели по разным гримерным, так что встретились они уже непосредственно в самой студии.
     Когда туда вошел Каверин, Белов уже сидел за столом рядом с ведущим. Около него хлопотала девушка-гримерша, что-то подправляя у него на лице.
     - А вот и Владимир Евгеньевич! - чуть ли не с радостью воскликнул Саша. - Ну, мы ручкаться не будем, да? Берегите руку, Володя...
     - Хорошо, Саша, - буркнул, усаживаясь в свое кресло, Каверин. - Но что касается рук, мне кажется, главное - чтоб они были чистыми!
     - Это точно, - согласился Белов и, отклонившись от кисточки гримерши, попросил ее:
     - Припудрите, пожалуйста, еще Владимира Евгеньевича...
     На даче Оля отложила книжку и взглянула на часы. Еще пять минут. Она нажала кнопку на пульте, но телевизор не включился. Ольга принялась тыкать во все кнопки подряд - все без толку.
     - Иван! - взволнованно позвала она сына. - Что с пультом?
     Мальчик тут же влетел в комнату.
     - Там батарейки сели! - выпалил он, кинувшись к телевизору. - Давай я так включу!
     Только когда экран загорелся, Оля успокоилась.
     - Спасибо, Ванюш... Иди, зови бабушку, сейчас начнется...
     Ваня сорвался с места и пулей выскочил из комнаты с оглушительным криком:
     - Бабуля, папу показывают!..
     В офисе Белова, в его кабинете, возле телевизора сидели Космос с Пчелой. Когда на экране появилась эмблема Центральной избирательной комиссии, друзья переглянулись. Не говоря ни слова, они подняли сжатые кулаки, стукнулись ими и почти синхронно сплюнули через плечо и постучали по столешнице. Пчела, приложившись к бутылке с коньяком, протянул ее другу. Космос отказался. Он нервно закурил и напряженно подался вперед, к экрану.

***

     Тамара закончила брить мужа перед самым началом теледебатов. Заботливо вытерла остатки пены, провела мягкой ладонью по гладкой щеке...
     - Ты все у меня вытерпишь, Валерочка, я верю в тебя... - ласково прошептала она. - Мы будем жить с тобой долго и счастливо!..
     Она наклонилась к неподвижному мужу и прижалась губами к его щеке.
     На экране работающего телевизора появилась эмблема Центризбиркома. Тамара прибавила громкости и осторожно повернула голову Фила вместе с подушкой к экрану.
     - Давай посмотрим...

***

     Подполковник Введенский закрыл папку с грифом "Совершенно секретно", убрал ее в сейф и взглянул на часы. На его столе зазвонил телефон, но вместо того чтобы снять трубку, Игорь Леонидович встал из-за стола и включил телевизор. На экране появилась заставка теледебатов кандидатов в депутаты. Сложив руки на груди и не обращая внимания на трезвонящий телефон, Введенский замер у телевизора.

***

     В аппаратной телестудии режиссер объявил:
     - Готовность десять секунд... Все замерли.
     - Три, два, один... - напряженно произнес режиссер. - Начали!..
     Ведущий передачи вскинул голову и воссиял дежурной улыбкой:
     - Добрый вечер, дорогие друзья, мы начинаем нашу программу. Сегодня у нас в гостях кандидаты в депутаты Государственной Думы Владимир Каверин... - почтительная улыбка в одну сторону, - ...и Александр Белов, - легкий кивок в другую.
     - Простите, - тут же встрял Белов. - Если можно, я хотел бы передать привет жене и сыну, которые, как и все мои избиратели, сейчас смотрят телевизор и переживают за меня. Спасибо им за поддержку.
     - Спасибо, понятно, Александр Николаевич, - ведущий едва взглянул на Белова и повернулся к Каверину. - Владимир Евгеньевич, ваш первый вопрос.
     Каверин нахмурил свои белесые брови и, глядя поверх Сашиной головы, несколько надменно спросил:
     - Вот вы проповедуете идеи социальной справедливости и равенства. Скажите, а как это согласуется с вашей... с вашей, с позволения сказать, коммерческой деятельностью?
     На какое-то мгновение Саша растерялся. Но вовсе не из-за того, что не знал что говорить. Просто он не мог решить - кому ему отвечать. Смотреть в постную рожу Каверина у него не было ни малейшего желания, а определить работающую в данный момент камеру он не мог. В итоге он повернулся к ведущему и довольно бойко начал говорить:
     - За последнее десятилетие в нашей жизни многое изменилось. Мы живем в новом, демократическом обществе, в котором все зависит от тебя самого. Но нельзя забывать, что есть люди, которые умеют зарабатывать деньги, и есть те, кто не умеет. Я считаю, что государство не должно мешать первым и обеспечивать достойный уровень заработка вторым. Еще могу добавить, что мой Фонд построил две церкви - от фундамента до крестов - и полностью финансирует три благотворительные программы. Кроме этого, мы оказываем спонсорскую помощь нашим спортсменам, занимаемся вопросами организации отдыха для малоимущих семей и...
     - Хорошо-хорошо, спасибо, Александр Николаевич! - остановил его ведущий программы. - Это все, конечно, очень интересно, но, мне кажется, уводит нас от главной темы. Теперь ваш вопрос, прошу...
     Саша перевел глаза на Каверина. Тот встретил его взгляд снисходительной полуулыбкой. "Сука..." - подумал Белов. Он начал нервничать - ему не нравилось поведение ведущего, а главное - Саша был недоволен собой, своим первым ответом, каким-то суетливым и многословным, словно он в чем-то оправдывался...
     - У меня к Владимиру Евгеньевичу личный вопрос, - твердо, даже, пожалуй, жестко произнес Белов. - Скажите, по какой причине вы покинули службу в органах?
     - Хороший вопрос, - важно кивнул Каверин. - Да, за восемь лет службы в милиции мне удалось сделать немало, но, к сожалению, не все, что хотелось бы. Остались на свободе и даже, как видим, процветают те, кто должен сидеть за решеткой.
     - Вы не ответили на мой вопрос, - упрямо покачал головой Белов. - Из-за чего вы ушли со службы, уважаемый? И как у вас лично обстоят отношения с законом?
     - Ну уж если мой оппонент завел речь о законе, - театрально развел руками Каверин, - то пусть расскажет о той стороне его деятельности, которая, мягко говоря, не согласуется ни с гражданским, ни с уголовным правом.
     Белова было уже не остановить, он завелся и наступал, давил, пер напролом:
     - Я готов поделиться с вами, - нервно прищурившись, отвечал Саша, - но только в обмен на информацию, например, о том, как вы оказались в Чечне и на чьей стороне принимали участие в боевых действиях?!..
     Ведущий видел, что обстановка в студии накаляется и неумолимо выходит из-под его контроля. Он навалился на стол между спорящими и успокаивающе поднял руки.
     - Господа, господа, прошу соблюдать корректный тон диалога! - взмолился он.
     Соперники замолчали. На мгновение в студии повисла напряженная тишина. После крохотной паузы ведущий кивнул Каверину.
     - В отличие от господина Белова, я готов аргументировать каждое свое слово, - ледяным голосом отчеканил Каверин. - Я утверждаю, что он возглавляет организованное преступное сообщество, члены которого в данный момент находятся здесь, в студии. Сам господин Белов в свое время находился под следствием по обвинению в убийстве, но совершенно случайно сумел ускользнуть от правосудия.
     Белов усмехнулся:
     - Я хочу пояснить вам, Максим, и всем телезрителям, что сейчас господин Каверин цитирует свою листовку - "Братва рвется к власти", да? - которую, кстати, они сами же с целью провокации выкрали и сожгли!
     Каверин демонстративно рассмеялся, снова развел руками и, поигрывая желваками на скулах, спросил:
     - Максим, позвольте мне в качестве следующего вопроса продемонстрировать избирателям небольшой видеоряд, который снимет все неясности в отношении моего оппонента.
     - Да, пожалуйста, это не противоречит нашему регламенту, - поспешно согласился ведущий. Похоже, он был предупрежден о видеозаписи.
     "Ну вот я тебя и расколол, Володенька! - подумал вмиг ставший совершенно спокойным Белов. - Теперь главное, чтобы Антоха не подкачал..."
     Наверху, в аппаратной, режиссер быстро скомандовал:
     - Лена, заставку.
     Девушка за пультом тут же что-то переключила, и внизу, на студийном мониторе появилась эмблема Центризбиркома.
     - Кассету давайте, - протянула руку она. Вадим шагнул вперед, торопливо вынул из футляра кассету и передал ее девушке.
     - Хиросима!.. - ехидно подмигнул он невозмутимым Гудвинам.
     Вставив кассету, девушка нажала кнопку "Play". На ее рабочем мониторе появились смеющиеся Фил, Космос и Белов. Она остановила запись и кивнула режиссеру:
     - Готово.
     Тот наклонился к микрофону.
     - Внимание, включаю запись, - прогремел в студии его голос.
     Торжествующе взглянув на Сашу, Каверин повернулся к студийному монитору. Заставка Центризбиркома исчезла и...
     На экране монитора лысый гробовщик почтительно склонился над рукой надменного Дона Корлеоне в исполнении Марлона Брандо.
     - Прошу вас, станьте моим другом, дон, - раздался в студии гнусавый голос переводчика-синхрониста.
     В телестудии раздались неуверенные смешки. Победная улыбка медленно сползла с лица Каверина, он ровным счетом ничего не понимал. Саша, напротив, улыбался с самым что ни на есть довольным видом. Операторы побросали камеры и с веселым недоумением смотрели "Крестного отца". Один повернулся к другому и покрутил пальцем у виска.
     В аппаратной подскочивший к пульту режиссер, вытаращив глаза, вопил на несчастную девчушку:
     - Ленка, едрена мать, что там у тебя?!..
     С другой стороны на нее с остервенением орал Вадим:
     - Быстро выключай, дура! Обалдела?!
     Чуть не плача, совершенно растерявшаяся девушка нажимала то на одни, то на другие кнопки. У нее на рабочем мониторе вовсю шла драка с участием Фила, Космоса и сидящего внизу Белова.
     - Я не знаю, почему это?!.. - жалко лепетала она. - Вы же видите... Господи, да что же это такое!..
     Наконец, она выключила свой магнитофон, на экране ее монитора появилась рябь.
     Вскочив, она повернулась к окну в студию и увидела... продолжающуюся на студийном мониторе трансляцию "Крестного отца"!.. Девушка рухнула в кресло и в отчаянии схватилась за голову. Яростно выматеревшись, Вадим выскочил из аппаратной и опрометью кинулся вниз.
     В аппаратной царила паника. Туда-сюда бестолково метались техники и инженеры, стоял гвалт и мат-перемат. Никому и в голову не пришло проверить отходящие от пульта кабели, а, между тем, среди них был один - красного цвета провод, которого еще вчера там не было.
     Взбешенный режиссер отпихнул рыдающую девушку от пульта и рявкнул в микрофон:
     - Приготовиться к включению студии!
     Операторы бросились к своим камерам. Нашептывающий что-то Каверину Вадим поспешно отскочил в сторону и поплелся обратно наверх.
     Собрав остатки самообладания и навесив на физиономию извиняющуюся улыбочку, ведущий повернулся к камерам.
     - Внимание, начали! - громоподобным голосом скомандовал режиссер.
     - Уважаемые телезрители, произошла досадная накладка, мы приносим вам свои извинения, - проворковал Максим. - Как говорится - прямой эфир он и в Африке прямой эфир...
     - Максим, извините... - предельно корректно обратился к нему Саша. - Я очень сожалею, что Владимиру Евгеньевичу не удалось раз и навсегда разоблачить меня, пригвоздить, так сказать, к позорному столбу и все такое... Можно я это сделаю сам?
     Растерянно покосившись на окаменевшего Каверина, ведущий развел руками:
     - Сегодняшние дебаты принимают все более сенсационное звучание... Пожалуйста, Александр Николаевич.
     - Ребята, куда говорить? - спросил операторов Белов.
     Один из них поднял руку, и Саша повернулся к нему.
     - Уважаемые избиратели, сторонники и противники. Вам должны были показать оперативные съемки спецслужб. Наверняка еще покажут. По сути, в их содержании нет ничего криминального, иначе я сидел бы сейчас в тюрьме, а не разговаривал с вами. И тем не менее... - Саша сцепил пальцы рук и напряженно подался вперед - он словно пытался прорваться сквозь объектив камеры прямо к зрителям. - Я буду с вами откровенен, потому что с уважением отношусь к вам. Да, я вел и веду дела с представителями разных миров. Да, в своей жизни я не раз попадал в экстремальные ситуации и были моменты, когда я был вынужден преступить закон... Но скажите - какой человек в России избежал всего этого?.. Если мы не лицемеры и не хотим обманывать сами себя, мы знаем, что вопрос не в этом. Вопрос в том, что ты за человек и чего ты хочешь. В конце концов все мы хотим нормально жить в своей стране, думать о будущем, растить детей, все такое. Другое дело, что один человек попадает в водоворот, а второй бабочек коллекционирует. И так будет всегда, потому что это жизнь. Теперь дальше. Все вы очень хорошо знаете, что беззаконие в России, в котором все мы так или иначе запачкались, началось сверху, с власти. Потому что когда власть слаба, продажна и не отвечает за свои слова, тогда в стране наступает хаос. И вот я, как кандидат в депутаты, вижу свою задачу в том, чтобы помочь этот хаос прекратить. Вы скажете, а кто ты такой, Александр Белов? И почему ты считаешь, что способен это сделать? Я отвечу. Вы видели в эти дни ролики по телевизору, где люди обо мне говорят. Сколько их было? Десять, восемь? Так вот. Таких роликов можно было сделать тысячи. И все люди бы сказали, что можно плохо или хорошо относиться к Белову, но одного у него не отнять - он никогда не поступал против справедливости и всегда отвечал за свои слова. Так вот - я отвечаю за свои слова. Теперь выбор за вами. Все. Благодарю за внимание.
     На секунду в студии стало тихо-тихо, и вдруг сверху, из аппаратной раздались одинокие хлопки - это Гудвины по достоинству оценили экспромт своего босса. Их тут же поддержали Макс с Антоном, за ними захлопали режиссер, техники, осветители. Вся студия наполнилась аплодисментами, Саше рукоплескали даже операторы.
     Не аплодировали только трое - ведущий программы и оба его гостя. Но Максим тут же спохватился - прямой эфир все-таки - и с профессионально-радостной улыбкой зашлепал ладошками! Он выразительно взглянул на Каверина, и тот, разом вспомнив, что находится под прицелом камер, вынужден был несколько раз хлопнуть черной, неживой рукой о липкую от пота ладонь...
     А наверху, в аппаратной, к остолбеневшему Вадиму подошел Рыжий Гудвин и, заглянув ему в лицо, язвительно заметил:
     - Перл-Харбор, сэр...

XXXIV

     Пчела с Космосом засиделись в пустом тихом избирательном штабе Белова. Под столом уже стояла пустая бутылка, а на столе стояли еще две початые. Пчела разливал спиртное, себе - коньячку, другу - вискаря.
     Космос в это время разговаривал по телефону:
     - Нет, послезавтра выборы, так что давай завтра пересечемся в "Балчуге", надо кое-какие детали обсудить... Ну, будь...
     Пчела поднял свой стакан.
     - За Саньку! Ну он и дал батальонам огня! - усмехнулся он. - Я, блин, аж заслушался...
     - Могет, чего уж там! - кивнул Космос. - Неясно только, как все это аукнется. Поймут люди-то?
     - Да ладно, поймут, - небрежно отмахнулся уже порядком захмелевший Пчела.
     Они выпили, и Космос с сомнением покачал головой:
     - Ой, не знаю...
     Коротко постучав, в кабинет ввалился возбужденный и радостный очкарик Антон. Он сбросил с плеча объемистую сумку и принялся ее разгружать. На стол лег компактный видеоплеер, бухта красного провода, какие-то инструменты и, наконец, бетакамовская кассета с неровной надписью от руки - "Крестный Отец".
     - Видали, а? Ну, умора!.. - чуть заикаясь, приговаривал он. - А конкуренты ваши - лохи полные!..
     - Молодец, Антоха, - устало улыбнулся ему Космос. - ФАПСИ по тебе плачет.
     - А по тебе - Бутырка! - не задумываясь, парировал Антон.
     Пчела поднял на смеющегося парня тяжелый взгляд и мрачно процедил:
     - Базар фильтруй!..
     Поняв, что сморозил полнейшую глупость, Антон растерялся и добавил к ней еще одну:
     - Пацаны, я ж в хорошем смысле...
     Космос прыснул. Хмурый Пчела тоже не смог сдержать усмешки.
     - Ладно, Антох, не бери в голову! - хлопнул его по плечу Космос. - Садись, выпей с нами. Вообще-то за удачу не пьют, так что давай так - без тоста...
     Они подняли стаканы и, чокнувшись, молча выпили.

XXXV

     Субботу, последний день накануне выборов, Саша провел дома. Агитация в этот день была запрещена по закону, поэтому никаких мероприятий у него запланировано не было. Да и что можно было сделать за один день? Все, что мог, он уже сделал.
     День выдался чудесный - теплый, солнечный, и Беловы всем семейством отправились гулять в лес. Там было замечательно. Радуясь весеннему теплу, звонко щебетали птахи, воздух был наполнен терпким, чуть горьковатым запахом распускающейся листвы, на открытых полянках желтели первые, самые яркие цветки мать-и-мачехи...
     Оказавшись в березовом лесу, Саша пожалел, что не взял с собой топор и парочку пустых банок. Впрочем, складной нож у него с собой был всегда, а в качестве посуды вполне могли сгодиться одноразовые стаканчики, захваченные Ольгой. Выбрав несколько деревьев, Белов сделал на их белоснежных стволах глубокие косые надрезы. Березы, вступившие в пору весеннего брожения, щедро одарили гостей своим сладковатым соком.
     - Оль, ты березового сока хотела, помнишь? - спросил Саша, подавая ей стаканчик с самой первой порцией.
     Она помнила - Саша понял это по мгновенно вспыхнувшим радостью глазам, по благодарной улыбке, по легкому прикосновению руки.
     - А мне? - тут же встрял Ваня.
     Пришлось отдать стаканчик сыну. Белову-младшему березовый сок не понравился. Он был мутноват, в нем плавали розоватые крошки древесины, а главное - он был почти не сладким. Короче, проигрывал "Спрайту", лежавшему в материнской сумке, по всем статьям.
     Зато Ольга была просто в восторге, и почти весь добытый сок достался ей.
     Потом они жгли костер, пекли в золе картошку и уплетали ее вместе с припасами, принесенными из дома.
     Весь день Белова не оставляло ощущение спокойной уверенности. Он предпочитал не задумываться о своих шансах на победу в завтрашних выборах. Все равно теперь от него уже ничего не зависело.
     Только вечером, устроившись с бутылочкой вина у горящего камина, Белов вернулся мыслями к своей избирательной кампании. Точнее, к ее последней, финишной части. То, что удалось сделать Антону, было просто фантастикой. Парень смог вытащить козырного туза у этого подонка Вовы прямо из рук. И это в самый последний момент - когда ничего уже, по большому счету, исправить было невозможно!
     Белову было известно, что вчера команда Каверина предприняла титанические усилия, чтобы запустить-таки свой убойный компромат в эфир. Но все, что им удалось, - это прокрутить запись по какому-то кабельному каналу. Результат от этого показа был абсолютно нулевой - в зону охвата этого канальчика их избирательный округ не попадал.
     Да, у Саши были все основания быть довольным. Он еще отхлебнул вина и вдруг неожиданно для себя вполголоса затянул:
     - А есау-у-ул догадлив бы-ы-ыл...
     Он оборвал песню и усмехнулся сам себе. Удивительно просто, какое замечательное настроение было у него накануне голосования! Саша взял ракетницу, вышел на улицу и жахнул вверх сразу из обоих стволов.
     На веранде появилась напуганная выстрелом Ольга. Увидев в руке мужа ракетницу, она тут же успокоилась.
     - Саш! У тебя что - День пограничника уже?
     - Оль, отгадай загадку, - повернулся Белов к жене. - Зимой и летом - одним цветом?
     - Да знаю, знаю... - улыбнулась она. - Саша Белый.
     - Умница, дочка! - засмеялся Саша и зарядил в ракетницу два новых патрона.
     - Давай закругляйся, Саш, ужинать пойдем...
     - Сейчас иду, Оль...
     Белов еще раз запулил в черное небо две ярких ракеты и совершенно довольный пошел домой.

XXXVI

     Настал день выборов.
     На каждом избирательном участке дежурили по наблюдателю от каждой из команд. Причем они следили не столько за ходом выборов, сколько друг за другом. И те, и другие опасались провокаций, подтасовок и прочих пакостей от конкурентов, и, надо признать - не без оснований. В общем, обстановка на участках была довольно напряженной.
     А в штабах обоих кандидатов до поры до времени было довольно спокойно. Но чем ближе был момент закрытия участков, тем сильнее становилось волнение и самих кандидатов, и их многочисленных избирательных команд.
     И Белов, и Каверин покинули свои кабинеты и теперь нервно расхаживали среди столов своих сотрудников, нетерпеливо поглядывая на молчащие телефоны. Нервное напряжение достигло пика к полуночи, когда начали поступать результаты голосования с избирательных участков.
     Первый звонок, несмотря на всеобщее ожидание, грянул как гром среди ясного неба.
     - Двадцать шестой участок. Каверин - пятьсот десять, Белов - пятьсот пятьдесят четыре, - почти одновременно огласили результат девушки-телефонистки в разных концах Москвы.
     В штабе Белова эти цифры вызвали радостное оживление, в штабе Каверина - тщательно скрываемое разочарование. Но уже следующий звонок изменил настроение и там и там на прямо противоположное.
     - Пятнадцатый участок. Белов - пятьсот два, Каверин - пятьсот пятьдесят, - объявили девушки.
     Результаты немедленно заносились в компьютер. Столбики на экранах мониторов, означавшие текущие результаты претендентов, подрастали с каждым новым звонком. Они шли почти вровень, но постоянно - с небольшим, почти незаметным, но, тем не менее, решающим превосходством Каверина.
     Белов с отрешенным видом неподвижно сидел у компьютера. Каверин бродил меж столов, похлопывал по плечам своих помощников, то сдержанно улыбаясь, то с мрачным видом поигрывая желваками на скулах.
     Цифры на. мониторах постоянно менялись, временами красный столбик Белова догонял синий столбик Каверина, но вырваться вперед ему не удавалось ни разу. Саша мрачнел все больше. На бледных, подавленных Гудвинов больно было смотреть.
     Пчела, прихлебывая коньяк из плоской бутылки, подошел к сидевшим плечом к плечу имиджмейкерам и мрачно спросил:
     - Ну что, волшебники?.. Облажались?! Гудвины потерянно переглянулись. На их лбах выступили капельки пота.
     Звонки с участков становились все реже. Ситуация на компьютере не менялась - Каверин по-прежнему имел небольшое, но стабильное преимущество. Наконец Люда, ведшая учет по участкам, растерянно объявила:
     - Остался последний участок, шестнадцатый...
     Саша взглянул на монитор компьютера. Цифры на нем отражали убийственный для него итог. Каверин - двадцать четыре тысячи восемьсот шестьдесят два. Белов - двадцать четыре тысячи восемьсот три.
     В этот момент зазвонил телефон. Ближайшая к аппарату девушка мгновенно схватила трубку.
     - Алло, шестнадцатый?!.. - выпалила она и после крохотной паузы разочарованно протянула трубку Белову. - Александр Николаевич, вас...
     - Слушаю, - мрачно буркнул Саша.
     - Саша, ну ты что не звонишь? - раздался в трубке чуть подрагивающий от волнения голос жены. - И мобильник твой не отвечает! Я извелась вся!
     - Да я отключил его...
     - Ну как там?
     - Да пока неясно ничего, - ровным, отрешенным голосом ответил Белов.
     Оля спохватилась:
     - Ой, Саш, я не вовремя, да?.. Ты позвони, когда все решится. Держись.
     - Ладно. Давай...
     Саша положил трубку и, скрестив на груди руки, отошел к темному окну. В комнате повисла напряженная, тягостная тишина.
     Мрачный как туча Космос, низко опустив голову, задумчиво вертел в руках часы. Пчела одним глотком добил свою бутылку и зло поморщился. Угрюмо молчали Макс и Шмидт. Гудвины дрожащими руками вытирали потные лица. Люда, чуть не плача от горечи и жалости ко всем ним, переводила растерянный взгляд с одного на другого.
     И тут снова подал голос телефон. Все в комнате обернулись к трезвонящему аппарату. Бледная, как полотно, Люда сняла трубку.
     - Да... - тихо промолвила она.
     Замерев, все до одного напряженно вглядывались в ее лицо. Люда медленно опустила руку с телефонной трубкой и...
     - Александр Николаевич, шестнадцатый за вас!!! - выкрикнула она и, не справившись с собой, закрыла ладонями лицо и радостно и облегченно разрыдалась.
     Саша бросился к компьютеру. Против его фамилии значилось - двадцать пять тысяч триста сорок один, против Каверина - двадцать пять тысяч триста тридцать шесть!!!
     Мгновенно развернувшись, Белов выкинул вверх судорожно сжатый кулак и яростно выкрикнул:
     - Йес!!!
     И разом грянул дикий, восторженный вопль! К Белову бросились сразу все, повисли на нем, бесцеремонно отпихивая друг друга. Сверху прыгнули что-то орущие Гудвины, их тяжести куча-мала не выдержала, и они все вместе рухнули на пол.
     Сашу тут же подняли и принялись качать. Лишь через пару минут ему удалось отбиться от безумствующих друзей.
     - Все, я за женой, через час буду! - выпалил он и, кивнув Максу, выскочил из комнаты.
     А в это время в штабе поверженного соперника стояла гробовая тишина. Окаменевший Каверин сидел за столом, невидящим взглядом уставившись прямо перед собой. Его сотрудники, стараясь не встречаться с ним взглядом, один за другим покидали свои рабочие места. С момента звонка с шестнадцатого участка не прошло и десяти минут, а Каверин уже остался совсем один.
     В его пустом офисе время от времени еще трезвонили телефоны, но ответить на эти звонки уже было некому. В команде Каверина не нашлось ни единого человека, готового разделить с ним тяжесть поражения.

XXXVII

     Праздновать победу начали, не дожидаясь Белова. На столах, как по мановению волшебной палочки, выросли батареи разномастных бутылок и блюда с закусками. В офисе вовсю гремела музыка, братва из охраны отплясывала с возбужденными, хохочущими девушками-телефонистками. Словом, веселье било через край.
     Кое-кто - из тех, кто послабее, - уже успел поднабраться. Черный Гудвин мирно спал, обняв ксерокс и положив на него свою лобастую голову. Его пьяный в дым коллега пытался тягаться на руках с посмеивающимся Шмидтом. Рыжий Антоха впился клещом в высоченную девицу и, уткнувшись носом в ее выдающийся бюст, слился с ней в нескончаемом медленном танце.
     Рядом с ними, с нежностью поглядывая друг на друга, танцевали Космос с Людой.
     - Люд, а помнишь, как я тогда на тебя наорал? - улыбнулся Кос, перебирая в руке ее пальцы.
     - Ну, вспомнил! - засмеялась она. - Когда это было!.. К тому ж ты тогда под коксом был... Ты вообще, Космик, тогда дурачком был! Не то что сейчас, хороший мой...
     На короткое мгновение Люда прижалась щекой к его плечу и тут же отпрянула, настороженно оглянувшись по сторонам. На них никто не обращал внимания, но когда девушка подняла на Космоса глаза, взгляд ее все равно был виноватым и даже слегка испуганным.
     И тут Космоса прорвало. Он остановился и вдруг совершенно серьезно сказал:
     - Люд, выходи за меня замуж, а?
     - Ты шутишь? - растерянно улыбнулась Люда.
     - Какие шутки, Люд! Хватит уже ерундой заниматься! Уж скоро год как мы с тобой... Хватит! Я люблю тебя и хочу быть твоим мужем, ясно?!..
     - Космос Юрьевич, а ты случайно не?.. - Люда с нервным смешком коснулась кончика его носа.
     Он мотнул головой и вдруг бухнулся на колени:
     - Ты женишься на мне или нет?! - воскликнул он, перепутав от волнения выражения.
     - Женюсь, женюсь... - захохотала Люда, поднимая гордо улыбавшегося Космоса с колен. - Вот это будет сюрпризец!..
     - Да какой там сюрприз, - хмыкнул Космос, поднимаясь на ноги. - Санька с Пчелой знают все...
     К ним с телефоном в руке подошел Пчела.
     - Слышь, Кос, там люди подъезжают, пойдем встречать...
     - Вить, я женюсь!.. - с улыбкой от уха до уха признался Космос.
     Невозмутимый Пчела чмокнул в щеку Люду:
     - Поздравляю!.. Давно пора, - хлопнул он по плечу друга. - Ну, пойдем, пойдем...
     В офисе Каверина умолкли даже телефоны. Тишина была такая, что на какое-то мгновение Володе показалось, что он почти умер.
     "Ну уж нет, - тут же встрепенулся он. - Хрен вам всем! Не дождетесь!.."
     Когда-то давно, на маленьком чеченском полустанке, Белов уже пробовал его убить. Не вышло. И сейчас у Белого тоже ничего не выйдет. Никогда этому недобитому уголовнику не свалить его, капитана Каверина. Никогда. Никогда...
     Володя медленно и задумчиво стащил со своей механической руки черную перчатку. Он взял из вазы яблоко и вложил его в обнажившуюся железную руку. С легким жужжанием стальные пальцы медленно пошевелились и начали сдавливать яблоко. Мгновение - и оно брызнуло соком и развалилось на рваные дольки.
     Каверин мрачно усмехнулся. Нет, он еще силен, гораздо сильнее, чем кажется Белому. И этих сил вполне хватит, чтобы свернуть ему шею, как цыпленку! Вот теперь настало, наконец, время для самых решительных и беспощадных действий!
     Он снял трубку и набрал номер, который помнил наизусть, хотя ни разу еще по нему не звонил. Несмотря на глубокую ночь, ему ответил бодрый, энергичный мужской голос.
     - Слушаю.
     Каверин скривил губы в зловещей улыбке и медленно, раздельно произнес:
     - Ну здравствуй, Карельский...
     Макс возвращался в Москву один. Приехав к жене, Саша велел охраннику отправляться назад. Макс попытался возражать, но Белов и слушать его не стал.
     - Поезжай, Макса, будь человеком, - просто попросил он.
     И тогда Макс решил - да черт с ними, с инструкциями! Такая радость, люди хотят побыть одни, чего уж тут, в самом деле... Он сел в машину и поехал.
     Дорогой Макс размечтался. Саша проговорился, что возьмет его своим официальным помощником в Думу, и в голове Макса теперь роились картинки грядущей новой жизни. Теперь он, наконец, сменит осточертевшую "косуху" на цивильный костюм с галстуком, будет на равных общаться с важными государственными людьми, может быть даже - с самим Жириновским...
     Его мечтания прервал звонок мобильника.
     - Слушаю, - ответил он.
     - Ну здравствуй, Карельский...
     Этого голоса Макс не слышал несколько лет, но узнал сразу. Его ладони мгновенно покрылись липким потом, сердце ухнуло куда-то вниз, оставив в груди ноющую пустоту. Он понял: раз Каверин вышел на связь сам - значит, дело серьезное.
     Этот человек был злым гением Максима Карельского, его непреходящим ужасом, длившимся долгие годы. Много лет назад Макс со своим приятелем Гариком по глупости и под пьяную руку завалили в Подмосковной Малаховке одного неуступчивого чеченского коммерсанта. Вскоре выяснилось, что у убитого - масса родственников среди очень влиятельных людей чеченской диаспоры. Все они горели жаждой мести и буквально рыли землю в поисках убийц своего родича.
     С другой стороны расследованием убийства занималась люберецкая милиция и лично опер Володя Каверин. Поняв, что запахло жареным, Макс с Гариком решили из Люберец сваливать. Именно тогда они прибились к набиравшему силу Белому. Какое-то время Максу казалось, что опасность миновала, что их дело зависло и уже ни ментам, ни чеченцам их с Гариком не найти. Но он явно недооценил упорство и смекалку капитана Каверина.
     Честолюбивый опер сумел-таки раскрутить это гиблое дело и выйти на их след. Он нашел Макса и Гарика и предъявил доказательства их причастности к убийству чеченца. Приятели попытались откупиться, но мент за свое молчание потребовал другого - работать на него и сплавлять ему информацию о Белом. Они отказались, а спустя два дня Макс приехал к Гарику домой и увидел такое, от чего едва не поседел.
     Маленькая квартирка, которую снимал Гарик, вся была залита кровью. Тело его приятеля, а точнее - то, что от него осталось, было подвешено к крюку от люстры. С него алой бахромой свисала содранная полосами кожа, на полу валялись отрезанные уши, нос, пальцы... Вместо лица у мертвого Гарика была жуткое, леденящее душу кровавое месиво...
     Обезумевший от ужаса Макс опрометью бросился прочь. Три дня он боялся прийти домой, пил, шлялся по Москве, ночевал с бомжами... Кошмар, пережитый им в квартире приятеля, не отпускал его ни на минуту, напрочь лишая рассудка и воли. На четвертый день он все-таки решился проведать свою квартиру. Он пришел туда глубокой ночью и первое, что увидел - записку в дверном косяке. В ней был только номер телефона и две буквы вместо подписи - В.К. Остаток ночи Макс провел в тяжелых раздумьях, а утром позвонил по указанному номеру.
     Каверин с ходу признал, что информацию на Гарика чеченцам передал он. Более того, мент сообщил мстительным кавказцам, что, возможно, у убийцы был сообщник и в самое ближайшее время он, капитан Каверин, должен его вычислить. Услышав это, Макс тут же необычайно явственно вспомнил то, что увидел в квартире Гарика. По коже пробежал озноб, он понял, что с ним будет проделано все то же самое. Не дослушав толком Каверина, Карельский немедленно согласился на все условия подлого опера.
     С тех пор Макс регулярно снабжал Каверина информацией о делах Белова. Многого он, понятное дело, рассказать не мог, большинство его сообщений не стоили и ломаного гроша - это было ясно даже самому Максу. Но ни разу его хозяин не выказал и тени недовольства. Это казалось Карельскому странным - до тех пор, пока он не сообразил, что опер бережет его для каких-то других целей.
     Потом на какое-то время Каверин пропал, их встречи прекратились, и Макс, наконец-то, вздохнул свободно. Но не так давно его злой гений объявился вновь, точнее Макса навестил человек от Каверина, и Карельский продолжил свою работу через него. Сам бывший опер на связь с ним не выходил ни разу, и вдруг...
     - Что молчишь, язык проглотил?.. - сердито прикрикнул Каверин.
     - Здравствуйте, Владимир Евгеньевич, - промямлил Макс.
     - Ты один? Где Белый?
     - Он... Он дома, с женой...
     - Отлично, - хмыкнул Каверин. - Слушай меня внимательно. Сделаешь все, как скажу, - дам вольную, слово офицера...
     Младшему сержанту патрульно-постовой службы Федякину не спалось. Помахивая полосатой палочкой, он прогуливался около будки, в которой кемарил его напарник. Минул уже третий час ночи, и машин на шоссе почти не было. Вдали загорелись огни фар - кому-то посреди ночи приспичило тащиться в Москву. Вглядываясь в приближающуюся машину, сержант неторопливо двинулся ей навстречу. Это был джип - огромный, незнакомой марки, чем-то похожий на знаменитый "хаммер". Федякин в нерешительности остановился.
     "Ну его... - смущенно подумал он. - Пусть едет, от греха подальше. Наверняка какие-нибудь братки пьяные гуляют..."
     Но джип повел себя странно. Не доехав до поста каких-то пятидесяти метров, он завилял из стороны в сторону, завизжал тормозами и замер, уткнувшись тупой мордой в склон на обочине. У Федякина засосало под ложечкой. Совсем недавно на Симферопольском шоссе пьяная братва расстреляла из "калашей" двух ребят из Подольского батальона. Сержант взял автомат наизготовку и попятился к будке.
     В этот момент дверца джипа распахнулась, и из машины вывалился водитель. Он пошатывался и, обхватив голову руками, громко стонал.
     "Точно - пьяный..." - решил сержант.
     Все так же пошатываясь, водитель обогнул широкий капот своей машины и плашмя рухнул на жухлую придорожную траву. Дальше и вовсе началось такое, отчего у Федякина глаза на лоб полезли.
     Мужик катался по земле, бил ее кулаками, выл в голос, рычал, матерился, стонал и снова дико, по-звериному выл... И было в его голосе столько боли, отчаянья и тоски, столько страха, безысходности и горя, что сержанту стало жутко.
     Он не выдержал и бросился в будку.
     - Серега! - крикнул он спящему напарнику. - Там... там...
     - Что?!.. - подскочил тот.
     Федякина трясло, он молча тыкал пальцем в сторону шоссе. Напарник выглянул в окошко. На дороге было тихо и пусто, если не считать единственной машины на противоположной обочине.
     К криво припаркованному джипу возвращался - видимо, облегчив душу, - водитель. Грустно покачивая головой, он с явной неохотой сел за руль, и, плавно набирая скорость, джип покатил в сторону Москвы...
     Двор перед офисом был залит огнями праздничного фейерверка. К крыльцу одна за другой подъезжали машины. Из них выходили веселые, нарядные люди с цветами, с шампанским, с какими-то подарками. Их встречали Космос и Пчела, принимали поздравления, пожимали руки, обнимались...
     - А где же сам депутат? - интересовались гости.
     - Он за женой поехал, сейчас вернется, - объясняли друзья. - Вы проходите пока, веселитесь.
     Проводив до дверей очередного гостя, Космос зябко поежился:
     - Ну где Белый-то? Что-то я замерз... Пчела тут же протянул ему неизменную плоскую бутылочку коньяка.
     - На, согрейся.
     - Да нет, подожду, - отказался Космос. - Вот депутат приедет, тогда уж и отпразднуем, как полагается.
     Пчела сделал глоток и, радостно вздохнув, оглядел залитый огнями двор.
     - Слышь, Кос, вот оно счастье-то, да?!..
     - Не говори, - рассеянно улыбнулся Космос.
     Он думал о Люде, оставшейся наверху, о той радости, которая, наверно, переполняла сейчас ее. Ему было приятно думать, что причина этой радости - он...
     Во двор въехал еще один автомобиль. Пчела, прищурясь, вглядывался в его темный силуэт.
     - А вон, кажись, и Сашка, да? - спросил он. - Не вижу.
     - Угу, - кивнул Космос. - Макса тоже бедный, мотается туда-сюда...
     Автомобиль, не заглушая движка, остановился метрах в десяти перед ними. Из него вышел Макс. Пчела бросил на Космоса короткий недоуменный взгляд и крикнул охраннику:
     - Ты что, один?! А где командир?
     Макс, сунув руки в карманы, торопливо шагал им навстречу.
     - Он меня отпустил, - ответил он на ходу. - Сказал, они с Ольгой сами приедут.
     - Одни? Без охраны? - удивился Пчела.
     - Макс, ты че, долбанулся? - нахмурился Космос.
     Охранник был уже в двух шагах.
     - Ага, - буркнул он.
     И в ту же секунду Макс выхватил из кармана руку с ножом. Короткий замах - и широкое лезвие со страшной силой ударило Космоса в грудь. Пчела не успел ничего понять, как получил неожиданный удар по ногам - подсечка. Он рухнул на колени. Мгновенно подскочивший к нему Макс запрокинул ему голову и полоснул ножом по беззащитному горлу. С мучительным хрипом Пчела завалился на асфальт.
     Макс отшвырнул окровавленный нож и настороженно огляделся, не обращая внимания на агонизирующие у его ног тела. Спустя мгновение убийца бросился к машине. Джип взревел в полную мощь и устремился прочь.

XXXVIII

     По пустынной ночной Москве "роллс-ройс" домчался быстро. Всю дорогу в машине звенел смех, Оля время от времени прикладывалась к бутылке вина, прихваченной из дома. От вина, от пережитого напряжения, от бессонной ночи она вскоре захмелела и начала творить глупости. Оля лезла обнимать мужа, и Саше приходилось вытягивать шею и крутить головой, чтобы увидеть дорогу.
     - Сурикова!.. Ты что, мы ж разобьемся! - смеялся он, уворачиваясь от хохочущей Оли. - Да тихо ты!..
     Машина уже подъезжала к офису. Оля развернулась на сиденье и почти целиком перебралась к Саше на колени, наглухо перекрыв ему обзор.
     - Ладно, приехали уже, целуй жену, карьерист!
     Засмеявшись, Саша нажал на тормоз, "роллс-ройс" остановился прямо напротив въезда во двор офиса. Оля внимательно взглянула мужу в глаза и прошептала:
     - Ты у меня умница, Сашка.
     - Нет, - качнул головой Белов. - Это ты умница.
     Их губы сблизились. В этот момент из ворот офиса вылетел бешено ревущий джип Макса и с заносом пронесся мимо "роллс-ройса".
     Саша проводил его удивленным взглядом и спросил:
     - Чего это они? Перепились что ли, черти?.. Он вышел из машины и направился к воротам.
     - Саша! - крикнула ему вдогонку Ольга. - Что?
     - Макс не пьет... - с отчетливой тревогой в голосе сказала она.
     Белову стало не по себе.
     - Оставайся в машине, - сухо велел он жене и быстро зашагал вперед...
     Двор офиса был освещен фейерверком, из-за его ослепительных огней Белов на какое-то время почти лишился зрения. Он шел к дверям офиса, щурясь и прикрываясь рукой от нестерпимо яркого света. В здании гремела музыка, доносились радостные крики, смех, а у Белова отчего-то тоскливо защемило в груди. Впервые в жизни он почувствовал свое сердце, и было оно тяжелым, неподвижным и как будто чужим. Саша инстинктивно замедлил шаги и в этот миг увидел на асфальте два неподвижных тела.
     Побледнев, Белов рванулся к ним и вдруг словно споткнулся - он узнал обоих.
     - А-а-а!!! - вырвался из его груди похожий на стон хриплый возглас.
     Он бросился к Космосу, схватил его, перевернул и отпрянул - рука попала в липкую лужу крови.
     - Кос... - прошептал Саша.
     Кинулся к Пчеле и в отчаянии зажмурился, увидев жуткую кровавую рану на горле.
     - Пчела...
     Он рухнул на колени и, не в силах поверить своим глазам, закачался, обхватив руками голову.
     - Космос... Витя... - словно задыхаясь, с мучительным присвистом, беспомощно бормотал он. - Как же так, братья, как же так... Да что же это, Господи...
     Невыносимая боль разрывала его грудь, в глазах потемнело, весь мир будто опрокинулся и покатился в тартарары... И вдруг из этой боли, из беспросветной тьмы и отчаянья бушующей лавой хлынула неудержимая ярость.
     - Кто?! - взревел он, изо всех сил впечатав судорожно сжатые кулаки в асфальт. - Кто?! Кто?!
     К нему уже мчалась Ольга, бежали какие-то люди, выскочившие из офиса, а Белов все кричал, раз за разом все сильнее разбивая в кровь свои кулаки:
     - Кто?! Кто?! Кто?!

XXXIX

     Филу не спалось. Он лежал, открыв глаза, смотрел то на жену, то на роскошный букет роз, то косился в сторону телевизора. Тамара уже знала, что означает такое его поведение.
     "Поговори со мной, - просил ее муж, - расскажи про выборы, про Сашкину победу... А откуда цветы?.."
     За окошком уже забрезжил рассвет, спать хотелось неимоверно, но Тамара, послушная воле мужа, и не думала ложиться. Что ж поделаешь, если день такой суматошный - выборы... Она поправила в вазе свежие розы, присела на кровать к Филу и погладила его по волосам.
     - Все так здорово, правда? И Сашка выиграл... А цветы эти ребята прислали... Знаешь, Валер, я сейчас задремала и сон увидела - будто мы идем с тобой по щиколотку в воде - теплой-теплой - и ведем за руки маленькую девочку. Нашу дочку...
     Фил поводил глазами из стороны в сторону.
     - А ты, наверное, мальчика хочешь?
     Фил утвердительно опустил веки. Тамара улыбнулась и, наклонившись, нежно поцеловала его живые глаза.
     В пустом коридоре послышались гулкие приближающиеся шаги. У дверей их палаты шаги стихли. Тамара встала, шагнула к порогу. Тут дверь открылась, и в палату вошел какой-то встрепанный Макс.
     - Макс? - удивилась Тамара. - А что случи...
     Мгновенный выпад - и резкий удар ножом в грудь оборвал ее недоуменный вопрос. Тихо охнув, Тома упала на пол. Макс перешагнул через нее, подошел к кровати Фила. Их взгляды встретились. Глаза - единственное, чем мог защититься Фил. И он боролся до конца.
     Дверь, тихо скрипнув, отворилась еще раз. В палату вошел Каверин. Он мельком глянул на тело женщины у порога и подошел к Максу.
     - Ну, что тянешь? - злобно прошипел он.
     Макс, словно очнувшись, перевел на него мутный взгляд, кивнул и как сомнамбула шагнул вперед.
     - Погоди, - вдруг остановил его Каверин. - Я сам...
     Он зубами натянул на свою единственную руку перчатку, взял у Макса нож и подошел к изголовью кровати.
     - Вот так, Валера, - Каверин оскалил зубы в жутковатой усмешке. - Правду люди говорят - хорошо смеется тот, кто смеется последним...
     Он сорвал с лица Фила дыхательную маску и, перехватив нож поудобней, вонзил его в горло неподвижного и беспомощного Фила.
     Из раны фонтаном ударила кровь, Каверин чуть отстранился и нанес еще пару ударов в грудь.
     - Пошли, - повернулся он к замершему Максу. - Хотя нет, погоди...
     Каверин опустил палец в рассеченное горло Фила и жирно вывел кровью над изголовьем кровати: жри, тварь...
     Двор Беловского офиса был забит машинами. В огороженном цветастой лентой квадрате сновали озабоченные милиционеры и врачи. Кто-то осматривал трупы, кто-то искал вещдоки, кто-то заполнял бесконечные протоколы...
     Среди этой суеты бесцельно бродил потерянный и окаменевший от горя Саша. Его повсюду - след в след - сопровождал мрачный Шмидт.
     Закончив с осмотром тел, медэксперты оставили убитых в покое. К телам тут же подошли дюжие санитары. Бледный, как мел, Саша с застывшим лицом неотрывно смотрел, как укладывали на носилки безжизненные тела его друзей. Их накрыли простынями, санитары взялись за носилки, но Белов их остановил.
     Он опустился перед Космосом, провел рукой по его мягким, густым волосам. Потом подошел к Пчеле, закрыл ему глаза и натянул на лицо край простыни. Санитары подняли носилки, понесли их к машине. Саша отвернулся - по его щекам катились слезы.
     - К Филу людей... Предупреди... всех...
     - Я все уже сделал, - кивнул Шмидт.
     Саша невидящим взглядом смотрел куда-то в сторону.
     - Майор подходил... - вздохнул Шмидт. - Надо показания дать.
     - Нет, потом... - покачал головой Саша.
     К нему подошла Ольга. Саша обнял ее, прижался к щеке холодными губами, прошептал:
     - Сейчас поедем, Оленька... Сейчас поедем, ты садись пока в машину...
     Он открыл жене дверцу "роллс-ройса", усадил ее и повернулся к Шмидту.
     - Где Макс? - рассеянно спросил он.
     - Я звонил уже, - угрюмо ответил Шмидт, - его мобильник не отвечает.
     - Найди его, - Саша вытащил из кармана перчатку Макса, которую он подобрал возле Пчелы, и показал ее охраннику.
     Шмидт все понял. Он опустил свою бритую голову:
     - Хорошо, сделаем...
     - Ага... - Саша кивнул и взялся за дверную ручку лимузина.
     - Александр Николаевич! - из дверей офиса выскочил человек с мобильником в руке и бросился по двору к Белову.
     - Александр Николаевич... - испуганно повторил он, протягивая ему трубку. - Беда!
     - Да... - ответил Белов.
     Несколько мгновений он молча слушал, потом его рука с телефоном безжизненно упала, пальцы разжались, и аппарат упал на асфальт.
     Саша поднял искаженное невыносимой мукой лицо к грязно-серому предрассветному небу. В его глазах стояли слезы, губы то ли подрагивали, то ли шептали что-то...
     - Валера?.. - прошептал Шмидт.
     Саша кивнул и, закрыв лицо руками, зарыдал - горько и безутешно, как ребенок.

Часть 3
ДОЛГИ НАШИ...

XL

     Когда Белов приехал в больницу, тела Тамары и Фила уже увезли. В опустевшей палате работала бригада следователей - щелкал аппарат фотографа, криминалисты обшаривали пол, что-то записывали в свои блокноты. В дверях топталась распираемая страхом и любопытством курносая медсестричка. Молодой долговязый старлей с университетским ромбиком на кителе, явно красуясь перед девушкой, глубокомысленно и важно излагал свое виденье двойного убийства.
     - Ну, короче, было так. Убийца вошел, а Филатова стояла у порога. Он с ходу - раз!.. Что и говорить - мастер, она, наверное, даже ничего понять не успела. Потом к кровати... Филатов все видел. Видел, как жену убили, как самому горло режут...
     Саша вошел в палату и с порога мрачно обронил:
     - Помолчи, лейтенант.
     Милиционер послушно смолк, медсестра, едва увидев Белова, тут же выскользнула прочь. Саша огляделся - пол у порога и, особенно, постель Фила были густо залиты кровью, в остальном в палате был полный порядок. Даже ваза с цветами осталась на своем месте - на узкой тумбочке рядом с кроватью. Похоже, мальчишка-старлей был прав - никакой борьбы здесь не было. Да и с кем было бороться Максу - с сонной женщиной? С беспомощным, неподвижным калекой?..
     Взгляд Саши наткнулся на лежащее рядом с кроватью мохнатое полотенце с яркой аппликацией в виде веселого утенка. Он поднял его с пола и, скомкав его в кулаке, отошел к окну.
     - Шмидт, набери Макса, - тихим, абсолютно лишенным эмоций голосом попросил Белов.
     Охранник достал мобильник, набрал номер, поднес трубку к уху.
     - Номер заблокирован, - сказал он после паузы.
     - Найди его, - упрямо повторил Белов.
     - Саша...
     Саша хватил кулаком по подоконнику и, взорвавшись, в ярости повернулся к охраннику.
     - Найди, я сказал!!! - рявкнул он.
     Вдруг Белов осекся. Он увидел на стене надпись, сделанную кровью. Поначалу он ее не заметил - ее заслоняла широкая спина старшего лейтенанта.
     "Жри, тварь" - эти слова, без всяких сомнений, предназначались ему, Белову. Но почему?! Почему?.. Что заставило Макса пойти на эти жуткие убийства? Ну не сошел же он с ума, в самом деле?..
     - Вам это о чем-нибудь говорит? - осторожно спросил следователь.
     Саша, нисколько не лукавя, медленно покачал головой. Минуту-другую он не отрывал глаз от жутковатой надписи. Потом кивнул на стену фотографу:
     - Фотографию мне сделайте.
     Не взглянув на присутствующих, он повернулся и быстро вышел из палаты. В его судорожно сжатой руке было скомканное полотенце с утенком. За ним двинулся Шмидт. Синхронно проводив их взглядом, криминалисты молча переглянулись.
     - Н-да-а... - протянул после паузы старлей. - Тяжела ты, доля криминала...

XLI

     Выйдя из больницы, Белов немедленно отослал Шмидта на поиски Макса, а сам, в сопровождении двух машин с охраной, отправился в офис Фонда. По дороге у него зазвонил мобильник - это был Виктор Петрович. Он уже знал о гибели ребят и пригласил Сашу заехать к нему в Серебряный Бор.
     - Хорошо, сейчас буду, - ответил Белов и велел водителю разворачиваться.
     Зачем он принял приглашение Зорина приехать в Серебряный Бор - Саша не знал и сам. Надежд на помощь своего многолетнего партнера по бизнесу он не питал никаких. В утешениях его он тоже совершенно не нуждался. Скорее всего, Белов поступил так чисто автоматически - надо было как-то выбираться из шока, из бездумного тягостного ступора. Надо было начинать действовать - времени у него было немного.
     Зорин встретил Сашу на пороге клубного кабинета, горестно развел руки, обнял:
     - Саша, мои искренние соболезнования... Виктор Петрович проводил Белова за стол и, вздыхая и охая, уселся напротив.
     - Да, каких ребят мы потеряли!.. - печально покачивая головой, с наигранным сочувствием бубнил он. - Золотых ребят. Ну, Валеру-то я еще по рингу помню. Витек - умница, перспективный финансист!.. Космос... Очень все это грустно. Веришь ли - как за своих переживаю...
     Саша не верил. Он слушал Зорина, низко опустив голову, лишь изредка поднимая взгляд на собеседника. В кабинет вошел бесшумный, как тень, официант с подносом. Пока он расставлял тарелки, в кабинете было тихо. А как только за официантом закрылась дверь, Виктор Петрович, посчитав прелюдию законченной, резко поменял тон.
     - Знаешь, кто? - сухо и деловито спросил он. Саша пожал плечами:
     - Примерно...
     - Что делать думаешь?
     - Там видно будет, - обсуждать свои действия с Зориным Саша не собирался.
     Настороженно поглядывая на Белова, Виктор Петрович мелко покивал головой.
     - Ну-ну... Знаешь, о чем я хотел поговорить?
     - Догадываюсь.
     - И что скажешь? - зыркнув исподлобья на Сашу, Зорин принялся за еду.
     - Ничего, - снова пожал плечами Белов. Виктор Петрович раздраженно отложил нож с вилкой и вскочил на ноги.
     - Ну что ты ломаешься, Александр?! - нервно воскликнул он, огибая стол. - Как красная девица, честное слово!
     Он опустился на соседний стул и, заглядывая в лицо Белову, принялся его убеждать:
     - Я тебе по-человечески советую, по-товарищески, - не дергайся, замри... Да, друзей убили, да, зверье, - я все понимаю. Но тебе сейчас не до разборок. Ты теперь депутат. У тебя такой путь впереди - большой, светлый. А сорвешься, накидаешь мертвяков по городу - все, конец Белову. Ты под таким колпаком сейчас, сам не понимаешь! Все потеряешь!.. И меня за собой потянешь. А тогда нам все вспомнят - и Фонд, и шмонд...
     "Вот ты и добрался, наконец, до главного..." - подумал Саша. Ему стало противно, гадко. Он бросил на Виктора Петровича короткий косой взгляд, мгновенно пожалев, что решил сюда приехать.
     Зорин, видимо, истолковал этот взгляд по-своему - как интерес к его словам - и удвоил усилия. Он приобнял Белова за плечо и, наклонившись к нему, зачастил:
     - Мы же с тобой как ниточка с иголочкой, Саша. Очень тебя прошу - остынь. Скажешь "да" - все сделаем! Поможем, прессу подправим, подскажем им, как акценты расставить - все решим. Не губи только себя сам, слышишь, Саша?
     Саша с меланхолическим видом взял с тарелки маслину и отправил ее в рот. Вяло подвигав челюстями, он пожаловался:
     - Аппетит ни к черту. Нервы...
     - Ну да, ну да... - поддакнул Зорин, не сводя с него холодных, настороженных глаз. Он ждал ответа, от которого для него лично зависело очень и очень многое.
     Саша молчал. Он протянул руку за графинчиком с водкой, небрежно плеснул в рюмку перед собой. И вдруг встал, с грохотом отодвинув стул.
     - Я понял, - мрачно произнес Белов. - Давай в воздухе подвесим пока, а там видно будет.
     Он задумчиво повертел в руках рюмку и внезапно порывистым, резким движением поставил ее прямо перед Зориным. От толчка водка выплеснулась, облив Виктору Петровичу руку. Тот вздрогнул, потянулся за салфеткой, а Белов тем временем уже шагал к выходу.
     Через секунду сердито хлопнула дверь, Зорин остался один.
     - Сволочь... - злобно прошипел он себе под нос, вытирая накрахмаленной салфеткой мокрую руку. - Бандюга - он и есть бандюга. Раздраженно отшвырнув салфетку, он подошел к окну. Сквозь щели жалюзи Зорин хмуро наблюдал, как Белов, свесив голову, шагал к машине. Виктор Петрович обдумывал уже практически готовое решение, в последний раз взвешивая все его "за" и "против". Наконец он повернулся к двери и громко позвал:
     - Сергей!
     В кабинет тут же вошел плечистый молодой человек с невозмутимым лицом, неуловимо похожий на Шмидта.
     - Надоел он мне. Пора с ним... - Зорин изобразил в воздухе крест. - Ты займись этим, ладно?..
     - Сделаем, Виктор Петрович, - сдержанно кивнул Сергей.

XLII

     Шмидта начали вести еще с больницы и о том, что он забил днем стрелку с какими-то важными людьми, люди Введенского знали заранее. Когда порученец Белова приехал к "Олимпийскому", там уже стояла неприметная "девятка" с двумя оперативниками. В ожидании дела один вертел в руках видеокамеру, второй, постарше, неопрятно чавкая, ел апельсин.
     В назначенный час Шмидт вылез из своей машины и неторопливо огляделся. Тотчас из стоящего чуть поодаль джипа вышли трое мужчин, подошли к нему и обменялись рукопожатиями.
     Оперативники мгновенно подобрались. Тот, что был постарше, торопливо вытер заляпанные соком пальцы о лацканы куртки и схватил бинокль. Второй поднял к глазам камеру.
     - Ого, да это же Митя-Большой, - удивленно присвистнул старший. - Смотри-ка, тузы подключились. Давай камеру включай, быстро...
     - Стойка мешает! - сердито буркнул напарник.
     - Так пересядь! По губам читать умеешь?
     - Плохо.
     - А что ты хорошо-то умеешь? - фыркнул старший. - Вот увидишь - Леонидыч тебя попрет из Конторы.
     - Напугал. Тебя самого скоро в участковые переведут.
     - Ладно, не трынди. Докладывай, о чем разговор... Твою мать, Митя-Большой объявился, вот счастье-то...
     - Короче, Шмидт говорит... есть ли что на Макса... А этот... лысый...
     - Какой лысый? Там все лысые!
     - Ну который слева! Он говорит... братва про него ничего не знает. Шмидт говорит... Тьфу, елки! - оперативник сплюнул от досады, опустил камеру и с недоумением взглянул на индикаторы. - Не тянет!
     - Блин! Ты аккумуляторы когда заряжал, урод?! - рявкнул старший.
     - Кончай орать, я-то здесь при чем?!.. Гляди!
     Все четверо братков направились к серебристому джипу и полезли в машину.
     - Э, а куда это они? - насторожился старший.
     - А ты гавкай больше, я пропустил, - огрызнулся напарник.
     Серебристый джип тронулся с места. Сидевший за рулем старший повернул ключ зажигания. Движок "девятки" надсадно и жалобно заныл, но не завелся. Водитель тут же повторил попытку - без результата.
     - Бесполезняк - стартер дохлый, - не без злорадства заметил напарник.
     Джип вырулил на проспект и резво покатил в сторону Сущевского Вала. Старший оперативник в ярости шваркнул кулаком по рулю:
     - Твою мать!.. - упавшим голосом простонал он. - Вот это влипли...
     В офисе Саша занялся документацией. Он еще ничего не решил, но что-то ему подсказывало - так или иначе, но порядок навести необходимо.
     Он разбирал бумаги, уничтожал лишние, прикидывал, какие операции Фонда надо свернуть немедленно, какие средства надо перевести на секретные счета прямо завтра. Белов не отдавал себе отчета, но фактически он готовил почву для того, чтобы в один день можно было закрыть большинство из проектов Фонда.
     Постучав, в кабинет вошел Шмидт. В руках у него была пачка свежих газет. Вместе с ним в кабинет заглянула секретарша.
     - Ты не занят? - спросил Шмидт.
     - Занят. Заходи... - кивнул ему Белов и взглянул на новую секретаршу, подменившую убитую горем Люду. - Вера, что?
     - Александр Николаевич, там журналисты... - виновато развела руками она.
     - Я же сказал - никаких интервью, - перебил ее Саша. - Иди.
     Секретарша послушно закрыла за собой дверь. Саша выжидательно посмотрел на Шмидта. С газетами подмышкой тот подошел к столу.
     - У газетчиков башни посрывало, - перебирая газеты, Шмидт принялся зачитывать заголовки. - "Демократия в опасности"... "Ночь длинных ножей"... "Война кандидатов"...
     - По делу есть что-нибудь? - сухо спросил Белов.
     - Вроде нет, - покачал бритой головой Шмидт.
     - Оставь, я посмотрю потом, - Саша передвинул кипу газет на край стола и нетерпеливо спросил:
     - Что по Максу?
     - Короче, кроме наших, считай, полгорода шустрит. Пока ни слуху ни духу. Люди считают, его тоже исполнили.
     - Работай, - хмуро взглянул на него Белов. - Я видел его машину. Кто-то же в ней был, верно?
     Поколебавшись, Шмидт сел напротив Саши и в явном затруднении почесал затылок.
     - Саш, тут вот еще какое дело... - пробормотал он. - Я сегодня виделся с Митей-Большим, Тариэлом, Воркутой и Алмазом. Они хотели с тобой встретиться, но немного беспокоятся из-за всей этой канители. Вокруг тебя сейчас столько ментовских...
     Белов, положив на стол перед собой сцепленные кулаки, сумрачно и нетерпеливо зыркнул из-под бровей.
     - Что они хотят?
     - Короче, братва осуждает тех, кто развязал бойню и обещает помочь найти гадов... - мялся Шмидт.
     - Я спросил, чего они хотят, - раздражаясь, повторил Белов.
     Шмидт вздохнул.
     - Ну, в общем, люди просят тебя не включать ответку... Всем и так сейчас трудно, а если ответим, власти озвереют, начнется такое, что не расхлебать. И еще, они просили со всем уважением сказать, что ты сейчас не просто Саша Белый, а первый человек от всей братвы в Думе и тебе...
     - Шмидт!.. - покачав головой, остановил его Белов.
     - Саша, я только передаю.
     - А я только объясняю, - едва сдерживаясь, продолжил Саша. - Видишь эти вещи?
     На столе перед ним лежала всякая мелочевка. Часы-"луковица", солнцезащитные очки, связка ключей с массивным брелоком, зажигалка...
     - Это вещи моих друзей... - Саша порывисто вздохнул. - Космос... Мы дружили с ним с пяти лет. Витя... Валера... А теперь моих друзей нет... Понимаешь? Нет...
     Он встал, нервно прошелся по кабинету. Его душила злость, и, наконец, он не выдержал и дал ей волю. Вперив в несчастного Шмидта полный ненависти взгляд, Белов рявкнул:
     - Какая-то тварь зарезала их как скотов!.. И ты мне говоришь, чтоб я не врубал ответку?!! Я по натуре не толстовец, вашу мать!!! Буду давить!!!
     Его голос сорвался. Саша отвернулся к окну, шумно вздохнул, восстанавливая дыхание и приходя в себя. Шмидт тоже молчал, обхватив опущенную голову руками, медленно покачивая ею из стороны в сторону. Тягостное молчание прервал Белов. Словно извиняясь за свою несдержанность, он положил руку на плечо Шмидта и негромко произнес:
     - Ладно. Увидишь кого из людей, скажи, что ты все передал, а я принял к сведению. Тариэлу я сам позвоню потом. Иди пока, подожди меня, скоро поедем.
     Шмидт, явно в расстроенных чувствах, послушно встал и вышел из кабинета.

***

     Примерно в то же время двое незадачливых оперативников из службы наружного наблюдения отчитывались в кабинете подполковника Введенского.
     - Игорь Леонидович, вы уж простите, потеряли мы их, - с виноватым видом говорил тот, что постарше. - И на видео зафиксировать не получилось. В камере аккумуляторы сели...
     Введенский, изо всех сил сдерживая закипавшее раздражение, упругим шагом прохаживался по кабинету.
     - А в машине стартер ни к черту, - подхватил второй. - Я уже сто раз говорил, никому ж ничего не надо...
     - Вы, ребята, в корне не правильно подходите, - неслышно скрипнув зубами, покачал головой Введенский. - В наружке что главное? Спецсредства?.. Нет. Предвидение поведения объекта. А если взять еще шире, то того же Белова мы не то что на пять минут, на пять лет вперед просчитали, пока он до паритета не дорос.
     В ответ слышалось только сосредоточенное сопение проштрафившихся оперативников. Игорь Леонидович взглянул на их раскаянные лица и коротко взмахнул рукой:
     - Ладно, проехали. Будем считать, что больше такого не повторится. Кто там был?
     - Митя-Большой, двух других не знаю, - четко доложил старший. - Все уехали в сторону Марьиной Рощи.
     - Когда Шмидт вернулся за машиной?
     - Через два с половиной часа. Привезли те же. Введенский задумчиво потер начинающий обрастать вечерней щетиной подбородок.
     - Похоже, плохи дела у Белова, а?..
     - Почему? - осторожно полюбопытствовал молодой оперативник.
     - По кочану, - машинально буркнул Введенский, записывая что-то в блокнот. - Вы свободны.
     Оставшись один, он ткнул пальцем в кнопку селектора.
     - Да, Игорь Леонидович, - ответил ему мужской голос.
     - Воскобойникова и Змиенко ко мне, - распорядился Введенский.
     - Есть, - донеслось из селектора.
     Спустя несколько минут в кабинет вошли двое серьезных и сосредоточенных молодых людей, даже на первый взгляд выгодно отличавшихся от предыдущих разгильдяев. Введенский, не предложив им присесть, вышел из-за"стола.
     - Ваша цель - тихо, аккуратно, но уверенно прощупать источники в негативной среде, - четким, отрывистым голосом ставил он перед ними задачу, - прокачать ситуацию по Белову. Кто, что, куда, зачем. И еще. Проверьте, не пересекались ли ранее Каверин и Максим Карельский... Хотя - нет. Этим я займусь сам. Все, вопросы есть?
     Вопросов не было.

XLIII

     Ближе к вечеру Белов приехал к отцу Космоса.
     В квартире членкора Холмогорова было тихо и сумрачно. Высвечивая угол просторной гостиной, горела одна-единственная настольная лампа под зеленым абажуром. Под с ней, на старом, продавленном диване плечом к плечу сидели Юрий Ростиславович и Саша. Разложив на столе альбомы, они перебирали фотографии своего сына и друга.
     - Может, эта? А, Саш?.. - Юрий Ростиславович протянул старое, еще черно-белое фото Космоса. - Или вот еще...
     - Пацан совсем здесь, - Белов отложил фотографию в сторону и взял другую, уже цветную.
     - Вот эта лучше.
     Холмогоров поправил очки и внимательно посмотрел на снимок, который передал ему Саша.
     - Ничего, - согласился он после паузы. - Только какой-то он здесь грустный... Я хочу, чтобы сынок у меня улыбался. Он же веселый был мальчик...
     Его голос внезапно дрогнул и осел. Саша поспешно отвел глаза. Пытаясь справиться с собой, Юрий Ростиславович откашлялся и принялся протирать очки о полу клетчатой байковой рубашки.
     - У меня права его остались, - сказал, поднимаясь с дивана, Саша. - Я сейчас...
     Он вышел в темную прихожую и через минуту вернулся к столу с бумажником в руках.
     - Вот, смотрите.
     Он достал корочки Космоса и протянул их Холмогорову. С маленькой карточки беспечно улыбался одетый в пиджак и белую рубашку восемнадцатилетний Космос.
     Снимок и вправду был хорош, вот только слишком уж маленькой была фотография. Белов, поняв сомнения отца, пояснил:
     - Я увеличу, нормально будет.
     Юрий Ростиславович долго держал права в руках, неторопливо рассматривая фото сына. Потом закрыл права и вернул их Саше.
     - Давай эту, - наконец согласился он. - Пусть только сделают хорошо.
     Кивнув, Саша взял права, спрятал их в бумажник и снова опустился на диван рядом с осунувшимся Холмогоровым. Они помолчали.
     - Чаю еще хочешь? - вздохнув своим горестным мыслям, спросил Юрий Ростиславович.
     - Нет, спасибо.
     Член-корреспондент снял очки и устало потер глаза. Потом, еще раз вздохнув, он тяжело поднялся и отошел к темному окну.
     - Саш, у меня к тебе одна просьба будет, - глядя сверху на вечерний город, негромко произнес Юрий Ростиславович.
     - Говорите.
     Холмогоров медленно повернулся к Саше. В его измученных горем глазах застыли обреченность, отчаянье и страх. Руки, мелко подрагивая, нервно теребили очки.
     - Не убивай никого, - попросил он.
     Белов тут же вскинул голову, готовый ответить, но в последний момент сдержался, промолчал.
     - У меня сына отняли, но я тебе говорю - не убивай!.. - с болью продолжал Юрий Ростиславович. - Ты в церковь ходишь?
     - Не помню уже, когда в последний раз был... - хмуро признался Белов.
     - Сходи, - строго сдвинув брови, сказал Холмогоров. - Пойми, вы же сами во всем виноваты. И Космос, и Витя... Вы обезумели все, кровью умылись. Слава богу, что ты жив остался. Так не гневи бога, не бери ты больше греха на душу! Слышишь?
     - Слышу, - буркнул насупленный Белов.
     - Пожалуйста, послушай меня, Саша, - проникновенно просил его отец друга. - Ты ведь - как сын мне...
     - Юрий Ростиславович, - вдруг решительно остановил его Белов, - мне нечего вам ответить.
     Холмогоров поднял на него больные от горя глаза. Смотреть в них было невыносимо. Саша поднялся.
     - Я не хочу вас обманывать, - упрямо повторил он. - Извините...
     И он, понурясь, направился к выходу. У Белова в этот невыносимо тяжелый и словно бесконечный день было еще одно дело, которое он отложил на самый поздний вечер.

XLIV

     Отмечать успех операции по устранению окружения своего врага Каверин начал еще днем, после того, как надежно запрятал Карельского и убедился, что все вокруг более или менее спокойно. Он выпроводил из дома жену и стал методично напиваться в компании неразлучного с ним в последнее время Артура Лапшина.
     Поначалу собутыльники чувствовали себя не в своей тарелке. От Белова можно было ждать всего, чего угодно, и обоим было страшновато. Особенно боялся Артур. Он то и дело вытирал о брюки потеющие ладони, прислушивался к каждому шороху и пил, не пьянея. Разговор, в основном, крутился вокруг ночных событий. Артур не понимал, почему уничтожив всех друзей их главного врага, Каверин не тронул самого Белова.
     - Ну скажи, Володь, для чего надо было так все усложнять? - допытывался он.
     - А?.. - рассеянно переспросил Каверин, разливая по стаканам виски.
     - Я говорю, я бы завалил Белова сразу - и все! Зачем подставляться-то?..
     Каверин не ответил. Со стаканом в руке он прошелся по гостиной и остановился напротив своего конного портрета.
     - Что молчишь? Зачем все эти сложности? - снова повторил свой вопрос Артур.
     - Ты на Канарах был? - вдруг спросил, обернувшись, Каверин.
     - Причем здесь Канары? - опешил Лапшин.
     - Был, я спрашиваю?
     - Да сто раз! - хмыкнул Артур. - Я когда свалил отсюда, полмира объехал.
     - Про гуанчей слышал?
     - Про кого?! - вытаращил глаза Лапшин. Каверин с некоторым пренебрежением усмехнулся.
     - Про гуанчей, олух. Это были такие пацаны местные, типа индейцев, потом их испанцы пригнобили - нам экскурсовод рассказывал. Ну, короче, суть в том, что у них был один мудрый закон. Человек, допустим, соседа мочканул, так гу-анчи что делали? Они не убийцу наказывали... - Каверин выдал театральную паузу и, важно подняв указательный палец, продолжил:
     - Они в ответ его сына казнили. Или брата. Понимаешь?.. Преступника приговорить - это туфта. А вот сделать так, чтоб он помучился, чтоб ему от горя и тоски самому жить не захотелось - совсем другое дело!
     Артур выдавил кислую улыбку:
     - Так-то оно так... Только мне одно не нравится. Белов-то не этот... - как его? - Не гуанч. Жахнет по нам из базуки - и сливай масло!
     - Не бойся, Артурка, - Каверин, надменно осклабившись, взлохматил приятелю волосы. - Не успеет. У меня все схвачено - Саша Белый не жилец уже. Так что за его здоровье мы пить не будем, - усмехнулся он, снова берясь за бутылку.
     К вечеру пьянка в квартире Каверина достигла апогея. Виски, водка и коньяк заглушили страх в их душах. Теперь каждый выпуск теленовостей с сообщением о ночной резне в избирательном штабе Белова перепившиеся приятели встречали очередной порцией скабрезных шуточек и вспышек хмельного куража.
     Когда на телеэкране снова появились кадры с места убийства, у подъезда Каверинского дома остановились два джипа. Из одного из них вылезли мрачный как туча Белов и озабоченно поглядывавший по сторонам Шмидт. Затея Саши ему категорически не нравилась, но спорить с ним он не решался.
     - У него дети есть? - спросил Белов, стягивая с плеч пальто и раскладывая его на капоте машины.
     - Нет.
     - Которые окна?
     - Пятый этаж, слева от подъезда, - нехотя ответил Шмидт.
     - Давай... - протянул руку Саша, не отрывая глаз от горящих окон на пятом этаже.
     Вздохнув, Шмидт вытащил из машины пулемет Калашникова, подал его Белову. Тот установил РПК на капоте джипа, передернул затвор и прильнул к прицелу...
     - По мнению следственных органов, жестокий и демонстративный характер убийств указывает на почерк организованной преступности, - вещал на экране диктор. - Сам новоиспеченный депутат отказывается от комментариев, его служба безопасности настроена крайне недружелюбно. Пока сложно делать какие-либо выводы о происшедшем. Ясно одно. Демократия в России подверглась очередной атаке сил экстремизма.
     Изрядно захмелевший Каверин расхохотался, тыкая черной рукой в экран телевизор.
     - Честью клянусь - завтра тигр в зоопарке схавает уборщика, так эти ослы завоют: демократия в опасности!
     - И это правильно, - мелко хихикал пьяный в дым Артур. - Этим же... экстремистам только дай шанс...
     - Не говори. Зверье! - вовсю куражился Каверин. - Знаешь, Артурка, вот давай выпьем за то, без чего мы никогда не смогли бы прожить.
     - За баб не буду, - тут же помотал головой Лапшин. - Суки они все...
     - Да не за баб! А за то, чему мы посвятили свои горячие сердца, - старательно изображая душевный подъем, Каверин поднял стакан:
     - За демократию и законность! - с ернической проникновенностью воскликнул он.
     - Но пасаран! - выкрикнул Артур.
     И в этот момент разбитые пулями окна с невероятным грохотом обрушились на пол. Каверин мгновенно юркнул под диван, а Лапшин, пронзительно завизжав, шустро заполз внутрь камина. С улицы доносился оглушительный треск пулемета. Пули, ударяясь в потолок, рикошетили от него в разные стороны, вонзались в пол, в стены, круша все на своем пути. Вдребезги билась посуда, разлетались щепки от мебели и крошки штукатурки. Вдруг стрельба оборвалась, в квартире наступила мертвая тишина.
     Из зева камина выполз ошалевший Артур и потрясенно пробормотал:
     - Бли-и-ин... Хорошо, что не из базуки!..
     Следом поднялся Каверин. Он бросился к окну и увидел, как от дома стремительно отъезжали два джипа. Володя обернулся и окинул взглядом разгромленную гостиную. И первое, что ему бросилось в глаза, - простреленная в трех местах - прямо поперек груди - белая черкеска на его парадном портрете.

XLV

     Белов вернулся домой поздно, Ваня уже спал. Ольга, с припухшими от слез глазами, разогрела ужин и присела напротив мужа, наблюдая, как он ест. Впрочем, аппетита у Саши не было. Опустив голову, он вяло ковырялся в тарелке и тягостно молчал.
     Оля ждала от него хоть каких-нибудь объяснений случившегося, но, судя по всему, обсуждать убийство друзей Саша не хотел. Тогда она начала разговор сама.
     - Тебя весь день в новостях показывали.
     - Что говорят? - равнодушно поинтересовался Саша.
     - Ну, депутат, тра-ля-ля... - уклончиво ответила Оля.
     Саша бросил на жену быстрый взгляд и накрыл ее ладонь своею.
     - Оль, не бери в голову, - попросил он.
     - Как не бери? - Ольга задумчиво покачала головой. - У нас с тобой Ванька. Хвостик у нас...
     - Как он?
     - Нормально. Кашлял с утра, потом вроде тьфу-тьфу-тьфу...
     Вздохнув, Саша отодвинул почти нетронутую тарелку.
     - Спасибо. Чаю сделай.
     - Сейчас.
     Поставив тарелки в мойку и включив электрочайник, Оля вернулась к столу. Саша закурил, задумчиво пуская дым под свет лампы.
     - Саш, а это правда Макс? - вдруг спросила Ольга.
     Белов промолчал, ему пока нечего было ответить.
     - Просто он сколько лет рядом был, - пожала плечами жена. - Меня возил, и в Штатах за нами приглядывал... Непонятно это.
     Белов затушил сигарету и, вставая со стула, попросил:
     - Оль, завари того, с листочком. И покрепче. Я в кабинете.
     Саша, ссутулившись, вышел. Ольга молча посмотрела ему вслед и опустила голову. У нее на глаза вновь навернулись слезы.

***

     Как поступить? Вот вопрос, на который предстояло ответить Белову этой ночью.
     И друзья, и враги в один голос твердили ему - отступись, не пори горячку, не губи сам себя. В их словах, без сомнения, был резон. Причем, последовать этим советам - вовсе не означало, что убийство друзей можно оставить безнаказанным. Нет, Белов должен был лишь переждать, не лезть на рожон и организовать дело так, чтобы иуду Макса нашли и уничтожили другие.
     Именно так на его месте поступили бы многие. Так, вероятно, поступил бы и он сам, если бы причиной для мести не были бы Космос, Пчела и Фил...
     В памяти Саши одна за другой всплывали картины минувшего. Он перебирал их как старые фотографии и думал, думал...
     И вдруг в какой-то момент его, как плеткой, стегануло внезапное раскаянье. Что это с ним? Да как он смеет еще раздумывать?
     Разве раздумывали Фил с Пчелой, когда шли с ним под пули на встречу с Лукой?! Разве раздумывал Космос, спасая его от ножа Мухи?! Разве они хоть раз дали повод усомниться в своей верности и преданности ему?! Нет, это он, Белов, случалось, выдумывал эти поводы! Это он сам плел, бывало, вокруг них липкую паутину подозрений и недоверия!..
     Саша встряхнул головой и до боли стиснул зубы. Все! - больше никаких сомнений!
     Он должен им - Филу, Космосу Пчеле... И должен, ни много ни мало, - жизнь. И вернуть этот долг он обязан сам, лично. Только так, и никак иначе! А там - будь, что будет!..
     Приняв решение, Саша сразу ощутил необыкновенное облегчение. Теперь, наконец, он знал что и как ему делать. Первым делом - безопасность семьи, затем - свернуть все дела по Фонду, перевести капиталы за рубеж, ну и, разумеется, продумать, как выманить из укрытия и уничтожить Макса.
     Саша включил компьютер и начал работать.

***

     Этой ночью не спалось еще одному человеку. В подвальной клетушке давно уже бездействовавшего шлюза на скрипучей солдатской койке ворочался Максим Карельский. Сюда, в эту дыру, в которой кроме койки была лишь невесть откуда взявшаяся боксерская груша, его упрятал Каверин. Оставил пакет со жратвой, велел сидеть и не рыпаться и свалил к чертям собачьим.
     День прошел в мучительных раздумьях. Снова и снова Макс возвращался к страшным событиям минувшей ночи и искал ответ на терзавшие его вопросы. А верно ли он поступил, выполнив приказ Каверина? Не было ли у него иного выхода? Не лучше ли было сразу после звонка бывшего опера явиться с повинной к Белову и рассказать ему все как на духу?..
     И чем больше он об этом думал, тем яснее понимал - нет, не было у него никакого выбора. Крутой Сашин нрав был ему известен лучше, чем многим другим, и Макс был уверен - Белый бы его не пощадил! Если уж он в свое время готов был порешить своего ближайшего друга Пчелу, то у него, Максима Карельского, не было и вовсе ни малейших шансов на прощение!
     Поначалу Макс был рад, что в число заказанных Кавериным людей не попал сам Белов. Слишком много в его жизни было связано с этим человеком. Макс привык к нему, и убить Сашу ему было бы тяжелее всего.
     Так он думал днем, но к вечеру ход его мыслей изменился самым радикальным образом. Постепенно к Максу пришло отчетливое понимание того, что он натворил. Отныне для Белого не было на земле злее врага, чем Макс. И Саша не остановится ни перед чем.
     Максу стало страшно. Стоило ему вспомнить искаженное яростью лицо Белова, как его начинала колотить мелкая дрожь. Каверин не сможет его защитить - Саша найдет его даже под землей, и тогда смерть от чеченских ножей покажется Максу детской игрой. Он уже ни о чем не мог думать, кроме как о мести Белова. И с каждой минутой его истерзанную страхом душу все больше наполняла ненависть к своему бывшему боссу.
     Он уже жалел, что не прикончил той ночью заодно и Белова. Ну что ему стоило затормозить на выезде у офиса и расстрелять новоиспеченного депутата вместе с его бабой!
     Охваченный страхом, злобой и отчаяньем, Макс метался в запертой комнатушке, как гиена в клетке. Он стонал, обхватив руками голову, он зарывался в одеяло, он стучал кулаками в стену... Переполнявшие его эмоции искали выхода, и, наконец, нашли.
     С хриплым звериным воплем он кинулся на грушу и обрушил на нее град мощнейших ударов. Не прекращая орать, он без остановки лупил по ней кулаками и ногами. Потом прыгнул на нее, повис и, выхватив нож, стал наносить яростные удары сбоку, распарывая покрытие. Кого он "убивал" - Белова, Каверина или свой страх перед ними - Макс не знал и сам. Продолжая раскачиваться на груше, с жутким хрипом и воем, он принялся кусать и грызть зубами рваные лохмотья обшивки.
     Наконец, он выдохся и замер. В пустой комнате слышно было только его тяжелое дыхание и скрип цепи, трущейся о крюк на потолке. Потом Макс разжал руки и без сил рухнул на пол, не выпустив из руки ножа.
     Он лежал на спине, отрешенно и бессмысленно глядя вверх, на голую лампу, периодически закрываемую раскачивающейся грушей. Из нее сквозь дыры сыпался песок - на его живот, на грудь, на лицо. Минуту-другую Макс не шевелился. Потом рука его дрогнула и медленно поднесла нож к горлу. Макс закрыл глаза и коснулся холодным лезвием шеи. Он замер и, казалось, перестал дышать.
     Судорожно сжатая рука мелко тряслась, с каждой секундой дрожь становилась все сильней и сильней. Вдруг Макс всхлипнул, резко отшвырнул нож в угол и, мгновенно перевернувшись, уткнулся лицом в пыльный бетонный пол.

XLVI

     Белов отодвинул в сторону ноутбук и, протяжно зевнув, потянулся. Ночь прошла продуктивно, все что намечал, он сделал. Теперь можно было пару часиков и поспать.
     Но тут неожиданно подал голос лежащий на столике мобильник. Саша бросил взгляд на часы - полшестого утра! - и, поколебавшись, поднял трубку.
     - Слушаю.
     - Через два часа с любого таксофона наберите известный вам номер. Это жизненно важно.
     В трубке тут же запиликали короткие гудки. Звонивший сказал всего несколько слов, но Саша узнал этот уверенный голос - это был Игорь Леонидович Введенский.
     Белов задумался. Зачем он понадобился фээсбешнику - теперь, после выборов? Его столь ранний звонок мог быть связан только с одним - с убийством ребят. У Саши промелькнула бредовая мысль: а не собирается ли часом его бывший куратор поделиться с ним информацией? Так или иначе, но встреча с Введенским могла оказаться небесполезной. К тому же и у Белова тоже было кое-что для подполковника.
     - Ровно в половину восьмого Саша подошел к синему таксофону в закутке у метро и набрал знакомый номер. У обочины его поджидали два автомобиля с включенными двигателями.
     - Алло... Я понял... - отрывисто бросал он в микрофон. - Где? Ясно...
     Повесив трубку, Саша вытащил из таксофона карточку, швырнул ее в урну и, не глядя по сторонам, вскочил в джип Шмидта.
     Через четверть часа машина уже была у Новодевичьего монастыря, где назначил ему встречу подполковник Введенский.
     - Саша, пойдем вместе, - в который уже раз предложил Шмидт.
     Молча покачав головой, Белов напряженно вглядывался через сидевшего за рулем охранника на противоположную сторону улицы. Там, неподалеку от входа в монастырь маячила одинокая фигура.
     - Встань вон там, за деревьями, - приказал Белов Шмидту. - И распредели людей, пусть смотрят по сторонам.
     Быстро перекрестившись, Саша вышел из машины и направился к поджидавшему его Игорю Леонидовичу.
     Тот заметил Белова и неторопливо двинулся вдоль монастырской стены. Вскоре Саша без труда догнал Введенского, и, обойдясь без рукопожатий и приветствий, они пошли паралелльными курсами.
     - Спасибо за доверие, - начал Игорь Леонидович.
     - Нам с вами делить нечего, - опустив голову, ответил Белов.
     - Это верно, - согласился Введенский. - К тому же обстановка здесь располагает к искренности.
     Саша едва заметно пожал плечами и промолчал.
     - Кстати, Александр Николаевич, вы уверены в вашем помощнике? - подполковник чуть скосил глаза в сторону своего собеседника. - Я имею в виду Шмидта.
     - Игорь Леонидович, не сыпьте соль на раны.
     Несколько метров они прошагали молча. Белов ждал, когда фээсбэшник перейдет, наконец, к делу, ради которого он его сюда пригласил. Но подполковник не спешил. Он, похоже, тоже чего-то выжидал, бросая на Белова короткие косые взгляды.
     - Я нарушаю все правила, встречаясь с вами, - прервал молчание Введенский. - У вас крайне опасное положение.
     - Я в курсе, - невесело усмехнулся Белов. Подполковник свернул к воде и остановился.
     Рядом и чуть позади него встал Саша. К ним тут же подплыли прикормленные утки и в ожидании угощения стали неспешно фланировать вдоль берега.
     - Помимо симпатии к вам, у меня есть шкурный интерес - сохранить вас живым и восстановить отношения, - негромким, ровным голосом говорил Игорь Леонидович. - С вашим новым статусом мы многое могли бы сделать. На паритетной основе, естественно.
     Эта тема Белову была абсолютно не интересна. Он скептически хмыкнул и спросил:
     - Так в чем проблема?
     - У вас слишком много врагов, Александр Николаевич. Со дня на день вас сольют, - жестко произнес Введенский. - Немедленно откажитесь от ответных действий и дайте всем знать об этом. Если вы не готовы к таким шагам, скройтесь и хорошенько все взвесьте.
     "И этот туда же!.." - с раздражением подумал Саша. Он все уже решил, и больше не допускал и тени сомнения в правильности своего выбора.
     Введенский тем временем достал из кармана булочку и, отщипывая от нее кусочки, стал кормить нетерпеливых уток. Глядя на суетливых и жадных птиц, Белов вдруг вспомнил другую утку - аппликацию на махровом полотенце Тамары. Снова в груди возникла ноющая тяжесть, он стиснул зубы и исподлобья взглянул на фээсбэшника.
     - До чего тупые птицы! - с неожиданной злостью сказал Белов и, отбросив дипломатические хитрости, сразу же спросил то главное, ради чего он сюда приехал:
     - Вы случайно не в курсе, где Максим Карельский?
     Настал черед задуматься Введенскому. Он прекрасно понимал - раз Белов задал этот вопрос, значит, он все уже для себя решил. Он пойдет до конца, и никакие самые здравые и самые логичные аргументы его уже не остановят. Подполковнику было искренне жаль этого неплохого, в сущности, парня, но, в то же время, ему стало ясно - повлиять на его судьбу он, увы, уже не сможет. Игорь Леонидович нахмурился и неохотно ответил:
     - Он жив. Это человек Каверина. Володя вербанул его, когда еще ходил в форме. Карельский - бывший функционер спецуры ГРУ. Потом уволился, занялся рэкетом и засыпался на убийстве одного чеченского туза. А Каверин это дело размотал и прихватил его за жабры.
     - Черт... - покачал головою Саша. - Он у меня пять лет работал.
     - Вашей вины тут нет. Это невозможно было просчитать. Очень мощная длинная схема.
     Они помолчали, думая каждый о своем.
     - Завтра похороны, - задумчиво произнес Белов. - Мне надо их провести.
     - Имейте в виду, - предупредил Введенский, - счет идет на часы.
     - Да, счет идет на часы... - согласился Саша. Подумав, он вытащил из кармана и протянул подполковнику компьютерную дискету.
     - Игорь Леонидович, здесь материалы по моему Фонду и все, что я знаю хорошего о господине Зорине, - пояснил он. - Свалите козла, он того заслужил. Прощайте.
     Игорь Леонидович услышал за спиной частые, постепенно затихающие шаги. Он обернулся - Белов, упрямо опустив лобастую голову, стремительно шагал вдоль древней монастырской стены.
     Уже не таясь, Введенский смотрел ему вслед и вдруг с острой, саднящей тоской понял: этот человек - не жилец на этом свете. И еще об одном ему неожиданно подумалось - вполне возможно, что когда-нибудь потом ему, подполковнику Введенскому будет не хватать бандитского авторитета - Саши Белого.

XLVII

     От Новодевичьего монастыря Шмидт отвез Сашу на дачу к Киншакову. Там он пробыл недолго - меньше часа, а весь оставшийся день Белов провел в офисе Фонда, занимаясь делами - теперь уже совершенно сознательно и целенаправленно.
     Вечером они со Шмидтом поехали в морг. Посредине просторной, светлой комнаты стояли четыре открытых гроба. За ними, у стены были прислонены крышки с позолоченными крестами. Переступив порог, Саша замер и перекрестился. Рядом, с кожаным дипломатом в руке, остановился Шмидт.
     Подавив рвущийся из груди вздох, Саша медленно подошел к гробам.
     Космос...
     Свесив голову, Саша смотрел в его белое, словно мраморное, лицо. В его памяти, наслаиваясь одна на другую, роились бесчисленные картинки их прошлого. Отныне только это и оставалось - память... Не повернув головы, он протянул руку Шмидту. Тот открыл портфель и подал ему новенький ТТ. Саша отогнул край савана и вложил пистолет в мертвую руку друга.
     Пчела...
     И снова белое, неуловимо изменившееся лицо, снова воспоминания, снова тяжелый ком, застрявший в горле... И тягостное, непреходящее чувство вины, которую уже никогда не загладить... Шмидт подал второй пистолет, и Саша вложил его в руку Пчелы.
     Фил...
     Его не было с ними больше года. Казалось бы, смириться с потерей Фила должно было бы проще, но - нет... Ведь он только-только начал выкарабкиваться, он боролся за свою жизнь, рвался к ней изо всех своих сил... В глазах Белова заблестели слезы, он протянул руку Шмидту и третий пистолет лег в холодную, безжизненную ладонь Фила.
     Тамара...
     Безвинная жертва. Уж она-то не сделала ничего плохого ни иуде Максу, ни шакалу Каверину. Она вообще, кажется, никогда и никому не вредила. Кроткая, приветливая, добрая Тамара... Ее прирезали только за то, что она была знакома с Беловым. Саша накрыл ее узкую ладошку своею рукой.
     - Прости, Томочка... Прости... - он шмыгнул носом, но все-таки сумел сдержаться.
     Он еще несколько минут неподвижно стоял и поочередно смотрел на друзей, словно стараясь как можно лучше запечатлеть в памяти их мертвые лица. Потом перекрестился и направился к дверям, где его поджидал безмолвный Шмидт.
     - Проследи, чтоб стволы прикрыли... - прошептал ему Белов.
     Шмидт кивнул. Саша легонько подтолкнул его к дверям и вышел следом, не обернувшись. Дверь за ними бесшумно закрылась.
     Мертвые остались одни - в тишине, под мягким, идущим словно ниоткуда, светом.

XLVIII

     Настал день похорон. День, который должен был перевернуть Сашину жизнь. Если, конечно, ему удалось бы ее сохранить.
     Против ожидания, всю ночь накануне Белов спал как убитый. На душе у него было спокойно, так, словно все, что он задумал, уже было сделано и сделано успешно. Главное осталось позади - мучительное решение было принято, все было продумано до мелочей и самым тщательным образом подготовлено.
     После завтрака (удивительно, но и аппетит у Белова оказался отменным!) Саша с неотлучным Шмидтом вышли из дома. Погода была замечательная - теплая, солнечная. Молодая, сочная зелень травы и деревьев радовала глаз, воздух был прозрачным и чистым, как вода в лесном роднике. Ни о чем плохом думать не хотелось. Саша и не думал.
     Вдруг ворота распахнулись, и во двор неторопливо вполз старый коричневый "линкольн" - тот самый.
     - Саш, а это что за драндулет? - удивился Шмидт.
     - Это первая машина Космоса, - с улыбкой объяснил Белов. Он поднял голову и, прищурившись, повернулся к солнцу. - Денек-то сегодня какой, а?..
     - Да, весна... - согласился Шмидт.
     Из машины вышли двое молодых мужчин - подтянутых, спортивных.
     - Доброе утро! - водитель коротко взмахнул рукой и одобрительно похлопал по крыше древнего лимузина. - Саш, а вполне еще ничего машина!
     - Ездить можно? - улыбнулся Белов.
     - А то! Масло заливай - и вперед!
     - Кто это? - спросил Шмидт.
     - Мой новый водитель.
     - Саш, я не стал стекла менять, изнутри окна завесил - нормально будет, - сказал второй, доставая из салона два массивных бронежилета, которые он положил на капот. - А броники нам надо все-таки надеть...
     - Хорошо, - кивнул Саша.
     Шмидт ровным счетом ничего не понимал - этих людей он видел впервые, а, между тем, они разговаривали с Беловым как старые и добрые знакомые.
     - Не понял... - протянул Шмидт.
     - Это мой новый начальник охраны, - как ни в чем ни бывало сообщил Саша. - Я поеду с ними, а ты поезжай на кладбище, я часам к десяти подтянусь.
     - Саш, а что все это значит?.. - нахмурился бритоголовый охранник.
     - Да все нормально, Шмидт, - похлопал его по плечу Белов. - У меня к тебе претензий нет. Езжай, оттуда позвонишь.
     - Как знаешь... - Шмидт недоверчиво посмотрел на Сашу, потом на каждого из незнакомцев и, неодобрительно хмыкнув, направился к своему джипу.
     - Здорово, ребята... Слава, привет! - Белов обменялся с приехавшими рукопожатиями. - Вы идите в дом, перекусите пока, через полчаса поедем.
     Шмидт выехал со двора, гости прошли в дом. Оставшись один, Саша подошел к "линкольну", провел рукой по капоту и тихо, почти нежно произнес:
     - Ну здравствуй, ласточка... "Такая только у меня и у Майкла Джексона", - с легкой усмешкой вспомнил он, покачав головой. Потом зашел сбоку, присел на корточки, разглядывая потускневший "файер". - Энди Уорхолл...
     За спиной дробью застучали торопливые, мелкие шажочки сына. Ваня вихрем налетел сзади, навалился, закрыл своими крохотными ладошками отцу глаза:
     - Кто?! - пискнул он.
     - Кот в сапогах, - улыбнулся Саша.
     - А вот и нет! Это я! - радостно закричал он. - А чья это машина?
     - Моего друга.
     - А где он?
     Белов подхватил сына на руки и на секунду прижался к нему лицом.
     - Нет его больше, Вань... - прошептал он.
     К ним подошла Оля - собранная и немного отрешенная.
     - Саша, ехать пора, - чуть хрипловатым от волнения голосом сказала она.
     - Да, пора... - пристально взглянув ей в глаза, согласился Белов.
     На кладбище один за другим въехали четыре лимузина-катафалка. Их окружили родственники и друзья. Дюжие парни с траурными повязками принялись выгружать гробы. Мать Тамары, не выдержав, зарыдала в голос. Гроб Космоса качнулся в руках парней, насупленный Юрий Ростиславович непроизвольно дернулся к нему и строго попросил:
     - Осторожнее с сыном...
     Рядом с ним - рука об руку - стояла некрасивая, заплаканная Люда.
     - Он мне предложение сделал... - комкая в руках мокрый платок, вдруг призналась она.
     Юрий Ростиславович, словно не понимая, о чем речь, внимательно на нее взглянул, а потом, шумно вздохнув, обнял и порывисто прижал к груди.
     У гроба Пчелы дрожащим шепотком причитала его мама:
     - Что ж теперь делать-то? Я Витеньке носочки связала, а он их так ни разу и не одел...
     - Ну-ну, мать, успокойся... - похлопывал ее по плечу осунувшийся отец. - Что ж теперь... Бог дал, Бог взял...
     От гроба к гробу ходили затянутые в черное тетка Саши Екатерина Николаевна и бабушка Оли.
     Вскоре у кладбища остановилась машина Шмидта. К нему тут же подошел человек с черно-красной траурной повязкой.
     - Шмидт, где Саша? Народ волнуется, надо панихиду начинать...
     - Сейчас, - кивнул Шмидт. - Через десять минут будет.
     В синем микроавтобусе неподалеку от дома Белова скучали трое тележурналистов. Им было поручено сделать репортаж о похоронах, но они решили сопроводить Белова от самого дома - так, на всякий случай. В ожидании отъезда депутата Госдумы на похороны друзей они завтракали на свежем воздухе прихваченными из дому бутербродами.
     Едва ворота Беловского дома распахнулись, телевизионщики тут же юркнули в свою машину. Торопливо дожевывая колбасу, старший невнятно скомандовал оператору:
     - Возьми пошире, чтоб вместе с поселком... Мимо них проехали четыре машины, в первой - древнем коричневом "линкольне" - на секунду мелькнуло лицо Белова.
     - Давай за ними, - приказал водителю старший. - Только не близко, не надо злить охрану...
     Вереница машин выбралась на шоссе, и там телевизионщиков, конечно, вскоре засекли. Перед поворотом от кавалькады отделился джип охраны и, отстав, перегородил дорогу синему микроавтобусу.
     - Вот теперь, кажется, доигрались... - испуганно переглянулись журналисты.
     Из джипа вылез угрюмый бугай и неторопливо направился к телевизионщикам. Его вид был настолько внушителен, что репортеры дружно подняли руки. Бугай строго посмотрел на них через лобовое стекло и, не сказав ни слова, повернулся и забрался в машину. Джип мощно рванул с места, устремляясь вслед за своими.
     Журналисты снова переглянулись, на сей раз с явным облегчением. Старший, испугавшийся больше всех, с глуповатым видом заржал:
     - Гы-гы-гы... Чего это он - струхнул?..
     Ему было невдомек, что пока он трясся перед угрюмым бугаем из охраны депутата, в ста метрах впереди, за поворотом шоссе, Белов с женой и сыном пересели в "мерседес" сопровождения. В старом "линкольне" остался только водитель, закованный в бронежилет и спецкостюм.
     Отсмеявшись, решили снова двинуться вперед, но держаться на сей раз подальше.
     Едва микроавтобус выехал за поворот, как их стремительно обогнал белый джип с мигалками на крыше. Он рванулся вдогонку за кавалькадой Белова, из его громкоговорителей громыхал категоричный приказ:
     - Прижаться к обочине! Принять всем вправо!.. Повторяю. Всем принять вправо и прижаться к обочине!..
     Телевизионщики насторожились.
     - Снимем на свой страх и риск, - кивнул старший. - Поднажми!..
     Водитель прибавил газу, а оператор приник к видоискателю камеры.
     Белый джип обогнал караван и, подрезав их, остановился на мосту. Из задней двери машины выскочил человек в маске с гранатометом в руках. Он резко вскинул оружие к плечу, прицелился и нажал на курок. Гранатомет басовито и глухо плюнул пламенем - и в ту же секунду "линкольн", едва въехавший на мост, подбросило мощным взрывом. Еще мгновение - и объятый пламенем автомобиль, протаранив перила моста, рухнул в реку.
     Панихида подходила к концу, когда к сгрудившимся возле гробов людям выскочил очумелый, потерянный Никитин.
     - Господа! Господа! - пронзительно выкрикнул он высоким, дрожащим голосом.
     Дьякон оборвал службу, десятки лиц разом обернулись на этот тревожный крик. И в наступившей тишине отчетливо и страшно прозвучал срывающийся голос Никитина:
     - Друзья, только что сообщили - на въезде в Москву убит Александр Белов!..
     Все ахнули. Екатерина Николаевна, запрокинув голову, грузно осела на руки подхватившему ее Антону. Бабушка Оли схватилась за сердце, растерянно выкрикивая:
     - Что?!.. Оля!.. Господи, Оля!!..
     Юрий Ростиславович закрыл лицо кепкой и затрясся в рыданиях.
     Все моментально пришло в движение. Люди беспорядочно сновали, не зная, что делать. Кто-то торопился от греха подальше уехать, многие принялись звонить по мобильникам, крепкие ребята с повязками группировались вокруг бригадиров.
     Только родные погибших остались возле своих гробов.
     И еще один человек не двинулся с места. Шмидт, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом оцепенело бормотал:
     - Саша, я тебя не предавал. Видит Бог, это не я...

XLIX

     По пустым коридорам заброшенного шлюза раздавались быстрые, энергичные шаги. Володя Каверин, широко размахивая своей черной рукой и напевая себе под нос нечто бравурное, спускался по лестнице вниз. Теперь уже можно было не таиться, кошмар его жизни - Саша Белый - навсегда остался в прошлом, и Володю переполняла неконтролируемая, прямо-таки щенячья радость.
     Еще не дойдя до потайной двери под лестницей, он крикнул в полный голос:
     - Эй! Жив, курилка?!..
     Ему никто не ответил. Не переставая улыбаться, Каверин открыл замок и вошел в убежище Макса. Первое, что ему бросилось в глаза, - это истерзанная боксерская груша. Володя удивленно присвистнул и повернулся к неподвижно лежавшему на койке Максу.
     - Эй, орел! - усмехнулся он. - Ты ее грыз, что ли?
     И снова Макс ничего не ответил. Шагнув к нему, Каверин потянул его за плечо. Макс нехотя повернулся и поднял на своего нового хозяина мутный, диковатый взгляд. Володе стало не по себе. Он убрал руку - Макс тут же снова уткнулся в стену.
     - Мы победили, слышишь? - наигранно-бодрым голосом воскликнул Каверин.
     Тишина.
     Он пожал плечами и, бросив ключи от убежища на пол, торопливо вышел.

***

     В кабинете Зорина в Белом доме зазвонил телефон.
     - Да, - хмуро бросил в трубку Виктор Петрович.
     Мгновение - и он тут же вскинул голову, оживился и даже будто помолодел.
     - Это точно, Сереж?! - возбужденно переспросил он. - По какому каналу?..
     Виктор Петрович бросил трубку на аппарат и, торопливо схватив со стола пульт, включил телевизор.
     На экране появилась заставка экстренного выпуска новостей. Она сменилась крупным снимком Белова, затем пошла запись расстрела старого "линкольна" из гранатомета. Кадры взрыва и падения с моста горящего автомобиля сопровождал дикторский текст:
     - Сегодня утром на загородном шоссе был взорван автомобиль депутата Государственной Думы Александра Белова. Депутат, его жена и их семилетний сын погибли. Случайно оказавшимся на месте преступления журналистам одной из независимых телекомпаний удалось снять это происшествие. Генеральной прокуратурой по данному факту возбуждено уголовное дело.
     Зорин опустил голову и, пряча усмешку, саркастически пробормотал:
     - Бедный мальчик...
     Подполковник Введенский выслушал доклад своего сотрудника об убийстве Белова с каменным лицом. Дослушав подчиненного до конца, он опустил голову и задумался. Зазвонил телефон - Введенский не обратил на него никакого внимания. Сидевший напротив молодой оперативник наконец осмелился нарушить его размышления:
     - Игорь Леонидович...
     Подполковник поднял на него сухие, колючие глаза.
     - Кто конкретно исполнил?
     - Трудно понять, - пожал плечами оперативник. - Слишком много было заинтересованных...
     - Да, слишком много, - согласился Введенский и вдруг протяжно и тоскливо вздохнул. - Вот жизнь!.. По большому счету, мы же вместе с ним начинали. Девять лет назад, оба щеглы еще были. Теперь я подполковник, а он... - Игорь Леонидович коротко кивнул куда-то вверх. - Судьба...
     Подумав, молодой оперативник решил осторожно поправить шефа.
     - По-моему - совершенно естественно. Просто вы живете правильно, по законам, а он был бандит.
     - Ну да, - снова задумчиво повторил Введенский. - Я же и говорю - судьба...

L

     По широким лестницам и просторным залам огромного строящегося торгового комплекса ходил его будущий хозяин - Владимир Евгеньевич Каверин. Его почтительно окружала свита - прораб строительства, Артур Лапшин, Макс Карельский и трое охранников.
     Масштаб строительства кружил Каверину голову. Его возбуждала и приводила в тихий восторг одна мысль, что вся эта махина - его.
     - Прикинь, Артурка, какой дворец мы отгрохали! - взволнованно и гордо разглагольствовал он, то и дело поводя вокруг своей черной рукой. - Это мы, мы подарили народу счастье потребления! Больше денег, больше товаров, больше счастливой, красивой жизни! Представляешь, через каких-нибудь полгода здесь будет полным-полно народа! Стройные девки с большими сиськами будут покупать белье и парфюмерию, а их кретины-мужики - дурацкие ботинки и костюмы за две штуки баксов.
     Привыкший к экспрессивности своего неугомонного шефа Артур без особого энтузиазма одобрительно покачивал головой.
     - Ну скажи, разве я не молодец, что вытащил тебя из твоего долбаного Дюссельдорфа? - хлопнул его по плечу Каверин.
     - Молодец, - покорно согласился Лапшин.
     - А что с Белым вопрос порешал, молодец? - Каверин снова ткнул его железной рукой.
     - Молодец...
     - Ну, видишь как! - радостно загоготал Володя. - Я тебе когда еще все это обещал? Я что говорю, всегда делаю - такой уж у меня характер! Михалыч, - повернулся он к прорабу, - как, успеем к новому году подарить народу счастье?
     Тот развел руками:
     - Если смежники не подведут, успеем.
     - Смотри, Михалыч, - погрозил ему Каверин. - Смежники смежниками, а не сдашь объект к тридцать первому декабря - я тебя за ребра вон к тому балкону подвешу. Не шучу.
     Прораб угрюмо промолчал. К подобным обещаниям своего босса он уже успел привыкнуть. Каверин задрал голову и опять пихнул Артура в плечо.
     - Айда глянем на верхний ярус!
     - Иди, я не хочу, - помотав головой, он попятился назад.
     - Ну и зря! - хмыкнул Володя. - Там оранжерея будет. Знаешь, какая красота? Как в раю! - он направился к лестнице, бросив на ходу охранникам:
     - Один со мной!
     В сопровождении прораба и охранника Каверин скрылся на лестнице. Охранники тут же расслабились и закурили.
     - Не, а так-то здесь ничего, да? - заметил один из них.
     - Еще изваяния поставят, - поддакнул второй.
     - Да? Что, бабы будут голые?
     - Может, бабы, а может, и кони - хрен его знает!
     - Эй, хорош базарить! - прикрикнул на них Макс. - Работайте!..
     Печальный Артур кивнул в сторону лестницы и пожаловался:
     - Что-то наш ботаник совсем обалдел...
     - Ладно, не твое дело, - хмуро отмахнулся Макс.
     Артур опустил голову и буркнул:
     - Шнурки завяжи...
     Карельский глянул на ноги - действительно, шнурок на правом ботинке болтался. Он присел на корточки, а Артур, засунув руки в карманы, неторопливо двинулся вперед.
     Пройдя десяток шагов, Артур свернул за угол и увидел у входа в галерею сварщика в спецовке и маске, склонившегося над какими-то железяками. Артур нахмурился - по приказу Каверина все работы на стройке на время его инспекции прекращались, а рабочих прятали по бытовкам.
     - Эй!.. - окрикнул он работягу.
     Сварщик не шелохнулся. Артур пожал плечами и повернул назад.
     - Макс! - он показал себе за спину. - Там какой-то стахановец...
     Карельский поднялся и, миновав Артура, завернул за угол. Увидев сгорбившуюся фигуру сварщика, он усмехнулся:
     - Эй, трудовые резервы, ты что тут делаешь? Тот не отвечал. Тогда Макс ткнул его в плечо:
     - Ты что, глухой?..
     В ту же секунду сварщик мгновенно развернулся и сорвал с лица маску. Макс остолбенел - перед ним был Белов. Рука Карельского потянулась к пистолету, но Саша оказался быстрей. Резким движением он воткнул сварочный электрод в ногу врага. Макса пронзил мощный электрический разряд. Хрипло вскрикнув, он завалился на спину.
     Мельком взглянув на корчившегося на полу Макса, Белов вскочил на ноги, скинул спецовку и вытащил из кобуры под мышкой свой любимый "магнум" с глушителем. Он был решителен, собран и беспощаден.
     Не мешкая ни секунды, Белов выскочил из своего укрытия. Первым, кого он увидел, оказался Артур. Тот даже не успел испугаться. "Магнум" глухо чмокнул - и Артур, раскинув руки, рухнул ничком. Перешагнув через него, Саша двинулся вперед.
     Навстречу ему уже спешили два охранника, привлеченных звуком упавшего тела. В руках у обоих были пистолеты, но выстрелить не успел ни один. "Магнум" Белова опередил их: три беглых выстрела - и с охранниками было покончено.
     Саша настороженно прислушался и огляделся - все было тихо. Он повернул назад, к Максу, попутно добив агонизирующего Артура.
     Максим Карельский был еще жив. Истязаемый электрическими разрядами он с мучительным хрипом корчился и трясся на бетонном полу.
     Глаза его закатились, на губах выступила пена.
     Саша выдернул электрод и присел над телом Макса. Из нагрудного кармана рубашки он достал фотокарточку с надписью, оставленной в палате Фила: "ЖРИ, ТВАРЬ".
     Макс пришел в себя. Его мутный взгляд остановился на снимке. Бледные губы скривились в злобной усмешке и, с трудом ворочая языком, Макс прошептал:
     - Ненавижу, сука...
     Скрипнув зубами, Саша скомкал фото и запихнул его в рот убийцы. Он поднялся на ноги и трижды выстрелил в грудь своего врага. Макс вздрогнул, выгнулся дугой и замер. А Белов уже шагал к лестнице на второй этаж.
     А там в это время взбешенный Каверин отчитывал нерадивого прораба.
     - Это оранжерея? Михалыч, это - оранжерея?!.. - грозно надвигаясь на несчастного строителя, кричал Володя. - Это херня, а не оранжерея! У тебя по проекту что здесь было? Финское обогреваемое стекло! А у тебя что?
     - Субподрядчики подвели... - виновато бубнил прораб.
     - Субподрядчики?! - пуще прежнего взвился Каверин. - А грязь из бассейна я когда говорил убрать?! Гидроизоляцию проверил?! Через неделю будем ставить насосы - ты о чем думаешь?!
     Чутко прислушиваясь к разговору, Саша осторожно поднимался по лестнице. На глаза попалось пустое ведро из-под краски - он поднял его.
     Белов вышел на второй этаж. Голоса раздавались откуда-то справа. Он сделал еще пару крадущихся шагов, вплотную подойдя к углу. Перехватив ведро поудобнее, он швырнул его далеко вперед и в сторону. И в тот момент, когда оно с грохотом обрушилось на пол, Саша выскочил из своего укрытия.
     Каверин мгновенно юркнул за спину охранника, тот схватился за пистолет, но Белов уже жал на курок. "Магнум" дважды вздрогнул, выпуская пули, - и охранник грузно осел на пол, оставив своего босса без всякой защиты.
     Белов мельком взглянул на оторопевшего прораба и коротко указал ему пистолетом в угол. Насмерть перепуганный строитель тут же шмыгнул туда и, прикрыв руками голову, присел на корточки.
     Каверин и Белов остались одни - глаза в глаза.
     Саша, не опуская пистолета, направленного в лоб врага, двинулся вперед. Бледный, как мел, Каверин отступал, пятился, беспомощно озираясь по сторонам. Наконец он уперся в перила, ограждавшие галерею второго этажа. За его спиной был высокий обрыв с котлованом бассейна внизу.
     Не произнеся ни слова, Белов вплотную приблизился к Володе. Ствол "магнума" почти уперся ему в грудь. Спасения не было. И тогда Каверин одним молниеносным движением сорвал с головы каску, ударил ею по пистолету и тут же рванулся в сторону.
     Вряд ли это можно было считать попыткой спастись - скорее это был жест отчаянья. Белов без труда удержал свой "магнум" в руке и хладнокровно выстрелил в спину убегавшего Каверина. Володя рухнул на спину, как подкошенный.
     Затворная рама "магнума" замерла в заднем положении - пистолет был пуст. Саша вставил новую обойму и пуля за пулей - всю без остатка - садил в мертвое уже тело Каверина - бешеного шакала, отравившего ему жизнь.
     Все было кончено. Но Белову показалось этого мало. Он взял Каверина за ноги и подтащил его к перилам. Не без труда перевалив через них труп, он столкнул его вниз. Тело Владимира Евгеньевича Каверина рухнуло на дно котлована его торгового комплекса. Секундой позже оттуда донесся глухой звук удара о землю.
     Белов повернулся к прорабу, окинул мрачным, тяжелым взглядом его скорчившуюся в углу фигуру. Прораб, не мигая, смотрел на него круглыми от ужаса глазами. Вдруг Саша едва заметно усмехнулся и поднес к губам палец. Прораб, не веря своему счастью, тут же кивнул и с готовностью повторил его жест.
     Достав платок, Саша тщательно протер "магнум", швырнул его вниз и, не оглядываясь, направился к лестнице.

LI

     Выехав из ворот Мосфильма, Киншаков свернул направо. Метров через триста он притормозил. К его джипу стремительно подошел парень в невзрачной курточке и бейсболке, надвинутой на самые брови. Это был Белов.
     - Привет, - буркнул он, усевшись рядом с Киншаковым.
     - Привет, - кивнул тот, трогая машину.
     - Спасибо тебе, Саш, - повернулся к водителю Белов. - И Славе, и ребятам спасибо - клевый трюк.
     - Сам-то видел?
     - Видел, я же сзади в машине сопровождения ехал.
     - Заметь - с одного дубля, - мельком улыбнулся Киншаков. - Валерка Филатов, царство ему небесное, о таком трюке мечтал. Так что считай - это тебе от него подарок. Кстати, если покопаются - могут сообразить...
     - Да кому это сейчас надо!.. - поморщился Саша.
     - И куда ты теперь - в подполье? - искоса взглянул на Белова каскадер.
     - А меня нет, - мрачно глядя прямо перед собой, произнес Белов. - Я мертвец.
     После этих слов оба замолчали. А возле Университета Саша попросил остановиться.
     - Тебя подождать? - спросил Киншаков.
     - Нет, Саш, - покачал головой Белов. - Дальше я сам. Прощай.
     - Прощай, - протянул ему руку Александр. - Будет трудно... Ну, в общем, ты понял, да?..
     Саша кивнул, выскочил из машины и быстро скрылся за деревьями.
     В это время Оля с Ваней в Шереметьеве проходили регистрацию на рейс Москва - Нью-Йорк. Ольга, в нелепом черном парике, с чересчур ярким, совершенно не идущим ей макияжем, нервничала. Но не из-за липовых документов - это ей было не впервой. Она переживала за Сашу.
     Муж велел им прибыть в аэропорт заранее и как можно быстрее пройти паспортный контроль, чтобы обезопасить себя от возможных неожиданностей. Сам Саша обещал приехать в самый последний момент. Именно по этой причине - из-за того, что она не знала, где он сейчас и что с ним - на душе у нее было неспокойно.
     Регистрация прошла без сучка без задоринки. Переступив условный рубеж отечества, Ольга с Ваней устроились в зале и стали ждать Сашу...
     В этот теплый и тихий майский вечер на смотровой площадке Воробьевых гор было многолюдно. Но Белов не замечал веселой, говорливой толпы. Со всех сторон он был окружен людьми - и в то же время оставался один. Один как перст.
     В его памяти отчетливо и ярко предстало раннее утро далекого восемьдесят девятого года. Космос, Фил, Пчела - тогда все они были вместе. Он вспомнил клятву, которую они давали друг другу здесь, на Воробьевых горах, и его сухие губы сами собой зашевелились, повторяя те священные слова:
     - Клянусь... что никогда... что никогда никого из вас... я не оставил в беде... - шептал Саша. - Клянусь всем, что у меня осталось...
     Саша опустил руки на прохладный гранит парапета. Он смотрел на величественную панораму древней столицы, но видел только бесконечно дорогие лица друзей. В его влажно поблескивающих глазах застыла вечная печаль и боль.
     - Клянусь, что никогда не пожалею о том, что был вашим другом... - прошептал он. - И никогда не забуду вас, братья!..
     Помедлив, он снял с запястья часы и резким ударом разбил их о парапет. А потом широко размахнулся и что было сил зашвырнул их далеко на склон.

LII

     - Мама, где папа? - в который уже раз повторил Ваня.
     Оля, напряженно оглядывавшая зал ожидания, не ответила. Этот же вопрос она без конца задавала себе сама. Вдруг у нее зазвонил мобильник.
     - Оля... - раздался в трубке голос мужа.
     - Саша, где ты ходишь? - раздраженно, но и с облегчением воскликнула она. - Время П..
     - Я далеко, - ответил Белов. Он стоял на галерее, нависшей над залом ожидания, и прекрасно видел жену и сына. Их разделяла только стеклянная перегородка и расстояние в каких-нибудь тридцать-сорок метров. - Слушай меня внимательно, Оленька. Бери Ваньку и улетайте...
     - Мама, это кто? - дернул мать за рукав Ваня.
     - А что случилось? - напряглась Оля.
     - Очень тебя прошу - сделай так, как я говорю, - Саша говорил тихо, но изо всех сил своей измученной души старался быть убедительным. - Со мной вам нельзя, это очень опасно. И выкинь мобильный - по нему вас вычислят. Меня все равно будут искать, улетайте.
     - А ты?
     - Оля, родная моя, послушай меня! Я тебя очень люблю... - Белов запнулся и перешел на торопливый, сбивчивый шепот. - Я тебя безумно люблю! Безумно!.. Верь мне, родная! Я приеду. Через месяц, через два, но я обязательно прилечу!..
     - Мы без тебя никуда не поедем! - выкрикнула Ольга. - Ты слышишь?
     - Оленька, вы - самое дорогое, что у меня осталось. Пожалуйста, улетайте... Я очень тебя прошу!
     - Я никуда не поеду! - решительно повторила Ольга, но трубка уже гудела сигналами отбоя.
     К растерянной, ничего не понимающей Ольге подошел мужчина в летной форме.
     - Будьте добры, ваши билеты, пожалуйста...
     Ольга автоматически подала ему билеты.
     Мужчина мельком на них взглянул и укоризненно покачал головой:
     - Что же вы, девушка? Рейс уже отправляется, только вас ждут! Пойдемте...
     Деликатно взяв рассеянную пассажирку под локоток, он проводил ее к выходу на посадку. У дверей Ольга обернулась - в последней, несбыточной надежде увидеть все-таки мужа. Зал был пуст. Она бросила в урну мобильник и, опустив голову, шагнула в коридор, ведущий на посадку.
     Ничего не видя вокруг, она шла на чужих, негнущихся ногах к самолету и плакала.
     - Мама, не плачь, тебе нельзя волноваться! - взволнованно просил, заглядывая ей в лицо, сын.
     - Я не плачу... - бормотала она. - Не плачу...
     - Ага, а почему слезы льются? - теребил ее Ваня. - Ну пожалуйста... Ты же все-таки взрослый человек! Прости папу...
     Стюардесса проводила последних, неизвестно почему припозднившихся пассажиров к их местам. Дверь самолета закрылась, трап, складываясь гармошкой, попятился назад.
     Минуту спустя огромный самолет плавно тронулся с места.
     - Мам, а мы вернемся домой?
     Ольга, уже не плакавшая, склонилась к сыну и коснулась губами его волос.
     - Трудно сказать, сынок, - прошептала она. - Поживем - увидим...
     - А папа когда приедет? Мне что-то так грустно...
     Ольга коротко вздохнула.
     - Папа... папа в командировке, - она постаралась улыбнуться. - Наверное, он долго не приедет. Будем ждать, и тогда он вернется раньше. Он же нас любит.
     Ваня тоже вздохнул и, кусая губы, отвернулся к иллюминатору.

***

     Белов не спешил покинуть аэропорт. Теперь ему вообще некуда было спешить. Все, что он должен был сделать, - он сделал. О своем будущем он не задумывался ни на секунду, словно его у него и не было. Словно он подвел итог своей жизни.
     Саша стоял на автомобильной эстакаде, ведущей в здание аэропорта и смотрел на взлетное поле. Ему было хорошо видно, как тягач тащил пузатый ИЛ-86 к рулежной дорожке. Потом машина отцепилась, двигатели самолета взревели на полную мощь, и огромный лайнер, стремительно набирая скорость, начал свой разбег. Через несколько секунд он скрылся из вида.
     "Вот и все... - подумал Белов. - Все..."
     Он отвернулся от летного поля и, подняв руку, шагнул к дороге. И в этот миг прогремел выстрел. Страшный, обжигающий удар в грудь отшвырнул Сашу на парапет. Он попытался ухватиться за него, устоять, но ноги его подкосились, Саша рухнул на колени, а потом тяжело упал навзничь. Грудь разрывала невыносимая боль, в голове мутилось, глаза застилал кровавый туман. Он чувствовал, как быстро, словно вода в песок, уходят его силы. И тут его беспомощно блуждающий взгляд наткнулся на двух парящих в небе птиц.
     Их, видимо, вспугнул выстрел и теперь они кружили над ним, не снижаясь и не улетая прочь, словно ждали чего-то...
     Две птицы - черный, как сажа, ворон и снежно-белый голубь.
     И вдруг как взрыв, как озарение, как единственный выход из путанного лабиринта жизни, к Саше пришло понимание - они ждали его! Забыв обо всем, он силился понять - какая из птиц унесет в неведомые дали его бессмертную душу? Какой путь ей уготован? Что ждет ее в вечности?
     Боль исчезла. Исчезло все - жена, сын, друзья... Остались только две птицы в небе и мучительный поиск ответа в себе самом на этот вечный и неизбежный вопрос...
     Саша изо всех сил пытался удержать неумолимо ускользающее сознание. Казалось, еще мгновение, еще чуть-чуть - и ему откроется нечто самое важное, самое сокровенное на земле...
     Но тут грянул второй выстрел - и наступила тьма...